***
Они остались в темноте. Сакура напряженно оглядывалась по сторонам, но глаза не могли привыкнуть к полному отсутствию света и лучше не становилось. Сасори стоял неподвижно. Сакура слышала его спокойное дыхание и свое бешено-тяжелое, она принялась ощупывать поверхность вокруг себя, однако никакой информации это не дало. Нужно было выбираться, но как? — Эй! Вы живы? — донеслось откуда-то сверху. Это был Дей. Сакура не сразу ответила, потому что Сасори с ней не разговаривал, но судя по ровному дыханию, он был в порядке. — Мы живы! Все хорошо! — крикнула она. — Идите вперед! Я вас догоню, когда разберусь здесь! — долетело до них сквозь толщу камня, и Сакура тут же отмела это предложение. — Нужно выбираться отсюда, — сказала она, — отойди назад, я разобью этот камень. Сасори ничего не ответил. Сакура сконцентрировала в кулаке чакру. — Ты отошел? — спросила она, в первый раз обратившись к нему напрямую. — Нет, — сказал Сасори, — и я не стану этого делать. Сакура мигом вспомнила, как с ним все сложно. Она разжала ладонь, и свечение чакры развеялось. Больше всего ей не хотелось ждать. Нужно было действовать. Делать хоть что-то. — В таком случае иди туда сам, — предложила она, — и когда ты отойдешь, я разобью стену. Сасори молчал. Теперь он не сомневался, что она без особых объяснений поступит так, как ей вздумается. На поступки Сакуры он не имел никаких рычагов влияния. Хотя, ему бы этого хотелось. Где-то сверху громыхнуло, и мелкие камешки посыпались с потолка. — Ты пойдешь со мной, — утвердительно сказал Сасори. И тем самым он сразу зашел с неверной стороны. Он услышал, как Сакура фыркнула. — Ты еще не понял? Я не собираюсь делать то, что ты мне указываешь, — заявила она. — Я считаю до пяти и раскалываю стену, можешь не отходить, если тебе так хочется. Снова земля дрогнула под тяжестью взрыва на поверхности. Становилось пыльно. Сакура закашлялась. Сасори молчал. — Пять, — начала она обратный отсчет. — Четыре. Ничего не происходило. Она стала собирать чакру в кулак. Ее легкое свечение дало минимальную видимость. Силуэт Сасори не двигался с места. — Три, — произнесла Сакура с нажимом. — Я, пожалуй, посмотрю на это, — сказал Сасори, усаживаясь на землю. — Два! — Бей, я не отойду, — протянул он. — Тебя завалит! — выпалила Сакура. — Значит, ты будешь расстроена, — ответил Сасори, и Сакура готова была поклясться, что он улыбается. — Не буду! — упорно ответила она, закипая от бешенства. — Ну, так бей, — Мастер уже откровенно ликовал. Он переиграл ее. Переиграл! Сакура сильнее сжала кулаки, отчего кожа ее перчаток скрипнула. Убедившись, что она спасовала, Сасори медленно поднялся с пола, отряхнул свой плащ и приблизился к ней. Она в бессильном бешенстве смотрела на него чуть снизу вверх. Сасори едва заметно улыбался. Он плавно и уверенно поймал ее руки, и ладони Сакуры беспомощно разжались под легким давлением его пальцев. Пульсирующее свечение чакры погасло, погружая их обратно в кромешную тьму. Она снова слышала его ровное дыхание. Дыхание человека, у которого все под контролем. Сакура злилась сама на себя. Она почувствовала, что только что потеряла важную фигуру на шахматном поле. Было нелепо и бессмысленно уже кричать, отталкивать его, настаивать на своем. Словно рыба, выброшенная на берег, она могла биться в песке, лишая себя последних сил, но не могла вернуться в пригодную для жизни стихию. Не могла более сделать свободный вдох. Сасори не торопился отпускать ее руки, но Сакура знала, что это лишь из желания ее помучить, из желания в полной мере ощутить свое превосходство. Ему чуждо было любое другое земное удовольствие. — Хватит, — сказала она высвобождаясь. Сасори и не думал удерживать ее. Потеряв этот мимолетный контакт, он испытал разочарование. Он сразу подумал о том, как ему не нравится всё, что обладает собственной волей. Всё что может идти в разрез с его желаниями. Но всплывший в голове образ Сакуры, превращенной в марионетку, также был ему омерзителен. Хорошо, что она не могла читать все его жуткие мысли. Хорошо, что она не имела возможности убедиться в том, какое он чудовище. Тут