***
«Предатель Киное», — в голове повторялась одна и та же фраза, от которой тошнило до боли в груди и перехватывало горло. Меня трясло. Хотелось бежать назад, снова расспрашивать Цучиное, убеждать, доказывать, пытаться обсуждать произошедшее. Кричать. Что-то делать. Оглянулась, даже развернулась, и… никуда не пошла. Вцепилась пальцами в волосы, прикрыла глаза ладонями. Не удержавшись на подкашивающихся ногах, осела по неровной шершавости стены туннеля, тщательно сдерживая щипавшие глаза слёзы. Не удержала. Задыхаясь и поскуливая, как потерявшийся щенок, чувствовала, как горячие капли образуют дорожки на щеках. Даже мантра «Я — шиноби, шиноби не плачут» не помогала. Какое могло быть выполнение миссии? Развернувшись, несколько раз треснула по стене, вкладывая в удар не чакру, а чувства. Перестаралась. В костяшках что-то хрустнуло и болью, как молнией, пронзило до самого локтя, разом отрезвляя. Сконфуженно зашипела, схватилась за кисть и подумала, что меня может кто-то услышать. Смутилась ещё сильнее. Подождала, когда пальцы начнут двигаться безболезненно, отдышалась, вытерла влажные дорожки с лица, добралась до выхода в кладовку. Ощутила скрывшихся в стенах клонов. В полутёмном помещении стояла тишина, и пришлось хорошенько прислушаться, чтобы определить, где находится Кайко-химе. Принцесса сидела, наклонившись вперёд, в узкой щели за старинным комодом, обхватив плечи руками, и почти не шевелилась. Заметила меня, подскочила, громко всхлипнула, кинулась на шею, прижимаясь всем телом. Её напористость вызвала удивление, раздражение и возмущение, сопровождаемое брезгливыми мурашками по коже. — Как я рада, что ты в порядке! Тот человек, убийца… ты справился с ним?? — не заметив моего состояния, она жарко выдохнула в мой воротник, отстранилась, гипнотизируя своими кошачьими желтыми, почти светящимися глазами. С расширившимися в полумраке зрачками она выглядела невинной и напуганной, но после слов Цучиное, я ей не верила, ощущая фальшь в словах. Почесала в затылке, кивнула, подыгрывая, снова ощутила подкатывающую к горлу тошноту. — Я так и знала! Его подослал Каваширо! — решительно заявила Кайко-химе и так убедительно погрозила кулачком в сторону двери, что я невольно посмотрела туда же. — Сначала он приставил ко мне Нобуко, эту змеючку, всё время шпионящую за мной, потом через неё подбросил письмо от Даймё Хай но Куни! Не успела я оглянуться, как оказалась замешана во всех его грязных махинациях с оружием и помолвлена! С кем? Он мне в отцы годится! Она сконфуженно потупилась, бросила на меня косой взгляд, проверяя реакцию, и снова начала обвинять первого министра. Меня периодически сносило на собственные мучительные мысли, и я ухватывала не слова, какие-то обрывки, не задерживающиеся в голове, но старательно кивала. — Представляешь? — возмущалась химе. — Но я так просто не сдамся! Я набрала достаточное количество компромата и, если смогу передать его отцу, этот подлец получит по заслугам! Я вздохнула, неодобрительно покачав головой. Мне не хотелось быть ввязанной в её разборки с министром. — Тосё, — сказала принцесса, хватая меня за руки и заглядывая в глаза. — Ты единственный человек, которому я могу доверять. Ты же мне поможешь? Она спохватилась, уверенно потянула на выход, почти не давая опомниться. Притормозив на мгновение, я развеяла одного из клонов, прикоснувшись к стене, где он находился, приняла воспоминания, закружившие голову. Увидела момент припрятывания Кайко-химе какого-то письма в ящиках старого комода и припомнила разговор о таинственном признании для Каваширо. Принцесса сердито сопела, продолжая тянуть, и я позволила себя увести, отправив второго клона осмотреть тайник после нашего ухода. Мы вышли, сдвинув выбитую дверную коробку в сторону. В коридоре вовсю шли ремонтные работы, и наше появление вызвало почти минуту ошарашенной тишины. Кайко-химе знали все. — Кайко-химе-сама, что случилось? Вы в порядке? — вокруг принцессы стремительно начала собираться толпа из слуг, жаждущих подробностей. Они перегородили проход, мешая идти дальше. — Все назад, — оттеснив всех на