Светлячок

      Сосредоточенная на погоне, я не сразу ощутила прикосновение пальцев к бедру, но чужой жар от выдоха заставил поражённо вскрикнуть. В голове успела всплыть мысль, что мне так пытаются помочь, но тело уже атаковало, и максимум на что хватило сил, это замедлить удар. Колено врезалось в подбородок Кибагами-сана и его отбросило назад.       Конечно же, роннин рассердился.        — Идиотка, ещё можно высосать яд! — заорал он, приподнимаясь на локтях.       Я хмыкнула, сощурила глаза и провела пальцами по ещё кровоточащей ранке. Место укуса припухло, но не больше чем обычно, и через пару часов должно было вернуться в норму. Больше смущал наливающийся на этом месте синяк. Он-то точно будет проходить дольше. И всё же, этот Кибагами-сан снова лез со своей заботой, а это начинало раздражать.        — Моё тело не восприимчиво к яду, — холодно произнесла я и с удовольствием полюбовалась его вытягивающейся физиономией. Для роннина Кибагами-сан был, пожалуй, слишком эмоциональным. Впрочем, он сам это понял, с силой сжал челюсти и начал меня рассматривать, как неведомую зверюшку.        — Я вернула тебе долг, — я вернулась мыслями к распавшейся леске и тому, кто ей управлял. Тот человек точно знал о происходящем в Симаде, и мне нужно было поспешить и отыскать его. Но где и как?       Дорога за храмом разделялась на две плотно утоптанные тропинки. Наползающий с реки туман блеклыми лепестками завивался вокруг каменных фонарей, грозил затянуть всё видимое пространство молочной густой пеленой. Ещё немного и что-либо отыскать будет просто невозможно.       От размышлений меня оторвал голос Кибагами-сана.        — Да, ты спасла меня, — он поднялся, вытащил из-за пояса катану, подошёл ближе, присел с упором на одно колено и тоже начал всматриваться в туман. — Тебя зовут Кагэро? Что ты теперь будешь делать?       Последний вопрос снова звучал, как проявление заботы. Я напряглась и кинула на роннина неприязненный взгляд.        — Это тебя не касается!        — Раз так, что же я делаю здесь?       И правда, что делает этот кудрявый роннин так далеко от основных торговых путей? Значит, он тоже замешан в происходящем в Симаде? Что ему известно?       Я воспользовалась старым правилом — откровенность за откровенность: — Я должна раскрыть их планы.       Кибагами-сан зло оскалился: — Сама? Это невозможно!       Он презрительно фыркнул и добавил: — Они слишком сильны! Подумай об этом!       Кровь прилила к голове, и моя импульсивность подмяла голос разума. И что ему надо? Я с ним никак не связана, родственницей не являюсь и ничего не должна. Так чего же лезет в мои дела? Как же раздражает! Сильны противники. Я справилась с этой змеихой, пока он валялся под змеиной массой, и всё же пытается мне указывать, что могу и чего не могу делать!       Мысленно зашипела, но растянула губы в улыбке, вздёрнула левую бровь и снисходительно произнесла: — Не мешай мне! С чего я должна подчиняться приказам какого-то роннина?       Он открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но я не стала ждать продолжения проповедей. У меня слишком много дел и мало времени. Я кинулась вниз по дорожке, мысленно ведомая исчезнувшей нитью, но у подножия холма что-то зашевелилось. Что-то явно большее, чем мышь или более крупный зверёк. Я выхватила танто и встала в защитную стойку. Шуршание усилилось, и в покрытой туманом траве показалась круглая плетённая шляпа и посох странствующего монаха.        — Подожди, женщина из клана Кога, — шляпа зашевелилась, человек поднялся, и я рассмотрела древнего лупоглазого старикашку в ветхой монашеской одежде. — Меня зовут Докуан. Присоединяйся к нам. Этот юноша мой верный помощник.        — Я не собирался помогать правительственному лазутчику, — откликнулся из-за моей спины Кибагами-сан.        — Хватит жаловаться, — насмешливо протянул монах Докуан, а я ощутила некое злорадство по отношению к надоедливому роннину. — Возможно, наши цели разнятся, но у нас троих общий враг, а трое сильнее одного. Я знаю то, чего не знаешь ты. Например, кто командует этими существами. Я расскажу тебе по пути.       Я оглянулась на Кибагами-сана и, чётко выговаривая слова, произнесла: — Мне не нужны друзья.       С одной стороны, информация могла быть по-настоящему ценной, а с другой, не хотелось связываться с этими мутными личностями. Но что-то в голосе старикашки было убедительное. Я опустила танто и произнесла: — Но мне нужно знать, что знаешь ты!        — Вот и славно! — кивнул Докуан и масляно заблестел глазами.       Мне была знакома такая порода людей. Они на редкость хитры и изворотливы, предпочитают, чтобы другие выполняли за них грязную работу, но всегда остаются в выигрыше. Пока мне было выгодно путешествие в его обществе. А Кибагами-сан? Он показал себя сильным бойцом, раз смог убить того верзилу. Мне никто не мешал позже отделиться от них, добраться до Симады в одиночку и разведать всё самостоятельно, тем более, что до деревни оставались какие-то жалкие два километра.       Я вернула танто в ножны и направилась по дороге красной нити, мимо каменных фонарей и расплывающихся полос тумана.

