Светлячок

      Утро дня приёма началось шумно. Помимо Кино Ёсико, личной служанки Кайко-химе, в покои принцессы пришли ещё три девушки, постарше, одетые в церемониальные одежды фрейлин. Только появившись на пороге, они сразу начали вызывать раздражение ужимками и притворством. Их манера держаться так отличалась от скромного поведения девушек благородных домов в моей прошлой жизни, что я невольно пожалела принцессу. Не обращая на меня внимания, они громко обсуждали придворных, слуг, прибывших послов и восхищались женихом Кайко-химе, томно охая и вздыхая, словно завидуя той. «Какое счастье, что Каваширо Кентаро-сама прибыл в Синдзюраку* так скоро», только это и можно было разобрать в их утомляющем щебетании. Принцесса молчала, вздыхала и выглядела совсем не радостной от известия о прибытии будущего мужа. Впрочем, я её понимала. Кондо, предоставляя мне информацию о проживающих в замке, показывал фотографию этого Каваширо, являвшегося первым министром Страны Жемчуга. Со снимка смотрело тяжёлое квадратное лицо мужчины лет сорока с неприятно мелкими глазами, крупным носом и полными яркими губами под узкой щёточкой усов. Сложно было представить себе этого человека мужем принцессы, и я подозревала родственный брак или какие-то договорные обязательства.       Продолжая чирикать неестественно высокими голосами, фрейлины переодели Кайко-химе в тяжелые церемониальные одежды, густо набелили лицо, подвели глаза, нарисовали брови, окрасили зелёным цветом губы и сделали причёску, потом встали рядком вдоль двери и поклонились. Я надвинула капюшон плаща пониже на глаза и первой вышла из покоев, проверяя коридор, где наткнулась на подошедшего Кондо. Он поклонился, приветствуя принцессу и дам, и сообщил, что Даймё желает побеседовать с Кайко-химе в «Комнате с Актиниями». Фрейлины переглянулись, вздохнули и свернули в другой коридор.        — Кайко-химе-сама? — окликнул Кондо задумавшуюся принцессу, и она, величественно кивнув, не спеша направилась к лестнице. Я шагала у неё за левым плечом, Кондо, по негласному соглашению, за правым. Последней шла служанка, еле двигаясь в непривычно тяжёлом для неё одеянии. Конечно, оставлять у себя за спиной кого-либо не в правилах шиноби, но я наблюдала за её отражением в блестящей заколке в волосах принцессы и была готова среагировать на возможную атаку.       Мы спустились по лестнице на первый этаж, где на площадке перед дверью Кондо увидел лежащий на полу веер.        — Это же Арисы-самы! — он подобрал вещь и показал её Кайко-химе. Она кивнула.        — Да, я сегодня у неё не видела веера, а она обычно с ним не расстаётся. Отнесите его и догоняйте нас.       Кондо кивнул и поспешил вверх по лестнице, а меня охватило какое-то непонятное чувство: не то недовольства, не то тревоги. Осмотрелась по сторонам, но никого, кроме стоявшей у двери в один из залов обычной дворцовой стражи не увидела, тряхнула головой, решив, что это мерещится от недосыпа. Кайко-химе, кивнув гвардейцам, оправилась дальше по коридору, но не успели мы пройти и половины пути до ближайшего поворота, как сзади послышались два коротких вскрика и в нашу сторону полетели сюрикены. В проходе появились две фигуры в одинаковых коричневых жилетках и чёрных мешковатых штанах.       «Нападение!» — с некоторым облегчением подумала я, отбивая сюрикены кунаем и поторапливая еле переставляющую ноги в непривычно для неё тяжёлых и узких одеждах служанку. — Быстрее, за угол!       Кайко-химе почти добежала до поворота, как вдруг прямо за её спиной выросла стена, отрезая принцессу от нас. Ёсико завизжала, упала, наступив на собственный подол, и в падении вцепилась в мой плащ.        — Искусство Ниндзя: Удар молота! — прозвучало название техники, и пол коридора почти до самых моих ног разнесло на куски, осыпав всё обломками и пылью. Пока белая мучнистая завеса опускалась, я рассмотрела несущуюся ко мне тень.        — Стихия Земли: Земляной Стиль: Стены! — сложила печати, отгораживаясь от нападающих, и сразу же в чужой стене проделала проход, вытащила за собой служанку и осмотрелась. Принцессы и её похитителей было не видно. Пробежав несколько шагов по коридору, втолкнула Ёсико в стенной шкаф.        — Кино-сан, — стряхнула с волос девушки кусочки штукатурки. — Мне нужно найти Кайко-химе-саму. Нападающие искать Вас здесь не будут, у них другая цель. Пожалуйста, посидите здесь какое-то время, а как станет тихо, найдите Кондо-сана, сообщите о случившемся. Вы меня слышите?       Ёсико часто закивала и залилась слезами, размазывая пыль и макияж по лицу. Ободряюще улыбнувшись ей, я закрыла дверь и прислушалась к грохоту. Земляная стена не была рассчитана на такие удары. Присела, рассматривая полосы от гэта на полу. Кайко-химе, сама того не подозревая, помогла мне определить направление, куда её потащили. Помчалась по коридору, заглядывая в каждую дверь. На шестой мне повезло. В маленькой кладовке обнаружился незакрытый проход, из которого доносились крики принцессы. Зажала ручку двери в помещение стулом, нырнула в темноту туннеля. Судя по звукам борьбы, Кайко-химе не хотела сдаваться так просто. Она была в ярости и обзывала своего похитителя такими словами, что я сильно расширила свой лексикон. Только не понятно, откуда подобные выражения узнала сама принцесса.       Хмыкнув, прибавила скорости, но всё равно не успела. Где-то вдалеке послышался рёв моторной лодки, стремительно затихающий вдали. Выскочила наружу, прикрывая глаза от яркого света. Оглушающе трещали цикады, а после прохлады туннеля воздух казался раскалённым, расплывающимся маревом. Вокруг простиралась бамбуковая роща, полная шелеста листьев и поскрипывания стволов. В вышине пели птицы, а позади, на вершине нависающего над туннелем уступа, сидел огромный чёрный ворон и рассматривал меня то одним, то другим глазом. В лучах солнечного света его оперение отливало серым и немного синим.        — Ну и куда мне идти? — спросила я у птицы кажущейся снизу особенно большой. В одежде Кайко-химе были клоны-семена, позволяющие отследить направление, сконцентрировавшись на них, поняла, что принцессе пока ничего не угрожает.        — Да, в общем-то, и некуда, — откликнулся на мой вопрос низкий гортанный голос. Опустив на источник звука взгляд, увидела двоих нападавших из дворца, довольно ухмылявшихся собственной шутке. На плече левого, неожиданно низкорослого парня с очень узкими глазами и неприятным, вытянутым лицом, придававшим ему сходство с крысой, лежала рукоятка огромного, почти с него ростом, молота. Правый, здоровенный бугай не помещался полностью под сводом туннеля и поэтому стоял, низко нагнувшись, опираясь огромными ручищами в землю.       «Крыса и обезьяна», — мелькнуло у меня в голове, когда они выбрались наружу. Бугай оказался ещё больше, чем выглядел в проходе. Отступила назад, вытаскивая кунай. Увидев моё движение, низкорослый ухмыльнулся ещё шире.        — Глянь, Коити-кун, парнишка нам ножичком угрожает, — «Крыса» играючи подбросил свой молоток и снова поймал его, рисуясь перед напарником. — Спорим, что я прибью его за один удар?        — Скучный ты, Ояма-кун, — откликнулся здоровяк. — Никакой фантазии. Нет бы поиграть.        — Некогда мне играть с вами, — сказала я, медленно отходя назад, к бамбуковым зарослям. По увиденному стилю боя Ояма был опасен на средней дистанции, способностей Коити не знала, но по отсутствию какого-либо оружия и раздутым мышцам предполагала, что он пользователь крайне специфического ниндзюцу, увеличивавшего мышечную и физическую массу подобно бойцам клана Акимичи. — Что вам нужно от Кайко-химе-самы? Куда вы её увезли?        — Парнишка тянет время, но помощи-то ему ждать неоткуда, — эти слова Ояма произнёс грустным голосом, при этом продолжая скалится в ухмылке. — Что, Коити-кун, расскажем, прежде чем убьём?        — А, делай, что хочешь, — зевнул здоровяк, усаживаясь на землю и доставая из кармана какую-то тряпку. — Я пока пожру. А то потом от кровищи аппетит пропадает.        — Чтобы у тебя и пропал аппетит? — по-настоящему удивился Ояма и почесал в затылке. — В первый раз слышу!       Коити развернул тряпку. Внутри оказался свёрток из бамбуковых листьев с рядом из трёх онигири. Не обращая на меня внимания, здоровяк начал жевать. Ояма хмыкнул и снова подбросил свой молот.        — Это, парень, политика, — рукоятка, покрутившись в воздухе, вернулась в ладонь. — Хочется одному хмырю самому стать Даймё, а свободных стран нет. Вот сидит он, который год в стране Жемчуга, как министр, а дедулька — главный начальник, Даймё называемый, из креслица вылезать не хочет, всё о своей стране думает да дочку-красотку растит. Ску-учно! Движухи не хватает. Вот и приходится министру движуху для всего региона устраивать, а то, что в одиночку веселиться? А тут ещё оказия приключилась…        — Я поел, — заявил Коити, прерывая рассказ Оямы, рывком поднявшись на ноги. — Хорош болтать. Пора с этим парнем кончать.        — Вечно ты так. Никогда нормально потрещать за жизнь не дашь! — пробурчал Ояма, размахнулся, с силой треснул молотом в землю. От разлетающихся в разные стороны камней я увернулась. Больше эти двое никакой информации мне дать не могли, а время терять на их компанию мне было ни с руки. Запустила серией сюрикенов в Ояму, проскочила под ногами удивительно неповоротливого Коити. Пока он разворачивался, закрывая меня собой от своего товарища, подпрыгнула, ударила рукояткой куная ему в основание черепа. Чтобы его вырубить понадобилось не так уж много чакры. Он хыкнул, грузно осел и, с грохотом и поднявшейся пылью, рухнул на землю. Демонстративно добила. Развернулась в сторону оставшегося противника, застывшего с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами. Его даже не пришлось придавливать Ки.        — Да кто ты, чёрт возьми… — взвыл Ояма, когда я приземлилась на рукоятку его молота, но договорить не успел. Лезвие куная рассекло сонную артерию, мышцы шеи и трахею, и вместо последнего слова из горла со струёй крови вырвался тихий сип. Не веря в произошедшее, он схватился обеими руками за шею, попытался зажать рану, укоряюще посмотрел на меня, и, продолжая сипеть, упал на свой молот. Я вытерла кунай о край его жилетки. Забрать оружие, срезать их подсумки и проверить карманы заняло ещё пару минут. Не разбирая, запаковала вещи в вещевой свиток и начала складывать печати. Скоро на месте побоища осталась только чистая ровная площадка с парой ловушек для вероятного преследователя.       К реке выходить не стала, кинулась напрямик через шелестящую листвой бамбуковую рощу. Зелёные стволы и покачивающиеся от малейшего ветерка листья создавали какую-то особую атмосферу, вызывая ностальгию и трепет в сердце. Казалось, пробегу ещё немного и снова увижу сражающегося с самураем Оцацу Дзюбея, но с каждым шагом это наваждение становилось всё слабее. В шуршащих вершинах испуганно закричали птицы, и я выскочила на край обширного поля, зеленеющего ростками риса. По кромке, скользкой глинистой тропинке выбралась на дорогу.

