В джазе только...

      Это началось ещё в Хогвартсе.       Однокурсницы с Пуффендуя довольно часто говорили ему, что он похож на девушку, хотя сам Ньют так не считал. Поначалу он спорил и пытался их переубедить, со временем стал просто пропускать их слова мимо ушей. Потом кто-то узнал, что одно из его имён — имя древнегреческой богини-охотницы.       Это начиналось как шутка.       Когда Ньют был на шестом курсе, в Хогвартсе проводился Турнир Трёх Волшебников, и его традиционным атрибутом был Святочный бал. Ньют уже не помнил, как двум его сокурсницам удалось убедить его — шутки ради, разумеется, — явиться на бал в женском платье, под другим именем, представившись гостьей из другой страны. Они подобрали ему платье тёмно-синего цвета, с кружевами и пышным подолом. Они затащили его в женскую общую спальню и заставили переодеться. Ньют сначала упирался, но потом его словно бы отпустило, стоило ему надеть платье. Он словно почувствовал себя другим человеком — сама собой пропала скованность, неуверенность. Девушки дали ему туфельки, изящные чёрные туфельки с тонкими ремешками на лодыжках, и он с весёлым смехом надел их, задорно постучав каблучками по полу. Девушки его причесали, накрасили и лишь тогда дали посмотреться в зеркало.       Так родилась Артемизия Скалли, юная волшебница, приехавшая в Хогвартс на Святочный бал.       Ньют ощущал себя Золушкой, спускаясь по ступенькам в бальный зал, где участники Турнира уже закончили танцевать вступительный вальс. Ньют… Нет, Артемизия ловила на себе восхищённые и заинтересованные взгляды. Никто не узнал в ней застенчивого юношу Ньюта Саламандера. Никто не узнал, что Артемизии Скалли на самом деле не существовало — кроме тех девушек с Пуффендуя, благодаря которым Артемизия и появилась на свет. Позже Ньют получал на имя Артемизии письма от поклонников, с которыми юная мисс Скалли танцевала в ту ночь; но все письма так и остались без ответа.       Это началось как шутка. Это продолжилось танцем с профессором Дамблдором.       Ньют тогда испугался. Он хотел провалиться сквозь землю от стыда, понимая, что Дамблдор не повёлся на их безобидную шутку. Ньют отчётливо чувствовал на себе пристальный взгляд, но сам не смел поднять глаз на молодого профессора. За время танца Альбус так ничего ему и не сказал. Оба делали вид, что ничего не знают, что незнакомы друг с другом, что на следующий день оба забудут об этом.       — Вы очень способны, мисс Скалли, — сказал Дамблдор, целуя ему — ей — руку, когда вальс был окончен. — Надеюсь, это не последняя наша встреча.       Тогда Ньют не понял, что имел в виду профессор.       После бала Ньют сложил дамский наряд в коробку и спрятал под кровать.       Вскоре его исключили из Хогвартса, хотя совсем по другой причине.       Тогда Альбус Дамблдор, не добившись другого решения Совета, предложил поступить в Хогвартс Артемизии Скалли.       Но Ньют не стал. По большей части он просто испугался того, что могло бы быть в случае его разоблачения; к тому же он уже задумал заняться исследованиями магических тварей на более углубленном уровне, и ему было не до маскарадов.       А потом началась война и стало не до смеха.       Артемизия Скалли вновь появилась на пороге Хогвартса — инкогнито, чтобы встретиться с профессором Дамблдором и министром магии Арчером Эвермондом. Тогда Артемизия стала почти реальной личностью. Данные о ней появились в архивах Хогвартса и Министерства Магии. Главный редактор «Ежедневного Пророка» стал получать статьи о военных действиях от её имени. Артемизию Скалли видели на фронте — прекрасная девушка с волосами цвета огня и светлыми зелёными глазами. Она была запоминающейся, и при этом о ней легко забывали, словно её и вовсе не существовало.       