Возвращение

      Трис ходила из стороны в сторону по комнате, сжимая в руке мобильный телефон. Время уже перевалило заполночь, а известий от команды все не было. Неведение и собственное бессилие заставляли ее чувствовать себя загнанным в клетку зверем. Хотелось кричать, кидаться вещами в стены, устроить громкий скандал, такой, чтобы перебудить всю округу. Трис была сплошным сгустком злости и раздражительности. Попадись ей сейчас подражатель, она бы голыми руками его задушила.       Из-за завтрашней свадьбы брата, высокого социального положения родителей и чрезмерного любопытства их друзей вместо того, чтобы присоединиться к команде, Трис пришлось поехать из ресторана домой. А Макс еще и не разрешил подключиться к работе удаленно, отправив ее спать, чтобы она была «свежей и отдохнувшей в такой важный для ее семьи день». Как будто возможно заснуть при таких обстоятельствах! Желая хотя бы частично избавиться от переполняющих ее эмоций, Трис стянула с себя свое платье, в котором была на ужине, и, схватив ножницы, поднесла их к розовой материи. Но вместо того, чтобы изуродовать свой старый предмет гардероба, грустно вздохнула и, отбросив ножницы в сторону, вышла из комнаты. Было бы глупо срывать свою злость на платье, тем более, это могло расстроить маму Трис, которая сохранила все вещи в комнате дочери и даже время от времени заставляла прислугу заново стирать и выглаживать ее одежду, которую та уже много лет не носила.       Трис медленно шла по коридору, стараясь как можно тише ступать босыми ногами по полу. Когда-то в далеком детстве ей нравилось бродить по этому дому по ночам. Сначала это были поиски домового, потом игра в сыщика, иногда просто способ «нагулять» запаздывающий сон. Маленькая выдумщица в такие моменты чувствовала себя гордой и бесстрашной бунтаркой, которой наверняка бы попало от родителей, если бы ее кто-нибудь увидел. Но ночные приключения всегда проходили гладко. Повзрослев, Беатрис перестала видеть в ночном променаде по дому что-либо интересное или бунтарское. Но сегодня, шаг за шагом продвигаясь к своей старой спальне, она вновь чувствовала ту детскую смесь страха и восторга. И хотя никому бы и в голову не пришло ругать ее теперь за ночное бодрствование, вряд ли бы ее семья благосклонно восприняла то, что она вышла на общую территорию особняка в одном нижнем белье.       И хотя Трис, повинуясь минутному порыву, сделала это совершенно случайно, она чувствовала себя настоящей разрушительницей устоев старого достопочтенного Чикаго. Если бы она в таком виде попалась на глаза Эвелин, у той бы случился нервный срыв. Трис улыбнулась, представив себе возможную реакцию мамы Тобиаса. И, засмеявшись, пробежала оставшиеся до комнаты метры, уже не заботясь о тишине.       Оказавшись внутри, Трис заботливо повесила платье в шкаф, на мгновение задержала взгляд на своих старых нарядах, аккуратно висящих на вешалках, и отвернулась. Сев на кровать, Трис закрыла глаза, стараясь вызвать в памяти образы прошлого. Когда-то она была здесь счастлива: они играли с Тобиасом детьми, смотрели фильмы ужасов в подростковом возрасте, Калеб любил зайти к ней, чтобы поболтать перед сном, а сколько часов они провели здесь с Кристиной, доверяя друг другу свои секреты! Сколько всего видела эта комната: детские мечты и восторг, первые разочарования и печали. Когда-то здесь было прибежище маленькой Беатрис — ее самое надежное место. Но у взрослой Трис с этим местом уже не было ничего общего.       Еще раз оглядев старую спальню, Трис встала с кровати, чтобы уйти. Но неожиданно для самой себя она села на пол и, открыв нижний ящик прикроватной тумбочки, достала оттуда толстый фотоальбом в розовом бархатном переплете. Она составляла его в год своего отъезда, но так и не закончила. Альбом предназначался в подарок Тобиасу, как напоминанием о последнем его школьном годе и школьных друзьях. Перелистывая страницу за страницей, Трис как будто снова вернулась в те времена, заново переживая события и эмоции, запечатленные на фотографиях. Вот Тобиас, Зик и Шона после победы школьной футбольной команды на чемпионате штата. А здесь Юрай пытается вылить за шиворот брату молочный коктейль. А на этой фотографии Тобиас обнимает Беатрис во время вечеринки в честь ее дня рождения. Фотография за фотографией, одно воспоминание за другим воспоминанием. Трис смеялась и плакала, рассматривая кусочки своего прошлого.       