Just trust me

      Это первая на моей памяти, настолько теплая декабрьская ночь, и после двадцатиминутной погони за диринаром - не летающей птицей с пушистым оперением, которая, если мне не изменяет память, на несколько секунд появлялась в фильме, вместе со своим потомством, — я уже подумываю о том, что стоит избавиться не только от вязаного шарфа, но и от пальто.       Казалось бы, что может быть проще, чем поймать неуклюжую птицу, которая даже ввысь взмыть не может, но если бы все было так просто, она бы не жила у Ньюта в чемодане. Диринар, так же как и Путивов, владеет искусством перемещения, но если Пути путешествует во времени, то эта птица — в пространстве. Нам помогает лишь то, что диринары трансгрессируют на относительно небольшое расстояние, что позволяет не потерять ее из поля зрения. — Ну же, — тяжело дыша из-за долгого бега Ньют немного наклоняется, начиная медленно подходить к птице, которую нам удалось загнать в тупик, образовавшийся из двух соединенных между собой кирпичных стен домов. — У тебя же дети в чемодане, — напоминает Скамандер, словно надеясь, что в птице проснется угрызение совести, которое не всем людям-то присуще.       Скептически смотрю на птицу, но тут же начинаю хмуриться, ведь, как бы иррационально это не звучало, в таких же как и оперение, голубых глазах диринара мелькает какое-то понимание и она издает звук, который я ни с чем не могу сравнить, наклоняя голову на бок, и начинает настороженно подходить к Ньюту, который протягивает руку.       Уже собираюсь поздравить Скамандера с поимкой первого беглеца, но тут изрядно отставший от нас Якоб заворачивает за угол, ведущий в тупик, и не готовый затормозить, врезается в Ньюта. Почувствовав опасность, птица моментально исчезает в облаке перьев, и, несмотря на проворность Скамандера, ему удается схватить лишь воздух.       Запыхавшись, Ковальски начинает извиняться, а я думаю, что неуклюжесть Якоба едва ли уступает моей, но тут же одергиваю себя, ведь понимаю, как «прекрасно» ему живется с таким изъяном. — Скорей всего она по другую сторону одного из этих домов, — отвечает Ньют на вопрос Якоба: «И где она на этот раз?». — Думаю, можно передохнуть, мы уже все равно не успеем ее догнать. — Слава Богу, — Якоб облегченно прислоняется спиной к стене, доставая платок и вытирает пот. Я тоже пытаюсь перевести дух. — И что теперь? — Попробуем поискать кого-нибудь другого, — отвечает Скамандер, попутно собирая перья диринара, и складывает их в чемодан.       В отличие от нас с Якобом, Ньют выглядит совсем не уставшим, да и сбившееся дыхание уже восстановилось, что говорит о его прекрасной физической форме, которой можно только позавидовать. Думаю, это особенно помогает ему в поимке таких опасных существ, как например украинский сталебрюх, но иногда этого оказывается мало. Я до сих пор помню то яркое ощущение, когда касалась ожога на груди Ньюта. Мы не разговаривали на эту тему, но почему-то мне кажется, что его оставил именно этот дракон, хоть я и не видела этого животного в чемодане.       Поднимаю голову, смотря на небо с кучей серебряных крапинок разных размеров, будто художник неаккуратно взмахнул кисточкой с белой краской, тем самым оставив брызги на темно-синем полотне. А вот белого диска почему-то не видно. Это довольно странно, ведь на небе нет ни тучки, за которую можно спрятаться, словно кто-то просто заставил луну исчезнуть.       «Повелитель луны». Черт, мне до сих пор неловко за эту реплику. Можно мне, пожалуйста, Путивова? Я совершу прыжок во времени и все переиграю… — Вы слышите это? — Ковальски хмурится, прислушиваясь, и поднимает руку, как бы говоря, чтобы мы ничего не отвечали на его вопрос. Ему нужна тишина.       Ночной Нью-Йорк кипит жизнью не меньше чем дневной. Но в этом, спрятавшимся подальше от центра, спальном районе, куда загнал нас деринар, хотя, по идее, это мы за ним охотились, довольно тихо и спокойно. Не смотря на шумные центральные улицы, кажется, здесь все погрузилось в сон, и только прислушавшись можно уловить приглушенные звуки ночных страстей, наполняющих город.       