Краса рассвета
Я тащу его в лодку – волоком, словно мешок с камнями. Арнальд, крепко связанный по рукам и ногам, не отбивается больше. Только мычит бессильно, и пакля во рту мешает ему зайтись отчаянным криком. – Не трать понапрасну силы, – в который раз говорю я ему. – Здесь только ты да я, никто тебя не услышит. Но Арнальд упрям и добрых советов не слушает. Конечно, я мог бы и стукнуть его разок, но боюсь сорваться. Арнальд упрям, заносчив и глуп, а времени мало. И кроме меня, допрашивать этого гада некому. Забросив Арнальда в лодку, я сажусь за вёсла. – Смотри-ка внимательно, Арнальд, – твержу я ему, не переставая грести. – Любуйся, пока ещё можешь. На то, как искрится на солнце вода. На румяные облака смотри и на горы в шапках тумана. Смотри, сука, на свой последний рассвет! Арнальд мычит. Мерно плещет вода. Поскрипывают уключины… Когда до берега так далеко, что даже этот идиот не удумает вырываться, я опускаю вёсла. С Арнальда сталось бы попытаться доплыть до берега. В конце концов, не он ли решил, что безнаказанно сможет дурить Клинков? Я вынимаю кляп, и дурень вопит во всю мочь: – Памааагииите! Я молча хватаю его за загривок и макаю в воду — раз, другой, третий… День обещает быть долгим и многотрудным.Нисхождение
– Ох, Гейр, как же я рад тебя видеть! – восклицает Фламиний. – Твоё прибытие воистину осветило сию мрачную пещеру! Пещере и правда не помешало бы больше света — и меньше Фламиния. Он для меня – загадка и головная боль, пусть даже я и свыкся с его неуместными заигрываниями. Чего он хочет? Прощупать меня на прочность? Вытянуть для себя какие-нибудь поблажки? Или и правда – зазвать меня в свою постель? С Фламинием никогда не знаешь, что у него на уме. Не самое приятное чувство, если начистоту, но не из приязни я с ним работаю. Дело своё имперец с повадками ласки знает прекрасно, а большего мне от него и не нужно вовсе. – Здравствуй, Тит, – отзываюсь я, поглядывая на него с укоризной. – Ты всё принёс? Фламиний расстроенно всплескивает руками. – Твоя холодность, Гейр, ранит меня в самое сердце!.. – обиженно тянет он. У Тита Фламиния нет шансов. Шкура у меня толстая, такой ерундой не пронять. Ни злости, ни снисхождения ему от меня не добиться. Если же он говорит это всё всерьёз, то ловить ему тем более нечего. Не то беда, что Фламиний слишком смазливый и слишком скользкий, какой мне не глянулся бы обычно. Если уж начистоту, то и выбирать мне особо не из чего. Но крутить шашни с другими Клинками? Уж лучше я буду с правой рукой миловаться. Довольно и того, что мою ячейку возглавляет сестрица… Фламиний меж тем, убедившись, что и сейчас ему ничего не светит, сразу посерьёзнел. Без лишних слов он передаёт мне корреспонденцию от маркартской ячейки и получает взамен такую же пачку из Рифтена. Не так уж давно, трудясь ради мира в Пределе, мне немало пришлось поездить в Маркарт — под личиной торговца, телегами перевозя золото на взятки. Такие «посланья» мы прячем среди товара: кур да капусты, если говорить о нас с Сольвейг… Фламиний славно потрудился для этого мира, поэтому я и терплю его. Долг – превыше моей неприязни.Об устройстве небесного свода
Мной командует девочка-пигалица, которой нет и двенадцати лет. Вся – худые коленки, острые локотки, руки в цыпках. Кажется, дунешь некстати, и улетит она на версту — даже драконорожденным быть не надо. Кушает Хельга на будь-здоров, но всё не впрок. Не обрастают мясом упрямые птичьи косточки. Хорошо, что я помню, какой была в этом возрасте её мать: таким же кусачим, норовистым жеребёнком. Они похожи больше, чем кажется праздному, ленивому взгляду — взгляду, что не заметит глубокого сходства за разницей в масти. – Вешай её сюда, дядя, – руководит, уперев в бока руки, Хельга. – Так, теперь приопусти чуть-чуть левый край… Да, хорошо. Готово! Я отстраняюсь, чтоб вместе с ней взглянуть на свою работу — на схему всего мироздания, что теперь украшает стену в доме моей сестрицы. Мундус, Этериус, круговерченье Забвения… – Красота!.. – подводит итоги довольная Хельга, и я оборачиваюсь. Я бы хотел, чтобы она подольше оставалась ребёнком, и чтобы тяжёлые взрослые мысли не затуманили ей глаза, и чтобы её улыбка, яркая, точно солнце, всегда оставалась такой же чистой и лёгкой. Но Акатош непреклонен, и даже эльфийская кровь, текущая в хельгиных жилах, не поможет мне остановить ход времени. Пройдёт ещё несколько лет, и… – Ну ладно, дядя, хватит ловить ворон! Ты же ещё обещался помочь с книжной полкой. Я рад подчиняться.