безопасное расстояние, я поманила одного из ближайших людей, парнишку примерно моего возраста, с гладко выбритыми висками. Он недоверчиво указал на себя пальцем. — Ты, да-да, ты! Находишь Кондо-сана и просишь передать Даймё-саме о благополучном возвращении Кайко-химе-самы во дворец. Все остальные, возвращайтесь, пожалуйста, к своей работе или мне придётся применить непопулярные меры! Сделала убедительно-страшное лицо, добавив немного КИ. Слуги, недовольно ворча, начали расходиться, парнишка убежал исполнять поручение, а я вздохнула, понимая, что меня ждёт очень неприятный разговор на тему безопасности принцессы. В покоях Кайко-химе обнаружились сидящие прямо на полу, рыдающие взахлёб фрейлины. Размазанный макияж, припухшие носы и глаза. Они даже не повернулись, чтобы посмотреть, кто пришёл, словно исчезновение Кайко-химе лишило их жизненной силы. Не обращая внимания на слезы и стенания придворных дам, принцесса решительно прошла в свою спальню, спокойно вынесла пухлый конверт с документами, сунула мне прямо в руки. — Вот это надо передать моему отцу лично! — процедила она сквозь зубы, мило улыбнулась, развернулась и начала кричать, строя поникших девушек. Ещё несколько понуканий и щипков сделали своё дело. Фрейлины засуетились вокруг химе, помогая ей с переодеванием. — Иди, я доверяю тебе! — заявила принцесса и, скосив глаза в мою сторону, указала взглядом на дверь. На словах о доверии я сглотнула, снова переживая накатывавшую волну отчаяния. Вышла, чувствуя себя рыбой без воды, да ещё потрошённой живою. Прижалась к стене, прикрывая глаза, выдохнула, поменялась местами с клоном, оставила его присматривать за химе. После нашего ухода в кладовке так никто и не появлялся. Уселась на пол, выложила перед собой документы из конверта. Там была переписка от имени Каваширо с Дайме Хай но Куни и Мидзукэмури но Куни, копии контрактов и дополнительные соглашения по поставкам оружия. Перечитала всё несколько раз, понимая, что это не строчки плывут перед глазами, а самый обыкновенный недосып. Разозлилась, подумав, что от этой миссии одни только неприятности. Наверняка изначально она оценивалась категорией «А», но по нервотрёпке и затраченным усилиям тянула на всю «S». Потрясла головой, снова начала читать. Заинтересовал символ на бланке Хай но Куни. Порывшись в памяти, вспомнила что-то похожее, виденное в вещах уничтоженных наемников. Вытащила свитки с чужими вещами, распаковала их содержимое. Среди метательного и прочего оружия обнаружила конверты с нужным значком. Одно из писем заинтересовало. Ояма и Коити — наёмники из Хай но Куни и Мидзукэмури но Куни были обязаны изображать из себя таинственных шиноби-убийц. Это письмо тоже свидетельствовало против первого министра. Только смущало слово «изображать», то есть, с их стороны никакой угрозы для жизни принцессы не существовало. А для чего тогда нужна была милая, добрая Цучиное, способная использовать глубинное земляное ныряние? Тоже, только изображать? Хмыкнула своим мыслям. Самым странным в этой истории выглядел сарай с настоящими взрывными печатями. Приложила письмо к наёмникам в остальную стопку, задумчиво перетасовала конверты несколько раз. Скользнула взглядом по старому комоду и вспомнила о тайнике. Клон должен был только проверить, есть ли там что-либо, но прерывать технику сейчас, чтобы получить его воспоминания, не имело смысла. Ящик открывался плохо. Дернула несколько раз, чуть не оторвала ручку, мысленно чертыхаясь про себя. Осознала, что становлюсь несдержанно нервной и раздражительной. Сердито выдохнула, потянула немного нежнее. Пошарила рукой в щели, вытащила узкий конверт, вскрыла его и поняла, что это адресованное Даймё покаяние принцессы. Вчитавшись в ровные строчки, поняла, что недооценивала способности этой девушки. Кайко-химе была невероятно умна, изобретательна и предприимчива. Она имела достаточно сил и власти, чтобы не только торговать в обход отца оружием, но и заключить выгодные контракты на разработку алмазных шахт, расположенных на спорных территориях между Хай но Куни и Мидзукэмури но Куни, усилиями шпионов и провокаторов