Возвращение

      Впервые с момента приезда Трис не чувствовала себя не в своей тарелке. Этот бесконечный день как никогда был похож на ее обычный рабочий день. Только любимая команда была на другом конце страны, и все общение осуществлялось посредством компьютера, телефона и факса, раздобытого Калебом. И привычные доски, на которых размещаются фотографии и записываются улики и версии, заменили стены большой спальни. Прикрепляя скотчем одну за другой фотографии к бежевым обоям и наблюдая, как Эрик портит маркером соседнюю стену, Беатрис думала, что они похожи на тех, кого обычно ловят. Уютная комната превратилась в типичное логово маньяка-фетишиста, не хватало только личных вещей жертв или частей их тел.       Вторая жертва подражателя Эмили Роджерс была найдена в тупике у мусорных баков недалеко от ее места работы — бара «У Джино». Хорошенькая молодая девушка подрабатывала там официанткой после учебы, и Трис неоднократно видела ее, когда зависала в этом баре с коллегами после закрытия очередного дела. Это был не первый раз, когда она видела жертву живой до преступления. Но никогда прежде у нее не возникало такого давящего чувства вины, которое было абсолютно иррациональным, но с ним ничего нельзя было сделать. Глядя на фотографии безжизненной девушки, Трис то и дело вспоминала милую улыбчивую официантку, смущающуюся от неумелых подкатов Дрю и Питера.       Эмили ничем не отличалась от первой жертвы, Сары Ноулз: то же кукольное платье, те же смешные туфельки с перепонками и шляпа с лентами, те же завитые, а после обрезанные белокурые локоны. Раны также были идентичны, как и фирменный знак подражателя — три разреза под левой ключицей.       — Линн, меня не покидает ощущение, что жертвы были выбраны не случайно. Проверь, они никак не связаны между собой? — спросила Трис, оторвавшись от созерцания фотографий жертв.       — Они учились в одном университете, но на разных факультетах и разных курсах. Ни общих друзей, ни общих знакомых. Сара Ноулз была из обеспеченной семьи, а Эмили Роджерс приехала в Вашингтон из Канзаса и сама зарабатывала себе на жизнь, — бодро отрапортовала Линн. — Никаких связей. Но ведь жертвы Шрайка не были связаны между собой, вполне возможно, что подражатель действует так же.       — Подражатель — не Шрайк. — Покачала головой Трис и снова перевела взгляд на фотографии. — Шрайк убивал ради удовольствия, хотя за этим и стоял целый букет из детских комплексов и психологических проблем. Но ему было все равно, кто его жертвы, — главное, чтобы они соответствовали определенному типажу. А в случае подражателя это личное.       — Ты из-за отрезанных волос? И отметин? — спросила Линн и скептически выгнула брови.       — Эмили Роджерс работала официанткой в нашем любимом баре. Возможно, это простое совпадение, но я чувствую, что здесь что-то не так. Проверь еще раз первую жертву. Ищи связи не между девушками, а что-то связанное с командой или … Или…       — Или с Трис, — закончил за девушку Эрик, до этого молча наблюдавший за разговором. — Подражатель прямо указывает на нее: порезы, остриженные волосы, информация в прессе, украденное личное дело Трис. Все это части плана этого психа. И если он настолько дотошен, не исключено, что жертвы выбраны не только из-за их типажа.       — Как скажете, мои сладкие. Мамочка отправляется творить чудеса. — Линн послала воздушный поцелуй через экран монитора и отключилась.       Помимо работы над делом Трис бесконечно ругалась с Максом, требуя разрешить ей вернуться, чтобы работать со всеми вместе. Но шеф был непреклонен и даже пригрозил Прайор отстранением, если она самовольно покинет Чикаго. Оставалось смириться с положением дел и надеяться, что команда справится без нее.       К концу дня пришло сообщение, что их главный умник Эдвард Рид закончил разбирать письма, которые Шрайк получал в тюрьме от поклонников. Там были стихи, благодарственные письма, главы романов о серийных убийствах, просьбы о помощи, вопросы о подробностях преступлений маньяка. Но ничего из того, что могло бы насторожить и дать хоть какую-то зацепку. Шрайк любовно складывал всю корреспонденцию в углу своей одиночной камеры и время от времени перечитывал, но ни разу никому не ответил. Поэтому искать подражателя нужно было в другом месте.       Украденные из архива вещи так и не были найдены, как и не был составлен адекватный список подозреваемых. Хотя все сходились во мнении, что даже если появится идеальный подозреваемым с очевидным мотивом, доказать ничего не удастся — за два месяца можно было прекрасно замести следы и оставить все управление ФБР с носом.       