Презумпция невиновности

- Подъем, мать твою! – ревет голос над ухом и стальная хватка выдергивает Хейес за шиворот из забытья. Грохот выстрелов стих, больше не оглашая жилой квартал рокочущим эхом. - Куда?! – протестующе вскрикивает она, врезаясь ногтями в руку, намертво вцепившуюся в ворот халата, когда Эрик тащит её за шкирку к выходу. Вместо ответа он рвёт дверь на себя, выталкивая её на лестничный пролёт, и вываливается следом, используя девичье тело в качестве живого щита. Вена под её пальцами отзывается ровным ритмом - его сердце едва частит, слишком незначительно для столь экстремальной ситуации. Это восхищает и пугает одновременно. - Не стреляйте, - она разжимает пальцы, вытягивая обе руки вверх, - Хейли Хейес, прокуратура Чикаго. Боец чуть опускает дуло взведённой винтовки, видя перед собой девушку с приставленным к подбородку пистолетом, словно раздумывая, прежде чем вскинуть оружие вновь. - Им насрать. - рычит Эрик ей в ухо, сбивая мужчину прицельным выстрелом в единственное незащищенное броней место, превращая лицо в кровавое месиво прежде, чем тот успевает пустить по ним короткую очередь. Второму, выросшему в проходе, свинец входит ровно между глаз. Граната со слезоточивым газом падает из его разжатой ладони, скатываясь на пролёт ниже. - Шагай наверх! – командует Эрик. - И давай, блять, без выебонов, ладно? – неприкрытой угрозой вгрызается в уязвимую спину. Она не спорит: если и бежать, то только вверх. Вниз хода нет - газ быстро заполняет пространство, подползая к ногам; обратно в квартиру – чревато пулей в затылок, тут даже раздумывать нечего. Голову помимо прокисшей каши из муторных мыслей и страшных загадок, более прочих, занимает вопрос: а спецназ ли это? Если нет, то из двух зол предпочтительнее выбрать меньшее. Хотя, весьма спорный вопрос, не сущий ли Дьявол тащит её сейчас за собой? Шлепки босых ступней мешаются с топотом тяжелых ботинок, подгоняющих рваться вверх по лестнице. Тремя пролетами ниже, громыхают несколько пар армейских берцев; шаги ненадолго стихают, когда бойцы сталкиваются с дымовой завесой, чтобы надеть маски. Беглецы преодолевают сорок четыре ступени до закрытого решёткой выхода на крышу. Для Эрика это вообще не предел, в то время как у Хейес одышка начинается где-то на двадцатой. За последнее время её организм изрядно поистрепался, она потеряла былую прыть и выносливость. С кофеином стопроцентно надо завязывать. - Открывай! – рявкает он, всучив связку её же ключей в ладонь. Забористо матерясь сквозь зубы, трясущимися от волнения пальцами, Хейес попадает в скважину с третьего раза. Резкий порыв морозного ветра с улицы бьет в грудь, сбивая с ног и норовит распахнуть полы халата. Выразительный "трёхэтажный" за спиной, щедро приправленный угрозами кровавой расправы за нерасторопность, прекрасно мотивирует, побуждая шевелиться быстрее. Она с силой сцепляет челюсти, чтобы зубы не стучали друг о друга от холода, устремляясь по подёрнутой льдом крыше к пожарной лестнице, которая выведет их на задний двор. Хейли даже испытывает совсем крошечное чувство благодарности, когда он сам толкает её вниз по лестнице, позволяя спускаться первой. Хоть она и не из робкого десятка, и готова пожертвовать многим ради дела, а всё же, светить голым задом перед лицом врага - перспективка так себе. Обледеневшие перекладины обжигают босые ступни, мороз на щеках кажется горячим, а пальцы на руках коченеют так, что она не чувствует как ладони липнут, страстаются со льдом. Спрыгнув с последней ступени, Эрик стремительно скрывается за углом, оставляя её в тупике за домом, совсем одну. Хейес в сердцах плюёт себе под ноги, не совсем понимая, куда ей деваться теперь, ведь домой путь заказан. Она уже не чувствует ни как разбитый асфальт врезается в ступни, ни холода, ледяными иглами вспарывающего кожу. Внезапно, в гудящей и потрескивающей