поддерживая войну и отвлекая соседей от во всех отношениях ценных ресурсов. Всё это проводилось от имени Каваширо, и, узнав каким-то образом о происходящем, он сначала захотел долю прибыли, а затем решил подстраховаться помолвкой и письмом, но не учёл желаний самой принцессы. Она была достойным противником для хитромудрого министра. Но на что рассчитывала Кайко-химе, отдавая мне компромат перед приёмом? Даже если я передам документы, Даймё не успеет их просмотреть, Каваширо всё равно будет присутствовать на приёме. Как это должно повлиять на присутствующих правителей соседних стран? Значило ли это, что мирный договор не должен быть подписан? Сложила все письма вместе, затолкала их в один конверт. Решила несколько сократить путь к кабинету Даймё, проходя через стены, но где-то не там свернула. Запуталась в тяжёлых бархатных шторах. От немедленного освобождения остановил голос Кондо, упомянувший имя принцессы. Замерла, задыхаясь от духоты и пыли. – …Коити-сан и Ояма-сан исчезли, на связь не выходят. Я отправил своих людей в город на указанное ими место встречи, но пока никакой информации не поступало, – по голосу признала Кондо. Еле удержалась от наклона вперёд, чтобы лучше слышать. – Надеюсь, твои люди их найдут, – пробасил незнакомый мне голос. – Не хотелось бы, чтобы остались лишние свидетели. Что с шиноби из Конохи, которого наняла для своей легенды сама принцесса? Мало ей было телохранителя? – Телохранителя нанял Даймё-сама, – возразил Кондо, затем чуть тише добавил. – Каваширо-доно, Вы велели скрыть произошедшее с Тобитой-сан, и я убрал все следы, но не было ли это ошибкой? – Зная, что ты видел её на месте преступления, Кайко не будет делать неосторожных действий. Последнее время она ведёт себя странно. Сложившаяся ситуация мне на пользу. А письмо о наёмнике из Конохи дай сюда. Пусть пока полежит у меня. На всякий случай, – заявил Каваширо. – У меня всё. Разрешите вернуться к своим обязанностям? – я услышала, как скрипнул стул. Мысленно представила себе тянущегося с конвертом в руке человека. – Иди. Снова скрипнул стул, чуть проскрежетал ножками по полу, и послышались удаляющиеся шаги, хлопок двери, шуршание выдвигаемого ящика. – Кайко думает, что она самая умная, – пробурчал Каваширо. – Посмотрим. Мне пришлось выжидать ещё какое-то время, пока и он не покинул помещение, но зато моё терпение было вознаграждено. Конверт с заинтересовавшим письмом оказался в верхнем ящике. Инструкции Цучиное. Засунула их в подсумок, проскользнула к стене. Привела себя в порядок в коридорчике перед кабинетом Даймё. Морально подготовившись, шагнула сквозь перегородку. Правитель Страны Жемчуга выглядел плохо: землистое лицо, глубокие тени под глазами, скорбные складки в углах губ. Он смотрелся старше своих лет, уставший, измученный, мрачный. Рабочий стол, заваленный кипами документов. Даже посочувствовала, подумав, что ему нужен помощник. Кашлянув, привлекла к себе внимание. Приблизилась после разрешающего кивка головой. — Кто ты? — измученно поморщился Даймё, когда я положила перед ним раздутый конверт. — И что это такое? — Я — Тосё. Вы наняли меня охранять Кайко-химе и найти человека поставляющего оружие в соседние страны. Здесь ответ на Ваш второй вопрос. — А что с моей дочерью? — заволновался Даймё и даже приподнялся со своего места. — Почему ты здесь, а не рядом с ней? Как ты мог подвергнуть Кайко опасности, если на неё охотится убийца? — Вашей дочери ничего не угрожает, — Даймё успокоился, придвинул к себе конверт. Раскрыл, разложил письма, схватил верхнее, пробежался по строкам, мгновенно став выглядеть ещё старше. — Остальное я расскажу Вам позже. — Я понял, — он поднял на меня глаза, дойдя до конца листа. — Возвращайся к Кайко. Я поклонилась, снова провела замену с клоном, сразу развеивая его. За время моего отсутствия ничего интересного не происходило. Принцесса, сидя спиной ко мне, читала книгу, фрейлины о чём-то шептались в углу. Стоило прислониться к стене, как в дверь постучали. В комнату, опустив глаза к полу, вошла Ёсико, поклонилась: — Кайко-химе, Вас ожидают в зале приёмов. Придворные