***
Сидя как-то в гостиной Слизерина, Шерлок заметил Мориарти, который что-то судорожно читал. Он, скорее, запоминал какие-то чертежи, быстро бегая глазами по каждой линии на пергаменте. Холмс посчитал, что раз Джим не уединился в своей комнате, значит не особо скрывает свои действия, поэтому подошёл к сокурснику и взглянул на лист. Чертёж напоминал строение здания, и на каждой отдельной странице изображался новый этаж. Изучив ту, что лежала перед слизеринцем, Шерлок понял, что смотрит на карту Хогвартса. – Интересно, Холмс? У школы, оказывается, много входов и выходов, о которых мы не знали. Не хочешь побегать со мной? Шерлок прищурил глаза, хмыкнул, развернулся и прошагал к дивану, на котором сидел и мирно читал учебник по прорицаниям, шёпотом критикуя чуть ли не каждый абзац. Мориарти что-то замышлял, это было понятно. Но не получив больше информации, Шерлок не решался побеспокоить Джона, поэтому принял решение отложить это дело в долгий ящик. На следующее утро первым уроком у аристократов было Прорицание, так что Холмс не зря читал бредятину, которую их профессор смело называет научным доказательством. Шерлок вообще взял этот предмет только из-за того, что он был менее раздражающим из тех, что им предоставили, поэтому парень в пол уха слушал Трелони, снова предсказывающую всем подросткам страшную участь. Но когда женщина схватила его плечо и сжала с такой силой, словно она висела на обрыве и держалась за торчащую ветку, Шерлок поднял непонимающий взгляд на учителя. – Мой милый мальчик, - начала она свою тираду, - я вижу твоё будущее. Тебе предстоит столкнуться с невероятной опасностью, и разделит эту участь с тобой тот, кого ты любишь больше всего, - она театрально закатила глаза, будто пыталась заглянуть в свои мозги, и разжала мёртвую хватку. Шерлок потёр плечо, на котором, по всей видимости, останется синяк в виде человеческой пятерни. Если бы Сивилла не упомянула «человека, которого он любит больше всего», парень бы не придал её словам значения. Но намёк на то, что Джон Уотсон может быть в опасности, насторожил его. Сидя в Большом зале на обеде, слизеринец слышал шёпот сокурсников: «У Холмса не может быть любимого человека. Он чёртова рептилия». Научившись не обращать внимание на глупых людей, он игнорировал смешки, адресованные ему. Но Джон, до которого дошли такие переговоры ближе к вечеру, не был намерен позволять каким-то подросткам оскорблять его друга. Поэтому в ближайшую субботу, свободную от уроков, он позвал Шерлока в Хогсмид. Холмс противился, ссылался на какие-то дополнительные задания, но всё же был вытащен в паб. Это был холодный ноябрьский день, когда все волшебники не решались покидать своих домов, растапливая камин и приготавливая печеные сладости. В «Три метлы» сидело от силы пять человек, так что парни заняли столик в укромном уголке заведения. Заказав пару кружек сливочного пива, они молча ждали напитков, так и не решившись нарушить молчание. Шерлок водил своими длинными пальцами по деревянной поверхности стола, вырисовывая какие-то знаки, а Джон заворожено следил за ним. Когда официантка поставила перед ними их заказ, гриффиндорец сделал большой глоток, а слизеринец всё сидел и пребывал где-то в своём мире. Наконец, Джон не выдержал: – Шерлок, почему твой факультет обсуждает твою жизнь? Почему ты избегаешь всех? Что случилось? – Они просто глупы. Ничего страшного. И я всего лишь не желаю находиться в окружении идиотов. – Хорошо, - Уотсон облизнул губы и поставил кружку на стол, - Почему они считают тебя человеком «без души и сердца»? Нет, ты, конечно, сделал себе такую репутацию... Холодный и бесчувственный аристократ. Но раньше никто не акцентировал внимание на этом. Расскажи, что произошло. Шерлок сдался и нехотя поведал ситуацию, произошедшую на уроке Прорицания. Он не расписывал всё в подробностях, но и ничего не утаивал. Чётко и кратко изложил свою проблему. Вопреки всем ожиданиям парня, Уотсон переплёл их пальцы и стал нежно поглаживать запястье Холмса. – Я был с тобой раньше. Я буду с тобой снова. Я всегда буду здесь, ради тебя. И щёки слизеринца залились прекрасным румянцем, а лицо озарилось скромной улыбкой. Джон поднес их руки к своим губам и поцеловал шерлоковы ледяные ладони.***