Но есть что-то еще. Какая-то странная мелодия, больше напоминающая мне звуки природы, доносится откуда-то справа, хотя я не уверена, что точно определила сторону, ибо эхо очень любит пошутить и поиграть с людьми. — Отлично, он-то нам и нужен, — Ньют хватает свой чемодан. — У болтрушайки довольно громкий крик. Думаю, чтобы успеть, придется пробежаться ещё квартал. — Может снова используешь свою магию, и мы перенесемся туда? — почти скулит Якоб, провожая обреченным взглядом Ньюта, скрывающегося за поворотом.       А вот об этом я и не подумала, совсем забыв о возможности трансгрессировать. Но уверена, что Скамандеру, привыкшему передвигаться именно этим способом, такой вариант должен был прийти в голову в первую очередь, или он должен был просто трансгрессировать на автомате. Могу поспорить на что угодно, что он об этом и подумал, но есть же я, вечно все портящая…       «Оставить ее где-нибудь в гостинице, а самому быстро отыскать существ, конечно не без помощи Якоба, отлично знающего Нью-Йорк? Но Мэй обязательно вытворит ещё что-нибудь и придется снова вытаскивать ее из очередного дерьма, так что лучше взять ее с собой, хоть и придется передвигаться как обычный человек. Даже тут отличилась», — я бы думала примерно так, если бы была на месте Ньюта.       Даже неповоротливый Ковальски может внести свой вклад в поимку беглецов, используя хорошие знания города, так что я бью все рекорды. Мало того что живу в Нью-Йорке с рождения, а так и не выучила хотя бы половину улиц, так еще и чуть ли не умираю после каждого прыжка в пространстве. Одним словом балласт. — Кто такая болтрушайка? — злость на себя помогает мне передвигаться быстрее, что позволяет практически догнать Ньюта, и я решаю немного отвлечься. — Это маленькая пестрая птичка, — кажется, разговаривать на бегу для парня совсем не составляет труда, тем более, если разговор на одну из его любимых тем. — Я держу ее в чемодане, потому что перья необходимы для приготовления сыворотки правды и зелий, воздействующих на память. А это очень полезная вещь, учитывая скрытность магического сообщества.       Хочу сказать: «понятно», — но я уже прилично запыхалась, поэтому киваю, пытаясь сосредоточиться на беге, и слушаю звуки издаваемые птицей, которые становятся все громче, что не может не радовать. Ее голос звучит так, словно его записали на диктофон, а сейчас применили режим «зайца», и теперь все воспроизводится в несколько раз быстрей. Немного хмурюсь, когда щебетание сменяется звуком, напоминающим сильное дуновение ветра, потом мне кажется, что я слышу водопад, снова щебетания, ветер, лай собаки, непонятные звуки, которые не могу охарактеризовать… — А как она поможет нам? — доносится сзади, ведь Якоб бежит последним. — Не она, а тот, кто за ней охотится, — поясняет Ньют, но, видимо, решив, что этого не достаточно, добавляет: — Болтрушайка молчит на протяжении всей своей жизни и только перед смертью издает продолжительный крик, состоящий из всех, когда-либо услышанных звуков, только в обратном порядке, — останавливаясь на перекрестке, Скамандер крутится на месте, выбирая направление. — Уже совсем близко, — он махает рукой в нужную сторону, и мы следуем по той улице уже шагом. — Я нашел ее с простреленным крылом в одном маленьком поселении в Японии, — и словно в подтверждении этих слов, птичка воспроизводит встревоженный голос Ньюта. Больше Скамандер ничего не говорит, видимо, намереваясь узнать, как жила болтрушайка до встречи с ним.       Тишина, звук выстрела, какие-то человеческие голоса на неизвестном мне языке, видимо японский, снова ветер, гудение машин, смех, шум большого города, приятная мелодия плаксивой скрипки, что-то, что наводит меня на мысли о метели и буре, и писк птенцов. На этом все затихает.       Думаю, она вылупилась из яйца какой-то холодной зимой, и первый, а для нас последний, услышанный ею звук — был щебетанием ее братьев и сестер. Не знаю почему, но у меня это вызывает такой прилив печальных эмоций, что едва сдерживаю слезы. Я где-то читала, что перед смертью человек видит кадры из прожитой жизни, весь период от рождения до трагического момента. Болтрушайка подобна такому человеку. Так завораживающе и грустно одновременно. — Эти маленькие птички очень свободолюбивые, а она прожила у меня в чемодане пять лет, хотя средняя продолжительность жизни этого вида — три. Ей оставались считанные дни. Думаю, она была счастлива снова ощутить ветер и свободный полет, ведь чемодан, хоть и с наложенным заклятием расширения, все-таки остаётся чемоданом, — не знаю, зачем говорит это Ньют. Может быть обычные сантименты, а может он заметил мое состояние, и попытался подбодрить. Я больше склоняюсь ко второму, ибо ловлю на себе его взгляд. Поджимаю губы кивая, как бы давая понять, что все нормально. — А вот и он.       