Трис с Эриком были настолько сосредоточены на работе, что даже не спустились в столовую ни на один из приемов пищи, обойдясь сэндвичами, принесенными в полдень заботливой кухаркой. Все остальные попытки окружающих связаться с ними они игнорировали: сбрасывали телефонные звонки и просили пойти куда-подальше прислугу, которая ближе к вечеру стала настойчиво стучаться в дверь их спальни.       Но совсем избежать вмешательства внешнего мира им не удалось. В разгар очередного обсуждения с командой дверь в спальню внезапно открылась и на пороге появилась Эвелин, держащая запасной ключ в руке на манер боевого трофея. Обведя победным взглядом комнату, миссис Итон задержала взгляд на стене позади Трис и Эрика и истошно закричала. На крик сбежались все, кто находился в этот момент на втором этаже.       Представшая перед глазами неискушенных подобным зрелищем была шокирующей: фотографии мертвых женщин с различных ракурсов, увеличенные фотографии отдельных частей бездыханных тел и снимки ужасных ран, сделанные с максимальным увеличением. И бесконечные нарисованные черным маркером стрелки и надписи. Оказавшиеся в комнате Калеб, Кара, Тобиас и Эвелин словно восковые фигуры застыли в молчании. Трис с Эриком неловко переминались с ноги на ногу, чувствуя себя нашкодившими подростками. Надо было как-то разрядить обстановку, что-то сказать, но специальным агентам ничего не приходило в голову.       Первой в себя пришла Эвелин и тут же бросилась срывать фотографии со стены, громко причитая и ругаясь на хозяев «изуродованной» спальни. Трис с Эриком с трудом удалось оттащить разбушевавшуюся миссис Итон, пока она не уничтожила их работу. Вскоре остальные пришли им на помощь, и общими усилиями удалось вытащить Эвелин в коридор.       Оказавшись за пределами спальни, миссис Итон не сразу взяла себя в руки. Словно разъяренная кошка, она громко вдыхала и выдыхала, грозно потрясая указательным пальцем, направленным на Трис. Женщина предпринимала несколько попыток высказать все, что она думает, но слова не складывались в предложения. Наконец, Эвелин прошипела: «Чтобы через десять минут все были внизу и прилично одетые. У нас важный вечер». И, гордо подняв голову, удалилась.       Принимать участие в очередном важном вечере у Трис не было ни малейшего желания. Но ссориться из-за этого с родителями и злить Эвелин ей хотелось еще меньше. Решив, что потом подумает, как избежать участие в последующих «важных посиделках», Трис отправилась в свою старую комнату, чтобы выбрать подходящее платье, которое бы соответствовало бы определению «приличное». Среди ее вещей было только одно платье, которое она надевала в самый первый день, а остальные вещи никак не подходили для приема важных гостей. К счастью, шкаф в ее старой спальне до сих пор был забит до отказа всевозможными нарядами, и через несколько минут копания в ворохе тряпок всех оттенков розового, Трис отыскала простенькое черное бархатное платье, купленное незадолго до ее отъезда в Дартмут специально для вечеринки у Тобиаса по поводу окончания им школы. Но на вечеринку она тогда не пошла, и платье пролежало в шкафу девять лет, так ни разу и не надетое.       Поправляя мягкую ткань платья у зеркала, Трис вспоминала, как оно ей не нравилось и как она не хотела его покупать. Маленького роста, чрезмерное худая и угловатая она казалась себе в нем еще более несуразной и некрасивой, чем обычно. Короткий подол открывал тощие ноги, а все остальное было полностью закрыто материей. Тогда ее уговорила купить это платье Кристина, по всей видимости, чтобы выглядеть настоящей королевой вечеринки на фоне нескладной подружки-дурнушки.       Однако сегодня это злосчастное платье невероятно шло Трис. Ткань красиво облегала пусть и не идеальную, но стройную и женственную фигурку девушки. А ноги, обнаженные от середины бедра, теперь выглядели просто фантастически. Давно смирившаяся со своими скромными внешними данными и научившая принимать себя такой, какая она есть, Трис не часто чувствовала себя красивой. Но сегодня был как раз такой день; это ощущение собственной привлекательности значительно улучшило настроение, обещая сделать предстоящее мероприятие на таким ужасным.       «Важным вечером» оказался небольшой прием в честь открытия нового проекта компании Прайоров и Итонов «Divergent», занимавшейся разработкой программного обеспечения. Помимо членов обеих семей присутствовали несколько сотрудников компании, занимающие высокие посты, и их жены. До того, как всех пригласили в столовую, гости, разбившись на небольшие группы, рассредоточились по гостиной, занятые каждый своим разговором. За столом мужчины по очереди расхваливали запуск нового проекта в перерывах между поглощением еды и алкоголя. Женщины же были заняты в основном обсуждением своих нарядов для предстоящей вечеринки в компании в эту пятницу.       