Светлячок

      Основания символических корабликов, несущих на бортах разноцветные бумажные фонарики, покачивались на речной ряби. В центре потока полыхала богато украшенная лодка с традиционными подношениями на борту. Вторая такая же подсвечивала берег за поворотом. Фонарики мерцали, придавая черной воде бездонную глубину.       В какой-то момент, я настолько прониклась созерцанием, что снова ощутила себя в пустоте, среди плывущих светящихся душ, но это состояние было сбито начавшимся фейерверком. Сидящая передо мной на траве Югао, будто перещёлкнув выключатель, перешла из состояния грусти в радость, и от восторга захлопала в ладони. Анко рядом с ней заворчала, вытаскивая из-под себя какую-то соломинку. В самый грохот петарды Генма что-то спросил у Асумы, перегибаясь через мои колени.       Мы заняли часть склона берега и оттуда наблюдали, как люди подходят и опускают свои лодочки на воду. Поднявшийся ветерок шелестел речными травами. Где-то вдалеке играла музыка. Я сидела между Генмой и Асумой, державшим за руку Куренай. За нашими спинами Гай разговаривал с Райдо, в чём-то его упорно переубеждая.       Ребята говорили о времени проведённом в академии, каких-то незнакомых мне людях и произошедшие в их компании смешные истории. Я несколько раз пыталась встать и пересесть, неуютно чувствуя себя в окружении малознакомых людей, но только начинала подниматься, как сидящая в пол-оборота Анко тыкала меня в колено или Генма наклонялся вперёд, преграждая путь, а Куренай поворачивала ко мне голову и вопрошающе поднимала брови.        — Мы по средам собираемся у Генмы-куна дома, — сказал мне на ухо Асума в перерыве между разрывами петард. — Анко-сан знает, где он живёт. Настольные игры, ненавязчивое общение. Еду и напитки приносим с собой. Если хотите, можете присоединяться, Генма-кун приглашает.       Я покосилась на Ширануи. Он кивнул, тоже наклонился ко мне и заявил: — В нашей компании единственная девушка — Куренай-сан, а она считает, что если нет других девушек, то ей приходить неудобно. Анко-сан почти согласна, а Узуки-сан я сейчас спрошу.       Я с сомнением поджала губы. Генма наклонился к Югао со своим предложением, а заметившая его движение Митараши подалась вперёд всем корпусом, прислушиваясь к словам. Она активно закивала, покосилась на меня, толкнула, убеждая, младшую подругу в плечо. О чём они говорили, из-за грохота и вспышек петард было не разобрать, да и большую часть времени я смотрела вверх, но спустя минуту Анко похлопала меня по колену и решительно заявила: — Идём!       Я пожала плечами и наткнулась на упрашивающий взгляд Югао.        — Пожалуйста! — попросила она, наклоняясь ко мне, а когда я придвинула к ней ухо, сказала: — Ширануи-сан говорит, что он и Какаши-семпая пригласит. Мне без твоей поддержки будет сложно.       — Я пойду, если ты скажешь мне, что он говорил тебе, когда я ушла.       Югао кивнула и одними губами ответила: — Позже.        — Мы пойдём, — громко сказала Анко, перекрикивая грохот фейерверка, и Куренай заулыбалась, перегнулась через колени Асумы и благодарно по очереди пожала нам троим пальцы.       Мы досидели до последнего залпа, подождали, когда толпа немного схлынет, и тоже решили расходиться. Ребята проводили нас до дома Анко, но ночевать у неё мы с Югао не остались. У обеих была утренняя смена, да и у меня, хотя не хотела в этом признаваться, ещё оставались неоконченные дела.       С помощью четы Уэда справилась с уборкой фонариков в квартале, и домой возвратилась в третьем часу ночи. Про вопрос к Югао забыла напрочь.       