Все эти девять лет вдали от дома ей казалось, что в ее прошлом не было никого и ничего кроме Тобиаса. А вся ее жизнь была подчинена одной цели — добиться его любви. Но единственная близкая подруга лишила ее смысла жизни, чем обрекла на вечные страдания. Какой глупостью это казалось теперь. У нее же была жизнь — своя жизнь, настоящая, интересная, полная друзей, насыщенная событиями. И пусть Тобиас занимал в ней важное место, он не был единственным ее близким человеком. Как же ей хотелось, осознав все, вернуться в прошлое и надавать себе подзатыльников. Жаль, время штука необратимая.       Увлеченная своим занятием Трис не сразу заметила, что ее одиночество нарушено. Только когда до ее слуха донеслось робкое покашливание, она подняла глаза от альбома.       — Тобиас? Что ты здесь делаешь?       — Не смог заснуть и… — неуверенным голосом начал Тобиас, нервно потирая шею и пряча взгляд. — Вообщем я решил … Черт, Беатрис, ты не хочешь одеться?       Трис удивленно посмотрела вниз и обнаружила, что так ничего и не накинула поверх черного комплекта белья. Самым правильным бы сейчас было попросить Тобиаса отвернуться и найти в шкафу какой-нибудь халат или пижаму. Но смущенный вид мужчины, о котором она мечтала всю жизнь, пробудил игривую сторону ее характера. Память в свою очередь услужливо подсунула девушке все те моменты, когда она безуспешно пыталась обратить на себя внимание возлюбленного с помощью провокационных нарядов. Но сегодня она, сама того не желая, достигла цели. Игриво скрестив ноги, Трис широко улыбнулась и как можно соблазнительнее пропела:       — Мне слишком жарко. Просто сумасшедшее лето, не правда ли?       Как же кстати сейчас было то, что в старой спальне Трис не было кондиционера. Сначала родители боялись, что маленькая девочка без контроля взрослых доведет себя до простуды. Потом Натали прочитала какую-то статью о вреде кондиционеров для здоровья и заставила демонтировать их по всему дому. А когда кондиционеры перестали быть под запретом, в этой комнате он уже никому не был нужен.       — Беатрис, ты же в нижнем белье!       — Представь, что это купальник. В нем ты меня видел тысячу раз. — Трис с наигранным равнодушием пожала плечами. — Я смотрю старые фотографии. Не хочешь присоединиться?       Тобиас выглядел так, будто его вот-вот хватит удар: он побледнел, потом покраснел, сильно закашлялся. Трис, стараясь не рассмеяться в голос, наблюдала за ним, ожидая, что он в ужасе выбежит из комнаты. Однако мужчина, справившись с собой, подошел к ней и присел рядом, правда, стараясь сохранять дистанцию. Они рассматривали фотографии молча, тишину нарушали лишь звук перелистываемых страниц альбома и тяжелое дыхание Тобиаса. Иногда Трис украдкой поглядывала на Итона, который, казалось, неимоверными усилиями заставлял себя смотреть только на фотографии.       Все внутри Трис пело от восторга. Наконец-то он увидел в ней женщину! Наконец-то он ее захотел! Она знала, что ее тело намного выигрышнее смотрится без одежды. Лишенная женственных изгибов, она больше напоминала подростка в джинсах и рубашках. Но не скрытые материей длинные стройные ноги, тонкая талия, плоский живот и маленькая, но высокая грудь всегда вызывали восхищение у всех ее мужчин. Но она никогда не думала, что и Тобиас не станет исключением.       Наблюдая за агонией Итона, который дрожащими руками расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке, Трис ликовала. Она придвинула фотоальбом поближе к нему и будто случайно задела рукой его пах, чем заставила Тобиас дернуться в сторону и смутиться еще больше. Больше всего на свете ей хотелось наброситься на него и осуществить все свои подростковые фантазии прямо сейчас. Но страх быть отвергнутой не давал здравому смыслу покидать ее голову. Ей оставалось надеяться лишь на то, что Тобиас не выдержит и сам набросится на нее. Трис даже придумала пару соблазнительных поз, которые должны были свести его с ума окончательно, но внезапно перед ее глазами оказалась страница, где отсутствовали две фотографии — два белых пятна с подписями среди других снимков. Подписи сообщали, что там должны были быть портреты Ала и Кристины, сделанные на школьных зимних танцах.       Озадаченная Трис быстро пролистала альбом до конца, затем потрясла его, надеясь вытряхнуть затерявшиеся снимки. Но фотографий в альбоме не было, как не было их ни в одном из ящиков прикроватной тумбочки, которой этот альбом всегда лежал. Липкое чувство страха постепенно распространялось внутри, и Трис до боли впилась ногтями в ладони. Пока в женской уборной был переполох из-за найденного в кабинке измазанного красной краской манекена, в мужской уборной напали на Ала. К счастью, нападающего спугнули, и Ал отделался небольшим сотрясением и парой синяков.       