***
Когда ты потребляешь и продаешь наркотики, выступаешь в клубах с друзьями или когда баттлишься по фану — это одно. Ты живешь лишь ради себя и не задумываешься ни о чем другом. Удовольствие стоит для тебя на первом месте. Но однажды это все надоедает. Ты пресыщаешься своей жизнью. А после в твою жизнь врывается неуклюжий, странный, буквально сломанный парень, который умудрялся еще и цитировать классиков вперемешку со своими текстами. И уже в тот момент, когда Слава плачет под конец их первой встречи, когда Рики чуть ли не несет его к себе домой, он понимает, что конкретно влип. То ли бухой, то ли обдолбанный Карелин, который практически не может идти, умудряется по приходу в квартиру выпалить всю свою историю как на духу, сбиваясь на истеричный смех, шепот и слезы под конец. Он жался к Рики, а тот и мог лишь гладить его по волосам и трясущимся плечам, чтобы успокоить. В такой момент его хотелось лишь обнимать, целовать мокрые веки и никакого секса, который в такие моменты был совсем не нужен. Никто не хотел омрачать эту ситуацию таким ненужным действом. Но когда они встречаются наутро, Гена лишь удивляется, куда делся вчерашний Слава — теперь он говорил чуть сбивчиво и будто стеснялся своих слов, часто пряча лицо в ладонях. Видимо, лишь с алкоголем он мог отпустить свое бунтарское «я». Их следующая скорая встреча практически на следующий день в «1703» расшатывает нервы, образ домашнего Славика рушится и крошится с неприятным скрипом как от кромсания пенопласта об асфальт. В момент, когда обдолбанный Карелин похабно лезет к нему чтобы отсосать, Рики от неожиданности и неприязни просто хватает того за волосы и впечатывает в стену. Детская обида захлестывает, выстроенный образ в голове ломается, а Гена лишь тяжело дышит. Несомненно, Слава его привлекал, даже больше, но когда человек, который тебе нравится чистой незапятнанной любовью, начинает себя вести как последняя шлюха — разочаровываешься. А Карелин лишь сползает на пол, болезненно стонет, и в тот момент Рики действительно чувствует себя виноватым. Из-за своей несдержанности, грубости. Ведь он действительно боялся причинить ему боль, а в итоге сам же чуть не раскрошил ему голову. Гена мягко тянет его на себя, поднимает, что-то шепчет, усаживает его на кровать и пытается осмотреть ссадину, аккуратно ощупывая кожу самыми кончиками пальцев. Слава же лишь рвано дышит, смотрит, часто моргая, привлекая внимание к расширенным зрачкам, и все равно лезет к Гене с поцелуями. На этот раз он сдается, поддается теплым потрескавшимся губам и привкусу чего-то приторно-сладкого. — Хэй, киса, — он держит его лицо в ладонях, чуть отстраняя от себя, пристально всматривается в глаза и шепчет, — только не говори мне, что принимал MLD. Блять. Слишком сильное возбуждение, слишком быстрое привыкание, слишком много удовольствия — примерно так характеризовали этот наркотик. Гена сдавленно стонет и утыкается в шею Славе губами. — Только бы тебе его не здесь продали, — тихо говорит он, — только бы не… Он замирает и чуть ли не завывает. В тот день, когда он притащил Славу к себе домой, у него пропала пара небольших порций MLD, и тогда он честно и искренне надеялся, что просто забыл о том, что толкнул их кому-то. Слава выглядит побитым щенком, он ластится к нему с виной в глазах, которая смешивалась с присущей наркотику похотью. И в этот момент надламывается и Гена, буквально на мгновение, возвращаясь к своему бывшему потреблядскому характеру, и он чуть ли не сталкивает Славу с дивана на пол, а после притягивает его за волосы к ширинке. — Ты же хотел именно этого, да?***
Рики чувствовал сильную вину и все еще был слаб перед Карелиным, который просил все новые и новые дозы, и единственное что он мог делать — хоть как-то контролировать его, давать меньше чем обычно, но так, чтобы хватило на то, чтобы не началась ломка. И все это убивало. Гене действительно хотелось бы вернуться в тот день, когда он тащил Славу к себе домой и изменить все так, чтобы они никогда не встречались. Карелину было бы лучше. Хотя, кто знает, могло получиться еще хуже, хоть и казалось бы — куда больше. Рики нервно вздыхает и укладывается рядом со Славой. Он уже давно заметил, что Карелин спит как маленький котенок — ворочается на месте, подергивается во сне и, просыпаясь, потягивается, чуть ли не мурлыча. Его так и хотелось погладить, почесать за ушком и обнять. Гена прижимает его к себе и укладывается удобнее, в надежде что кошмары не будут преследовать его вновь.