Тесей, старший брат Ньюта, этого не одобрял, но не пытался отговорить.       И в какой-то момент Артемизия стала настоящей настолько, насколько могли быть настоящими шпионы и секретные агенты. Артемизия не была Ньютом, а Ньют не был Артемизией. Однако у них было одно тело на двоих, один мир на двоих, одно время на двоих… *       Персиваль Грейвс, вернувшись в МАКУСА, сразу направился в отдел выдачи разрешений. Ему не давала покоя эта дерзкая журналистка, что-то в ней было не так, мистер Грейвс ощущал это своим чутьём аврора.       — Мистер Грейвс, извините, у вас есть…       Назойливый Абернати, который всё время лез не в свои дела и явно пытался выслужиться перед начальством, снова рисковал попасть под горячую руку. Впрочем, Грейвсу сейчас было всё равно.       — Абернати, найди мне разрешение на палочку Артемизии Скалли, — приказал Грейвс, не останавливаясь и продолжая свой путь. Абернати немедленно замолчал и, кинув «разумеется, всё будет сделано, мистер Грейвс», развернулся и ушёл в другую сторону.       Добравшись до своего кабинета, Пресиваль немедленно связался с британским Министерством магии и отправил им запрос на личное досье Артемизии Скалли. Ему пообещали предоставить его «как только так сразу», и Грейвс бы с удовольствием припугнул британского мага увольнением, чтобы там работали быстрее, но он понимал, что больше ничего не может сделать. На месте британцев он бы тоже не торопился выдавать информацию о гражданине своей страны кому бы то ни было, особенно в нынешней политической ситуации.       Могла ли Артемизия Скалли быть связана с действиями Грин-де-Вальда? Что если тёмный маг нацелился на Америку? Грейвс вдруг осознал, что мало кто в МАКУСА всерьёз воспринимает Геллерта Грин-де-Вальда, полагая, что ему нет дела до Соединённых Штатов и что он в основном ищет себе последователей в Европе. Сам он тоже не придавал этому большого значения, больше занятый странными разрушениями, которые происходят в Нью-Йорке по ночам.       И всё же, что-то было не так.       Всё было не так. *        Вернувшись домой, Ньют, сняв пальто, повесил его на вешалку вместе с шалью, снял туфли, оставил их в коридоре, прошёл в комнату, на ходу расстёгивая молнию платья. Стянув его через голову — вместе с сорочкой, — парень небрежно кинул одежду на кровать. Присев на краешек стула у туалетного столика, он снял чулки и лиф и бросил их к платью. Обеими руками он взъерошил причёску и, мельком взглянув на себя в зеркало, торопливо смыл макияж.       Порывшись в сумочке, Ньют достал оттуда дневник и раскрыл его приблизительно на середине.       Дневник был важен. Ньют начал писать его очень давно, ещё будучи чувствительным подростком. Позже дневник был разделён на две части, и на каждый день стало отводиться не больше одной страницы. Один день — лишь основные события, имена, места, информация. Ничего лишнего. Ничего личного.       Подумав немного, покусывая кончик карандаша, Ньют, как обычно, разделил страницу на две колонки.       В первую было вписано: Клерк из МАКУСА Лэнгдон Шоу (магл) Генри Шоу, старший брат, сенатор Мистер Грейвс (имя?)       Во второй колонке появилось следующее: Штаб МАКУСА Ресторан «Лерой» (напротив сената) 75 по Колден ав.       Этого было достаточно, чтобы помнить об основных событиях дня.       Ньют закрыл дневник и спрятал его обратно в сумочку. Одевшись в мужское, он достал из-под кровати драгоценный чемодан и спустился в него.       