Светлячок

      Открывшаяся дверь уронила прямоугольник света на овальный стол, покрытый зелёным сукном и сидящую за ним женщину, рассеяно водившую пальцем по ткани. Асума вошёл первым, на пару секунд загораживая её спиной, но стоило пройти внутрь и как следует рассмотреть предполагаемую родственницу, как сразу вспомнила одну из неудачных миссий ещё во времена бытности в Корне. С того времени химе клана Сенджу ничуть не изменилась, осталась всё такой же молодой и прекрасной, навевая сравнение с вмёрзшим в лёд цветком белой камелии. Комната вокруг неё казалась самым подходящим по атмосфере окружением: шёлковые с муаровым рисунком обои цвета лесной зелени, круглая люстра с блестящими капельками хрусталя, разбрызгивающая радужные искры по углам, плотные бархатные шторы, прикрывавшие ниши по обе стороны от кресла, в котором сидела блондинка.        — Добрый вечер, Цунаде-сама. Я Сарутоби Асума, — мой спутник поклонился, — мне очень приятно с Вами познакомиться лично. Разрешите также представить Вам мою невесту, Киное-сан.       Блондинка продолжала равнодушно рассматривать потертости на ткани, полностью игнорируя нас. Это было крайне невежливо, и я напряглась, бросая косые взгляды на Асуму.        — Играйте или уходите, — раздалось из-за опущенной бархатной шторы слева от кресла. Она немного сдвинулась, и на диванчике в нише мы увидели яркую брюнетку с короткой стрижкой в чёрной одежде. — Правила вы слышали. Что предпочитаете?       Асума сел в кресло напротив Цунаде, выгреб из кармана выменянные за деньги фишки, поставил их столбиком: — Семнадцати-карточный покер.       Блондинка кивнула, покосилась на брюнетку за шторой. Та изящным движением выскользнула наружу, поместив на стол то же количество фишек, что и Сарутоби, вскрыла новую колоду карт, опустилась в кресло между обоими игроками. Я сделала шаг ближе, оперлась на спинку ближайшего кресла, постаралась незаметно поправить завернувшийся подол юкаты и начала наблюдать за действом.       Брюнетка тасовала карты, пока Асума не остановил её, показав три пальца, выложила ряд «рубашками» вверх, раздала каждому игроку по четыре штуки и произнесла: — Делайте ставки.       Асума взглянул в свою взятку, положил её на стол, и, придвинув к брюнетке две фишки, обратился к Цунаде: — Недавно я собирал информацию для одного человека, в раннем детстве попавшего в лабораторию Орочимару.       Я затаила дыхание, вслушиваясь в каждое слово. Сенджу поморщилась, придвинула две фишки к ставке Асумы: — Какое это отношение имеет ко мне?        — Повышаете? — спросила брюнетка с равнодушным лицом. Оба игрока отказались, и тогда последовала команда: — Открывайте карты.       Асума невозмутимо показал три дамы и червового короля. У Цунаде были два валета и два туза. Сарутоби придвинул к себе все фишки из центра. Карты сдали брюнетке, снова начавшей их ловко перемешивать.        — Этот человек является Вашим родственником, — Асума остановил раздачу, показав пять пальцев. Я обратила внимание, что пять листов переместились в противоположный конец колоды, а игроки получили по четыре карты, заглянули в них, и снова выдвинули в центр стола по две фишки.        — Замена, — Цунаде подняла вверх указательный палец, присоединила к находящимся в центре ещё одну фишку, поменяла карту на другую, и немного наклонилась к моему спутнику, сообщая: — Все мои родственники погибли до войны или во время её. Удваиваю.       Она передвинула ещё три фишки в центр и искоса бросила внимательный взгляд на руки Асумы. Он кивнул своим мыслям, потёр подбородок, сдвинул три кругляшка на середину стола.        — Присоединяюсь. А если не все. Например, что Вы знаете о родственниках внебрачной связи Вашего деда? — По команде равнодушной брюнетки Асума раскрыл карты, показав подряд три короля. Цунаде вздохнула, помахала ладонью, словно не желая говорить об этой теме, выложила четыре дамы, придвинула все фишки из центра к себе.        — Оставь в покое моего деда, — посоветовала она, покусав нижнюю губу. Асума покосился в мою сторону, увидел вздёрнутую в вопросе бровь и хмыкнул, показал раздающей три пальца.        — Обычно об этом не упоминается, но Хаширама-сама до брака с Удзумаки Мито-химе был в отношениях со своей троюродной сестрой — Сенджу Токи-сан и фактически бросил возлюбленную с малолетней дочерью ради выгодного политического партнёрства и красноволосой бестии, — пояснил он мне, уткнулся в свои карты и не заметил разъярённых огоньков во взгляде блондинки. — Военное время требовало суровых решений, Цунаде-сама?        — Не любителям копаться в грязном белье об этом судить, — рыкнула его противница, хлопнула картами о стол. Брюнетка вздрогнула, испуганно посмотрела на меня, потом на Сенджу, фыркнувшую: — Удваиваю.        — Поддерживаю, — Асума передвинул фишки в центр стола. — Наверняка Вы скажете, что Тока-сан сама попросила об этом, после несчастного случая она больше не могла иметь детей, а главе клана был нужен наследник. Только непонятно, почему Хаширама-сама почти не поддерживал свою старшую дочь?        — Неправда! — воскликнула Цунаде, приподнимаясь, фыркнула, словно спохватившись, снова села и притворно вздохнула: — Удваиваю!       Фишки переместились в центр стола, и противники начали оценивающе рассматривать друг друга. Асума хмыкнул и уверенно улыбнулся.        — Поддерживаю, — он передвинул фишки, поднимая градус интереса к игре. — Хорошо, а как объяснить, что её в юном возрасте выдали замуж за человека одной из побочных ветвей клана и никто с тех пор не интересовался, что случилось с её детьми и внуками? По идее, Ваша двоюродная племянница также является наследницей клана Сенджу и всех его активов, а значит, Ваше возвращение в Коноху становится необязательным.        — Удваиваю, — Цунаде презрительно прищурилась и посмотрела на количество фишек у Асумы. — Тебе лучше сдаться. Хватит нести чушь о каких-то родственниках. Я прочесала всю Страну Огня вдоль и поперёк и уверена, что никого не осталось, а значит, твоя «племянница» — фальшивка.        — Поддерживаю, — Асума передвинул все свои фишки в центр. — А если я представлю неопровержимое доказательство?        — Ты проиграл. Открывай карты, — посоветовала ему Цунаде, прижимая свои ладонью к столу. — Мне надоело. Хватит болтовни. Я сама могу представить какие угодно доказательства. Если ты не исчезнешь, после того, как закончишь игру, то я за себя не ручаюсь.       Асума перевернул карты и ухмыльнулся, потянулся в кресле. У него оказалось четыре дамы. По торжеству на его лице я решила, что он выиграл, и вцепилась в спинку кресла, к которому прислонялась. Цунаде снисходительно посмотрела в ответ и бросила свои карты в центр стола, открыв три туза и джокера.        — Ну, вот и всё, — сказала она, поднимаясь и растирая запястья. — Фишек у тебя больше нет.       Асума покосился на меня, чуть заметно кивнул головой на Цунаде, и я кашлянула, привлекая к себе внимание: — Фишек у него нет, но у меня тоже есть аргумент для беседы. Стихия Дерева.       Поднявшиеся из пола колья свернулись вокруг меня спиралями. Химе Сенджу застыла столбом с открытым ртом, а её помощница вскочила и изумлённо ткнула в мою сторону рукой: — Она владеет древесными техниками! Этого же не может быть!        — Кто ты такая? — придя в себя, закричала Цунаде, подскочила ко мне ближе, схватила за плечо.        — Позвольте представить ещё раз, — объявил всё ещё сидящий в кресле Асума. — Перед Вами Киное-сан, единственная Ваша живая родственница и по решению моего отца — моя невеста.        — Невеста? Вот старая обезьяна, — Сенджу покраснела, опустила голову, прижала ладонь к груди, и в следующий миг с невероятной силой треснула кулаком по столу, расколов его на части. Куча мелких щепок, свистя, разлетелась по комнате, вонзаясь во всё, что попадалась на пути. Испугавшись, я создала перед собой Древесную Сферу. Асума и брюнетка укрылись за спинками кресел и с ошалевшими глазами выглядывали, косясь на тяжело дышавшую Цунаде. Она провела рукой по лицу, словно не веря самой себе, уставилась куда-то мимо меня и закричала: — Сенджу никогда не входили в «обезьяний» клан!        — Может, Вы всё же выслушаете нас? — неуверенным голосом спросил Асума. — На самом деле, мы оба не хотим этого брака и Вы наша единственная надежда.       Про единственную надежду он погорячился. Я особо ни на что и не надеялась. Если бы поход был неудачен, то на Обон — праздник поминовения умерших, когда вся Коноха поголовно идёт в храмы, просто незаметно покинула бы деревню и пару дней меня никто и не хватился. Жаль денег остававшихся в банке до совершеннолетия, но с моими небольшими тратами и ежемесячная наличность накопилась в приличную сумму, достаточную, чтобы снять где-нибудь квартиру на пару-тройку месяцев. Утешало, что если ничего нет, то и терять нечего.        — Говорите, — проворчала Цунаде, отрывая меня от размышлений, и Асума заговорил: о решении старейшин и отсрочке помолвки, своём противостоянии с отцом из-за Куренай и моих перспективах. Я же, насколько мне позволяла печать молчания, поведала о времени проведённом в лаборатории Орочимару, жизни в Корне, упомянула о смутности воспоминаний передачи меня Данзо-самой под управление Хокаге и нарушенных условиях для вступления в клан.       На последнем Цунаде нахмурилась и уточнила: — И ты почти постоянно ходишь в чужом облике?       Я сделала Хэнге себя в повседневном виде, а когда отменила технику, вытянула висевшую на цепочке полоску жетона с печатями: — Последнее время постоянно ношу только его. Эти печати помогают мне изменять голос и немного форму лица. К ним имеются парные.       Вытащила из рукава пластину с головного щитка.        — Я поняла, — Цунаде прикоснулась пальцем к нижней губе и начала ходить по комнате, что-то обдумывая, потом фыркнула и обратилась к Асуме: — Вы кому-нибудь говорили, что идёте ко мне?        — Нет, у нас миссия доставки, — пояснил Сарутоби и покосился на брюнетку, вытаскивающую из обивки кресла застрявшие щепки. — Через четыре дня будем возвращаться обратно.        — Шизуне, — обратилась Цунаде к брюнетке. — Мне нужно будет написать несколько писем. Дай им визитку гостиницы, где мы сейчас остановились. Оставь у администратора наши следующие координаты, и отдай этому, — она указала пальцем через плечо в сторону Асумы, — его фишки. Играть с ним всё равно не интересно.        — Хорошо, — девушка протянула Сарутоби ладонь с верхом наполненную фишками, пересыпала, стараясь не прикасаться к нему.        — Киное-тян, — теперь химе Сенджу замерла передо мной. — Старый обезьян так просто не отступится, он всегда и во всем ищет выгоду. Думаю, я смогу решить твою проблему, но мне нужно некоторое время.       Она перевела взгляд на Асуму, прищурила глаза: — Подумать только, нарыть столько информации и не воспользоваться ей для получения прибыли. Как-то не похоже на Сарутоби.       Асума шутливо поклонился: — Я преследовал другую цель, но если Вы настаиваете, могу передумать.        — Твой отец всё отобьет с процентами, — хмыкнула Цунаде, уперла руку в бок. — Встретимся позже, а сейчас нам тоже пора уходить.       