уличными фонарями тишине, оглушительно грохочет автоматная очередь, а следом раздаётся пронзительный визг автомобильных шин. Собрав волю в кулак, Хейли светлым пятном выныривает из тени, вылетая на дорогу и буквально бросается на капот машины. - Всё-таки хочешь жить. - как-то разочарованно цокает языком Эрик, словно ожидал обратного, когда взъерошенная девчонка запрыгивает на соседнее сиденье. Из её распахнутого рта валит пар. Он сходу выкручивает печку на полную, видя боковым зрением, как Хейли натягивает полы халата на острые белые колени и старательно растирает плечи руками. Хочется, что бы сука на этих коленках ползала. Чёрная безномерная Audi срывается с места, расписывая асфальт следами шин. Он ведёт уверенно и агрессивно, не сбавляет скорость на поворотах, отчего зад машины то и дело несёт вперёд по скользкой дороге, но когда Хейли кажется, будто мир вот-вот закружится перед глазами, автомобиль выравнивается и продолжает рвать ночь светом фар. Её кидает из стороны в сторону, пока Эрик петляет переулками, скидывая вероятный хвост, прежде чем выехать на широкий проспект. Даже если за ними все ещё продолжается погоня - вжать педаль газа в пол и уйти по прямой на этой матовой лошадке от неповоротливого броневика будет совсем нетрудно. Стрелка спидометра стремительно ползёт по часовой, R8 набирает обороты, разрезая спящие улицы рёвом турбины. Хейес хрипло вдыхает воздух, вжимается в кресло, когда скорость переваливает за двести километров в час и ломает пару ногтей, судорожно хватаясь пальцами за ручку двери: вот ведь будет уморительная картина для полицейских, прибывших на место аварии. - Недопустимое... Превышение скоростного режима, - немного сдавленно констатирует она, - про знаки я промолчу. Пожалуй, как и про взлом с проникновением, угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, преднамеренном убийстве... "Опять нарывается, сука гончая", - желваки на лице непроизвольно дергаются и он едва сдерживает острое желание въебать машину пассажирской стороной в ближайший столб. Подумаешь, не справился с управлением, с кем не бывает. Периферическое зрение улавливает её колкий, злой взгляд, вперившийся в его профиль. В воздухе искрят частички острой обоюдной неприязни, покалывая неприкрытые одеждой участки кожи. Ему проще, он-то застегнут под горло в кожаную куртку, натянутую поверх непробиваемой стальной брони. Она же, вся уязвимая, мягкая, и под его агрессивным взглядом, всё равно что в этом дурацком халате, что без него. Хорошо, что Эрик не смотрит, делая вид, что третьего не существует, а есть только он и под колесами асфальт. - О, кстати, управление транспортным средством, без номерных знаков, влечёт за собой штраф и лишение права управлять автомобилем на определенный срок. Хотя в тюрьме итак не особо наездишься, - не унимается Хейес, навязчиво напоминая о своём присутствии. Её голос мягкий, слегка осипший от холода, раздражает слуховые рецепторы, и если бы не рёв двигателя, просачивающийся сквозь герметичные двери, его натянутые до предела нервы звенели бы мелодичнее рождественских бубенцов. - Никак не уймёшься, да? - злобное шипение сквозь зубы, не сулит ничего хорошего. Эрик нарочно выкручивает руль вправо, притираясь к обочине и машина идёт в занос, виляя по пустой дороге; девчонка сдавленно ойкает, с силой приложившись плечом в дверь. - Хищение, - без всякого выражения, добавляет он, бросая ей на колени мобильный, ключи от квартиры, а следом и её родимый табельный, - записывай, а то забудешь. - О... – вытягивает она губы в подобии буквы. Мозги судорожно прокручивают события, отзываясь тупой головной болью. Пальцы едва слушаются, когда она проверяет магазин, что бы удостовериться – в нём действительно не достаёт патронов. - Обчистил мои карманы! - гневно восклицает она. - Прости, детка, выбора не было. Я не ношу на