***

      Ранее утро нас троих встретило в бурлящей перекатами реке. Солнечные лучи окрашивали розовым нависающие над головами скалы и пушистые шапки сосен, а здесь, в ледяной воде с горных вершин царил мрачный полумрак. Монах предложил обойти Симаду с севера, хотя это был и не самый короткий, да что скрывать и крайне неудобный маршрут.       В прозрачной воде хорошо просматривались камни и шустрые пугливые хариусы, но мы, крепко вцепившиеся в плывущий обломок верхушки тисового дерева, не шевелились, и рыба плавала совершенно спокойно. В какой-то момент отвесные скалы начали утомлять однообразностью, но монах шевельнулся, мотнул головой в сторону почти незаметной расщелины и мы дружно нырнули в указанном направлении. Стоило выбраться на берег, как река озарилась голубыми вспышками, а вода с шумом всплеснулась вверх. Нас ждали.        — Туда, — буркнул Докуан, указывая концом шеста в узкий проход, ныряющий в пещеру, и сам первый поспешил в темноту. Я не хотела оставлять Кибагами-сана за спиной, внимательно посмотрела ему в глаза и качнула головой, показывая, чтобы шёл вперёд, но он медлил.        — Эй, роннин, что застрял? — я постаралась, чтобы голос звучал насмешливо. — Темноты испугался?        — Я не роннин, — голос Кибагами-сана был задумчив, — и меня зовут Дзюбей. Обращайся ко мне так.       Я кивнула, и тогда Кибагами-сан развернулся и вошёл в темноту пещеры. А меня заинтересовал вопрос. Если не роннин, значит… ниндзя?       Симада была обычной рыбацкой деревушкой. Мы вошли в поселение со стороны реки, и были поражены открывшейся картиной. Единственная улица оказалась усеяна лежащими в разных положениях телами людей. Огромные черные вороны, хрипло каркая, клевали трупы, даже не собираясь улетать при нашем появлении.        — Что же здесь произошло? — мучивший меня вопрос озвучил Дзюбей, а монах, сморщившись, как печеное яблоко, предложил укрыться в стенах одного из домов.        — Мы это узнаем. Узнаем, — Докуан начал шарить по разбросанным вещам, Дзюбей уселся, привалясь спиной к опорному столбу в центре комнаты, а я с любопытством осмотрела маленькое темное помещение.       Никто из живущих в этой деревне не спасся. Но возвышении рядышком лежали красивая молодая женщина в желтой много раз штопанной юката и её малыш. На их телах темнели трупные пятна. Цветная погремушка-колотушка выпала из маленькой ладошки, но далеко не укатилась, глядя укором жестокой действительности.       В горле пересохло. Я набрала черпачок воды из стоявшего в комнате котла-кама и сделала всего один глоток. Странный привкус прояснил смертность живших в этой деревне людей. Яд.       По моему выдоху Докуан сразу сделал вывод.        — Значит, они отравили колодцы, убили крестьян и всё свалили на эпидемию. Так они отвадили любопытных. Они что-то планируют. Что-то невообразимое. — Старик владел управляемым косоглазием и в данную минуту умудрялся одновременно смотреть в разные стороны. Я отвернулась, ощущая, что разглядывая его, сама рискую окосеть.       Я ещё раз вздохнула, подошла к возвышению, подняла игрушку и вложила её в детскую ладонь. Мне было жаль безвинно погибшего малыша.       Молчавший до этого момента Дзюбей произнёс: — Хотел бы я знать, что у них на уме.        — Только не суй свой нос слишком далеко, — хмыкнул Докуан, продолжая наблюдать за трапезничающими воронами, — можешь поплатиться жизнью.       Он сдавленно крякнул и звякнул своим посохом, привлекая внимание.        — Ия-а! — монах грохнулся на землю, а в комнату влетели три огромных шершня-судзумэбати. Они поднялись под потолок, сделали подозрительно ровный круг в воздухе, будто рассматривая нас со всех сторон, и, так же быстро как появились, покинули дом. Дзюбей подскочил, бросился к выходящей на улицу двери и выглянул наружу.       Карканье воронов усилилось, сменилось на испуганное. Крепкие крылья с шумом забили воздух. Сквозь окошко я видела, как птицы разом покинули улицу, а в небе со стороны реки на деревню шло огромное жужжащее облако.        — Спасайтесь, — завопил Докуан, подскочил к задней двери, распахнул её и выскочил наружу. Я бросилась следом, за мной Дзюбей, рывком захлопнувший за собой тяжёлую створку.       Мы успели подняться на пригорок, когда преодолевший препятствие рой судзумэбати начал нас быстро нагонять. Положение было безвыходное. Гигантские шершни не только невероятно агрессивны, но и очень ядовиты. Каждый укус не просто болезненный, он может вызвать слепоту, отёки внутренних органов, приступы удушья и даже смерть. И если я немного продержусь, то мои спутники погибнут сразу.       Жужжащий рой приближался, оглушая низким гулом. Докуан и Дзюбей пронеслись мимо, а я замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. В моём арсенале имелась техника, позволявшая если не остановить, то немного задержать судзумэбати – Техника смертельных цветочных лепестков. Она была схожа с другой, известной многим ниндзя техникой усыпляющей цветочной пыльцы, но в силу особенности моего организма смертоносной.       Я услышала, как за спиной сдвигаемыми ножнами щелкнула катана, и, не отрывая взгляда от роя, вымолвила: — Нам от них не убежать.       Мне нужно было сосредоточить все силы на технике. Я подняла руку, пропуская сквозь себя нежные маковые лепестки. В воздухе поплыл сладковатый запах яда. Привлечённые им шершни сосредоточились на небольшом пятачке вокруг меня, хаотически метаясь и натыкаясь друг на друга. Яд начал действовать.        — Кагэро, — окликнул меня Дзюбей, но я не могла прерваться. Услышала лишь чьи-то удаляющиеся шаги. И правильно, сейчас никому лучше рядом со мной не находиться.       Гул сидзумэбати оглушал, вводил в какое-то сонное оцепенение. Я чувствовала, что долго не продержусь, старалась тщательно дышать носом и не обращать внимания на иногда врезающихся в меня насекомых.       Что-то зашуршало в кустах, и голос Докуана прохрипел: — Девочка! Удерживай судзумэбати, пока Дзюбей не убьёт того типа! Удерживай любой ценой!       Я нахмурилась и сжала зубы. И раньше подозревала, что рой был чьей-то техникой, а теперь и монах подтвердил это. Оставалось продержаться. Как долго? Как?       С каждой минутой сил оставалось всё меньше. Я чувствовала, как разламывающаяся от боли голова становится всё тяжелее, и даже не заметила, когда оставшиеся в живых шершни развернулись и полетели вверх, в ярко сияющее небо.        — Фью, — облегчённо присвистнул Докуан. — Не очень-то Дзюбей торопился прибить этого.       А я просто выдохнула.