Мозг Трис будто компьютер на бешеной скорости выдавал информацию. Уволенная горничная встречалась то ли с журналистом, то ли с писателем, которого интересовали Прайоры. Молли встречалась с писателем, который был одержим делом Шрайка. Кристины на ужине не было, кажется, Кара что-то говорила о том, что они с Уиллом поссорились. На Ала напали. Фотографии Ала и Кристины пропали. Пропал дневник Беатрис. Трис в ужасе вскочила, отшвырнув альбом в сторону. Бросилась к двери, но тут же вернулась обратно.       — Ты знаешь адрес Кристины? — почти выкрикнула она Тобиасу.       — Что? — Тот уставился на нее непонимающим взглядом.       — Ты знаешь, где живет Кристина?       — Несколько старых фотографий вызвали ностальгию, и ты решила помириться с подругой? Может быть, подождешь до утра?       — Ты знаешь ее адрес или нет?! — взревела Трис, подлетая к Тобиасу и хватая его за грудки.       — Шестнадцать десять Хастелд-стрит, — выпалил обескураженный Тобиас и громко сглотнул.       Это слегка привело Трис в чувства и она осознала, как со стороны они сейчас выглядят: она в нижнем белье сидит на нем сверху, а он тяжело дышит и облизывает свои губы. Почувствовав на своих бедрах горячие ладони Тобиаса, она оцепенела. Сознание парило где-то далеко, рассеянно наблюдая, как ладони ее любимого мужчины поднимались все выше и выше. Вновь ясно соображать Трис смогла лишь когда пальцы Тобиаса, слегка задержавшись на ткани ее трусиков, скользнули вверх, чтобы остановиться на ее спине, прямо на застежке бюстгальтера. Неосознанно она громко вздохнула и подалась вперед, тут же потеряв равновесие и упав на Тобиаса так, что их губы оказались напротив друг друга. Еще мгновение, и один из них не выдержал бы, но громкий рингтон телефона развеял все чары.       — Трис Прайор, — на автомате ответила Трис, даже на посмотрев на дисплей. Она все еще сидела на ногах Тобиаса, но больше не прижималась к нему.       — Трис, любимая! Я в аэропорту, я лечу в Штаты, — трубка отозвалась радостным знакомым голосом. — Представляешь, не было рейсов до Вашингтона, поэтому придется сначала лететь в Нью-Йорк. Я подумал, может быть, я сразу прилечу к тебе? Ты же еще в Чикаго? Познакомишь меня с семьей.       — Мэт, погоди. — Трис поднялась на ноги и принялась мерять шагами комнату, позабыв о Тобиасе. — Ты же должен был провести в Африке еще несколько недель.       — Милая, ты не смотрела новости? — с укором спросил Мэттью. — Две соседние деревни захватили террористы, наш лагерь успели эвакуировать в последнюю минуту. Страна на грани гражданской войны.       — Понятно, — сказала Трис первое, что пришло в голову.       — Милая, ты в Чикаго?       — Да, нет… — Трис в отчаянии запустила руку в волосы и глубоко вздохнула. Она всегда знала, что Мэттью, каким бы замечательным ни был, не герой ее романа. И с ним придется порвать. Но моральных сил на это сейчас не было. С другой стороны, появление еще одного жениха в доме родителей стало бы полной катастрофой. — Мэттью, завтра у моего брата свадьба. Поэтому моей семье будет не до новых знакомств.       — Вот как. Ты не рассказывала об этом, — в голосе прозвучало так хорошо знакомое Трис разочарование. — Я могу приехать на следующий день. Калеба я не застану, он, наверное, улетит в свадебное путешествие, но твои родители…       — Не надо, Мэтт, не приезжай.       — Ты собираешься вернуться в Вашингтон сразу после свадьбы? Мне тебя встретить?       — Мэттью, я не хочу знакомить тебя с родителями, — Трис говорила быстро, чтобы неприятный разговор остался позади как можно скорее. — Никогда не хотела. И ты прекрасно знал об этом. Я не хочу за тебя замуж и не хочу строить планы на совместное будущее. Ты все знал с самого начала. Но продолжаешь на меня давить. Ты душишь меня.       На том конце связи молчали. И Трис уже решила, что Мэттью бросил трубку, но он вновь заговорил:       — Трис, наверное я идиот, если решил, что ты по мне соскучишься, — грустно усмехнулся Мэтт. — Трис, я буду ждать тебя в Вашингтоне. Я не поеду в Чикаго.       — Зачем?       — Что ты имеешь в виду?       — Зачем ты меня будешь ждать? Чтобы вновь и вновь выяснять отношения?       — Трис, — взмолилась трубка, — послушай, не говори того, о чем пожалеешь! Не руби сгоряча.       — А почему ты считаешь, что я пожалею? — Трис постаралась придать своему голосу как можно более равнодушное звучание. — Все кончено. Прощай, Мэтт.       Чтобы избежать волны звонков, Трис сразу занесла номер бывшего парня в черный список. Затем набрала Эрику и поспешно выбежала из комнаты. Эрик ответил почти сразу, и Трис успела изложить ему все свои идеи по делу, пока одевалась и вызывала через приложение такси. Как только она, готовая выезжать, вышла в коридор, навстречу ей вышел Тобиас.       — Мэттью — мой бывший парень. Теперь бывший, — сказала Трис, не дожидаясь вопроса. — А теперь мне пора. Извини.