девушки вскочили, захихикали, переглядываясь между собой, захлопали в ладоши, на что принцесса громко прошептала в сторону «глупые курицы», закрыла книгу и поднялась, сразу начав сверлить меня глазами. — Отнёс? — она прошептала одними губами, и я еле заметно кивнула, вызвав у неё довольную улыбку. Я проводила Кайко-химе и фрейлин до приёмного зала, передав их под опеку слуг. На сам приём телохранители не допускались. Гарантии безопасности проводимого мероприятия давал Даймё страны Жемчуга, ставя это одним из условий подписания мирного договора, но никто не мешал мне наблюдать за происходящим, скрываясь за навесным потолком. Приёмный зал огромный, с резными колоннами, нишами с выставленными на стойках ценными мечами, свитками с изречениями и цветами, полный народа, поразил воображение. По левую сторону, ближе к двери находилась посольская миссия Хай но Куни, напротив них Мидзукэмури но Куни. Вчерашние противники выглядели несколько напряжённо, сверлили друг друга взглядами, но держали себя в руках. Остальное пространство занимали придворные. Так как заключался трехсторонний договор, Даймё сидели на одном уровне, не поднимаясь над остальными. Рядом с каждым правителем находился советник, участвующий в общем разговоре и исполняющий обязанности наполнителя чаши своего господина. Перед всеми участниками переговоров стояли столики с напитками и угощениями, красивые служанки разносили кушанья, танцовщицы и девушки-музыканты развлекали гостей. Кайко-химе тоже выступила вместе со своими фрейлинами. Она ограничилась чтением танку под музыку, в такт не попадала, но была воспринята присутствующими благосклонно, после окончания выступления удалилась в женский угол, где о чём-то переговаривалась с придворными дамами, разглядывая дипломатов соседних стран. В моей прошлой жизни такие приёмы использовались для заключения предварительных договорённостей. Сначала Даймё с советниками, пока подчинённые расслаблялись, обговаривали общие вопросы, на следующий день шло подписание договоров, а вечером проводилось торжественное празднование. Каваширо несколько раз наклонялся к своему повелителю, но тот останавливал его движением руки, демонстративно отворачивался и беседовал только со своими соседями и их советниками. Я даже начала гадать, почему вообще первый министр присутствовал на приёме, если документы Кайко-химе просмотрели и оценили, но потом решила, что это ради сохранения репутации страны. Осознав отношение, больше попыток обратиться он не предпринимал, с каменным лицом смотрел выступление музыкантов и танцовщиц. Умудрилась задремать под гул голосов и звучавшую музыку, лежа на балке и ощущая щекой приятную прохладу крепкого надёжного дерева. Под крышей оказалось немного душновато и жарко, но расслабляюще темно, и глаза закрылись сами собой. Успела даже увидеть какой-то кошмар, липкий и тягучий, но не запомнила его, только темноту и перехватывающий горло ужас. С трудом отдышалась и снова припала глазом к щели сдвинутой плитки. Я спустилась к дверям в зал приёмов, когда гости начали прощаться. У дверей столкнулась с несколько задумчивым Кондо. Он кивнул на приветствие, замялся, отводя встревоженный взгляд в сторону. — Тосё-сан, я не смогу проводить Кайко-химе-саму в её покои. Вы справитесь самостоятельно? — кивнула, посмотрела на него, ожидая продолжения, но офицер, извинившись, резко развернулся и направился к гвардейцам, застывшим у двери. Из зала следом за дипломатами Хай но Куни вышла довольная Кайко-химе, осмотрелась по сторонам, увидела Кондо, поприветствовала его, и… не получила ответа. Такое игнорирование ей не понравилось. Надувшись, приблизилась ко мне, схватила за локоть и указала глазами на офицера. — Что происходит? — она оглянулась на выходящих фрейлин, потом снова уставилась на меня. Я пожала плечами, провожая взглядом вереницу посольской миссии Мидзукэмури но Куни. Внутри зала, почти у самой двери стояли советник из Хай но Куни и Даймё Страны Жемчуга, раскланивались прощаясь. В глубине помещения, за спинами снующих слуг, остался сидеть только Каваширо, невозмутимый, как