***

      Старые деревья смыкались вершинами, создавая густую гнетущую тень. Крохотный потемневший от времени сарайчик стоял в глубине чащи леса. Почти плоская крыша, плотные деревянные створки-амадо, скрывающие происходящее внутри, единственное, немного приоткрытое окошко.       Скрывшись за одним из стволов, я сосредоточилась на сенсорных ощущениях. Кайко-химе находилась внутри сарайчика, пребывала в каком-то странном состоянии: то ли сне, то ли дурмане гендзюцу. Кроме неё внутри никого не было, что наводило на мысль о ловушке. Осторожно обошла сарайчик по кругу, подобралась к задней стене строения, нырнула в толщу земли, надеясь сразу найти люк, ведущий в подпол. На моё счастье пол в сарайчике оказался земляным. Всплыла в центре помещения до уровня глаз, не поверила увиденному: каждая пядь стен и потолка была покрыта лесками растяжек. Больше всего взрывных печатей оказалось на двери, даже удивительно, что они не сдетонировали от гуляющих по сараю сквозняков. От чувства опасности волосы встали на голове дыбом. Глубоко вздохнув, успокоила панические мысли, огляделась.       Кайко-химе лежала в центре небольшого настила из досок. На лице, покрытом слоем белил, проступили крупные капли пота. Принцесса хмурилась, болезненно гримасничала во сне, вздрагивала всем телом и никак не могла проснуться. При каждом её движении в воздухе разносился струнный звон.       Я выбралась по поверхность пола, подошла к настилу ближе и рассмотрела, что под него со всех стен тянулись лески. Стоило принцессе встать, как пару секунд спустя вся хижина взлетела бы на воздух. В голове промелькнуло несколько вариантов решения этой проблемы, но стоило мне наклониться ниже, как Кайко-химе открыла глаза и потёрла лицо. Леска напряжённо зазвенела.        — Где я? Что здесь делаю? — она попыталась приподняться, но я сделала останавливающий жест рукой.        — Лежите! — я была не уверена, что под настилом нет взрывных печатей, и вообще, взрыва хотелось бы избежать, чтобы не привлекать внимания. Присмотрелась к лескам. Задумалась. Похитителя Кайко-химе в сарае не было. Следовательно, он владеет стихией земли, в том числе и техникой глубинного ныряния. Выбраться отсюда с применением тоннельной техники после наклеивания взрывных печатей невозможно, она создаёт колебания почвы и может привести к взрыву.        — Что за шутки? — возмутилась принцесса, но вглядевшись в моё сосредоточенное лицо, спросила: — Что произошло?       Я вздохнула. Объяснять было долго, обошлась общими фразами: — Вас похитили, притащили сюда. Этот сарай заминирован. Часть растяжек под досками, что под Вами. Встанете, всё взорвётся.        — И что делать? — рассеянно спросила принцесса. Я достала тушь и кисть и начала рисовать фуин-печати прямо на досках настила. Если нельзя снять вес без возможного последующего взрыва, значит, надо зафиксировать настил. Подходящая техника у меня имелась.        — Пока лежите. И не волнуйтесь, я вытащу нас отсюда, — пообещала, рисуя очередной символ. На мои уверения она вздохнула.        — Не надо. Зачем ты вообще пошёл меня спасать? — в её словах было равнодушие. — Не важно, что со мной будет. Оставь меня здесь и уходи.       Я удивилась, покосилась в её сторону. Но принцесса не шутила. Тоскливый взгляд в потолок, скорбно сжатые губы. От неё просто сквозило тоской и безнадёжностью.        — Всем будет лучше, если я не вернусь, — она старательно избегала смотреть в мою сторону. — Это расплата за мои грехи. Кентаро обо всём позаботится. За меня не беспокойся.        — О чём Вы говорите? — ситуация начинала нравиться мне всё меньше. — Я Ваш телохранитель и не могу оставить Вас здесь. Ваш отец…        — Мой отец думает о благополучии страны! — хмуро выдохнула Кайко-химе. — Какое ему дело до таких неудачниц и предательниц, как я? Не смеши меня! Ты больше не нужен. Уходи! Не хочу, чтобы ты пострадал.       Я снова покосилась на неё, продолжая расписывать символами край настила. При всём своём поведении Кайко-химе не была сумасбродной эгоисткой, скорее, запутавшемся в себе человеком.        — Родители это стволы, дети — ветви. Они должны заботиться друг о друге. Без поддержки и те, и другие хиреют и гибнут.        — Ой, только не надо всей этой иносказательной чуши. Меня ею уже учитель замучил, — Кайко-химе поморщилась. — Забота, почтительность, долг. Мой отец — Даймё! Вечные дела, собрания, приёмы, расписанное по минутам время встреч. Не делай то, не говори это. Улыбайся, кланяйся и маши рукой. Даже на похоронах мамы он был только отведённые по протоколу для церемонии полтора часа. Иногда мне кажется, что у меня не отец, а какой-то заводной механизм. Разве он сможет меня понять?       Я фыркнула, переместилась ближе к следующему углу настила, осторожно перешагнула через леску.        — Вы ведёте себя как ребёнок. Насколько я знаю, Вас не держат запертой во дворце. Вы бываете на различных мероприятиях, благотворительных приёмах и вечерах, общаетесь с разными людьми, — важно было не ошибиться в написании, поэтому каждое слово я немного растягивала.       Принцесса хмыкнула: — Бываю и общаюсь. На тех мероприятиях, куда меня привезут, и с теми людьми, которых ко мне подведут. И никогда с теми, с кем мне хотелось бы общаться. А ты, как часто ты разговариваешь со своими родителями? Вопрос застал врасплох и рука немного дрогнула. Моя мать в той, прошлой жизни, умерла, когда мне было три года. Отца убили, когда исполнилось тринадцать. В этой жизни родителей я не знала. Молилась об их душах в дни почитания мертвых и ходила в храм, но у меня не было ни алтаря с именными табличками, ни могил на кладбище, где можно было воскурить палочку для благовоний. Всё не по-людски. В носу засвербело, в груди образовался тяжёлый болезненный ком. Вдохнула и выдохнула, избавляясь от жалости к себе. Продолжила работу.        — Что, тоже не часто? — по-своему восприняла моё молчание Кайко-химе. — Тогда что же меня поучаешь, как мне общаться со своим отцом?       Её раздражающий тон хотелось перебить, но я не стала реагировать на эти слова. Снова передвинулась к следующему углу. Принцессе лежать просто так стало скучно, и она принялась крутить головой, разглядывая всё вокруг.        — Эти листы — обереги? — спросила она, рассматривая взрывные печати на стенах и потолке. — Здесь, наверное, жил какой-то помешанный фанатик. Можно мне один такой листок забрать себе на память?       Я промолчала. Оставалось дописать немного, но в голове крутилась мысль, что Кайко-химе назвала себя не только неудачницей, но и предательницей.        — Ну что ты всё молчишь? Ответь же на мои вопросы! — не выдержала Кайко-химе и чуть сдвинулась в сторону, заставив леску неприятно заскрипеть. Я пожала плечами.        — Эти листы — взрывные печати. Снимете хоть один, взлетите на воздух, — поднялась, перешагнула леску, присела на корточки, продолжила писать. Молчание продолжилось недолго.        — И такие листы же присоединены к настилу? — уточнила Кайко-химе, с каким-то странным интересом начиная рассматривать печати. — И сколько времени произойдёт до взрыва, если я встану?        — Что Вы задумали? — встревожилась я, замирая с кисточкой в руке, и в тот же момент принцесса соскочила с настила. Внутри всё сжалось, а по спине прокатился ледяной пот. Прыгнула на неё, на лету складывая печати.        — Стихия дерева: Древесная Сфера! — крикнула под аккомпанемент грохота распускающихся огненных цветов взрывов. Многочисленные слои сокрыли нас кромешной тьме. Шар закачался, сдвинулся с места от ударной волны, вздрогнул. Прикрывая собой визжащую принцессу, слышала, как трескается оболочка. Слой за слоем. Совсем рядом. Я была готова к смерти, лишь немного сожалела, что она пришла так быстро. Кайко-химе дёргала меня за одежду, щипала, выла от страха, а я видела только расползающееся над её головой ярко-красное пятно, ощущала дрожание шара и наваливающееся безразличие. Наконец взрывы прекратились, но сквозь трещину всё внутреннее пространство наполнилось густым, удушающим, разрывающим лёгкие дымом. Древесина нагрелась до нетерпимого состояния. Кашляя и вытирая слезящиеся глаза раскрыла сферу. В принципе, от неё уже мало что осталось: тонкая, горелая, посечённая взрывами корка угля. Сарайчик разнесло полностью, раскидав обломки по всей поляне, а место, где только что был настил, превратился в глубокую, почти по колено глубиной воронку. Отметила это через странную, мутную пелену перед глазами. Замолчавшая было Кайко-химе всхлипнула, обхватила голову руками и снова завыла на одной ноте. От этого режущего ухо звука и металлического привкуса во рту поняла, что меня жутко мутит.        — Тише, — попросила принцессу, еле шевеля языком. Голова закружилась, и, сделав шаг наружу, ощутила странную слабость в ногах. Еле успела подставить в падении руки перед собой. Всё тело дрожало так, что казалось, ещё немного и развалюсь на куски. Хотелось сдаться, лечь на землю и полежать так хоть немного, но понимала, что взрыв привлечёт внимание похитителя и он вернётся и закончит начатое. Сплюнула кровавую слюну, поднялась на ноги и, пошатываясь, подошла к принцессе, подхватила её, забрасывая руку себе на плечо, и повела к дороге. Хотелось отругать её за безрассудство и равнодушное отношение к жизни, но Кайко-химе и без того было худо. Мы тащились, как две забулдыги, раскачиваясь из стороны в сторону, постоянно останавливались передохнуть, но смогли добраться до рисового поля и раскинувшейся за ним бамбуковой рощи. ***        — Я хочу тебе признаться, — задыхаясь, сказала Кайко-химе, когда мы зашли в просвет между бамбуковыми стволами. — Ты должен знать!        — Поберегите дыхание, — я усадила её на поваленный ствол, давая немного передохнуть. — Сейчас не время откровений.       Осмотрелась по сторонам, вытащила из скрытого под плащом подсумка пилюлю-стимулятор, раскусила оболочку, чтобы действующее вещество начало быстрее всасываться в желудке. Мы достаточно удалились от взорванного сарая, похитителя было не видно, но расслабляться не стоило. Нас могли ждать возле туннеля.       Кайко-химе рассеянно смотрела куда-то мимо меня, обхватив себя руками, и отсутствующе раскачивалась на месте. Даже немного отдышавшись, она выглядела на редкость измученной.        — Кайко-химе-сама, — опустилась рядом с ней на колено, заглядывая в глаза. — Как Вы себя чувствуете? Сможете продолжить путь?        — Каваширо, — принцесса закрыла лицо руками. — Это всё Каваширо. Он заставил меня взять бланки и печати у отца, обещав обнародовать мою тайну. Я не могла этого допустить и написала письмо с признанием, но он перехватил его. Теперь у него все доказательства против меня. Ещё и убийца. Кто бы знал, как же я устала бояться.       Она некрасиво разрыдалась. Напряжение последних дней могло довести кого угодно не только до странного поведения и слёз. Кайко-химе была по-настоящему сильным человеком, но ей всё равно пришлось бы отвечать за свои поступки, и она должна была это понимать. Я могла ей лишь посочувствовать.        — От убийцы я Вас защищу. В любом случае нам нужно вернуться, а Вам обязательно поговорить с отцом. Я уверен, он сможет войти в Ваше положение. Чтобы не произошло, встречайте это как подобает принцессе — с высоко поднятой головой, — протянула ей руку, помогая подняться. — Безвыходных ситуаций не бывает.       Кайко-химе слабо улыбнулась, смахнула слезы и вздохнула: — Да, идём.       Шелестящие под ногами засохшие листья плотным ковром покрывали землю и при каждом шаге шуршали, не давая беззвучно преодолеть рощу. И если я, в силу привычки старалась наступать как можно тише, то из-за многослойных одежд Кайко-химе нас слышала, наверное, вся округа. Чем ближе мы подходили к площадке перед туннелем, тем сильнее давило ощущение, что нас ожидают. Идти в явную ловушку не хотелось, и я отправила туда двух древесных клонов, на удивление беспрепятственно вошедших под свод туннеля. На всякий случай провела их до двери в кладовку, проверила и само помещение. Никого. Это казалось уже каким-то бредом. Я не могла ошибаться.        — По моей команде бежим к туннелю. Понятно? — ещё раз внимательно осмотрела всё вокруг, расстегнула плащ, чтобы быстро выхватить оружие, и посмотрела на принцессу. Она кивнула, очень серьёзная и сосредоточенная. Поудобнее перехватив кунай, я махнула рукой. — Бежим!       Бегом это можно было назвать очень условно. Я сильно пожалела, что не заставила Кайко-химе снять хотя бы часть одежд. Прямо перед открытым пространством ощутила, как под землёй что-то движется. Создала деревянный мосток, дугой огибавший эпицентр колебаний, не дожидаясь, пока он соберётся полностью, потащила принцессу за руку к проходу. В центре площадки почва треснула, вверх и в разные стороны устремились острые зубцы земляных копий. Кайко-химе закричала от страха, мешая мне сосредотачиваться. Пользователь техники оказался не чета прошлой парочке, чакра била фонтаном.       