Запутавшаяся

После отстранения Тины, Куинни была сама не своя. Порой, она корила себя за то, что принимает все слишком близко к сердцу. Но иначе она не могла. Каждый вечер, дома, младшая сестра словно бы невзначай поверхностно пробегалась по мыслям старшей. И каждый раз расстраивалась, хотя и прятала грусть за беззаботной улыбкой. Сегодня работа совсем не клеилась, и девушка считала минуты до обеденного перерыва. Но стоило Куинни расслабиться, как возле ее рабочего места появился Грейвс собственной персоной. Что ему здесь было нужно, блондинка не знала. Но его появлению Куинни была очень даже рада. В конце концов, Тину выгнали из отдела именно из-за Грейвса. Младшая Голдштейн давно хотела поговорить с маркоборцем на эту тему, высказать ему все, что считала нужным, высказать все, что думала о нем ее старшая сестра. Но каждый раз, уже находясь возле самого его кабинета, почему-то не решалась на столь откровенный разговор, который, совершенно точно, мог грозить ей увольнением или даже чем-то похуже. — Моя сестра места себе не находит, мистер Грейвс! — Твердо произнесла девушка. Персиваль снисходительно посмотрел на Куинни, от чего той стало совсем не по себе. Но его молчание подстегнуло блондинку продолжить свою рискованную речь. — Тина ведь не сделала ничего подсудного. А та женщина из «Вторых Салемцев» сама ее спровоцировала! Вы разве не видели их? Они просто сумасшедшие фанатики! — С жаром выпалила она. Грейвс продолжал смотреть на нее, и в его взгляде все яснее читалось подступающее раздражение. — Будь они хоть сто раз фанатиками, нападать на не-мага не допустимо. — Спокойно, в прочем, как и всегда, произнес он. Однако, Куинни и не думала замолкать: — Но Тина пыталась защитить одного из не-магов… мальчика… кажется, его зовут Криденс. Он точно сможет это подтвердить. Его мать — плохая женщина. Она бьет его, сэр. А Тина всего лишь хотела… — Хватит, Голдштейн! — металлические нотки в голосе Грейвса прозвучали столь отчетливо, что Куинни мгновенно замолчала. — Твоя сестра совершила нарушение. За это и была уволена! А тебе нечего совать свой любопытный нос туда, куда не следует! «Вторые Салемцы» — не твоя забота. — Главный мракоборец сделала вдох и слегка понизив голос добавил, — И если я еще раз услышу, что ты хоть с кем-то в МАКУСА обсуждаешь эту историю, тебя быстро выкинут из отдела. Выкинут из отдела? Такого Куинни не ожидала услышать даже от Грейвса. Это было как-то слишком…жестоко? Наверно, она действительно его довела. Однако, при всем желании, эта жестокость не укладывалась у девушки в голове. Она много раз слышала, как Грейвс отчитывал своих подчиненных, но даже с ними он не позволял себе разговаривать в таком тоне, да еще и так неприкрыто угрожать. А в следующую секунду Куинни увидела образ Грейвса, который разговаривал о чем-то с тем самым мальчишкой из «Вторых Салемцев». Но видение оборвалось очень быстро и резко. Полный злобы взгляд мракоборца буквально припечатал ее к стулу. — Успела забраться в мою голову, милашка? — Голос Персиваля вновь стал спокойным, но Куинни буквально всем своим телом почувствовала, что внутри мужчины клокочет ярость. — Простите, сэр. — Сдавленно прошептала блондинка, — Я не хотела! Это случайность. Простите! — Думаю, тебе не стоит объяснять, что случиться, если ты расскажешь об этом видении хоть кому-то или попробуешь залезть ко мне в голову снова. Я вижу, что ты довольно умная, чтобы понять последствия своих действий. — На этот раз Грейвс даже улыбнулся, но и эта улыбка не дала Куинни успокоения. Девушка чуть заметно кивнула. Она действительно все понимала и сейчас боялась даже лишний раз шевельнуться. — Вот и отлично. — Грейвс провел кончиками пальцев по ее волосам. — Не часто встретишь женщин, у которых красота и ум имеются в равных пропорциях. Мракоборц резко развернулся и не торопясь пошел в сторону своего отдела. А Куинни снова пришлось прикинуться больной перед Абернати и сбежать домой, восстанавливать душевное равновесие и успокаиваться. Этот случай явно дал ей понять: после возвращения из Европы Грейвс остался прежним только внешне, но внутренне он уже был не отстраненно холодным, а злобно холодным. И эта появившаяся злоба пугала девушку сильнее всего.