Звонок в дверь раздался, когда обувалась, чтобы идти на работу. С утра никого не ждала, сильно удивилась. В коридоре обнаружился неизвестный молодой человек в оливково-зелёной униформе с эмблемой гражданской курьерской службы Конохи, сжимающий в одной руке планшет с бланком, во второй объёмный прозрачный пакет с чем-то тёмным внутри.        — Доброе утро! — обратился ко мне курьер. — Я по запросу из химчистки. Вы две недели тому назад сдавали куртку. Аои-сан беспокоилась, что Вы о ней забыли, и заказала курьерскую доставку. Пожалуйста, распишитесь о получении!       Я недоверчиво посмотрела на него, но пакет приняла и раскрыла его, обнаружив внутри куртку Какаши. Девушка-приёмщица из химчистки решила вопрос с забытой вещью просто — заказала доставку на дом и кокетливо приложила записку с датой, временем и своим именем, приняв меня за парня. Это немного насмешило, но и расстроило.       Я расплатилась, попрощалась с курьером, подошла к соседней квартире, услышала внутри шаги и постучала в дверь. Какаши открыл почти сразу, увидел меня, нахмурился и недовольно буркнул: — Вообще не доброе утро. Чего тебе?       Это прозвучало грубо, но после произошедшего накануне, вполне терпимо. Я извиняющимся тоном поздоровалась, протянула пакет: — Помните, Вы давали мне куртку? Простите, что так долго не возвращала.       Пакет был выхвачен из рук и отброшен куда-то вглубь прихожей, затем Какаши вышел, закрывая за собой дверь, покосился на меня: — Ну и чего ты стоишь с таким лицом? Извинения не принимаются. Иди на Базу.       Он окинул взглядом мою сжатую панцирем фигуру и презрительно-брезгливо бросил, проходя мимо: — Всё притворяешься парнем?       Эти слова разозлили, заставили вернуться к себе в квартиру, снять панцирь и оставить его дома. Уже возле входа в здание Базы нагнала задумчивую Югао, медленно, будто нехотя тянущуюся к ручке двери. На моё приветствие она кивнула, даже не повернувшись, нырнула в прохладную темноту коридора, помахала дежурному, глянувшему в нашу сторону мельком и снова склонившемуся над столом.       Подруга обратила на меня внимание только в раздевалке, когда я тяжело выдохнула, отчаянно борясь с застёжками, подошла, чтобы помочь, а поняв, в чем дело, посмеялась над моими страданиями, но бинт выдала. С бинтованием дело пошло лучше, и всё равно жилет слишком давил в груди. В жутко раздраженном состоянии я вышла в коридор, где Югао сразу вцепилась мне в локоть при виде приближавшегося Яманака Иноске и зашипела: — Ненавижу! Не успели перевести, как сразу начал ходить вокруг и приставать с пошлыми намёками.        — Югао-тян, душа моя! — протянул Иноске, широко разводя руки в стороны. — Я тебя со вчерашнего дня не видел, соскучился, аж жуть! Ты же грустила по мне? Знаю, что грустила, иди, утешу.        — Всё к новеньким пристаёшь, Иноске-кун? — спросила я, наклоняя голову набок. — Шёл бы ты к своей команде.        — А то что? — поинтересовался Яманака, подошёл ко мне ближе и присвистнул. — Каннон Милосердная, Тензо-кун, да ты девка! Что же с тобой случилось?       Он гадливо усмехнулся, в один шаг преодолел расстояние между нами, панибратски закинул руку мне на плечо и заявил, прижимая к себе: — А может, мы поговорим о нас с тобой? Как ты смотришь на то, чтобы встретиться вечерком, обсудить вопросы разных полов, и нет, я не о древесине.        — Руку убери, — угрожающе тихо сказала я. — Иначе не поздоровится.        — И что же ты сделаешь? — поинтересовался менталист, с той же наглой ухмылочкой пропихивая ладонь под верхнюю планку моего нагрудника. — Тенко-тя~ян?        