же память подло извлекла откуда-то из темноты бесконечные сцены зверств, которые он сотворил: вот он разрезает чью-то плоть, вот он смеется, наблюдая за тем, как глупо и беспомощно падают люди, пораженные ядовитыми иглами, вот он убивает мать, а затем ребенка… Но нет, это лишь для того, чтобы тот не страдал! Он его не видел… не видел! А потом уже было поздно! К горлу подкатила тошнота, как давно он затер это воспоминание. Оно не должно было всплыть больше никогда! Нет, нет, нет… — Что с тобой? — услышал он голос Сакуры и понял, что шепчет «нет» вслух. Она нерешительно дотронулась до его плеча. Все эти прикосновения. Все эти ее подлые хитрости! Он резко отмахнулся. — Проклятая девчонка! — прорычал он. — Втерлась в доверие, а теперь думаешь, что вправе отпускать всем их грехи?! — О чем ты? — непонимающе пролепетала Сакура. — Убирайся к своим святым дружкам! — Пожалуйста, успокойся, — взмолилась она, снова концентрируя в руке чакру, чтобы видеть хоть что-то. Он смотрел на нее с такой ненавистью, что Сакуре стало страшно. Но она поборола страх. Она попыталась снова подойти к нему. Так подкрадываются к загнанному зверю. Сасори внезапно зашелся нервным смехом. — Ах, кстати, — сказал он с мрачной торжественностью, — ты ведь не знаешь! — Расскажи мне, только успокойся, — снова попросила она, не догадываясь, какой компромисс предлагает. — Только успокойся! — он снова рассмеялся. Сакура поняла, что он только больше выходит из себя. — Только успокойся! — передразнивал он, — все ради меня, да? Он с вызовом смотрел на нее. Он хотел ее уязвить, заставить оправдываться, хотел, чтобы ей стало неловко за свою глупую чувственность. Но Сакура совсем не выглядела задетой. — Да, — тихо сказала она. Это неожиданное и простое признание возымело эффект, но всего на секунду. Он отмахнулся от него, как будто ничего не слышал. Хотя он слышал. Но тем важнее было все сломать. Тем важнее было отбросить ее на бесконечно далекое расстояние! Ему уже не хотелось, но повинуясь какому-то извращенному инстинкту саморазрушения, он заставил себя произнести: — Я хотел тебе рассказать, что на лагерь Листа была серьезная атака и… Сакура умоляюще смотрела на него. Без ненависти. Без злости. Она хотела, чтобы он забрал свои слова назад. Чтобы сказал, что это его очередная жестокая шутка. И она бы простила ему. Но ему ее прощения были не нужны. — И многие погибли, — безжалостно закончил он. Она почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Кто именно? Как это могло случиться? Почему ее не было рядом? Ничего из этого Сакура вслух не произнесла, она лишь издала какой-то сдавленный полу вздох, полу всхлип. Конечно, ему сразу захотелось ее утешить, сказать что-то смягчающее. Но Сасори умел относиться к себе с неимоверно большей жестокостью, чем ко всем остальным. Какое-то время Сакура беззвучно плакала, а потом вытерла слезы и, не поднимая головы, развернулась и зашагала вглубь тоннеля.***
Птица стала трескаться от жара. Огненная волна угодила прямо в нее. Крылья потеряли свою эластичность и с неприятным хрустом стали обламываться. Дейдара почувствовал, что проваливается вниз. Он был невысоко, но единственный способ биться на равных с его соперницей — был развить большую скорость. Поэтому он не смог приземлиться на ноги. Дейдару кубарем протащило по земле до первой стены. Удар был таким сильным, что у него на мгновение потемнело в глазах, но он все же вовремя успел отскочить. Хлыст проломил земную твердь прямо под тем местом, где только что лежал подрывник. Он не мог больше обманываться по поводу способностей своей оппонентки. Она была невероятно сильна и маневренна. Кроме того двойственность ее техники делала атаки неизменно неожиданными. Неоднократно Дейдара оказывался зажат с двух сторон, между разрушительным хлыстом и испепеляющей все и вся огненной лавиной. Эта девица буквально гоняла его, как неопытного мальчишку. А он едва ли успевал сам предпринять какие-либо действия. — Что, — крикнула Кимико, — больше не хватает сил на остроты? — Какие ты предпочитаешь остроты? — поинтересовался Дейдара, охотно