свидания пушку, - хитро скалится Эрик. Хейли осматривает его недоверчиво, шарит цепким взглядом по карманам и перегибается через подлокотник, охлопывая ладонью куртку. Знает, что играет с огнём; знает, что может лишиться руки или совсем распрощаться с жизнью за такую вольность, но дурацкий характер снова подначивает её совать голову в пасть отнюдь не дрессированного льва. - Что ты делаешь, полоумная? Сейчас врежемся, - со скепсисом выплёвывает Эрик, стреляя едким взглядом. - Убеждаюсь, что ты лжёшь. Снова. - довольно хмыкает Хейес, подцепляя собачку на куртке и резко дёргая молнию вниз. Ловкие пальцы ныряют за пазуху, но он перехватывает руку, сжимая тонкое запястье в силки. - Я предпочитаю, что бы это происходило при других обстоятельствах. Очень и очень интимных, - произносит он тягуче медленно, будто льёт сладкий мёд, обращая взгляд в её сторону. Хейли не представляет, как можно на такой скорости удержать руль одной рукой. Ему удаётся. - Следи за дорогой, - она силится вырваться из капкана, но пальцы сжимаются сильнее, оставляя на бледной коже следы. Затравленный взгляд крепко врастает в его расширенные зрачки. Такое можно увидеть по Дискавери, в документальных фильмах о дикой природе. "Да ладно? Та самая твоя уловка, от которой любая среднестатистическая баба теряет голову, а ноги сами собой разводятся в стороны?" - ехидно, молчит она. Но какая бы саркастичная тональность не звучала в её голове - весь запал испаряется враз, когда его взгляд ныряет в разрез на груди. Он облизывает губы. Хейли тут же сникает, свободной рукой поправляет сбившийся халат, запахиваясь под горло от беспощадных глаз, только грудь вздымается тяжело и от возмущения раздуваются ноздри. "Твои штучки не подействуют." - она отрицательно мотает головой, в ответ своим мыслям, с силой вырывая руку из крепкого захвата. Audi чуть сбавляет ход, ныряя влево, в ближайший переулок, и резко тормозит, отчего Хейли кидает вперёд, впечатывая головой в торпедо. Дурацкая привычка - игнорировать ремень безопасности. Пока она потирает ушибленный лоб, Эрик, наконец, снимает перчатки, стягивает баснословно дорогой Belstaff и отправляет куда-то назад. Следом стаскивает отвратительно липнущую к телу футболку, отправляя вслед за курткой, оголяя бугрящиеся под туго натянутой кожей мышцы и черные витиеватые лабиринты татуировок. Она ошарашенно косит взглядом на полураздетого мужчину, уже примеряясь к оружию и щупая пальцами ручку двери, готовя пути отступления, пока командирский тон не развеивает её опасения: - Аптечка в бардачке. Левое плечо болезненно жжет царапнувшая его пуля, оставив глубокую кровавую борозду шириной с палец и распоров дельтовидную мышцу. Ничего серьёзного, но он наспех обрабатывает рану, отдирая налипшие мелкие лоскутки футболки, останавливая кровопотерю и мало-мальски обеззараживая спиртом. Увы, пули никто не стерилизует, прежде чем запихнуть в магазин. Хейли наблюдает за ним украдкой, недоумевая: как один и тот же человек может вызывать такие противоречивые эмоции, от искреннего любопытства, до отвращения. Он настолько хорош собой снаружи, насколько ужасен внутри. Сплошная ходячая дихотомия. Психологический портрет его личности построен и подробно законспектирован, но все равно, Хейес мечтает порыться в его голове, в поисках ответов на множество своих вопросов. Всю его подноготную не уместить в пару абзацев. Очевидно, что Эрик гораздо более сложная личность, чем может казаться на первый взгляд. Какую цель он преследует, таща её за собой, вместо того что бы просто и легко разделаться с паршивым следователем, пристрелив по тихой грусти? В такой суматохе несложно было бы замести следы и спихнуть все на несчастный случай. Какая же паршивая правда прячется за этим жестом доброй воли? Эрик - тайна страшная и мрачная. У Хейес в инстинктах заложено тайны ненавидеть. - Кто