Отсосу за мармеладку

Почти у всех людей в подкорке прописана любовь к насилию — кто-то в детстве мучает животных, отрывает кузнечикам ножки, а кто-то бьет своего младшего брата. Через многие годы они вырастают и становятся либо агрессивными, либо пассивными садистами. Первые идут избивать людей на улицы, а вторые более изощренно причиняют боль другим людям, чаще всего издеваясь над ними именно морально. Правда была и третья группа людей — «наблюдатели». Это были любители жесткого порно, где парню на шею закидывали ремень и душили, пока его насиловали, или когда человека избивали плетью до кровавых вкраплений на спине и до громких болезненных вскриков. Это были именно те люди, которые смотрели на все эти действа заворожено, и мастурбировали, пока представляли, как сделали бы это с теми, кого они ненавидели или же любили. Все эти любители когда-нибудь натыкаются на форумы таких же, как и они, и после бурных обсуждений однажды узнают и о закрытых клубах «снаффа», распространенных по городам. Обычно такие клубы представляют собой обычное зрелище, все как всегда — малолетки шныряющие у входа, девушки в коротких юбках и парни в обтягивающих кожаных штанах. И лишь в два-три часа ночи эти заведения становятся рассадниками похоти и боли, где вход лишь по приглашениям с маской. «SNAFF», гей-клуб в центре, опускает шторы и меняет музыку, делая ее на входе и у окон громче — лишь члены клуба должны были слышать крики и стоны этих мальчиков. Они меняют цвета прожекторов, теперь они не мягкие пастельные, а яркие, кричащие — синие и красные. Сцена будто затемняется, предвкушая ужас, что будет там твориться. Участники этих выступлений надевают маски, и Рики не исключение, на его лице уже плотная фиолетовая ткань из винтажной сетки и кружева. В «раздевалке» он стаскивает с себя футболку и джинсы, быстро переодевается в черную мантию и короткие белые шорты, со столика за кулисами он хватает замаскированный канцелярский нож — по ручке намотана фиолетовая лента, а низ был украшен крупным черным пластиковым цветком. Для каждого из участников шоу были свои предметы — там лежали и зажигалки Zippo, и железные прутья, и флаконы с горючей жидкостью. По сцене он ступает мягко, буквально скользит босыми ногами, на фоне играет музыка и это немного успокаивает. Гена как сейчас помнит свой первый раз. Этот мандраж, страшнее, чем у многих, ибо осознание того, что ему придется себя резать перед толпой, вгоняло в ужас. Руки дрожали, его всего трясло, но крики, шум аплодисментов — все это «успокаивало». Его предметом с того выступления и стал фиолетовый нож. Он свободно скидывает капюшон мантии и скользит руками по телу, на котором виднеются многочисленные шрамы, порезы и ссадины. Рики придерживает аккуратно нож, чуть щурится и чуть ли не ласково, изгибаясь, проводит лезвием по животу, не отрывает руки от линии и ведет дальше, вырезая причудливый узор. Голова пульсирует, перед глазами плывет, и он жмурится, думая «лишь бы не упасть». Кровь течет по оголенной коже, и ярко-белая ткань шорт сразу же пропитывается и окрашивается в порочный красный цвет. Левая рука скользит вниз по телу, размазывает струйки крови по животу, он царапает себя чуть короткими ногтями поверх пореза и болезненно стонет. Это приносило оглушающую боль, но и возбуждало до болезненных ощущений внизу живота. Он давит на член сквозь кровавые шорты, которые начинали уже неприятно льнуть к телу и жестко проводит по нему, надрачивая себе сквозь ткань. Мысль о том, что сейчас на него смотрит толпа, которая мастурбировала на его оголенное, покрытое кровью и потом тело, заставляла запрокидывать голову назад и прогибаться навстречу ножу. Каждый раз для него эта боль была в новинку и Рики находил все новые и новые чувствительные точки своего тела, надавливая на них лезвием. Он запускает руку, смазанную в крови в шорты, наконец, обхватывая стоящий член, и протяжно стонет, когда лезвие проходится по груди, задевая тонкую кожу сосков. Он кончает, когда лезвие давит на низ живота рядом с лобком, и по телу словно проходит разряд, заставляющий чуть ли не падать, ибо ноги уже совсем не держали. Рики открывает глаза, недолгие мгновения смотрит на толпу, выдерживая определенный нужный контакт, подносит лезвие к языку, аккуратным жестом слизывая кровь, разворачивается и уходит за кулисы с подрагивающими ногами. За спиной слышатся крики, но Гена думает лишь о том, что ему нужно в душ и что нужно ехать домой, Слава будет волноваться. Каждый раз, приезжая к Карелину, Рики думает «лишь бы не узнал», «лишь бы не спросил о порезах и ранах», поэтому он никогда и не снимает при нем футболку, даже во время секса, и не позволяет касаться себя, ибо знает насколько легко нащупать шрамы сквозь одежду. Славе, такому «милому и хрупкому», как его со стороны увидел однажды Гена, не нужно знать, на что он идет ради того, чтобы покупать ему новые дозы MLD и прочие вещи. Рики выкручивает холодный душ на самую большую мощность и сползает вниз по кафельной стенке, прижимая колени к животу.