скала. — Нам пора, — скучающим голосом произнесла Кайко-химе, забыв, что всё ещё придерживает меня за локоть, шагнула, с недоумением посмотрела на свою руку, оттолкнула. Оглянулась на приближающийся звук шагов. С противоположной стороны коридора появился небольшой отряд внутренней охраны дворца. Часть бойцов окружила Кондо и его людей, часть прошла внутрь зала, к Каваширо. Остановились прямо перед ним. — Каваширо-доно, Вы арестованы. Следуйте за нами! — сказал один из бойцов. Министр недовольно посмотрел на него, но спорить не стал. Поднялся. Глаза и рты фрейлин округлились. Уходить никто не собирался, наоборот, люди желали знать подробности и подходили ближе, что уже само по себе не нравилось. — Я на минуточку! — Кайко-химе дёрнулась в сторону отца, и теперь мне пришлось удерживать её за руку. Обернувшись, она сделала недовольное лицо, но уголки губ предательски ползли вверх. — Что? — Нам лучше уйти, — пояснила я, понимая, что принцесса уже готова плясать победный танец. Она полила меня полным превосходства взглядом, презрительно кивнула, скривив рот, и решительно направилась к ближайшей лестнице. Её придворные дамы, зачарованные происходящим в зале, так и остались стоять посреди коридора, по-гусиному вытянув шеи. Наверное, они испытывали трепет и недоверие, когда их кумира обступила охрана дворца, и совсем растерялись, увидев, что его уводят. Я фыркнула и легко догнала Кайко-химе, ожидая тяжёлых шагов и у нас за спиной, но их так и не последовало. Мы беспрепятственно добрались до покоев принцессы, где она закружилась в гостиной, смеясь на оханья Ёсико, сбросила с ног туфли, метя ими в служанку. И плясала, в самом деле, плясала! — У меня получилось! Получилось! Я свободна! — кричала Кайко-химе, задирая голову к потолку. — Да! Да! Прочь мерзкий Каваширо! Я уселась у двери, глядя на её прыжки и развороты, поглаживая пальцами невероятно прекрасные в своей гладкости полоски дубового паркета. Для высокородной девушки Кайко-химе совершенно не следила за своим лицом, позволяя посторонним людям видеть её слёзы. Это было так нелепо, по-детски, и как-то безнадёжно горько. Следя за этим безумным буйством, я вспомнила все разговоры с принцессой и поняла, что единственной её целью являлся отец, так и не заметивший бунтарства дочери, привлекавшей к себе внимание после смерти матери. В конечном итоге, всё обернулось против неё. В том числе и моё присутствие. Но заниматься самобичеванием по этому поводу мне не пришлось. Зашуршавшая при открывании дверь вернула всё на свои места. Неотвратимо, как надвигающееся с моря цунами, в покои принцессы вошёл Даймё, посмотрел на меня, кивнул и закрыл за собой дверь. Кружащаяся Кайко-химе повернулась, наткнулась на взгляд отца, покачнулась, недоверчиво подняла бровь и пристально уставилась на его руку, что-то вытаскивающую из-за пазухи. На свет появился конверт с признанием, а затем в комнате опустилась давящая, гробовая тишина. — Это твоё? — вопрос Даймё прозвучал одновременно и приговором, и взмахом меча над повинной головой. Я затаила дыхание одновременно с Кайко-химе и поразилась её выдержке. Вздёрнув подбородок вверх, она подошла к отцу, вынула конверт из его пальцев, вытащила письмо и начала читать вслух, чётко и выразительно. Дошла до конца, ни разу не сбившись, сложила лист и недрогнувшей рукой протянула своё признание обратно. — Да, это моё! — произнесла она, и я поразилась её спокойствию, уверенности и дерзости в голосе, настолько, что незаметно для себя вырвала из пола одну из полосок дубового паркета.***