Сердито хмыкнула, поднимая мосток горкой, закинула на верхушку Кайко-химе, крикнув ей в спину: — Спускайтесь!       Сама спрыгнула на поднимающиеся зубцы, выискивая пользователя техники. Прикоснулась к подрагивающей почве, ощущая своё с ней сродство.        — Как? Как мне спускаться? — закричала Кайко-химе, держась за доски мостков. Высота была не такая большая, и я не понимала, почему она не может догадаться сама, что ей нужно сделать. Её крик не только отвлекал меня, но и привлёк внимание противника. Огромный зубец устремился к ней, и мне пришлось встряхнуть мосток, чтобы она с визгом скатилась к туннелю. Но зато пользователь техники обнаружил себя. Я обратила колья в обратную сторону, утопив их до конца, и темная фигура вылетела из-под земли, забрасывая меня кунаями. Краем глаза я заметила, что Кайко-химе скрылась в туннеле и порадовалась, что можно не сдерживаться.       Отбить летящее оружие ничего не стоило, но, как и противник, я предпочла сражение в ближнем бою. Частично скрытая капюшоном плаща маска вызывала смутное узнавание. Какое-то животное с шрамом через левый глаз. Конечно, маски носили АНБУ всех стран, но только в Конохе прятали лица за звериными личинами. Стоило задуматься над этим вопросом, как моя отвлечённость чуть не стоила мне жизни. Кунай вскользь царапнул по виску, сбросил капюшон. Я отпрыгнула назад, отталкивая руку на удивление замедлившегося противника. Но он за мной не последовал.        — Ну, надо же, какая встреча. Предатель Киное. Да, не ожидала я встретить тебя здесь, — на меня, приподняв маску, смотрела Цучиное. Хмыкнув, она тоже отпрыгнула назад и снова попыталась пронзить меня каменными кольями, но я сбила её концентрацию брошенным кунаем, а потом сразу же атаковала техникой Великого Леса. Увернуться от моей древесной атаки Цучиное не успела. Подёргавшись в кольце захвата, она зашипела: — Давай, добей бывшего товарища!        — Почему я предатель? — поинтересовалась я, подходя к ней ближе и показывая пустые ладони. — Я хочу поговорить. Тот день, когда мы с Киното ходили на последнюю миссию. Что тогда произошло? Он же говорил тебе?        — Ты не помнишь? — медленно спросила Цучиное, широко раскрывая глаза и как-то странно рассматривая меня. — Нет, не разыгрывай меня. Я тебе не верю. Ради чего ты ушёл из Корня?        — Ушёл из Корня? — переспросила я, чувствуя, как начинает болеть голова. — Мои воспоминания как сон. Данзо-сама пытался убить меня?        — Да, — она покачала головой. — Подожди, Киното как-то сказал что-то похожее про то, что ты был под гендзюцу.        — Гендзюцу? — повторила, зажимая пальцами виски. В глазах стремительно темнело от дикой пульсирующей боли. — Но почему? Почему Данзо-сама допустил это? Почему Киното ни разу не пришёл поговорить со мной?        — Потому что ты предатель? — уже неуверенно произнесла Цучиное. — Потому что ты ушёл из Корня?       Во всей этой истории были несовпадения. Я не видела причины, чтобы Цучиное врала мне. Она верила в свои слова. Но ради чего мне было уходить из Корня? Если попробовать разобраться в том дне. Я с Киното получила задание, выследила Какаши и пошла за ним в лабораторию, где надо было подстроить несчастный случай. Что произошло потом?       Перед глазами всё поплыло, и я, пошатнувшись, ухватилась за голову. Боль была такой силы, что проще отказаться вспоминать прошлое, чем терпеть её.        — Если ты не предатель, отпусти меня и не мешай выполнять мою миссию, — велела Цучиное. Я подняла руки, чтобы выполнить её приказ, но поняла, что тогда провалю свою миссию.        — Ты должна убить Кайко-химе-саму? — уточнила, выпрямляясь. — Это приказ Каваширо-доно? Если это так, то это тебе придётся отказаться от выполнения миссии.        — Нет, — хмыкнула Цучиное, — заказчик не он. Но да, я должна убить Кайко-химе.       После этих слов я должна была или сдать Цучиное дворцовой страже, или покончить с ней своими руками. Но в памяти стояли проведённые вместе дни, совместные миссии, забота и помощь. Мои попытки поддержать её и Киното. Все эти воспоминания сдавливали сердце, вызывая слёзы на глазах. Я не могла поднять на неё руку.        — Держись от Кайко-химе-самы подальше или я убью тебя, — развернулась, направляясь в тоннель, и остановилась, услышав голос Цучиное.        — Кайко-химе совсем не жертва, — заявила она. — Не ведись на внешность. Продолжение следует...