Эра Мориарти

39-й год от Нашествия 15-й от окончания Великой войны 1930 от Рождества Христова «Записки Доктора W» «Смерть институтки» Предисловие автора к первому изданию. «…Забегая немного вперед, скажу, что наше с Холмсом путешествие в Советскую Россию было ознаменовано многими интересными событиями, часть из которых я до сих пор не могу предать огласке, не рискуя вызвать межпланетный скандал. К моему величайшему сожалению, некоторые обстоятельства похищения марсианской принцессы относятся как раз к таковым, и потому не могут быть обнародованы. Хотя именно это расследование и привело нас с берегов туманного Альбиона под красные звезды московского Кремля, где ночь неотличима от дня благодаря ослепительному свету уличных электрических фонарей. Да-да, я не оговорился — улицы столицы Московии освещаются при помощи электричества! И как бы меня не разубеждали, я уверен, что именно это обстоятельство немало способствовало снижению уровня российской преступности. Человек так устроен, что ему проще творить злые дела в темноте, а если ни днем, ни ночью во всем городе невозможно найти ни единого темного закоулка или мрачной подворотни — большинству потенциальных злодеев волей-неволей приходится отказаться от черных замыслов. Но все же, как ни печально, преступления совершаются и при свете — как солнца, так и фонарей, пусть даже и электрических. Зверское убийство молодой студентки Петроградского института Красного Секса (к слову сказать, блестяще раскрытое моим знаменитым другом) не задевает ничьих политических интересов, и я с удовольствием представлю на суд взыскательного читателя мои заметки обо всем, чему я оказался свидетелем». DW». ______________________________ — Вот что я вам скажу, товарищи: никакое это не самоубийство. Да рыбам на смех думать про такое! Майор Пронин был непривычно хмур и оттого выглядел старше. А может, я зря привык считать мальчишкой этого до неприличия молодого и улыбчивого чекиста, всегда готового рассмеяться над любой самой непрезентабельной шуткой. Впрочем, последнее время мне кажутся сущими мальчишками все, кто не разменял пятый или шестой десяток — это, наверное, и есть признак старости. — Катя Василова — не какая-то там кисельная барышня, чтобы от нервов натрескаться разной дряни! Комсомолка, спортсменка, отличница боевой и физической подготовки, одна из лучших на курсе. И чтобы самоубиться? Вот уж действительно пальцем в нёбо! К тому же она — выпускница Колмака, а Антонсеменыч из любого хлюпика гвоздь сделает. По шляпку в кирпич вколотит, а сделает! Вы уж поверьте: самоубийства тут не унюхать! При этих словах Холмс бросил на меня быстрый взгляд. Колония Макаренко! Это была вторая (тайная) причина нашего приезда в Россию. Вернее даже — не сама колония, а изобретенный колонистами легендарный «Шлемофон Барченко», якобы превращающий телеграфную связь в пережиток прошлого. Под любым благовидным предлогом напроситься на экскурсию, тщательно осмотреть вблизи, испробовать на себе (а по возможности — и не только осмотреть и испробовать!) — прощальное напутствие Майкрофта было достаточно категоричным. Полагаю, мой друг тоже понял, что нам вряд ли удастся найти более благовидный предлог, чем расследование обстоятельств смерти бывшей колонистки. — Надеюсь, вы не сочтете с моей стороны проявлением высокомерия и наглости, если я попрошу вас оказать мне любезность и позволить поучаствовать… — Товарищ Холмс! А не могли бы вы в рамках братской взаимопомощи и обмена опытом между нашими правоохранительными службами показать свой метод дедукции на конкретном… Они выпалили это оба одновременно — и так же одновременно замолчали на полуслове. Разве что майор Пронин при этом вытянулся по стойке смирно, а Холмс в свойственной ему манере иронично заломил левую бровь. За моей спиной хихикнула мисс Хадсон, окончательно вгоняя бедного майора в краску. Впрочем, майор почему-то всегда смущался в присутствии нашей юной секретарши, и вряд ли тому причиной была ее привычка