— Киное? — Цучиное снова толкнула моё колено мыском ботинка, и я поняла, что умудрилась задремать. — Так что же произошло с Кайко-химе? — Она призналась, — произнесла я, заглядывая в чашку с кофе. Горькой жидкости оставалось мало, на самом дне, и допивать уже не хотелось. Поморщившись, отодвинула тяжёлую керамику от себя. — В продаже оружия и заигрываниях с правительствами враждующих стран, сговоре с Каваширо-доно, убийстве служанки. А также, что не было оговорено в вашем контракте, она собиралась просить тебя убить её, после того, как Даймё уберёт Каваширо из первых министров. — Что? — изумилась Цучиное и начала нервно оглядываться по сторонам, выискивая кого-то в пустом зале. Её напряжение вызвало ухмылку. — Серьёзно? Почему? Я откинулась на спинку скамейки, сложила руки в замок на столе и посмотрела на неё исподлобья, раздумывая, что и в каких количествах стоит рассказывать. — М-м… Сложный вопрос. Кайко-химе видела всю кухню власти изнутри, была уверена в своей… хм, ненужности для отца, как дочери, ещё до смерти её матери отгородившегося от всех, спрятавшегося в государственных делах. Единственная наследница, избалованная и изнеженная, не готовая отвечать за собственные поступки и страдающая от этого. Ты знала, что госпожа Синдзюми умерла от неизлечимого заболевания, вызывавшего нестерпимые боли? — Цучиное мотнула головой, чуть не стряхнув капюшон. — Кайко-химе оставалась с матерью до самого конца, каждый день слушая её крики и стоны. Быть рядом с родным человеком и не иметь возможности помочь, для обычной девочки слишком большое испытание. И всё же, она была рядом, Даймё-сама — нет. Я не оправдываю Кайко-химе и её последующие действия. Она делала всё для того, чтобы отец хоть как-то обратил на неё внимание, но эти попытки или заминались или игнорировались, выдавались за глупые детские прихоти, спускались с рук. А служанка… Тобита-сан много лет работавшая не только на Каваширо-доно, но и тайно на правительства Хай но Куни и Мидзукэмури но Куни, неожиданно начала угрожать, что предаст широкой огласке всё происходящее во дворце. Кайко-химе хотела внимания отца, но не желала настолько ему вредить. Случайна ли смерть Тобиты-сан? Вряд ли, шпионы долго не живут. И всё же она была неожиданной. Если бы в тот момент Кайко-химе раскрыли и судили по всей строгости, она спокойнее перенесла заслуженное наказание, но очередное замалчивание её саму раздражало несправедливостью. Тогда-то ей и пришла в голову мысль создать видимость угрозы жизни. Я посмотрела на появившуюся в проходе официантку и поднесла ко рту руку, словно собираясь скрыть зевок. — Тебе не о чём беспокоиться, — Цучиное удивлённо посмотрела на меня, высоко подняла бровь, но ничего не сказала, дожидаясь, пока перед нами расставят чашки и заказанные блюда. Увидев сумму на чеке, я выложила купюры и монеты прямо на поднос. Официантка поклонилась, мазнула взглядом по входу и ушла во внутренние помещения, оставив нас в зале одних. — Беспокоиться о чём? — уточнила Цучиное, когда я уже приступила к трапезе после благодарственной молитвы. Разговаривать с набитым ртом не хотелось, но когда на тебя смотрят с таким подозрением, выбирать не приходится: или жуй быстрее, или всё откладывай и выкладывай. — Химе уверена в твоей смерти, искать никто не будет. Тем более, ещё вчера она отбыла в один из горных храмов, замаливать свои грехи, — придвигая к себе мисочку с салатом, обратила внимание на её сжавшиеся на мгновение кулаки. Сделав вид, что ничего не заметила, принялась за салат. — М-м, вкусно, тут хорошая кухня! Цучиное несколько минут сидела, уставившись в одну точку, потом тоже приступила к еде, бросая на меня косые взгляды. Она понимала, что я не закончила свой рассказ, но не торопила, спокойно ждала продолжения и наслаждалась завтраком. Когда осталась только пустая посуда, мы одновременно отодвинули её от себя и склонились к середине стола, но мне выпала честь начать разговор первой. — Только знаешь, что у меня всё никак не сходится? Если химе не была жертвой, то почему стены сарая оказались так плотно оклеены взрывными печатями? — Цучиное чуть прищурилась, тепло и насмешливо. — Тут хорошая кухня, — повторила она мои слова. — Жаль, что побывать здесь уже не придётся. — Она договорилась, — поняла я, приподнимаясь, но была остановлена ладонью Цучиное. — Твоя миссия охраны закончена. Подтверждение и письма ты получил. Моя тоже. Не надо относиться к произошедшему так серьёзно. А с Киното о встрече я поговорю, — куноичи выбралась из-за стола и поклонилась. — Была рада с тобой повидаться, Киное. Спасибо за завтрак и прощай! Она исчезла в вихре вращающихся листьев. Продолжение следует...