Жизнь простых смертных

      Безудержная скука навалилась тяжким грузом на детские плечи неугомонного белобрысого эльфа. Он не раз слышал в свой адрес, что у него шило в заднице, и даже ярко себе это представлял: вовсе-то оно не острое, а надежное и безопасное для него, оно было скорее тем самым внутренним стержнем на пружинке, которое не позволяло Гилберту спокойно усидеть на месте, «как все нормальные эльфята и делают». В очередной раз пренебрегая просьбами попечительницы приюта своей деревни, он к вечеру выбрался поглубже в лес. Гилберт полагал, что если их так уж забеспокоит его отсутствие, то найдут непременно.       «Непременно,» - повторил он про себя, шагая по траве в здорово потрепанных кожаных обмотках. Но и тем был он рад, да еще и гордился безмерно тем, что лично стащил кожаные полоски с остановившегося в деревне обоза. Да не только себе – братцу младшему отдал те, что получше были, только, к своему удивлению, Гилберт тогда аплодисментов и благодарностей не услышал.       Он прикрыл глаза, почти бесшумно продолжая свой путь. Он помнил недоумевающее лицо младшего, когда Гилберт рассказал ему снова историю кражи. Не всегда он понимал взгляда холодно-голубых глазок своего горячо любимого брата Людвига, а в тот раз произошло что-то еще более непонятное и новое. Гилберт помнил, как он дружески поцеловал тогда младшего в щеку совсем около длинного уха, – обычно это приводило к моментальному примирению в ситуации несогласия братьев друг с другом – а тот постарался увернуться, положил кожаные полосы на стол, до которого только недавно стал дотягиваться, и изъявил желание поспать. Гилберт только потом почувствовал «побег» брата. Мог ли тот бояться, что проезжий вернется и решит разобраться с мелким пройдохой?       «Ну, я бы на себя взял, я же не трус,» - Гил почти что неосознанно кинул камень в огород брата.       Он остановился резко, затаив дыхание, обнаружив впереди себя движение. Он уже собирался несколько раз раскаяться, что ослушался матушки Аверы, их попечительницы. Он тихо, стараясь не задеть редкие сухие листья и ветки на земле, отошел за ствол широкого дерева. Набравшись смелости, Гилберт тихонько высунул нос в сторону полянки и с облегчением выдохнул: никакого лунопарда, как он ожидал, там не оказалось. Спиной к нему сидел маленький дреней, немного согнувшись и явно занятый делом.       Малого дренея он знал по редким встречам с ним, особо близкой дружбы между ними никто не наблюдал. Гилберт не желал упускать момента подшутить над дренеем, уже приметив торчащий из кармана штанов Вани шнурочек от свистка.       Шажок, еще один шажок, тихий, почти скользящий по траве. Эльф, подавляя желание сдунуть упавшие на лицо прядки белых волос, подкрался к самому боку дренея, пальцем подцепил шнурок, резко вытащил свистульку и… свистнул прямо около уха Вани.       Разноцветные камушки, сияя в свете луны, пробивающегося через густые кроны ясеней, разлетелись в стороны. Дреней повернулся к «шутнику», нахмурив белесые брови и надув губки. -Гил, - только и произнес он коротко и укоризненно. В голосе звучала глубокая обида. -Чего? Смотри, это ведь теперь мое? – эльф продолжал посвистывать в свистульку, пританцовывая вокруг. -Это… она важная… дедушка подарил…       Игрушка тут же вернулась к Ване. Гилберт посерьезнел: связываться с дедом дренея себе дороже, да и к чему, собственно, портить отношения? Иван повязал себе шнурок вокруг шеи, и, как ни в чем ни бывало, добродушно улыбнулся, склоняя голову набок, отчего маленькие рожки становились заметнее: -Я думаю, ты не злой вовсе. Тебя просто обнять надо… - он протянул маленькие ручонки к длинноухому; тот покосился неуверенно, а затем и как-то недоверчиво. Шаг назад. Белобрысый мальчишка бросился бежать прочь от объятий дренея.       