Проследив за взглядом Ньюта, замечаю какое-то шевеление в кустах. Сначала над ветками появляется рыжий хвост с пушистой львиной кисточкой на конце, а потом, когда парень подзывает существо к себе, используя что-то похожее на «кис-кис-кис», выглядывает милая мордочка с несоразмерно большими ушами и яркими желто-зелеными глазами.       Он настороженно крадется на зов Ньюта, пытаясь делать это с грацией кошки, напоминающий именно это из известных мне животных, но получается довольно неуклюже. Из чего делаю вывод, что это не зрелая особь, а еще только детеныш, немного похожий на кота Гермионы. Кажется, Живоглот был помесью кошки и какого-то создания, о существовании которого маглы даже не догадывались. — Это жмыр. Данный вид довольно распространен в качестве домашних животных у волшебников, — рассказывает Скамандер, гладя животное по пятнистому меху. — По природе они независимые, умные и иногда агрессивные, но проникшись симпатией к человеку, очень верные. Этого малыша выбросили, решив, что он все равно не выживет. Пришлось взять себе, — Ньют берет жмыря на руки, а я подмечаю, что, несмотря на пушистую шерсть, он действительно очень худенький и, кажется, может сломаться от одного неаккуратного движения. — Он может без труда найти дорогу домой, если хозяин заблудился, а еще жмыр обладает сверхъестественной способностью выискивать сомнительных и отталкивающих существ, — «котенок» лакомится каким-то кормом, который Ньют достал из чемодана, мурлыча. — С его помощью мы отыщем остальных беглецов.       Кстати, пару слов о беглецах. Если не ошибаюсь, в фильме убежали всего четыре существа, в реальности же их двенадцать. Правда пока Скамандер насчитал только одиннадцать, но думаю это без окками, исчезновение которого он не заметил и в экранизации. Погоня за диринаром, в провале которой я теперь виню себя, ибо птицу было бы намного проще поймать, используя его же прием с перемещением в пространстве, обвенчалась неудачей, болтрушайки больше нет, а жмыр теперь с нами. И того, осталось отыскать всего лишь десять существ, а время уже давно перевалило за полночь. Надеюсь, что со жмыренком дела пойдут быстрей.       Пока создание ведет нас по следу, Ньют заводит непринужденную беседу на разные темы, в ходе которой я спрашиваю, не скрещивают ли жмырей с кошками, и получаю положительный ответ. Вообще сначала мне кажется немного странно, что именно Скамандер становится инициатором разрушить тишину, нарушаемую до этого только звуком наших шагов. Но потом я вспоминаю, что так было и в фильме, когда они с Якобом шли в центральный парк. Ковальски рассказывает смешную историю, связанную с кошками, которая с ним приключилась, а потом, каким-то образом мы переходим на обсуждение Путивова. — Извини, я обещал сразу же заняться выяснением причины, по которой Пути не перенес тебя домой, — Ньют слегка опускает голову, смотря на асфальт, и немного сутулит плечи. — А теперь, из-за моей невнимательности и рассеянности ты застряла здесь. Да ещё и вынуждена вместо сна бегать по городу всю ночь.       Черт, черт, черт. Ну вот зачем? Зачем нужно было говорить это?       Поворачиваю голову в сторону домов, рассматривая окна, тем самым избегая любую возможность встретиться взглядом с парнем. Ведь врать я не умею, но, кажется, я знаю причину, по которой Пути не перенес меня обратно в мое время. Поняла это ещё тогда, когда мы шли в гостиницу. Конечно, я уверена не на все сто процентов, но на девяносто девять и девять точно. — Ничего страшного, мне нравится бегать по ночному городу, — выдавливаю я, вместо того, чтобы сказать правду. — Я подожду.       