Джон, конечно, напомнил, что их могли серьёзно наказать ещё на втором курсе, если бы спалили за приготовлением Оборотного зелья. Даже не за сам процесс, а за воровство ингредиентов. Через пару месяцев после их разговора, Шерлок, прогуливаясь по предпоследнему этажу замка, застал в чулане шушукающихся Джима и Себастьяна. Мориарти что-то объяснял своему дружку, обречённо вздыхая, когда тот переспрашивал глупые вопросы. Притаившись около двери, Холмс сосредоточился на голосе слизеринца, медленно повторяющего одно и то же, с каждым разом говоря тише. Шерлок уловил только слова «Хогвартс», «вход», «они войдут», «спрятаться». Они должны были нести какой-то смысл, но оказались бесполезны, поскольку были вырваны из контекста. Ну, так бы посчитал любой другой подросток, но не Холмс. Скорей всего, Джим планировал через потайные входы (не зря же он изучал карту) провести в школу кого-то, и либо помочь ему спрятаться, либо искать укромное местечко для себя. «Ещё больший бред получился» – подумал слизеринец, и отправился в кабинет завхоза, где видел какой-то лист, однажды притянувший его внимание, который мог оказаться тем, о чём он думал, и помочь ему в этом деле. Филча на месте не было. Видимо, бегал за Пивзом или надоедливыми младшекурсниками. Его кошка также нигде не бегала. Шерлок тихо прошмыгнул в небольшой кабинет, заставленный всякими изъятыми вещами. Среди них стояли портреты со старыми фотографиями, какие-то грамоты и кубки, которые давно надо было бы почистить. Но для этого нужно поймать непослушного ребёнка и вручить ему тряпку с ведром, потому что уборка – худшее наказание за провинность. Искомый пергамент лежал на столе Аргуса, в дальнем углу. Им явно не пользовались, но держали на видном месте. Причину Холмс выяснять не хотел, поэтому положив находку в карман мантии, быстро вышел из помещения и побрёл в свою комнату. На вид пергамент представлял собой старый желтоватый лист бумаги, сложенный в несколько раз. Ещё в первый раз, когда слизеринца послали к Филчу (он просто доказал учителю Астрономии, профессору Синистре, что звёзды – всего лишь газовые шары, излучающие свет, а планеты – массивные небесные тела, вращающиеся по орбите, и по ним нельзя предсказывать будущее), он заметил этот предмет, но не придал ему значения. Хотя факт, что пустой пергамент хранят в «кладовке», заинтересовал его. Тем более, от него веяло волшебством. Кому понадобилось как-то зачаровывать бумагу? Если на нём не проклятие, то что? И Шерлок решил выяснить это сейчас, потому что какие-то воспоминания из рассказов отца и старшего брата всплыли в сознании. «Карту Мародёров, мой мальчик, сделали изобретательные волшебники, имена которых помнят все учителя в школе. Даже те, кто не учил их. Эта карта показывает местонахождение любого волшебника, находящегося в Хогвартсе или в его окрестностях. Чтобы открыть её, нужно коснуться палочкой пергамента, и произнести: «Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!», а чтобы вернуть ей первоначальный вид: «Шалость удалась!». Вряд ли ты встретишь эту карту, но почему бы не рассказать тебе школьную историю?». Его комната пустовала, так как единственный сосед, Виктор Тревор, состоящий в команде по квиддичу, сейчас был на тренировке, поэтому Холмс поспешил раскрыть все тайны карты и произнёс заклинание. На первой странице высветилось приветствие от волшебников, которые подписались своими прозвищами, и Шерлок быстро развернул пергамент. Он оказался длиннее, чем думал слизеринец. Первым, кого он хотел отыскать, был Джон. Дотронувшись до карты палочкой и мысленно повторив имя возлюбленного миллион раз (потому что меньше он не мог), парень увидел точку, обозначающую гриффиндорца. Он находился в… подземелье? Шерлоку стоит ждать гостей? Но когда рядом возникла вторая точка, подписанная именем Мориарти, Холмс бросил все свои дела и выбежал за пределы гостиной. Джон оказался недалеко от двери, ведущей в уютное убежище слизеринцев. Джим же стоял перед ним, опершись правой рукой о стену, и что-то шептал парню, стоящему с гордо поднятым подбородком. Шерлок подошёл к ним и спросил таким голосом, будто его не заботила эта ситуация: – О чём говорим? Расскажи мне, Джим, я тоже интересуюсь, – Холмс обнял своего парня за талию, показывая, кому он принадлежит (и был уверен, что скоро слухи расползутся по всему Хогвартсу, но в этот момент ему было всё равно), и обратился к нему – Джон, он тебя раздражает? – Если я скажу «да», и он уйдёт – то да. – Джонни-бой, ты так ничего и не понял, – приторно-сладким голосом сказал Мориарти, развернулся и пошёл в противоположную сторону от гостиной. – Он предложил мне изучить строение школы полностью, чтобы знать все выходы. Ещё говорил что-то про важность чёрных ходов, через которые может пройти кто угодно. Вообще, спасибо, что спас меня от выслушивания этого бреда, – Джон благодарно улыбнулся и коротко поцеловал Шерлока в уголок губ, которые моментально расплылись в улыбке. Это, возможно, действительно было чушью, но Холмс решил сохранить новую информацию в своей памяти, чтобы позже заняться её изучением. А пока он отправится на ужин с Уотсоном, чтобы чудесно провести остаток дня.