В красной пелене гнева перед внутренним взором проплыла вереница лиц мужчин когда-либо прикасавшихся к моей груди. Все они были так или иначе убиты мной, кроме того серокожего верзилы. Жарко выдохнув, я бешено ухмыльнулась в ответ. Классический захват, бросок, Иноске кубарем пролетел почти половину коридора. Шум от падения был не особо громкий, но на последовавший вопль менталиста в мужской раздевалке раздался топот ног, и парни из всех находившихся внутри команд высыпали наружу. Меня их присутствие не смутило. Я кинулась вперёд, атакуя Иноске то приёмами тайдзюцу, то древесными техниками, по удивительной случайности задевавших его, прыгающего зайцем, только краем, загнала в угол, сбила с ног, сложила печати, но нанести завершающий удар «Великим лесом» не успела.       Подскочивший Какаши ударил в локти болезненным разрядом, сбивая концентрацию, а перед трясущимся Яманакой в защищающей позиции вырос капитан «Ра» Киджима Шун.        — Ах ты, сука! — верещал исцарапанный Иноске на весь коридор, с трудом приподнявшись и как на диковинку таращась на собственную левую кисть с неестественно торчащим средним пальцем. — Ты мне ни за что палец сломала!        — Для выполнения техник он тебе не нужен. В следующий раз полезешь, руку сломаю, — шагнула назад, осмотрела мрачные лица парней. — Кто ещё хочет обсудить вопросы полов?       Капитаны других команд начали загонять своих людей в раздевалку, меня с Иноске отправили в комнату отдыха для объяснений, где говорил в основном он, так как я считала, что мне оправдываться не в чем. Туда же просочилась Югао, периодически вскрикивавшая «Да я бы его сразу на месте прибила бы!». На пятом выкрике её выставили в коридор, высказав мне про плохое влияние на товарищей. В конечном итоге, так ничего и не поняв, поцапались капитаны. Киджима ушёл с Иноске, сказав, что передаст дело на рассмотрение Хокаге. Раздражённый Какаши остался читать мне нотации на тему «Надо быть терпимее к людям из других команд», но после эмоционального всплеска мне было всё равно.       Потом приходили следователи из отдела дознания, допрашивали меня и Югао, которая прилюдно нагрубила Киджиме, когда они с Яманакой вышли из комнаты отдыха. Мы обе писали объяснительные. Итогом стала выданная нам и Итачи, так и не признавшемуся за что его наказали, совместная миссия с Хином — на редкость странным парнем из АНБУ НЕ в маске выпи, от которого пахло застарелым потом и чем-то сладковато-тухлым.       Нужно было зачистить заражённый остров Карасима, являющийся нейтральной зоной, не относящейся к Стране Огня, но обращавшейся за помощью в сложных ситуациях. По словам Хина, в начале предшествующей Обону недели в Коноху пришла информация, что на острове началась эпидемия. Опасаясь возможных ловушек со стороны шиноби других стран, медиков отправили с прикрытием небольшого отряда бойцов, но вернулся один Хин. Заражение распространилось слишком быстро, живых людей не осталось. Карасима был опасно близко к Стране Огня, эпидемия с него могла перекинуться на наше побережье, поэтому нашей задачей стояло с помощью направленных взрывов выжечь всю заражённую территорию.       С Хином понимания мы не нашли. Информацией о предыдущей миссии он делиться не хотел, в оружейной никак не мог посчитать, сколько понадобится взрывных печатей и лески, на карте не нашёл остров, чтобы определить размер взрываемой территории. Возле госпиталя, где получали специальные костюмы, временный капитан сбежал, стоило Итачи обратиться с вопросом, как отрегулировать маску. Да и в пути общение с ним не наладилось. Хин отсаживался подальше, от домашней еды отказывался, на любые вопросы отвечал односложно, морально давил одним своим присутствием, поэтому находясь рядом с ним, мы и между собой почти не разговаривали. Общались короткими фразами или жестами.       