зацепившись за предложение поговорить, и вместе с тем безуспешно пытаясь придумать какой-нибудь хитрый план. — Неприличные, обидные или более тонкие? Я просто Бог острот! — Какие-нибудь на тему того, как я тебя поимею, — предложила Кимико, подмигнув ему. А затем добавила, — разумеется, не в буквальном смысле. На это можешь не рассчитывать. Дейдаре перестало казаться, что она шутит. «Чертова нимфоманка!» — подумал он. Но на словах принял правила игры. — Почему же нет? — притворно удивился подрывник, — если выбирать между буквальным и не буквальным смыслом, я совершенно точно за буквальный! Прокатившийся совсем близко огонь почти накрыл его. — Не люблю подлиз! — крикнула ему Кимико. — Любишь когда с тобой пожестче? — поинтересовался Дейдара и незаметно выпустил на землю маленьких подопечных, после чего хлопок хлыста снова заставил его отпрянуть. Дом позади него захрустел под ударом и разрушился почти до основания. — Люблю ломать! — глаза Кимико сверкнули плотоядным безумием. — О, ну наконец-то что-то общее! — одобрил Дейдара и, как бы в подтверждение этого, дом, на крыше которого стояла Кимико, был с оглушительным грохотом подорван. Но она успела отскочить. — Я заставлю тебя страдать! — процедила Кимико, оправившись от ударной волны. — Боюсь, это маловероятный вариант! — подрывник поймал кураж и следующая цель, близ его хищной собеседницы, была взорвана, заставляя ее уклоняться от острых обломков. — Я и так страдаю хуже некуда, так что тут ты свое упустила! — добавил он с не наигранной горечью, замаскированной под улыбку. Взбешенная Кимико немедленно показала зубы. Целая серия ударов заставила Дейдару отскакивать и уклоняться. Когда он приземлился на здание с плоской соломенной крышей, то у него мелькнула мысль, что ему эту девчонку не одолеть. Но он представил, как Сасори разочарованно будет разглядывать его труп, и рассмеялся. Это придало ему сил. Три глиняных стрекозы взмыли в воздух. Кимико полоснула в их сторону огнем, но они были слишком маленькие, и было не разобрать, уцелели ли они и куда делись. Дейдара подскочил с места и кинулся в сторону. — Ну, куда же ты! — воскликнула Кимико, запуская ему вдогонку порцию огня. Впрочем, Дейдара с запасом ушел вперед. Она стиснула зубы в недовольстве и кинулась за ним. Он отбежал к маленькой хижине и там остановился, переводя дух. Кимико тоже остановилась. За ней высилось произведение архитектуры местного масштаба, в котором Дейдара узнал собственную академию. Знакомая крыша была выполнена из черного мрамора, по которому узорами расползался некий тривиальный сюжет о пути доблестного воина. Кто бы мог предположить, что он окажется здесь при таких обстоятельствах. — Может, теперь узнаешь, Дейдара-кун? — неожиданно поинтересовалась Кимико. Подрывник сощурился на это обескураживающее предложение. — Ничего не приходит в голову! Но я почти уверен, что в таком виде тебя выгоняли со всех занятий, — усмехнулся он. И все же ее лицо, оно было смутно знакомо. Кимико разочарованно фыркнула. — Это тебя выгоняли со всех занятий, а я была прилежной девочкой, — заметила она. Тут-то до него и дошло, кто перед ним стоит. Он непроизвольно выругался. Кимико Симидзу! Маленькая Кимми! Гордость школы, подающая надежды, звездочка. Невинная и разрушительная в своих способностях. Впрочем, теперь ее невинность стояла под вопросом. — Я смотрю, ты вспомнил, Дейдара-кун, — догадалась она. — Кимико, ты не можешь меня обвинять в забывчивости, ты как бы так выразиться… изменилась, — притворно попытался оправдаться Дейдара. — А ты все такой же красавчик, — улыбнулась она. Но в ее улыбке не было ничего доброго. Если бы Дейдара догадывался, с кем имеет дело, он бы не отпустил Сасори. Хотя, кого он обманывает, он бы его отпустил. Проклятая гордость. Теперь Кимико размажет его хлыстом по стенке. Будто прочитав его мысли, она угрожающе щелкнула хлыстом в воздухе. — Ну не грусти, ты тоже не промах, — произнесла она не без иронии. — Я польщен, — Дейдара отвесил ей элегантный поклон, на который ушла половина оставшихся у него сил. — Знаешь, — сказала Кимико задумчиво, пока в ее правой