Светлячок

      Аконитовый экстракт снова выкипел. Я потёрла красные от усталости глаза, сняла металлическую колбу с плитки и включила вентиляционную вытяжку. Мыши в клетках пищали, им не нравился запах, и метались по клеткам. Кролики равнодушно жевали траву, раздражая противным хрупаньем.       Я заглянула в колбу, разглядела бурые разводы и, поморщившись, налила в емкость воду. Дверь кабинета открылась, вернувшийся от Данзо-самы Года-сан с недовольным видом помахал перед лицом ладонью.        — Я не узнаю тебя, Киное-кун, — он подошёл к раковине и заглянул в колбу, — ты стал таким рассеянным и постоянно клюёшь носом. Не высыпаешься?        — Я хочу стать сильнее, — равнодушно произнесла я, натягивая толстые резиновые перчатки. — Поэтому больше тренируюсь. Если бы можно было совсем не спать!       Широко зевнула и принялась чистить колбу: — Мне бы какое-нибудь средство от сна.        — Нет, лучше иди и отдохни, — Года-сан решительно отодвинул меня от раковины. — Ты мне весь аконит перевёл.        — Извините, — я снова попыталась потереть слипающиеся глаза, но наставник перехватил мою руку.        — Сколько раз говорить, работаешь с ядами, кожу и глаза не трогаешь! — он снова, как неразумному дитю начал повторять основы техники безопасности. Я слушала, кивала, зевала, почти не понимая, что мне говорят.       С той провальной миссии прошло две недели. Всё это время я пыталась каждую свободную минуту тренироваться, если не оставалось чакры на тренировки — медитировала, оставив три-четыре часа днём на работу у Годы-сана. Нормально спать не получалось. Стоило только закрыть глаза, как перед внутренним взором появлялась белая маска с подведёнными красным цветом глазами и полосками-усами полускрытая сиянием Чидори. Снова слышалось раздражённое «проваливай!», я подскакивала в постели, измученная и раздражённая, и опять шла тренироваться. Это был замкнутый круг.       Года-сан сначала обрадовавшийся моему возвращению, довольно быстро заметил странное состояние и пытался расшевелить. Я говорила, что в порядке, и делала ошибку за ошибкой.        — Иди спать! — с нажимом сказал Года-сан, увидев, что я не слушаю. — У тебя глаза закрываются.        — Ещё не вечер. Мне нужно больше тренироваться, — помотала я головой, разобрав только слово «спать», — и часы в лаборатории не отработаны.        — Хорошо, — вздохнул Года-сан. — Сегодня помощь мне не нужна, но ты можешь подняться наверх и принести мне с четвёртого полигона цветы, листья и клубнепочки аконита. Ты знаешь, как он выглядит?       Я кивнула. Года-сан прошёл в подсобку, вынес мне специальный свиток под растения и протянул перчатки.        — Запомни, — пробурчал он, — у аконита все части растения ядовиты. Голыми руками не трогай, цветы не нюхай. Если почувствуешь, что кружится голова, сразу возвращайся.       Я снова кивнула, забрала протянутые вещи и отправилась к ближайшим воротам.       Для начала ноября снаружи было очень тепло. Солнце лениво сползало к горизонту, но пекло скорее по-весеннему, полоски облаков смотрелись летящими по небу птичьими перьями. На свежем воздухе стало намного легче и в голове прояснилось.       Я переместилась шуншином к нужному полигону, к счастью оказавшемуся пустым. Площадка с макиварами и полосой препятствий не заинтересовала, обошла её по кругу к затерявшейся в густых зарослях узкой тропинке. Она-то и привела меня к маленькой обманчиво зелёной солнечной полянке, пышно заросшей влаголюбивыми растениями: осокой, рогозом, хвощом, папоротником. И аконитом. На высоких стеблях цвели только верхние цветки, яркие синие колокольчики, нижние уже давно стали плотными короткими стручками.       Я сняла мешающую обзору маску, надела перчатки, натянула на нос воротник водолазки. Аромат аконита очень тонок, почти нечувствителен, и этим опасен. Можно надышаться и не понять, почему кружится голова, немеют губы и по коже бегут мурашки озноба или вовсе потерять сознание.       Растения с плотными трёхпалыми листьями вынимались легко. Мягкая рыхловатая богатая перегноем почва почти не держала короткие светлые клубнепочки, даже сквозь ткань водолазки пахнувшие вкусно и пряно.       Я аккуратно обработала сырьё, разложила по специальным мешочкам, запечатала всё в свиток, и уже собралась уходить, как заметила на следующей полянке, метрах в тридцати от меня какой-то блик. Источник света заинтересовал. Осторожно подобралась ближе и увидела в траве грань куная. Я протянула руку, и тут лезвие снова дрогнуло.       Кунай лежал в ладони спящей девочки примерно моих лет. Её тёмно-фиолетовые волосы беспорядочно разметались по траве, но беспечно закинутые над головой руки, говорили, что она чувствует себя здесь в безопасности. Девочка была шиноби. Об этом свидетельствовал висящий на шее протектор с символом листа, но одежда: удлинённая белая футболка с фиолетовыми вставками и узкие чёрные шорты, показывала, что она ещё генин.        — Эй, — стянув перчатки, я потрясла её за плечо. — Здесь нельзя спать!       Девочка замычала, но не проснулась. Я снова потрясла её, приложила ухо к грудине и услышала очень слабое сердцебиение. Она надышалась аконитом. Ещё немного и могло быть поздно.        — Держись! — я схватила её за руки, забросила на спину и потащила в госпиталь. В тот момент казалось неважным, что меня увидят, главное, донести.       Крыши центральной улицы промелькнули почти незаметно. Я ворвалась в стеклянные двери госпиталя, посадила девочку у стойки регистратуры и крикнула ближайшему ирьёнину: — Быстрее, помогите ей!        — Подождите, шиноби-сан! — невысокая темноволосая женщина в бежевом балахоне опустилась рядом со мной и принялась прощупывать пульс девочки. — Кто она и что с ней?        — Я не знаю, как её зовут, — пояснила я, — но она уснула рядом с цветущим аконитом. Не могу разбудить.        — Хорошо, — кивнула женщина, подзывая к себе других ирьёнинов. — Мы позаботимся о ней.       Я признательно поклонилась и, воспользовавшись суетой вокруг девочки, выскочила на улицу. Теперь мне нужно было бежать обратно через полдеревни, чтобы вернуться теми же воротами, через которые выходила.       По крышам гулял ветер, играя прядями волос. Я вспомнила о маске, всё ещё висевшей на поясе, нацепила её на лицо, но только собралась двинуться в путь, как рассмотрела внизу на улице знакомую спину. Это был Шаринган Какаши. Он так медленно брёл по дороге, что на секунду показалось, что ошиблась. Просто совсем другой человек, понурый, ничего вокруг не замечающий. Но не я одна увидела его. Перебежками по диагонали за ним следовал какой-то странный парень в зелёном комбинезоне. Его метания ничем не напоминали скрытное наблюдение. Мне это показалось какой-то игрой и так заинтриговало, что я решила проследить за ними.       Какаши свернул за угол, «Зелёный» поскакал за ним, а я перепрыгнула через забор и прижалась глазом к щели. Но увиденное заставило меня отшатнуться. В момент, когда «Зелёный» с гигиканьем прыгнул на Какаши, тот развернулся к нему и ко мне лицом, на котором не было маски АНБУ. Продолжение следует...