эти люди? - внезапно спрашивает она. - Понятия не имею. Возьми и узнай, это ведь ты у нас мисс Марпл недобитая, - раздраженно отвечает Эрик. - Учавствовать в ваших бандитских разборках? Так себе идея, - взвинчивается Хейли. - Неужели?! - он вопросительно вскидывает брови. - Я думал тебе будет интересно узнать кто они, эти липовые спецназовцы. И, если мне не изменяет память - это твоя работа. - он презрительно кривит губы, едва заметно, но достаточно, что бы проявить пренебрежение к её профессии и к ней самой, в целом. Она, нахохлившись как воробей, упрямо молчит. Какой там, ей не просто интересно - раскрытие тайн входит в её базовую комплектацию жизненных потребностей, находясь где-то между сном и приемом пищи. Эрик лезет в карман брюк, выуживая оттуда свернутый обрывок форменной ткани. - SWAT не стали бы обстреливать жилой квартал, и уж тем более, хотя бы попытались поспособствовать освобождению заложника. Верно? - объясняет он, как несмышлёному ребёнку и протягивает свёрток. - Что это? - Пуля из снайперской винтовки. Вероятно, стреляли из какой-нибудь модифицированной Remington 700. Я думаю, тебе будет нетрудно узнать изготовителя. - Я обязана заявить в полицию как потерпевшая, - безапелляционно заявляет Хейес, разводя руками. - Ты соучастница, - он наклоняется опасно близко, опаляя лицо дыханием и кривит губы в злой самодовольной ухмылке. - Двое спецназовцев убиты из твоего пистолета. И ты ничего не докажешь. Она вздрагивает от его слов и хмурит ровный лоб. Свинцовые глаза норовят пригвоздить её к месту, она старательно опускает взгляд на уровень чернильных квадратов, но и это не помогает. Хейли злится сама на себя: основная часть её работы - оставаться беспристрастной, даже будь перед ней сам черт с рогами. Усилием воли она сбрасывает охватившее её оцепенение и хватается ручку двери, рьяно дергая на себя. - Открой. - приказом звенит в нагретом донельзя воздухе. - Прежде чем ты совершишь глупость - попробуй прикинуть, через какое время копы обнаружат твой труп с пробитой башкой. Эти парни хорошо своё дело знают. Может тебе и плевать на свою жизнь, но подумай о тех, кто нуждается в твоей помощи. - Странно слышать что-то подобное, от такого отморозка как ты, - плюётся ненавистью она, раньше чем голову посещает догадка. Конечно, он всё о ней знает. - Что если я докажу, что это ты стрелял? Что если на этот раз ты не отвертишься? - горячечным гневом распирает грудь. Он лишь привычно кривит губы в пренебрежительной ухмылке: пускай лает, бесится, пускает ртом пену - за её жалкими потугами наблюдать занятно и даже забавно. Просто он знает, как добиться её послушания. Эта сука по собственному желанию приползёт к нему, скуля жалобно, и смиренно заглядывая в рот. - Слова к делу не пришьёшь. Разве не поэтому я ещё на свободе? – Эрик смотрит надменно, свысока на неё, наслаждаясь реакцией: девчонка уже горит полной готовностью вцепиться в горло, скажи он ещё хоть слово. Но неожиданно быстро она сдаётся, принимает предложение, выхватывая из его руки свёрток. Эрику немного досадно, что не придётся задействовать её болевые точки. По крайней мере, не сейчас. - Зачем ты меня вытащил? Уж явно не для того, что бы я провела следствие. - её раздражённый голос, с высокими нотками, бьет по перепонкам. - Потому что мог. "Как могу и отнять твою никчёмную жизнь, когда пожелаю", - договаривают его глаза. - Не злоупотребляй моим терпением. - его тон резкий, острый, как лезвие. - Свяжешься со мной, когда будет результат. А сейчас - выметайся. Продрогшее до костей тело умоляет остаться в нагретом салоне автомобиля, врастая в сиденье. Взвинченные, воспалённые нервные клетки напротив, сигналят о перегрузке систем жизнеобеспечения - ещё чуть-чуть и рванет. И Хейес без раздумий бросается в уличный холод, где вскипевшие внутренности поскорее остынут. Автомобиль исчезает