Женщина в белом

      — Доброе утро! — поздоровалась я, отворив дверь, и заглянула внутрь. — К тебе можно?       — Где папа? — раздалось вместо ответа. — Всегда он меня будит.        Феанаро сидел на полу среди разбросанных игрушек и на мое появление головы не поднял. Не дождавшись приглашения, я вошла сама.       — Он еще спит. Хочешь, пойдем и разбудим его?       Было уже не утро даже, а скорее день. Я только поднялась, проснувшись первой, и не стала беспокоить Финвэ. Наша первая совместная ночь выдалась не такой, как можно было ожидать: после всех этих хлопот, церемоний и шумного праздника мы просто заснули, едва легли в постель.       Зато пробудилась я отдохнувшей и с приятным чувством готовности к новым свершениям. Пусть и неясно еще, к каким именно. Стараясь не шуметь, я быстро завершила утренний туалет и спустилась вниз дать указания насчет завтрака или, вернее будет, обеда. Смешно сказать, но вдруг выяснилось, что я ужасно проголодалась: вчера от волнения едва могла проглотить и кусок, а сегодня вынужденное воздержание недвусмысленно дало знать о себе ворчанием в животе. Но просить что-то на кухне до того, как накроют на стол, я постеснялась и довольствовалась тем, что на обратном пути заметила в одной из гостиных вазу с фруктами. Тогда же меня посетила мысль, что следует проведать Феанаро.       На вчерашнем празднике мальчик присутствовал только в начале, когда шла официальная его часть. Он был нарядно одет, причесан и держался по-взрослому серьезно и спокойно. Я знала, что Финвэ поговорил с ним накануне, но подробностей выспрашивать не стала, впрочем, все было понятно и без них. И тогда, и сейчас мне было очевидно, что неприязнь никуда не делась, но Феанаро нашел в себе силы не показывать ее, чтобы не портить отцу такой важный день. Но, наверное, терпение его было небезгранично, а может, он просто утомился в силу возраста, потому как после торжественных речей няня увела его наверх, а затем Финвэ еще несколько раз отлучался проведать. Кажется, все было хорошо.       — Так что скажешь? — не дождавшись ответа, снова спросила я и, решившись подойти ближе, тоже опустилась на пол. — Пойдем? Или ты занят чем-то интересным?       Феанаро молчал и продолжал перебирать игрушки. Только движения его теперь стали скованнее, и по тому, как он сжимает кубики и раскрашенные фигурки, было видно, что он весь напрягся.       — Если не хочешь идти, не буду тебя отвлекать. Или можем заняться чем-нибудь вместе? — снова решила заговорить я и подобрала с пола одну из игрушек. — Какой у тебя красивый котик. Кто-то очень постарался, когда делал его…       Он не выхватил у меня фигурку. И даже не дернулся. Напротив: медленно поднял голову и посмотрел уже знакомым мне недобрым пронизывающим взглядом. Я осеклась и сама протянула руку — вложила злополучного кота в подставленную ладонь.       — Не трогай, — наконец, произнес Феанаро. Отвернулся и принялся сгребать игрушки в кучу. Некоторые он отделял и складывал в стоящий рядом сундучок, и нетрудно было заметить, что все они причудливо расписаны рукой одного художника.       Я хотела предложить помочь с этой нехитрой уборкой, но передумала и спросила другое:       — Ты не голоден? Няня покормила тебя? Смотри, у меня есть для тебя яблоко…       Конечно же, покормила. Иного и быть не могло, да я и сама только что спросила это у Вэссэ и получила утвердительный ответ: и покормила, и умыла, и одела, и в сад вывела ненадолго. Вопрос был ненужным, но мне казалось правильным продолжать попытки разговорить мальчика, и такая отвлеченная тема лучше всего для них подходила.       Но Феанаро ограничился тем, что просто кивнул. Что под этим следовало понимать, оставалось неясно, но я не успела уточнить, потому как он задвинул свой сундучок под кровать и поднялся на ноги.       — Идем будить папу.       И эта короткая фраза из его уст так меня обнадежила, что я сочла за благо позабыть про яблоко и тоже поспешила встать с пола.       — Конечно. Пойдем.       Финвэ мы застали за одеванием. Вернее, за его окончанием: он стоял перед зеркалом и повязывал шейный платок, насвистывая что-то не слишком стройное, но веселое.       — Доброе утро, — произнес остановившийся на пороге Феанаро, и я без труда уловила в его голосе угрюмые нотки.       — Привет, привет! — откликнулся Финвэ и порывисто шагнул нам навстречу. — Неужели ты уже заскучал без меня? Почему такой мрачный? Ну же! — и он по обыкновению подхватил сына на руки и пару раз подкинул в воздух. Мальчик наконец-то улыбнулся. — Гости вчера разъехались совсем поздно, так что извини, я изменил нашему с тобой ежеутреннему ритуалу. Не сердишься?       — Нет, — покачал головой Феанаро и, обхватив отца за шею, что-то зашептал на ухо.       Повисла пауза, мы с Финвэ успели обменяться взглядами, и он украдкой поцеловал меня в висок. Я только улыбнулась.       — Ну что ты. Нет, конечно, — наконец, ответил Финвэ и опустил замолчавшего сына на пол. — Все останется, как было. Пойдем вниз, позавтракаем все вместе.       — Я уже завтракал, — заметил Феанаро и покосился в мою сторону.       — Тогда попросим Вэссэ просто сварить тебе какао. После праздника осталось много всяких сладостей, — и Финвэ подмигнул, а мальчик, помедлив, кивнул и протянул руку.       — Пойдем.       — Беги вперед, мы тебя догоним.       Мне достался еще один косой взгляд, теперь уже подозрительный, но спорить Феанаро не стал. Вскоре его шаги стихли в коридоре, а уже с лестницы долетел зов:       — Вэссэ, Вэссэ! Свари мне какао!.. Папа разрешил!..       Я прислушалась и хотела сказать, что со временем все совсем наладится, но не успела: Финвэ притянул меня к себе и не дал рта открыть.       — Все хорошо? — спросил он, когда мы выпустили друг друга из объятий и отдышались.       — Лучше не бывает, — заверила я и почти не покривила душой.       Завтрак прошел вполне мирно, затянувшись до того времени, когда его не следовало бы называть даже обедом. Мы беззаботно болтали за столом, и даже Феанаро иногда вставлял нехитрые реплики, чем — и это было очень заметно — еще больше радовал отца. Впрочем, большую часть времени он все же молчал, посматривал по сторонам и возился со своими игрушками, которые Вэссэ пришлось принести из комнаты. Но это атмосферы нашего застолья вовсе не портило, напротив, и я даже подумала, что все получилось очень по-семейному.       Затем Финвэ отлучился, сказав, что ему нужно ответить на миллион поздравительных писем, которые скопились в кабинете, и лучше начать сейчас, а не ждать второго, уже послесвадебного миллиона. Нам он предложил пока погулять в саду или придумать себе иное занятие по вкусу. К тому же вечером должны были снова пожаловать близкие друзья, поэтому нас снова ждал праздник, пусть и небольшой и в куда более узком кругу. На его счет все необходимые распоряжения уже были сделаны, так что я и правда могла позволить себе еще немного отдохнуть в тишине.       — Чем ты хочешь заняться? — спросила я Феанаро, когда мы вышли из столовой и поднялись наверх. — Можем выйти в сад. Или я могу почитать тебе в библиотеке. Что скажешь?       — В сад.       Я не стала возражать.       Но там мы пробыли недолго. Ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы Феанаро сломал несколько веток лилий, а я, остановив его, отыскала ножницы и подровняла стебли. Затем мы возвратились в дом.       — У тебя есть ключ? — спросил он, когда мы снова оказались в коридоре нашего жилого крыла и остановились рядом с уже знакомой мне деревянной дверцей.       — Да. Конечно, — спохватилась я, — погоди немного.       Ключ вместе со всей связкой и поясом к ней остался в спальне. Я повесила его рядом с туалетным столиком, сочтя разумным не носить постоянно, а оставить на видном месте, как еще один символ моего нового статуса. Здесь же я его и нашла.       — Вот. Посторонись-ка.       Феанаро терпеливо ждал, прижимая к себе букет, и едва я отперла дверь, протиснулся внутрь.       Здесь ничего не переменилось. Лампада также мигала на стене, озаряя саму комнатку и портрет. Лилии в вазе стояли еще свежие, живые, но я не стала об этом говорить и только помогла Феанаро поменять их на новые и подлить из принесенной склянки свежей воды.       — Это мама, — сказал он, когда с делом было покончено, и он выпрямился и посмотрел на портрет. Сказано было таким тоном, будто нас представили друг другу.       — Я знаю, — ответила я.       — Папа говорит, она ушла и больше не вернется, — продолжил Феанаро.       — Мне очень жаль…       — Но это неправда, — будто не заметив моих слов, добавил Феанаро. — Она возвращается. Я часто вижу ее. Она приходит по ночам и сидит рядом со мной. И рассказывает что-то. Но я потом не могу вспомнить, что именно…       — Конечно, она снится тебе… — мне было грустно слышать это признание, но с другой стороны я расценила его как добрый знак доверия и в душе ему порадовалась.       А Феанаро снова ничего не ответил, только порывисто прижался к портрету, раскинув руки так, словно хотел обнять вышитую фигуру, после чего резко обернулся и шагнул к двери.       — Пойдем.       Я не стала больше ничего говорить. Взяла со стола старые цветы, подобрала несколько опавших лепестков и подхватила склянку с остатками воды. Из коридора со стороны лестницы донесся какой-то шум и оживленные голоса.       — Кажется, приехали гости. Сбегаешь посмотреть? — предложила я, и Феанаро, не говоря ни слова, кивнул и ушел.        Я осталась одна. Лампада на стене тихо мерцала, заставляя шевелиться по углам глубокие тени, в вазе и в руках у меня источали свой аромат лилии. Мириэль по-прежнему приветливо смотрела с портрета, и я невольно улыбнулась ей.       — Я позабочусь о нем. Обещаю.       Поудобнее перехватив свою ношу, я вышла в коридор и прикрыла за собой дверь. Снизу доносились все те же звуки, сделавшиеся более громкими и отчетливыми, кто-то засмеялся, кто-то позвал меня по имени: стоило поторопиться. Я еще раз взглянула на резную створку, на замочную скважину, на связку ключей у меня в руках. Прислушалась и пошла прочь: комнатку я решила больше не запирать.