Поклонившись, мы с Асумой покинули казино первыми.        — Ну, как она тебе? Я слышал от отца, что Цунаде-химе отличается несдержанностью, — сказал он, поворошив волосы на затылке, — и не верил в это, пока она не разнесла стол. Думал — нам конец. Нужно было вывести её из равновесия, чтобы она начала нормально разговаривать, но после демонстрации древесной техники ситуация вышла из-под контроля.        — В Вашем свитке не было ни слова о степени нашего родства, — ответила я, не поворачивая голову в его сторону. — Там вообще ничего об упомянутых Вами событиях. С чего Вы сделали вывод, что я и Цунаде-сама являемся родственницами? Это был, как говорят в карточной игре, блеф? Я не знаю ничего о своей семье. Я даже не знаю, как звали меня при рождении!        — Эм, — Асума порылся у себя за пазухой, вытащил два листка, протянул их мне. Я вцепилась взглядом в ровные символы. Первый лист являлся выпиской из запроса о составе семьи, второй — копия исследовательского листа из лаборатории Орочимару, где указывался человек и одним и тем же именем. Даже стало смешно. В прошлой жизни и этом мире я называлась одинаково. Кагэро. Там Кога. Здесь — Сенджу.        — Не обязательно, что тут говориться обо мне, но на основании этих документов и месте, где Вы их обнаружили, я могу сделать вывод, что Хокаге-сама сам поставлял Орочимару-саме подопытных для экспериментов. — Я подумала, что сказала бы Цунаде, если увидела б эти бланки. Многозначительно покосилась на своего спутника. Асума дернул головой, отступил назад, увеличивая расстояние между нами. Его рука нервно дернулась к бедру, но для общения с химе Сенджу мы оба были одеты в традиционную одежду. Протянула листы обратно.        — Не надо плохо думать о моём отце, — возразил Сарутоби, поняв, что я не собираюсь нападать, забрал бланки и снова запихнул их за пазуху. — Исследовательские листы попадали к отцу после зачисток лабораторий змеиного санина.       Его слова вызвали воспоминания о темных коридорах и детях в светящихся сосудах, как муть со дна поднявшие давящую головную боль. Тоскливо выдохнула, потёрла лоб: — Я ничего не могу сказать о Цунаде-саме, пока не увижу каких-либо действий проводимых ею, чтобы помочь мне.        — Пошли лучше поедим, — сменил тему Асума, указывая на маленькую закусочную, жёлтым пятном выделявшуюся на темной улице, — и будем выдвигаться. Мы и так много времени потеряли.       Сама миссия оказалась отдыхом. Мы прошли Страну Травы насквозь, предъявили разрешительные документы на границе Страны Земли, добрались до храма, пообщались с настоятелем, предложившим переночевать в одной из гостевых комнат, а на рассвете повернули обратно.       Каждый раз, зацепляясь взглядом за когда-то виденные на этой дороге знакомые предметы: придорожное святилище, каменный фонарь, навесной мост через реку, ощущала странное горькое чувство. Во время войны мы проходили здесь с Киното и Огненной Двойкой. Сейчас декабрьская белизна тех дней казалась серой пеленой затмеваемой нынешней яркой солнечной зеленью, будто в одной стране существовало два совершенно разных мира. Как же мне хотелось вернуться в ту метель, хоть на пару мгновений, но побыть с товарищами моего детства.       В город, где встречались с Цунаде, мы прибыли во второй половине дня, нашли указанную на визитке гостиницу. Вышколенная до посекундности движений администратор с неживой улыбкой выдала простой конверт без маркировки. Асума оторвал сверху полосу бумаги, вытащил записку и показал её мне, пряча листок в ладони.       «Кусу, Цубаки-рёкан» — успела прочитать часть сообщения, прежде чем Асума поджёг записку, а пепел размял и высыпал его в стоявшую в углу пепельницу. Продолжение следует...