за поворотом, обдавая ноги жаром из выхлопа, едва за ней захлопывается дверь. Уличные фонари, словно нарочно, по очереди ловят сгорбленную фигурку в ореолы мертвецки серебристого света, пока Хейли на цыпочках бежит обратно на проспект, по проторённой чёрной Audi дороге. Кажется, где-то поблизости мелькали в окне желтые шашки такси и Хейес переходит на быстрый бег, когда видит одну. - Свободны? - запыхавшись, спрашивает она. Не дожидаясь ответа, сразу залезапрыгивает на заднее сиденье. - Свободен... – как-то неуверенно тянет таксист, совершенно растерянно и с некоторой опаской уставившись в зеркало заднего вида. Странная пассажирка в банном халате и не менее странный набор предметов в её руках, отнюдь не внушают доверия. В целом, все бы ничего, если бы не пистолет. - Я следователь, работаю под прикрытием, - таинственным шепотом объясняет Хейли, - выслеживаю особо опасного преступника... – она делает лирическую паузу, позволяя удивленному мужчине переварить информацию. – Хотите помочь следствию? Сразу предупреждаю – денег нет. Есть вот мобила и пистолет. Пухлый таксист азиат пугливо дергается, когда пассажирка демонстрирует огнестрельное оружие. Из навязчивой мелодии шипящего помехами радио, выбивается посторонний звук плохо смазанных шестеренок в голове мужчины. Она не сомневается, что в мозгах его вертится назойливая мысль вызвать полицию. Те то уж точно подбросят, хотя бы до ближайшего участка до выяснения личности. Не самый плохой вариант. - Я без оплаты никуда не поеду. – отрезает водитель. Видно, что с большим усилием и собрав яйца в кулак. - Уверен? – сдаться и снова оказаться на морозе в её планы не входит. - Я тут обратила внимание: вы не работаете на фирму, а занимаетесь частным извозом, верно? Я могу попросить показать лицензию... Которой у вас нет. – нервозность мужчины, то как он напрягается и впивается пальцами в руль, не остаётся незамеченной, блеф удаётся и Хейес продолжает: - И таксометра я что-то не вижу... К счастью, подобными делами я не занимаюсь, но у меня полно знакомых в полиции, которых очень заинтересует ваше уклонение от уплаты налогов. Так что... Подбросите несчастную замёрзшую девушку или заплатите нехилый штраф? Она расслаблено откидывается на спинку сиденья, когда ключ проворачивается в замке зажигания и старенький автомобиль нехотя заводится. Даже в этой раритетной рухляди, на обшарпанной обивке, отдающей затхлой вонью грязных носков, с неидентифицируемыми крошками под задницей, Хейли комфортнее, чем в вычурном, дорогущем суперкаре. И дело вовсе не в машине. «Опять ты!» - возмущенно восклицает внутренний голос. Хейес кажется, что это уже слишком: Эрик везде. Это ведь она мечтает залезть к нему в голову! Он же, в свою очередь, уже прочно и с комфортом обосновался между её извилин. Тяжелый вздох рвётся из груди – Эрик всегда на шаг впереди. И она гонится за ним, по медвежьим следам, но не может ни догнать, ни даже приблизиться. Таксист, явно возмущённый создавшейся не в его пользу ситуацией, натужно сопит, желая последними словами обхаять пассажирку, но все таки выдавливает из себя короткое: - Куда ехать? Она называет адрес пока немногочисленного семейства Итонов, что не так давно сменили шум городских улиц на небольшой, но уютный домик в пригородном коттеджном посёлке, как только узнали о пополнении. Приобрели машину, помимо служебной, и обзавелись щеночком Лабрадора, собрав приторно-сладкую, до оскомин, картинку простого человеческого счастья. Эдакий конструктор, со стандартным набором деталей, который должен заиметь каждый, в полной мере созревший индивид, как гарант собственного благополучия. Для некоторых – это предел мечтаний. Но не для Итона. Тобиас всегда хотел спасать мир, а не прятаться в серой коробке из кирпича и бетона. Дверь открывается практически сразу после короткого стука. Позднюю гостью с