***

      С Дзюбеем мы встретились у ворот-тории храма богини Инари. Чудесная солнечная погода создавала отличное настроение. Ветерок слегка шевелил верхушки деревьев, а неугомонные цикады стрекотали громче, чем обычно. Сидящая на входе фигурка лисицы позабавила темной трещинкой, создававшей ощущение кривоватой улыбки на лисьей морде, и я так увлеклась её рассматриванием, что не заметила, когда Дзюбей нарисовался рядом. Но Докуан, нервно оглаживающий всю дорогу свою редкую бородёнку, появлению нашего третьего обрадовался, залебезил, начал расспрашивать о бое.        — Что ты знаешь о реинкарнациях? — сходу спросил Дзюбей, проигнорировав все слова монаха, опускаясь на землю у самого первого столба ворот. — Реинкарнация, значит? — Докуан начал наглаживать бородку, снова разводя глаза в разные стороны. Стоило ему так сделать, как я сразу ушла от них подальше и встала, тоже прислонившись к столбу, одновременно просматривая окружающее пространство. Но даже оттуда мне было неплохо слышно.        — Я слышал об этой технике. Для этого нужно всецело подчинить себе свою плоть и кровь, и даже если тебе отсекут голову или конечность, ты сможешь прирастить их. Реинкарнация, обретение бессмертия. Человек не может постичь эту технику. Это ужасно, но видимо Генма смог. Теперь все демоны Кимона охотятся за тобой. Значит, мне мешать не будут, — Докуан захихикал, оттолкнулся своим шестом от земли и исчез в ветвях возвышавшегося над остальными деревьями гинкго. — Если тебе повезёт, мы ещё встретимся! — донёсся его голос с вершины. Быстрой обезьянкой старый монах умчался в чащу.        — Да, — хмыкнул Дзюбей на услышанное.        — Зачем ты пошёл с ним? — спросила я, поворачиваясь, чтобы рассмотреть выражение его лица.        — Он нанял меня, — Дзюбей отвёл взгляд, — за сто золотых монет.        — Ты из тех, кто за деньги сделает всё, что угодно? — я была удивлена ситуацией и желала разобраться в этом здесь и сейчас. По мне мазнул гневный взгляд, но быстро потух.        — В общем, да, но он заставил меня. — С этими словами Дзюбей задрал рукав своей зелёной косодэ и показал воспалённую резаную рану на плече. — Через полдня меня убьёт яд.       Я вздрогнула и изумлённо выдохнула, а мысли чехардой понеслись в голове. Приходилось слышать о подобно действующем яде. Он был сложным и многокомпонентным, и не каждым мастер мог его приготовить или создать противоядие. Яд чем-то схожий с моей собственной кровью.        — Вместе с золотом он посулил мне противоядие. Поэтому я служу ему. Я не могу отступиться. Я отвлеку их на себя, а ты спасайся.       И снова в его словах я уловила заботу. Признаю, его действия были понятны, но принять их я не могла. Это было бы бесчестно с моей стороны.       Я скрестила руки на груди и заявила: — Я не могу. Нужно вернуть тебе ещё один долг.        — Забудь о долгах, — Дзюбей опустил голову, пряча выражение глаз в тени.        — Я же сказала, что не слушаюсь твоих приказов, — ещё бы, тут была затронута моя гордость. — Я готова умереть в любой момент.       В ту же минуту он сумел меня вывести из равновесия всего одной фразой: — Можешь не показывать какая ты сильная.        — Что?       Я почувствовала себя разъярённым драконом, способным разодрать этого выскочку голыми руками. Мир вспыхнул красными красками, а этот наглец неторопливо поднялся, повернулся ко мне спиной и небрежно бросил: — А-а, какая сегодня сырая погода. Хоть бы началась гроза и остудила твою горячую голову.       Но больше нескольких шагов ему сделать не удалось. Скрутил приступ. Наблюдая падающие на землю кровавые капли, я не удержалась от подколки великого и могучего его.        — Тебе не пристало сейчас беспокоиться обо мне.       Дзюбей несколько минут промолчал, а потом резко обернулся ко мне и крикнул, словно озарённый какой-то идеей: — Эй, откуда можно увидеть все окрестности? Продолжение следует...