***
Через три месяца я вернулась в Коноху, вдохнула холодный воздух подземелья, дошла до комнаты, положила фигурку Дзюбея на привычное место под подушку и выдохнула от облегчения. Сопровождать Данзо-саму было поучительно, но зачастую морально тяжело. Конечно, после команды «Ранмару» это ощущалось легче, и всё же человек внутри меня жил и сопротивлялся ломке моральных устоев. Прошлась по блоку, постучалась к Киното, но он не отозвался. Сходила на полигон, обнаружила там занимающегося с новичками Ичиро. Увидев меня, друг махнул неопределённо рукой, вроде как ему некогда, и я снова начала шататься по базе. Меня отловил Мизуное, позвал спарринговаться с ним и Мизуното, но без Киното я против них выстояла шесть с половиной минут. Парни были сильнее, быстрее и опытнее. Они распахали мной полигон и ушли довольные. Пришлось наводить порядок в одиночку, и я здорово потратилась. Доползла до лаборатории, где Года-сан напоил чаем и вывалил все последние новости. Оказывается, Суна застряла в песках из-за того, что был убит Третий Казекаге. На его место так никого не выбрали, и старейшины предпочли вывести войска и прекратить дальнейшие боевые действия. Кумогакуре, разгромив остатки Страны Водоворота тоже притихла, но с чем это связано, Года-сан не знал. Это был не его уровень. Киното за мою потерю отправили в один из малочисленных гарнизонов в качестве поддержки. Года-сан оставался всё тем же простым и общительным человеком, и сама того не заметив, я расслабилась и рассмеялась над одной из его шуток про неудачи в работе. И надо такому было случиться, что в этот момент дверь лаборатории вошёл Данзо-сама. Мне и раньше приходилось замечать, что он появляется незаметно, а в этот раз его приход удивил и напугал. Внешне чувства не выражались, но на мгновение полыхнуло такой злостью, что я чуть не облилась чаем. Отставила чашку, опустилась на колено, приветствуя. Года-сан предложил чаю, но Данзо-сама заявил, что он за мной, развернулся и вышел. — Я принял решение о твоём наказании, — сообщил он, когда я догнала его в коридоре. И молчал до самого кабинета, заставляя напрягаться и нервничать. Данзо-сама вошёл к себе, уселся за стол и уставился на меня. Я тоже смотрела на главу «Корня» не отрываясь, ожидала его слов. — Ты знаешь, что Хокаге-сама постоянно требует от меня свежих сил, — Данзо-сама начал издалека, не отводя взгляда от моего лица. — Чтобы готовить людей нужны не только средства, но и оборудование, и хорошие площадки, и преподаватели. А сейчас всего этого так не хватает. Он замолчал, словно ожидая моей реакции на слова, но я предпочла подождать продолжения. — Я разочарован твоим «решением прогуляться» на пиратском корабле, на вашу четвёрку у меня были планы, — я почувствовала, как мои щеки горят, и опустила глаза к полу. — Я долго думал, какое назначить тебе наказание. Так вот, до конца лета ты числишься в команде ремонта: готовишь полигоны, восстанавливаешь и создаешь новые макивары и мишени. Никаких миссий, никакой опасности. Ты довольна? Я снова промолчала. — Ты ещё тут? — Данзо-сама достал из стола кипу документов. Я поклонилась и вышла. Работа ремонтной команды проходила с часу ночи до шести утра и в обеденный перерыв. В это время полигонами никто не пользовался, и можно было не опасаться, что в тебя прилетит направленный чьей-нибудь неопытной рукой кусок железа. Из самой бригады я ни разу никого не увидела. В моей комнате на столе появлялся график с указанием помещений, времени и отметкой на что стоит обратить внимание, и раз в неделю коробочка с четырьмя чакропилюлями. Стимуляторами я не пользовалась, но каждый раз к концу работы рука так и тянулась к карману с капсулками. Особенно тяжело было в первый месяц. Приходила в комнату, падала на кровать без сил, стонала и плакала от боли в перегруженных каналах и усталости. То, что раньше мне казалось не такой сложной работой, вызывало нервную дрожь, но отказаться я не могла. Засыпала через силу, ела без желания, но спустя какое-то время начала приходить в себя и даже успевать сделать больше, чем в начале месяца. Единственный человек, который меня поддерживал, был Ичиро. Он забирал свою и мою порции обеда на кухне, и пока я восстанавливала повреждения, развлекал меня разговорами. Так незаметно пролетела весна, наступило лето, а в конце августа война закончилась, и Третий Хокаге решил оставить свой пост. На его место метили два человека: опытный и жесткий Орочимару-сама, тот самый желтоглазый исследователь, из-за которого я получила мокутон, и двадцатилетний Минато Намиказе, Желтая Молния Конохи, как говорили — самый гениальный шиноби своего поколения. Пока верхняя Коноха готовилась к выборам, вернулись из гарнизонов уцелевшие бойцы и Киното. Я поднялась к центральному входу на базу в тот момент, когда Цучиное и Хиното вцепились в моего напарника с двух сторон, что-то говорили и смеялись, а остальные ребята из десятки по очереди подходили и хлопали его по плечам. И в тот момент меня накрыло такое счастье, что слёзы сами потекли по щекам. Я не выдержала и сбежала, чуть не сбив с ног сначала Данзо-саму, а потом вылетевшего из-за угла Ичиро. С Киното мне удалось поговорить только на следующий день, когда он пришёл на полигон. Продолжение следует...Конец войны
6 января 2017 г. в 16:53
Сделав положенное количество шагов вперёд, я упала на колени и прижалась лбом к земле. Меня давило осознание глубины вины перед Данзо-самой и моими товарищами. Из-за моего исчезновения всех троих могли наказать. Впрочем, рядом с Главой «Корня» была только восьмёрка, без Киното.
— Добрый вечер, Данзо-сама! Мои товарищи не виноваты в моем исчезновении. Это моя вина, позвольте мне её искупить, — я страшилась его решения и ждала с нетерпением.
Выдержав паузу, глава «Корня» произнёс: — Во время войны не дело разбрасываться личным составом. Ты понесёшь наказание после возвращения в Коноху.
Он вместе со свитой прошёл мимо меня, так и не дав разрешения подняться.
Ночь я провела в дозоре с Водной двойкой, но на все мои вопросы о Киното парни отмалчивались, показывая знаками соблюдать тишину и тщательнее смотреть вокруг. Наутро Данзо-сама передал мне через через Каное приказ лично уничтожить всех на «Ранмару» и потопить корабль.