порога встречает удивленная пара карих глаз. Впрочем, удивление быстро сменяется беспокойством, когда узкая полоска света из дверного проема позволяет разглядеть внешний вид девушки. - Прости, что без звонка – телефон разрядился. Знакомые в спецназе есть? Мне нужны досье на каждого, кто сегодня был в патруле, – выпаливает она скороговоркой и ныряет в дом, не дожидаясь приглашения. - Ты и сама можешь пробить, разве нет? - мыслит вслух Тобиас. - Что стряслось? Почему ты в таком виде? - Если бы могла – стала бы я тебя просить? – раздражается Хейес и по-хозяйски шлепает босыми ногами в гостинную, залезая с ногами на диван. - Я потому и спрашиваю, есть ли знакомые – лишние уши ни к чему. И надо бы побыстрее – это очень срочно. Мою квартиру обстреляли. Хочу выяснить кто, – сталкиваясь со взглядом, требующим незамедлительных объяснений коротко сообщает она. – Предлагаю не откладывать и сделать звоночек прямо сейчас. - В четыре утра? Может заявишь в полицию, как все нормальные люди? - Сейчас три часа тридцать две минуты, - возражает она, кинув короткий взгляд на настенные часы. - Ты что, не слушал? Или до тебя не доходит вся серьёзность ситуации? - А причём тут спецназ? Не твой ли это «клиент» приложил к этому руку? - Ты поможешь мне или будешь задавать дурацкие вопросы?! - лучшая защита – нападение, хоть и врать Хейес умеет мастерски, а вот брехать Фору никогда не получалось как надо. Лучше и не пытаться вовсе. Объясняться она не собирается. Тобиас думал, что привык видеть её такой: бледной, осунувшейся, угловатой, словно кто-то ужасный тянет из неё все жилы. Сейчас, видя её нервозную суетливость, наблюдая, как она сминает пальцы, а взгляд то мечется тревожно, то замирает, фокусируясь на одной точке, он решает, что Хейес определенно нужна помощь. Тобиас обеспокоенно вздыхает, листая телефонную книгу. "Перестань думать об Эрике. Сосредоточься." - уговаривает она себя, но никак не может достичь консенсуса. Может он и задача первостепенной важности, но сейчас ей предстоит решить другую. Кто знает, может зацепившись за эту ниточку, удастся распутать такой клубок событий, о котором она не догадалась бы никогда. В любом случае - это шанс подобраться ближе к причине её ежедневной и еженощной головной боли. - Завтра в девять сможешь посмотреть, что тебе нужно, - сообщает Тобиас, после короткого разговора. - Так... Ты расскажешь, что случилось? - Тобиас? – Зовёт женский голос. Подпоясывая округлившийся живот атласным поясом халата, из комнаты показывается сонная Беатрис, окидывая вопросительным взглядом столь странного вида гостью. - Привет. Извини, что разбудила. - Ничего. Я слышала, стряслось что-то серьезное, судя по всему, – она старательно изображает сочувствие, искренне жалея, на самом деле, что Хейес не зацепило шальной пулей. Беатрис и сама проделала бы в её голове пару сквозных отверстий, если бы могла, но увы законом разрешено только решетить соперницу взглядом. Вот только, соперницу ли? Вряд ли. Беатрис сколько угодно может проклинать её, ненавидеть за патологическую, зубодробительную честность, но она знала, на что шла, задавая вопрос о сексуальной связи с собственным мужем. Сама виновата. Хейес всего лишь дала максимально честный ответ, режущий перепонки, словно кто-то поскрёб ногтями по стеклу. «Не парься, случилось-то один раз, по дурости. Совсем зеленые были.» - Добавила Хейли тогда тоном, напрочь выметающим из светлой головы Беатрис все сомнения в её желании переспать с Тобиасом еще разок. Беда в том, что в желаниях мужа миссис Итон не уверена, и эта неуверенность множится, когда она видит его взгляд, обращённый к «боевой подруге». Но Беатрис сильная, Беатрис не по годам мудрая, она стойко терпит и молчит; делает вид, что не замечает, когда Тобиас возвращается поздно и ложится к ней в постель, а на губах его все ещё чувствуется привкус другой