Все просто «супер». Во-первых, я торможу поимку сбежавших существ, во-вторых, не договариваю о двух вещах, а следовательно вру. Но если в первом случае я делаю это чтобы не навредить естественному ходу событий, то во втором — дела обстоят как раз наоборот. А то, что теперь Ньют чувствует себя виноватым, удручает меня ещё больше. И теперь я просто не знаю, что мне делать. Понимая, что нужно взять Путивова и исчезнуть из тысяча девятьсот двадцать шестого года, вернуться в свое время и продолжить дальше вести свое жалкое существование, я не могу себя заставить сделать этого. — Я обязательно займусь этим, как только вернем всех в чемодан, и ты сможешь переместиться в свое время, — жмыр останавливается, начиная шипеть. — А вот кажется и ещё один.       Жмыренок привел нас на площадь, где весь день стояли маленькие палатки, в которых можно было найти и купить все что угодно, а вечером она становилась местом, где просто можно погулять, любуясь огромной елкой, украшенной к новому году. Так что даже в такой очень поздний час здесь есть люди. Но нам повезло, что жмыр уж очень сильно походит на кошку, поэтому на него не сильно обращают внимания, принимая за очередной выводок, полученный в результате смешения пород. Но Ньют все-таки решает его спрятать, прося Ковальски взять «котенка» на руки и укрыть под плащом, пока мы будем вылавливать новое существо. — И где он? — Якоб крутится, взглядом пытаясь найти того, за кем охотился жмыренок. — Я никого не вижу. — Думаю, он на елке, — парень задирает голову вверх, а мы с Ковальским следуем его примеру. — Клабберт. Он прекрасно лазает по деревьям, а пустула, что находится в центре лба, загорается красным, когда он чувствует опасность, — я хмурым взглядом рассматриваю елку, освещенную десятком гирлянд, пытаясь найти то создание, о котором рассказывает Ньют, но пока безуспешно. Якоб тоже прибывает в полном недоумении, а вот Скамандер, по-моему, его каким-то образом замечает. — Раньше американские волшебники держали клаббертов в садах, чтобы те заранее предупреждали о появлении маглов. Но потом МАКУСА ввел штрафы, — Ньют берет небольшой камушек. — Клабберты впервые появились в Америке, так что тут он чувствует себя как дома и прекрасно маскируется, — немного отходя от ёлки, парень прицеливается, закусывая нижнюю губу, сей жест не остается не замеченный мной, и кидает «снаряд» в одну из пушистых веток.       И только после этого мы с Якобом замечаем нечто темно-зеленое, идеально сочетающееся с цветом иголок, и красный огонек, совсем немного отличающийся от остальных лампочек на гирляндах, начинает стремительно подниматься вверх.       Наверно, Ньют решил, что вариант забраться на одну из центральных елок, будет не так привлекать внимание, как волшебная палочка, потому что вместо того чтобы воспользоваться каким-нибудь заклинанием, притягивающим предметы, он ставит чемодан на землю, начиная залазить на ветки. Но, возможно, у него есть и какая-то другая причина…       В любом случае по началу это выглядит очень забавно, я даже вспоминаю эпизод в ювелирном, который нас еще ждет впереди, да и люди не оставляют этого без внимания. Некоторые качают головами, шепча реплики: «очередной напившийся идиот» или «еще один проиграл пари» — и все в этом роде; другие, проходя мимо, расплываются в какой-то озорной улыбки; а двое парней из уже весьма поддатой компании заплетающимися языками начинают выкрикивать слова поддержки, сопровождающиеся свистом и аплодисментами.       Игнорируя все происходящее внизу, Ньют, словно ограждается невидимым барьером, полностью увлеченный «погоней». Он достаточно быстро поднимается на середину елки, практически настигнув клабберта, который, видимо не ожидающий, что на него будет охота, находится в неком замешательстве. Люди постепенно начинают суетиться, замечая на елке не только парня, но и что-то для них довольно необычное.       Ньют вытягивает руку, пытаясь дотянуться до клабберта, но существо быстро прыгает вверх, а ветка, на которой он сидел, бьет Скамандера по лицу, из-за чего тот немного съезжает вниз. Сжимаю кулаки, пытаясь заставить себя не нервничать, ведь, уверена, что в разнообразии того, где удалось побывать Ньюту, какое-то дерево не представляет большой угрозы, хоть и такое высокое. Ведь так?       