Карасима казался лунным серпом в окружении туч-островов. Мы добрались до ближайшего к нему клочка земли примерно в середине дня, но стоило перетащить рюкзаки и купленную в порту еду на берег, как Хин сделал останавливающий жест и заявил: — Я должен вернуться. Вы остаётесь здесь и выполняете миссию. Тануки-сан за старшего.       Я удивлённо открыла рот, но спросить ничего не успела. Хин махнул лодочнику, мотор взревел и, оставляя за собой буруны белых брызг, лодка запрыгала по волнам.        — Что делать будем? — поинтересовалась Югао, провожая судно взглядом. Итачи посмотрел на меня.       Я взяла рюкзак и перенесла его подальше от поднимавшихся волн к более-менее ровной площадке в центре островка, сложила печати, возвела техникой небольшой навес от палящего солнца и позвала товарищей обсудить план действий.       Ткнула на карте в закругляющуюся часть берега, окрашенную в зелёный цвет: — Здесь рыбачий посёлок и самая дальняя от нас часть острова. Сейчас отдыхаем, переодеваемся, переходим пролив, обследуем жилую зону, собираем информацию по эпидемии, закладываем взрывные печати в населённом пункте, потом на остальной территории. Возвращаемся на островок и отсюда, с безопасного расстояния, подрываем. Лески брали с запасом, длины хватит. Напоминаю, Карасима заражён, поэтому есть, пить и прочие потребности здесь, там хоть тресните. Вопросы есть?       Вопросов не было. Мы отдохнули, оставили все ненужные для выполнения задания вещи на том же островке, перешли залив и оказались в маленьком рыбацком посёлке, с первых же секунд поразившем своим запахом, доносящимся даже через плотно надвинутые респираторы. На какой-то миг меня посетило ощущение, будто вернулась в Симаду. На улицах так же лежали трупы, по ним ходили огромные вороны, но почему-то не клевали, а с недоумением косились на мёртвые тела. На птиц инфекция похоже не действовала.       Используя на трупах специальный раствор для разложения, добрались до местной больницы, где собирались найти информацию об эпидемии, а обнаружили десяток живых людей, сидящих в одной из палат на стащенных в кучу матрасах, и среди них двоих ирёнинов Конохи в приметной бежевой униформе. Увидев их, Югао обрадовалась, кинулась навстречу, приветствуя, но они отреагировали как Хин — отодвинулись и отвернулись.        — Это же я, Узуки Югао! Вы помните меня? Мы вместе в госпитале работали, — крикнула подруга, протягивая руку к ближайшему медику, мужчине с блёклым пятном на щеке. Он не шевельнулся. Я покачала головой. Хоть в защитных масках и респираторах мы были не узнаваемы, но вот так называть себя не стоило. Не дождавшись ответа, Югао повернулась к пожилой женщине в плотной светло-бежевой повязке, — в хирургическом отделении. Пожалуйста, послушайте, вы должны вернуться в Коноху! Вам там точно помогут! Пойдёмте с нами!        — Две наивные девушки и мальчик. Вы думаете, что всё так просто? — Женщина на умоляющий взгляд Югао подёргала пустую штанину униформы: — Мы не можем вернуться. Заболевание неизлечимо. Да и если дойдём, заразим всю Коноху.       Глядя в пол, она начала объяснять ситуацию. Болезнь оказалась просто жуткой. Сначала у человека на коже появлялись пятна, похожие на обычные синяки. На такие вещи никто никогда внимания не обращает. Где-то стукнулся или слабые сосуды, всякое бывает. Да ещё и увеличивались эти пятна безболезненно, постепенно меняясь в цвете, до тех пор, пока не распространялись на всю конечность. В какой-то момент заболевший человек просто переставал ощущать эту часть тела, а потом она становилась ломкой, рассыпалась как высохший песок и болезнь переползала дальше, постепенно пожирая всё тело. На вопрос, что вызвало эпидемию, ирёнины ответили, не колеблясь: «эксперименты Орочимару», передали Югао свиток с записями исследований и наблюдений и снова равнодушно отвернулись, показывая, что не желают больше разговаривать.        — Но мы должны уничтожить всё на острове! — с надрывом в голосе крикнула подруга, осмотрела всех оставшихся в живых, приложила сложенные руки к своему респиратору, посмотрела на меня, на вздохнувшего и отвернувшегося Итачи. — Мы можем как-то им помочь?       Я окинула взглядом сидящих людей, замечая на каждом страшные пятна, и покачала головой. Всхлипнув, Югао опрометью кинулась в коридор.        — Уничтожайте, — с безразличной обречённостью сказала одна из женщин, жительниц острова, а остальные просто равнодушно кивнули. Я уже собиралась покинуть помещение, когда сидевшая ближе всех к выходу девушка со слезами на глазах вцепилась Итачи в костюм. Она притянула его к себе и, глядя сквозь стекло маски, прохрипела: — Помоги! Убей меня!       Итачи попытался вырваться, но она до белых костяшек сжимала пальцами защитную ткань, продолжая рывками тянуть на себя, и повторяла, не сдерживая рыданий: — Убей меня! Не хочу ждать такого конца! Ты должен мне помочь! Убей! Убей! Убей!       Ошарашенный Итачи откинул голову, покосился на меня и спросил: — Почему?       Девушка разжала одну руку, дёрнула вниз пышный воротник блузки, показывая образовывающуюся в ярёмной впадине дыру: — Легче принять смерть от куная, чем дожидаться мучительного конца.       Я понимала Итачи, когда он вырвался и отступил, и на краткий миг пожалела, когда нанёс удар. Той, что упала, стало намного легче, чем застывшему в нервном столбняке товарищу. Выдернула его из взметнувшегося кольца требовательных рук, подтолкнула в сторону коридора: — Иди, с остальным справлюсь я.       Низко поклонилась замершим в ожидании людям: — Глубочайше прошу простить меня!        — Тензо-семпай, — обратился ко мне Итачи, когда вышла на крыльцо больницы, стряхивая тыльной стороной перчатки капли крови с костюма. Он стоял рядом со ступенями и отвернувшейся в сторону моря Югао. — Извините, что оставил Вас там.       Он выглядел несколько растерянным. Я подняла руку в останавливающем жесте, ответила тихо: — Почему нас сюда отправили? Почему Выпь-сан отказывался рассказывать подробности предыдущей миссии? И ты, и я, и Югао-тян — мы АНБУ. Наша работа — защищать Коноху любой ценой. Несколько или большинство, что важнее? И осознай простую истину: если мы заразимся, нас тоже убьют.       Итачи вздохнул. Я подошла к Югао, протянула ей бежевые повязки: — Мы не можем отказаться от миссии. Отказ будет засчитан как предательство.       В ту ночь никто из нас никак не мог уснуть. Югао подползла под бок в середине ночи, крутящегося веретеном Итачи пришлось звать. С ними стало теплей, но не легче. Они прижались ко мне спинами и погрузились в горькую тишину собственных кошмаров. Что могла им сказать, не умеющая подбирать нужные слова для утешения, сама испытывающая ту же злость, боль и отчаяние?       Кое-как дотянули до утра, а на рассвете я сделала плот, и мы отчалили, не оглядываясь на Карасиму. Югао была нашим штурманом, мы с Итачи — движущей силой плавательного средства. Использовали водные техники. Пока добирались до берега подруга решила переложить вещи в своих подсумках и почти на самом дне одного из них нашла смятое письмо от Хина.       «Я тоже заражён. Пятна появились на груди. Они не болят и не чешутся, просто меняют цвет с фиолетовых на тёмно-серые и продавливаются при нажатии пальцем. Нужно было признаться ещё в Конохе, но пока подбирали в госпитале защитные костюмы, подслушал разговор сотрудников эпидемической службы. Всех заражённых уничтожат, излечить невозможно. Я забрал переданные для ирёнинов на острове лекарства. Надеюсь, они хоть немного замедлят развитие болезни. Простите, что извиняюсь и прощаюсь с вами в такой форме».        — Не болят и не чешутся, — повторила я слова из письма, посмотрела на Югао и лежащие возле её ног подсумки. — Где записи наблюдений ирёнинов?       Подруга надела дополнительные перчатки, распаковала свиток и, медленно разворачивая его, дала прочитать текст через её плечо. Мы нашли упоминание об инкубационном периоде. Он был маленьким, от одного до трёх дней, и часто совпадал с мельчайшими повреждениями на коже. Царапины, ссадины, порезы — всё могло служить начальным источником заражения. — И что теперь? — спросила Югао, складывая записи обратно в подсумки. Я посмотрела на смутившегося Итачи и повернулась к ним обоим спиной, расстёгивая жилет.        — Ты ирёнин. Осмотришь Итачи-куна, потом меня, в конце я просмотрю тебя, дальше по ситуации. Ясно?       Никаких пятен у нас не оказалось. До самого берега Югао и Итачи сидели на разных концах плота, красные как две помидорины, и успокоились только когда мы сошли на берег.       Заходить в порт не стали. Приманенный почтовый сокол улетел с шифрованным отчётом в Коноху, а мы отправились туда же, ожидая встретить специальную команду в пути.       Ещё одно заражённое тело нашли на месте одного из наших привалов. Хин сидел, откинувшись в заросли плюща, и в своей маске казался просто спящим. Только сладковато-тошнотворный запах указывал, что он уже мёртв, а когда мы подошли чуть ближе, разглядели неестественно оплывшую, будто её наполнили влажным песком, а потом размыли сверху, фигуру в униформе АНБУ. По команде Итачи поджёг его «Дыханием Феникса», недогоревшие останки я убрала глубоко под землю «Каменным захоронением», оставив только почерневшую фарфоровую маску, которую подобрала Югао.       Мы вернулись в деревню на закате второго дня. У ворот уже ждала группа сопровождения в специальных костюмах. Старший, блеснув стёклами маски, поднял руку и указал в сторону от центрального входа в Коноху.        — Вам туда, — прозвучало как приговор, и мы молча направились к огромному дереву, по команде нырнули в нору в основании корней, и извилистыми коридорами вышли сразу в подвалы госпиталя. Югао обернулась, прежде чем нас разделили, напряжённый Итачи даже не сделал попытки попрощаться.       Полторы недели карантина в пропахшей лекарствами одиночной палате, больше похожей на камеру, куча анализов, заставивших заново ощутить себя подопытным, и всякие разные мысли. Особенно о друзьях, находящихся где-то в соседних комнатах, и Цунаде, возможно уже появившейся в деревне.       Болезнь так и не проявилась. Не успела выписаться и выйти из госпиталя, как прямо по пути к общежитию была перехвачена гонцом от Хокаге. Меня ждала миссия под руководством Хасами — уничтожение отступников из Камня на нашей территории. Бежали в одну сторону, времени поговорить не было, в обратную — не до того стало. На руках умер разведчик, передавший свиток с важной информацией.       Отчёт по миссии и рапорт по погибшему мы писали в отделе дознания. Напоследок менталисты сделали выборочную проверку лояльности, пробежавшись по воспоминаниям последней недели, но ничего интересного так у нас и не нашли.       Из башни отдела дознаний вышли уже на закате, распрощались в торговом квартале. Я прошлась по рядам, купила продуктов на ужин, и уже поворачивая к общежитию, встретила чету Уэда, одетых как на приём.       Старый управляющий рассмотрел меня, широко улыбнулся, поманил пальцем, а когда подошла и наклонилась, глядя в глаза, шепнул: — Химе Сенджу вернулась.       Пакет только чудом не выпал у меня из рук. Продолжение следует...