носить брюки — как я успел заметить, в России так одевались многие женщины. Пора было спасать положение. — Полагаю, нам лучше обсудить подробности по дороге, — сказал я мягко, пряча усмешку в усы. — Чтобы не терять времени попусту. Вы согласны, tovarisch майор? От дачи Совнаркома на Форобиевых горах до Петроградского вокзала нас отвезли на электромобиле. Надо ли уточнять, что поезд тоже был электрический? Электричество здесь повсюду. То, что для англичанина является не более чем курьезом, забавной безделицей, годной лишь для фокусов или украшения дома экстравагантного богача, тут распространено повсеместно — я бы даже сказал, с избытком. И если я не имею ничего против электромобилей и электропоездов (и даже согласен признать, что они куда элегантнее своих работающих на пару собратьев, к тому же не обдают все вокруг клубами вонючего дыма, осаждающегося жирной копотью на фасады домов и одежду прохожих), то электрическая бритва, электрическая плита и электрическая зубная щетка — это, по-моему, уже перебор. Хотя… вот электрическая зажигалка, к примеру, — вещь крайне полезная, особенно в лондонском сыром климате, в котором спички постоянно отсыревают. И если бы мой механистический протез изначально не был снабжен таковой— я, пожалуй, приобрел бы одну производства тульского завода. Как бы там ни было, но с каждым проведенным в Москве днем я все больше и больше убеждался, что бытующее в среде британских экономистов мнение о том, что уничтожение паровых машин отбросило Россию в век мотыги и сохи, ошибочно в корне. Скорее, наоборот. В результате Славной Революции октября пятнадцатого года, когда самодержавие вместе с пролетариатом единым фронтом выступило против крупной буржуазии, Россия шагнула в сторону, да, но не назад. И кто сейчас может сказать, куда приведет ее путь, освещаемый лампочками экс-президента Ильича? Кстати — очень хорошие лампочки. Писать при их теплом ровном свете — одно удовольствие. Вагон тоже существенно отличался от привычных нам и напоминал небольшую гостиницу на колесах — четыре спальных отсека с торцов и просторный холл посредине, заставленный диванчиками и столиками. Полагаю, это был не типичный вагон, а, скорее, дань уважения нашей миссии. Майор Пронин предупредил, чтобы мы особо не распаковывались, потому что ночевать будем уже в Петрограде. Восемьсот километров за девять часов! Что ни говорите, а это впечатляет. А вот мисс Хадсон куда более впечатлили горячий душ и электрическая сушилка для волос — ими, как оказалось, был снабжен каждый спальный отсек, наряду с обычными удобствами. Именно из-за них нам пришлось ждать нашу очаровательную спутницу более получаса. Впрочем, появилась она как нельзя более довольная и даже не морщила прелестный носик, намекая, что мы слишком много курили, пользуясь ее отсутствием. В вагоне мы были одни, если не считать проводника, сразу же предложившего нам samovar — разумеется, электрический. Но, несмотря на отсутствие посторонних, майор смог просветить нас о сути предстоящего расследования лишь в общих чертах, ибо и сам толком ничего не знал. Соседки по комнате утром обнаружили труп бывшей колонистки в общей душевой, вызвали институтского врача. Тому смерть показалась подозрительной. Самому майору постучали сразу двое: нарком образования (к слову сказать — тот самый основатель и бывший директор КолМака Антонсеменыч) и непосредственный начальник из ЧК. Вернее, не постучали — позвонили, стучать в Советской Соборно Социалистической России не принято, ну разве что на самые дальние расстояния, куда еще не протянут телефонный кабель. Вот, собственно, и вся предоставленная нам информация. А потому я более не стану утомлять читателя подробностями нашего путешествия — хоть и занимательного, но не имеющего ни малейшего отношения к смерти несчастной девушки, — а перейду непосредственно к нашему прибытию в ПиКС — на электромобиле и по вечернему Nevskomu проспекту, залитому ослепительным светом — конечно же! — электрических фонарей.