На этом Артемизия перестала существовать, её черты и повадки испарились, уступая место угловатому и стеснительному Ньюту. *       При свете дня Артемизия Скалли действительно казалась богиней, и подозрения Грейвса насчёт неё немного поутихли. Утром он получил ответ на свой запрос. Как выяснилось, Артемизия Скалли училась в Хогвартсе на Пуффендуе, не имела каких-то выдающихся результатов, ничем особенно не выделялась. После окончания школы занялась журналистикой, писала о войне. Кажется, даже была на фронте, несмотря на официальный запрет Министерства Магии. Ничего более конкретного Грейвс о ней не узнал, поэтому попросил своего секретаря найти все статьи «Ежедневного Пророка», подписанные Артемизией Скалли. Может быть, по её статьям он сможет понять лучше, что именно в этой девушке всколыхнуло в нём такое сильное чувство подозрения.       Впрочем, в этом практически отпала необходимость       — А вы любите совать свой нос в не свои дела?       Сегодня днём они вновь столкнулись на новом разрушенном месте. Персиваль Грейвс отправился туда сразу после того, как мадам президент едва не убила его на месте своим пронзительным взглядом; настроение было паршивое, вдобавок он не выспался и чувствовал себя очень уставшим. И сил злиться у него не было, когда среди репортёров он заметил рыжую макушку. Мисс Скалли, перекидываясь короткими фразами с одним из не-магов, сидела на корточках и разглядывала что-то на земле. Грейвс на секунду подумал, что там могут быть, например, следы крови, хотя о пострадавших ему ничего не сообщили. Артемизия выглядела сосредоточенной и немного… странной. Персиваль разглядывал её, думая о том, что обычно женщины с такой яркой внешностью не занимаются подобными делами. Не сидят вот так на корточках на краю огромной трещины в земле, не грызут карандаш, оставляя на нём следы губной помады, и не копаются в грязном белье чужого города. Нет, они должны лишь кокетничать, флиртовать, танцевать на вечеринках чарльстон и курить через мундштук. Артемизия Скалли казалась неуместной в этом сером и унылом месте, со своими яркими волосами и светлыми глазами, и в то же время чертовски правильной, чертовски подходящей.       Почувствовав на себе чужой взгляд, девушка поднялась и, оправив пальто, подошла к мистеру Грейвсу. При свете дня она и правда казалась богиней, неземным существом, и Персиваль и заметить не успел, как за беспечной светской беседой они оказались в магловском ресторане.       — А вы любите совать свой нос в не свои дела?       — Мистер Грейвс, — Артемизия снисходительно улыбнулась, — это моя профессия.       Она наклонила голову и посмотрела ему в глаза из-под опущенных ресниц. Персиваль почувствовал себя загнанным в угол кроликом, которого собирается съесть лиса.       Это всё от недосыпания. Персиваль Грейвс не пасует ни перед кем, тем более перед женщинами.       Кашлянув, он выпрямился на стуле, пытаясь придать своей позе больше уверенности.       — Вы в курсе, что у нас запрещено заводить близкие отношения с не-магами?       — Разумеется, — Артемизия аккуратно отломила от своего пудинга маленький кусочек и отправила его в рот. — Но я пока ни с кем близко не познакомилась, мистер Грейвс.       Грейвс невольно признал, что ей очень идёт платье изумрудно-зелёного цвета. Он молча наблюдал за тем, как Артемизия неторопливо, как истинная англичанка, ест свой пудинг, запивая его крепким чаем. На белой чашке броско виднелся красный след от помады. Невольно задержав на нём взгляд, Персиваль подумал, что всё было не так. Он поймал себя на мысли, что был более готов к тому, если бы Артемизия пыталась с ним флиртовать, если бы пробовала его соблазнить (обычно девушки именно так и поступают). Но она вела себя так, словно ей не было никакого дела до Персиваля как до мужчины. Он не интересовал её в этом плане. Она вела себя так, словно они были просто знакомыми, может быть, друзьями или коллегами по работе. Она не навязывалась, но и не уходила в себя и не смущалась, держалась гордо, как истинная английская леди.       Грейвс усмехнулся своим мыслям. Ещё вчера он считал её подозрительной, а сегодня они уже ведут себя так, словно знакомы всю жизнь.       — Что? — спросила Артемизия, поставив чашку на блюдце. Персиваль проследил за её движением, на мгновение обратив внимание на то, что даже в помещении она не снимает перчатки.       — Ничего, — он помотал головой. — Я совсем забыл, что вы англичанка.       — Сочту это за комплимент.       Грейвс положил руки на стол.       — Итак, вы сказали, что у вас есть догадки по поводу происходящего… — начал он, но был бесцеремонно прерван неким не-магом, который окликнул Артемизию громким, чересчур радостным голосом.       — Мисс Скалли!       — О, мистер Шоу, — Артемизия обворожительно улыбнулась мужчине, подошедшему к их столику. Персиваль нахмурился, отчего-то ему захотелось ударить этого невоспитанного не-мага.       — Мисс Скалли, как здорово, что мы снова встретились, — мистер Шоу сел за стол между ними. Грейвс уже хотел высказать всё, что о нем думает, но мужчина повернулся к нему и торопливо представился: — Лэнгдон Шоу.       — Грейвс, — сухо ответил Персиваль и нехотя пожал протянутую руку.       — Я очень извиняюсь, что вот так встрял, но, мисс Скалли, вы уже слышали?       — О новом происшествии? Разумеется, — Артемизия улыбнулась, и её улыбка была совершенно очаровательной.       — Вы ведь согласны, что ни один человек не способен на такое?       Девушка немного смутилась и перевела на Грейвса красноречивый взгляд.       — Мистер Шоу, Лэнгдон… Давайте обсудим это в другой раз, — произнесла она извиняющимся тоном и вновь посмотрела на не-мага.       — О, конечно. Разумеется, — тот закивал, кинув на Персиваля опасливый взгляд. — В любом случае, я очень рад, что снова вас здесь встретил. Через неделю будет банкет в честь моего брата, очень скучное мероприятие. И я надеялся, что вы окажете мне честь и пойдёте вместе со мной.       — Вы меня приглашаете?       — Я вас приглашаю, мисс Скалли, — Лэнгдон широко улыбнулся. — Я буду счастлив, если вы согласитесь пойти со мной.       — Я совершенно не возражаю, — Артемизия кивнула, и Шоу едва ли не запрыгал на месте от переполняющего его восторга.       — Тогда через неделю, встретимся здесь же в шесть, — он достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку, вырвал из неё листок и, начертав на нём дату и адрес, протянул его Артемизии и поднялся из-за стола. — Не забудете?       — Я ничего не забываю, — Скалли одарила его ещё одной очаровательной улыбкой, а у Персиваля свело скулы от того, как сильно он сжимал челюсти.       Наконец, Шоу сердечно распрощался и ушёл, забирая с собой всю эту неописуемую энергию, и атмосфера снова наполнилась неторопливым спокойствием.       — Какой занятный магл, вы не находите? — тихо спросила Артемизия, всё ещё глядя Лэнгдону вслед. — Он даже имени моего не знает.       — Тогда почему вы согласились?       Артемизия подпёрла голову рукой.       — Потому что его брат — сенатор Нью-Йорка, и всегда полезно иметь знакомых в высших кругах общества. Разве нет?       Персиваль не ответил.       — Итак, мистер Грейвс, на чём мы остановились?       — На ночных происшествиях. Вы сказали, что у вас есть какие-то идеи.       — О, да, — Артемизия достала из сумочки зеркальце и губную помаду. — И для этого нам лучше прогуляться, я хочу показать вам кое-что, — поправив макияж — Персиваль не мог оторвать взгляд от её губ — она поднялась из-за стола и, повесив сумочку на руку, направилась к выходу. Обернувшись, она с озорным смешком добавила: — Не забудьте расплатиться, мистер Грейвс. *       — Видите ли, — Артемизия шла рядом, и тихий, ритмичный стук её каблуков о мощёную дорогу казался самым успокаивающим звуком в мире, наряду с её бархатным голосом. — Обскуры очень редкие создания. По крайней мере в Европе их не встречали уже очень-очень давно, поскольку популяция магов тщательно отслеживается, и соответственно им нет необходимости скрывать свои способности от маглов.       — Не-магов, — поправил её Грейвс.       — Не-магов, — повторила Артемизия. — Свидетели этих странных инцидентов описывали чёрный бушующий дым, конечно, это может быть какая угодно чёрная магия, в которой я не достаточно сильна, чтобы распознать её. Но не нужно быть волшебником, чтобы сложить два и два…       С тихой улочки они вышли на широкий бульвар, и волна звуков опрокинулась на них. Шум автомобилей, крики мальчишек, продающих газеты, и гомон толпы, собравшейся у ступенек банка и внимавшей какой-то женщине. Грейвс узнал её сразу — Мэри-Лу Бербоун, сумасшедшая фанатичка, возглавлявшая секту Вторых Салемцев, из-за которой у магов было достаточно неприятностей. Персиваль закатил глаза и остановился, не желая и приближаться к толпе, но Артемизия мягко взяла его под руку и уверенно повела вперёд       — Почему вы игнорируете проблему, растущую под самым вашим носом? Нет-нет, не думайте, что я предлагаю… устранить источник проблемы, но меня поражает то, что вы всеми силами это избегаете. Я не права? — Артемизия остановилась, когда они дошли до толпы. — Вы даже не пытаетесь выяснить, в чём дело.       — Тут нечего выяснять, — фыркнул Персиваль. — Она просто сумасшедшая.       — Но вы-то знаете, что в её словах есть доля правды.       Персиваль взглянул на свою спутницу, пытаясь понять, к чему она клонит. Слова Мэри-Лу о ведьмах и злых колдунах до него даже не долетали.       — Мистер Грейвс, посмотрите, — Артемизия кивнула в сторону женщины. — Посмотрите на неё и этих детей. Они стоят позади неё, напуганные, забитые и несчастные. Им с детства говорят, что магия — это плохо, что ведьмы злые и заслуживают смерти.       — Вы пытаетесь меня разжалобить?       — Боже упаси, — девушка хмыкнула. — Я хочу сказать, что если мы хотим найти обскура, то нам нужно искать его здесь.       — С чего вы…       Грейвс заметил в толпе резкое движение, уловил взмах серого женского плаща.       — Голдштейн!       Тина не успела скрыться и замерла на месте, не оборачиваясь и явно желая провалиться сквозь землю. Не будь здесь дюжины не-магов, она бы так и сделала.       Грейвс подошёл к ней и за локоть резко развернул девушку лицом к себе.       — Что я тебе говорил по этому поводу?       Взгляд Тины выражал испуг, вину и стыд.       — Мистер Грейвс, — Артемизия подошла к нему сзади и положила ладонь ему на плечо. Мужчина, как ни странно, разжал пальцы, отпуская руку Тины. — Мистер Грейвс, как вам не стыдно.       Тина смотрела на Артемизию во все глаза, долго и пристально. Артемизия смотрела на неё в ответ — узнает или не узнает?       Не узнала.       — Тина, что ты здесь делаешь? — спросил Персиваль уже спокойнее, но за небольшую паузу девушка уже совладала с собой и ответила вопросом на вопрос:       — А вы сами что здесь делаете?       Аврор нахмурился, не зная, что сказать. Не говорить же ей, что он пошёл на поводу у волшебницы-иностранки.       — Впрочем, неважно, — Тина гордо вздёрнула подбородок. — Меня зовут Порпентина Голдштейн.       — Артемизия Скалли, — представилась англичанка. — Я пыталась втолковать мистеру Грейвсу, что не стоит игнорировать подобные проблемы, это не приведёт ни к чему хорошему.       — Слава богу! — Тина облегчённо вздохнула. — Я тоже так считаю, но к сожалению, — она зыркнула на Грейвса, — никто меня не слушает.       — Да вы сговорились, — Персиваль сложил руки на груди. — С чего вы обе взяли, что эти сектанты как-то связаны с чёрной магией, обскуром или чем бы то ни было?       Девушки переглянулись, и Артемизия, снисходительно улыбаясь, будто объясняя прописные истины, ответила за них обеих:       — Женская интуиция.