***
Дом барона Дюбуа. 1755 год, 12 июля, суббота. Казанова долго просто подслушивал спор между Галлифрейцем и его спутницей, но когда она смело предложила ему уединиться, он воспылал не только любопытством, но и неожиданно посетившим его креативным планом. Да, не зря о нем ходили легенды как о самом пронырливом и талантливом авантюристе, он всегда находил самые удачные и неординарные идеи. И сейчас, когда в его руки попали самые необычные на свете путешественники, он как никогда осознавал необходимость решительных действий, дабы задержать странников в Венеции подольше. Подготовив план экскурсии и ловушки, которую он уже мысленно выставил для Доктора, Джакомо дружелюбно улыбнулся и, поцеловав руку Донне, пригласил ее в "свой" будуар. Чем вызвал еще один нечленораздельный возглас протеста у своего "двойника", который, разумеется, благополучно проигнорировал.***
Два дня спустя. Мисс Ноубл наконец-то догнала своего тощего мужчину. Он, слегка запыхавшись, стоял в углу переулка и озорно озирался по сторонам. Уже абсолютно перепачканный в пыли и грязи бордовый камзол все еще статно смотрелся на нем. Казалось, что будь он даже облачен в обноски бродяги, все равно оставлял бы впечатление утонченного и напыщенного аристократа. А ведь Донна видела о нем фильм и знала, что он лишь обманом заполучил свой титул. Хотя Доктор предупреждал не доверять сериалам, но все же упрямый рассудок женщины, так удобно поддающийся внушению мыльных опер или реклам, не сдавался. Нет, она была уверена, Казанова именно такой, каким она его всегда представляла, или даже лучше. Сердце как бешеное билось, упиваясь воспоминаниями о двух проведенных в его объятьях днях, и она боялась себе признаться, что это волшебное приключение может закончиться, ведь их разделяют века, века, которые преодолеть без одобрения Марсианина нельзя. А этот тощий моралист мог все испортить своими извечными криками о спойлерах, о невмешательстве и фиксированных точках. Понимая, что страх пересиливает ее дерзость и решительность, она притормозила и взволнованно посмотрела на Джакомо. Тень от балкона каменного дома падала на его лицо и придавала еще большей таинственности. А ведь он и так многое от нее скрывал, почему-то не рассказывая о злосчастном пари, и она впервые в своей жизни начала терять надежду, предполагая самое худшее. - Казанова, – дрожащим голосом обмолвилась она. – Расскажи мне о пари... - Хорошо, – подойдя к ней вплотную, прошептал он. – Мы как раз стоим у дома той самой особы. - Какой особы? – ревностно воскликнула Ноубл. - Сеньориты Кларисы де Освальд, дочери барона Освина Освальда, местного политика и непреклонного консерватора, известного своим строгим моральным обликом и непримиримыми принципами, – прочеканил мужчина. - И зачем мы пришли к ее дому? – продолжала недоумевать Донна. - Дорогая, - приторно-ласквовым тоном протянул он. – Я выбрал ее объектом нашего пари. - В каком смысле? – окончательно потеряв над собой контроль, вспылила спутница Таймлорда. - Я ему уверенно заявил, что смогу женить его на сей даме в течение двух дней, в ответ на это он прыснул и безапелляционно констатировал, что это невозможно, – подмигнул Казанова. – Что ж, мы посмотрим, насколько это невозможно, – хитро прищурившись, добавил он и энергично перебежал на другую сторону улицы, где у входа в ветхий деревянный дом весела вывеска: "Венецианский портной". - Ни фига себе! – выпалила шокированная Ноубл, вскоре начав исступленно смеяться...