ладони скапливалась огненная чакра, — я даже была в тебя влюблена. Да… Я была в тебя влюблена без памяти. Ты должен это знать, потому что только благодаря этому я так долго с тобой провозилась. Хотелось посмотреть, каким ты стал, Дей-кун. Его имя она выплюнула с издевкой. — Тебе скорее хотелось, — хрипло ответил он, — чтобы я тебя вспомнил. Но видишь как… Без напоминания не обошлось. Кимико буквально скрипнула зубами от злости. Дейдара, довольный своей последней репликой, улыбался. Все содрогнулось от мощного потока чакры, окутавшего страшное орудие Кимико. С бешеным криком она нанесла последний удар. Она даже не сразу сообразила, почему хлыст изменил траекторию. У нее из-под ног вырвало почву и два последних глиняных снаряда подорвали несущие колонны академии, так что огромными кусками на Кимико посыпалось гранитное здание, заживо погребая ее под собой. Напрасно она пыталась выскочить или отпрыгнуть. Глиняная ладонь намертво пригвоздила Кимико к месту, а ведь она даже не заметила, как это произошло! Последняя колонна жалобно затрещала. Будто само здание академии отказывалось уничтожать отличницу. И с неистовым ревом все три этажа превратились в груду гранита и бетона. Кончик хлыста, взвившегося в воздух зацепил Дейдару и с силой вмазал его в стену маленькой хижины. Которая, впрочем, на проверку оказалась гораздо прочнее. Он тихо рассмеялся, но почувствовав адскую боль в боку, сжал зубы и бессильно осел на землю. — Никогда она не была в моем вкусе, — неразборчиво пробормотал он. Легкие горели. Он задыхался от усталости. Кажется, у него было сломано ребро, а может и не одно. Оставаться здесь было равноценно смерти. Кто-нибудь непременно перережет ему горло, но, по крайней мере, он не проиграл. Мастер Сасори будет доволен. Точно, он может им гордиться. Дейдара чуть прополз вперед, но тут же закашлялся, сплевывая на землю подступившую к горлу кровь. «Дело — дрянь», — констатировал он, глядя как бурые пятна впитываются в песок. И тут же ощутил прикосновение железа к своему горлу. Похоже, ему все-таки не удастся умереть наедине с самим собой. Как жестоко добивать того, кто и так гарантировано покойник. — А кто в твоем вкусе? — услышал он. Она говорила шепотом, но он сразу узнал, не мог не узнать ее. Теперь он был рад тому, что ему повезет умереть от ее руки. — У меня сегодня в прямом смысле отбоя нет от поклонниц, — сказал он и тут же зашелся жутким грудным кашлем. — Ты случаем не отличница? Тен-Тен машинально улыбнулась. Она думала, будет проще. Но смотреть, как он умирает было невыносимо. Она отбросила кунай и села на землю, устроив его голову на своих коленях. Дейдара с трудом мог различить ее лицо, сквозь мутную пелену. Но он помнил, какая она красивая. Лучше всего она ему запомнилась в темнице. Ее лицо, такое живое, отражающее сотню эмоций. Оно менялось каждый раз, когда он что-то ей говорил. И иногда он даже читал в нем: «как он хорош». — После того, что я сделал, ты имеешь полное право меня добить, — сказал он, хотя ему хотелось протянуть еще хотя бы минуту, чтобы побыть с ней. — Но я не хочу, чтобы ты умирал, — проговорила Тен-Тен, сквозь слезы. Ее рука нашла его руку и сжала ее. — То, что ты сделал ужасно, но я все равно не хочу, чтобы ты умирал. — Тогда ты должна знать, что я… — он поперхнулся, но смог продолжить, — я пытался их защитить. Тен-Тен хотела изобразить удивление, но она не была удивлена. Когда Наруто рассказал ей, как произошло нападение, она сразу обо всем догадалась. — Ты не настоящий преступник, так только, выделываешься и все, — заставила она себя пошутить, хотя очень хотелось плакать. — Это ужасное оскорбление, Тен-Тен, — прошептал он. Оставаться в сознании становилось все сложнее. В глазах темнело. Дейдара чувствовал, что ему осталось недолго. — Пожалуйста, не умирай, — Тен-Тен обещала себе этого не произносить, но она больше ничего не могла из себя выдавить. Слезы градом катились по ее щекам. — Не умирай, прошу тебя, не умирай… — Ты же знаешь, — улыбнулся Дейдара в последний раз, — я все всегда делаю назло. А потом он закрыл глаза и больше их не открыл.