Трис почти все время молчала. Разговоры о компании отца еще с детства навевали на нее скуку, а обсуждение платьев и аксессуаров перестало быть для нее актуальным девять лет назад. Поэтому почти весь вечер она вяло ковырялась вилкой в своей тарелке и поглядывала на часы, мысленно умоляя минутную стрелку ускориться и избавить ее от всего этого. Они с Эриком так торопились, что забыли захватить свои телефоны, и Трис сводила с ума мысль, что появилась новая информация по делу, а они ничем не смогут помочь.       Единственным плюсом было отсутствие общения с Тобиасом, который сидел на другом конце стола и, даже если бы захотел, не смог бы завязать с ней разговор. Впрочем такого желания у него явно не было — Итон-младший активно участвовал в «мужском разговоре о делах», в красках описывая преимущества и перспективы, которые вот-вот откроются перед «Divergent». Все его слова Трис воспринимала как белый шум, навевавший на нее тоску. Впервые в жизни она нашла Тобиаса исключительно скучным и занудным типом, помешанным на своей дурацкой работе. Трис вообще считала все работы, кроме своей, абсолютно неинтересными, хотя и старалась относиться с должным уважением ко всем, кто, как и она, жил своей работой и профессией. Даже работа Мэтью ей казалась чем-то до скуки банальным, хотя он тоже спасал жизни людей, только со скальпелем в руке, а не с пистолетом.       Когда все присутствовавшие вернулись в гостиную и им подали кофе, Трис попыталась незаметно ускользнуть наверх. Но путь ей преградила рассерженная Эвелин, поэтому план побега не удался. И пока последний гость не покинул дом Прайоров, Трис скучала в объятиях раздраженного Эрика на одном из многочисленных диванов.       Когда один из самых нудных вечеров подошел к концу и в доме не осталось посторонних, Эвелин закатила скандал. Она в красках описала мистеру и миссис Прайор увиденное в спальне Эрика и Трис, попеременно чередуя крик и причитания. Вся суть ее монолога сводилась к тому, что «милашка Беатрис» работает не на той работе и занимается полной мерзостью, а Эрик, вместо того чтобы образумить непутевую невесту, потворствует этому безобразию. Вопреки ожиданиям Эвелин, Прайоры не пришли в ужас от услышанного, а напротив, попытались убедить подругу в том, что все в порядке и в этом нет ничего особенного.       — Что значит ничего особенного! — сокрушалась Эвелин на пределе своих голосовых связок. — Это же извращение! Девочка смотрит на фотографии мертвых изуродованных людей!       — Эвелин, а врачей вы тоже считаете извращенцами? — задал вопрос Эрик, развеселившись после тирады миссис Итон.       — Причем тут это? — Женщина непонимающе уставилась на Эрика.       — Врачи каждый день видят в той или иной степени изуродованных людей: кровь, раны, гной. Некоторые из них работают именно с мертвыми людьми, — пояснил Мур, с трудом сдерживая улыбку. — Как по мне, дантисты — самые главные извращенцы. Вы только подумайте — копаться в чужих вонючих ртах, полных гнилых зубов!       — Врачи спасают жизни! — голос Эвелин взлетел на несколько октав, грозясь перейти на ультразвук. — Как можно сравнивать этих святых людей с тем, чем занимается Беатрис?! Это… это…       — Эвелин, я думаю, Эрик имеет в виду, что Трис тоже спасает жизни — предотвращает новые преступления, — осторожно вмешался Калеб. — Это действительно опасная профессия, полная рисков, но она служит благородным целям.       — Но этим не должна заниматься девушка! Как вы не понимаете! — всплеснула руками раздосадованная миссис Итон. — Беатрис должна вернуться домой!       — Для чего? Что я буду здесь делать? — устало спросила Трис. — Работать в «Divergent»? В компании, которая занимается абсолютно не интересными для меня вещами? Или, может быть, выйду замуж за одного из перспективных сотрудников, чтобы мой круг общения составили недалекие курицы, помешанные на моде и сплетнях?       — Беатрис Маргарет Прайор! Что ты себе позволяешь?! — гневно прокричала Эвелин. — Твоим родителям определенно не стоило так рано позволять тебе жить самостоятельно. Я тебя просто не узнаю!       — Отрадно слышать, — усмехнулась Трис. — Я искренне рада, что больше не похожа на то жалкое подобие человека, которым когда-то была. Значит, я все делаю правильно. А теперь прошу прощения, дамы и господа. У меня много работы.