Ваня смотрел ему вслед, и на мгновение дреней погрустнел. Не раз говорили ему сверстники о том, что им не хочется с ним водиться. Не раз подслушивал он невольно разговор матушки Аверы с приходящими эльфами, которые спрашивали о дренее, завидев его среди других ребят (а чаще – в сторонке, сидящего у дерева), а уходили порой, ведя под руку какого-нибудь синеволосого счастливого эльфенка. И слышал каждый раз о том, что эльфам с ним будет тяжело ввиду его странности, откровенно, наивно не понимая своей «необычности».       -Если все говорят об этом, значит, это правда, - тихо рассуждал он себе под нос, идя к озеру, чтобы промыть в чистой воде найденные им камни. Когда он, опустившись на коленки, погрузил ладони с камнями в них в прозрачно-чистую, освежающую воду, маленькие самоцветы, теперь очищенные от земли и мелких корешков, прицепившихся к ним, чарующе засияли в свете луны. Затаив дыхание, маленький дреней позволял камушкам в ладошках перекатываться и каждый раз по-разному отсвечивать.       От любования этой красотой его оторвала резкая боль в хвостике, на который в темноте наступили. Ваня чуть не выпустил свои сокровища из рук, лишь в последний момент сжал их в ладонях и прикусил губу, терпя боль молча. Обернувшись, он смог различить в темноте растерянное лицо эльфа. То был младший брат Гилберта, который, стоит упомянуть, импонировал дренею намного больше беловолосого. Эльф сделал шаг назад, пробормотав слова извинения, а ответом ему была уже улыбка: -Привет, Людвиг.       Эльф, лет семи от роду, пригладил аккуратно причесанные золотистые волосы и кивнул в знак приветствия. Мальчик был куда спокойнее своего неугомонного старшего брата, молчаливее – может, как ни странно, потому и казался Ивану немного приятнее в общении. -Ты решил погулять так поздно? Уже стемнело. -Я спросил разрешения.       Да, подумал Ваня, послушность была еще одним отличием эльфенка, которого старший коротко звал Лютцем. Думая о том, можно ли и ему было бы называть эльфа так же, дреней заметил в руках у Людвига небольшую коробочку. Тот как раз продолжил свое движение, направляясь к небольшим бугоркам на берегу. Разрыв неглубокую ямку, эльф склонил над ней коробочку – Ване не было видно, что он туда переложил. -Решил… закопать испорченные игрушки? – предположил рогатый. Лютц мотнул головой: -Моя луговая собачка. Умерла сегодня. Сказали, что, скорее всего, я ее закормил. Ваня поджал губы, не зная, как утешить знакомого. А затем задумался над тем, нужно ли эльфу его сочувствие – тот не выглядел подавленным или опечаленным. -Очень жаль. -Ага.       Они просидели на берегу до тех пор, пока дреней внезапно не вскочил. -Кажется, он вернулся, - благоговейно прошептал он на одном дыхании, рассовывая камни по карманам штанов и подтягивая их повыше. Обернувшись к эльфенку, он улыбнулся широко и счастливо. –Скажи матушке, что мой дедушка прилетел и я эту ночь точно проведу у него. -Ты уверен? -Я еще никогда не ошибался, - дреней сиял ярче солнца. –И… бери Гила и приходите к нам. Дедушка точно принесет новых книжек, - он заметил, как при этих словах у Людвига загорелись глазки, - сухих фруктов, орехов и вкусного сыра. И на ночь можете у нас остаться, ты же помнишь, где его дом?! – крикнул он, уже убегая прочь от озера. -Да, помню… - эльф поднялся с травы и, отряхнувшись, поспешил найти старшего брата.       В этом доме, что находился немного дальше в лесу от деревни, но тоже стоял на небольшой полянке, они бывали нечасто, но знали его как свой родной. Стены из темного ясеня, минимум обстановки – стол, стулья да кровати, зато какие – на ножках, столешнице, спинках были выписаны причудливые узоры, ни разу не повторяющиеся; если долго на них смотреть, можно было бы различить фигуры, лица, корабли, деревья, которые словно рассказывали одну длинную и непрерывную историю, у которой нельзя было найти ни начала, ни конца. Стены были увешаны такими же изысканными и прочными полками, которые держали на себе как обыкновенные книжки, так и тяжеленные фолианты в крепких переплетах; словно чеканенные надписи на них отражали свет десятков свеч, что горели по всему дому на столе и на специальных тонких подставках с резными ножками. Был тут и второй этаж с парой спален, в которых мальчишки тоже пару раз бывали и даже порой спали, наслаждаясь мягкостью перин, будто взбитых умелыми руками невидимых слуг этого деревянного дома, который казался им маленьким замком.       