женщины. Просто Беатрис знает – они подстилки, они ничего не значат, и в такие моменты она благодарна Хейес, что это не она спит с её мужем. Потому что чёртова Хейес не подстилка. А Фор отнюдь не святой. - Не против, если я перекантуюсь у вас до утра? Хоть на коврике. - Конечно, какие могут быть вопросы. - Беатрис давит из себя подобие вежливой улыбки, прежде чем поспешно ретироваться в комнату. Хейес тихо хмыкает, замечая мелькнувшую в глазах Беатрис, сцену жестокого убийства. - Ты не спал, - утверждает Хейли. - Что на этот раз? Есть стоящее дело? - Есть, - кивает Тобиас. - Тебе понравится. - Выкладывай. - Сегодня случился пожар на старой мебельной фабрике, - он тяжело опускается на кресло напротив, устало потирая переносицу, - пожарные случайно обнаружили обгоревший труп, пристёгнутый к стулу наручниками, и сообщили в полицию. Опознать невозможно, но генетическая экспертиза установила личность. Им оказался тридцатидвухлетний бизнесмен Дэниел Абрамсон. Это не было бы чем-то особенным, если бы он не приходился Эрику старым приятелем, а круг подозреваемых не включал Маркуса, с которым... - Погоди! - перебивает Хейли. - Пожар, говоришь... - задумчиво хмурится она. - Следы горючего? - Разумеется. Бензин. "Вот это удача!" - она вдруг испытывает невероятное удовлетворение, едва сдерживая довольную улыбку. Хейес не верит в совпадения. Любая деталь в её деле не случайна и имеет существенное значение. А это... Просто праздник какой-то! - Тебе что-то известно? - невооруженным глазом видно, что в голове подруги загорается лампочка, аж цоколь искрит. - Тут проще простого, - машет она головой, не давая Тобиасу проникнуть в свои мысли. - Этот, как его там... - Абрамсон. - Да плевать. Он работал с Маркусом, ты ведь это хотел сказать? - Фор согласно кивает. - И что тут непонятного? - она удивленно вскидывает брови, как будто тот не смог сложить дважды два. - Абрамсон наверняка поплатился за то, что подворовывал чужие денежки. Абсолютно скучное дело. Распечатки банковских счетов это подтвердят. - Сама же не веришь в то, что говоришь, - осуждающе качает головой Фор. - Маркус жестокий человек, но даже он на такое не пойдёт. Сжечь человека заживо. Понимаешь? - Тебя до дела все равно не допустят - ты заинтересованное лицо, так что уймись и оставь это для своих не менее опытных коллег. - Да что с тобой такое?! - Что со мной? "Как будто не знаешь, в какой я заднице." - её утомленная душа требует исповеди, вот только перекладывать свой груз на чужие плечи, она не посмеет. - "Мне не стоит говорить тебе о том, что этот отмороженный мокрушник вломился в мою квартиру сегодня и я точно знаю - он спалил Абрамса. Придётся объясняться долго и нудно, а я этого не люблю. И меньше всего я хочу втягивать тебя в это. Вероятней всего, придётся пойти на кардинальные меры и использовать незаконные методы, а ты обязательно это осудишь. Возможно сейчас, я впервые на правильном пути. Он будет гнить в тюрьме вечность." - эта мысль невероятно греет душу. Хейли широко зевает. - Я смертельно устала. Фор понимающе кивает. Усталость действительно берет своё, давит на череп нестерпимой тяжестью и она не может противиться. Перед глазами плывёт, проносится круговерть пережитых за день событий. Хейли укрывается любезно предоставленным пледом, сворачиваясь на диване. Она с упоением представляет, как выбьет из под ног этого гада землю, неожиданным вопросом об Абрамсе. "Надеюсь, ты придумаешь что-то получше, чем: "О, я жарил барбекю на природе", прежде чем я распознаю ложь." - грудь распирает от смеха и она распахивает рот в беззвучном хохоте, прыская в подушку. Хейли вновь замечает, что он нагло влез в её голову объёмным, реальным видением но уже не противится, ощущая своё превосходство. Плевать, что оно такое мизерное. - Ещё повоюем, Эрик, - клятвенно обещает она. - Посмотрим, кто кого.