На секунду парень окидывает взглядом небольшую кучку стоящих внизу людей, а его улыбка дает мне понять, что все в порядке. Но он тут же становится серьезным и сосредоточенным, поднимаясь выше. Ну вот почему нельзя было поставить елку поменьше? У меня еще не было возможности познакомиться с клаббертом, но он уже мне начинает не нравиться.       Через минуту существо оказывается на верхушке, оглядываясь по сторонам, ведь летать он не умеет, перепрыгнуть не на что, а Ньют уже очень близко. По деревьям, да ещё и обтянутым всякими гирляндами и игрушками, вообще можно так быстро лазить? Держась за звезду, поставленную на макушку елки, клабберт вытягивает голову, и я замечаю у него небольшие рожки, за один из которых хватается Ньют. Существо начинает вырываться, и парень отрывает вторую руку от дерева, ловя еще один рог, чтобы угомонить клабберта, но делает только хуже. Животное дергается, и, каким-то образом, они вдвоем срываются вниз.       Закрываю рот рукой, делая шаг назад, но на этот раз я не зажмуриваюсь, а Якоб издает нечто подобное тому, что было в фильме, когда Ньют первый раз на его глазах зашел в чемодан, только менее веселое и восторженное.       Падение длится всего три секунды, но я словно смотрю все в замедленной съемке. Слава Богу, клабберту удается вцепиться в одну из последних толстых веток и «посадка» проходит благополучно. Облегченно выдыхаю. По-моему в моей крови сейчас больше адреналина, чем в мой собственный полет.       Беру чемодан, ибо у Якоба на руках жмыр, а Ньют всё ещё держит клабберта, который пытается вырываться, и мы быстро удаляемся, пока люди не опомнились. Возможно, если бы подобное произошло в моем времени, все бы подумали что-то вроде: «Неплохой пиар ход». Здесь никто не знает о «Фантастических Тварях» ничего, но, мне кажется, они тоже решат что-нибудь в этом роде. В любом случае, уверена, они даже не подумают привязать это событие к возможности существования магии.       Только когда мы оказываемся в тихом переулке, Якоб позволяет себе как мне кажется немного нервный смех, а я улыбку, и помогаю Ньюту освободиться от мишуры и дождика. Клабберт же продолжает извиваться, а его пустула все еще мерцает ярко-красным. Гладкая лысая кожица и перепончатые лапки делают его схожим с лягушкой, а длинные и гибкие конечности напоминают орангутанга. Протягиваю руку, чтобы и его избавить от остатков мишуры, но клабберт вытягивает голову, пытаясь ухватить мою ладонь острыми как бритва зубами, а когда Ньют не даёт ему это сделать, существо растягивает широкий рот в ухмылке. — Лучше я верну его в чемодан, — парень улыбается с видом человека, которому стыдно за своего ребенка. — Откроешь его? — киваю, выполняя просьбу.       Осталось девять сбежавших и в игру опять вступает жмыр. Пока он снова ведёт нас по следу, Ньют рассказывает, что этот клабберт ужалился шипом какого-то растения, название которого я не смогла запомнить, и теперь стал вроде как бешенным. Хозяин хотел его убить, но Ньют решил, что сможет его вылечить. Но пока безуспешно.       Может быть, я уже просто плохо помню фильм, но мне кажется, что там показано якобы Скамандер собирает только те виды животных, которые либо находятся на грани вымирания, либо их считают опасными и пытаются уничтожить. По крайней мере, до сегодняшнего дня я так и думала. Но в чемодане у Ньюта живут и совершенно обычные для магического мира существа. А отличает их от остальных лишь то, что они по какой-то причине стали некими изгоями среди своих.       Отвлекаюсь от темы, которую обсуждают Ньют и Якоб, мыслями возвращаясь к разговору о Пути. С того момента как переместилась сюда, я рассуждала о том, что будет когда действия, которые я знала из фильма закончатся, как поменяется будущее если я влезу в ход событий и о том, что мне нужно вернуться в две тысячи шестнадцатый год. Но только сейчас, после слов Ньюта: «Я обязательно займусь этим и ты сможешь вернуться в свое время», — приходит осознание, что как бы я не оттягивала этот момент, он все равно неизбежен.       Это произойдет. И пора это принять. А пока у меня ещё есть время, нужно наконец-то воспользоваться советом парня. Перестать так много анализировать и копаться в себе, и просто жить моментом, наслаждаясь происходящим. Ведь это самая красочная ночь, которая когда-либо была в моей жизни, и я просто не могу, упустить этот миг, тратя его на самотерзания…