За столом этим вечером сидел хозяин «замка» – похожий на призрак, но ничуть не пугающий своей хоть и суровой внешностью человек лет на вид сорока. Казалось, можно протянуть руку и пропустить ее сквозь его тело – но на деле это было невозможно – «призрак» был вполне материален. Дед дренея, распространяя вокруг себя прохладу, задумчиво поглаживал короткую бороду и листал толстый том, что лежал перед ним на столе. Дреней тихо сидел рядом и, завидев эльфов, вскочил, чтобы провести их к столу и пригласить сесть, на что дед тихо хмыкнул, наверное, довольный тем, что недолгие уроки этикета не проходили даром.       Ваня пододвинул к гостям глубокую деревянную тарелку, наполненную с горкой обещанными орехами и сушеными изюмом, яблоками и прочими фруктами, названия которых простым обитателям Тельдрассила порой были и незнакомы. Рядом же очутилась тарелочка с тонко нарезанным даларанским сыром – особо ценимым лакомством среди не самых богатых слоев населения. Во всяком случае, у Гилберта готовы были потечь слюнки.       -Твой дедушка был и в городе магов, да? – тихо, будто рассчитывая, что призрак его не услышит, спросил у Ивана Лютц. Дреней улыбнулся, с гордостью подтвердив это. Единственное, что он точно знал о Даларане – это то, что город этот очень и очень далеко отсюда, и не стоит на земле, а парит высоко над ней среди сияющих аметистовых деревьев. Все то немногое, что ему было известно, он узнавал из рассказов дедушки, который весьма редко возвращался к внуку и всегда был сильно уставшим, но приносил ему любимые лакомства и книги с интересными историями, правдивыми и не очень. -Дедушка, расскажешь о твоем путешествии? – мило улыбнувшись, попросил дреней.       Мальчика ничуть не смущало, что его так называемый дедушка ни капли не схож с ним. Это не было ему важно. Круглоухий призрак, несмотря на почти что постоянное отсутствие, заботился о дренее и любил его крепко – вот что было Ване намного важнее. И сейчас он, в ответ на просьбу, стал рассказывать о том, что видел в своем полете. Конечно, за усталой улыбкой нельзя было заметить тяжести его знаний о происходящем за красочными картинами, а также бремя, что обязало его…       -Нет, парень, не стоит, - призрак забрал из рук младшего эльфа тяжелую книгу в обложке из черной кожи. –Я знаю, ты любишь книжки. Но до этого тебе предстоит дорасти, - он встал и положил книгу на самую верхнюю полку. Ваня, с любопытством вытянув шею, успел только разглядеть, как сверкнули незнакомые ему, таинственные и, как ему показалось, даже несколько зловещие руны на переплете. Лютц еще долго поглядывал на ту полку, когда все уже позабыли о той книге и снова слушали рассказ, и это не ускользнуло от внимания призрака.       Внезапно все будто дрогнуло. Никто не придал этому значения до тех пор, пока легкая тряска не повторилась еще раз.       -Нужно погулять, - дед Ивана сохранял спокойствие. Ссыпав в карман немного сухих вкусностей, он взял «внука» на руки и вышел на крыльцо; за ним последовали и братья-эльфы. –Да, немного погуляем.       Лес был беспокоен и шумел своей листвой. Огоньки, что витали обычно над ручейком возле дома, исчезли.       Это было совсем незаметно, но хладный призрак торопился и был сильно напряжен, однако понимал, что нельзя пугать детей.       Никто из них троих ничего не понимал, однако они чувствовали, что сейчас им стоит держаться поближе к взрослому.       Внезапно все стихло, так, что тишина просто постепенно стала давить на уши, и было слышно лишь дыхание ребят.       Все дрогнуло в третий раз, а совсем недалеко, оттуда, где стояла деревня, раздался истошный крик, перерастающий в булькающий хрип.