Девственность на продажу (Расширенная версия)

Глава 46. Отголоски Шерлок стоял перед ним обнаженный. Джон поднял руку и указал на дверь, но парень лишь покачал головой. — Ты так просто от меня не отделаешься, никуда я не уйду. Если хочешь, чтобы я ушел, тебе придется пристрелить меня… — Хорошо, — согласился Док, целясь ему в грудь. Со всех сторон их окружали кирпичные стены. Было темно и холодно. Пистолет поблескивал в руке Уотсона. Шерлок просто стоял и ждал… Затем Джон выстрелил, и, когда парень окинул себя взглядом, он увидел, как на его обнаженной груди выступила кровь. В то же мгновение Уотсон на глазах превратился в Мориарти. Джим рассмеялся и снова выстрелил в него. Боль… невыносимая… Шерлок падал, и падал, и… — Джон! — Темноту пронзил жуткий крик. Он очнулся. Шерлок сидел на постели, но это была не его кровать. Он отчаянно вглядывался во мрак. Открылась дверь, и на полу появилась полоска света. — Снова дурной сон, мистер Сигерсон? — раздался женский голос. Шерлок узнал её. Высокая прическа, тяжелая походка, умелые руки — медсестра Милдред. Его мозг окончательно проснулся. Кошмар, это был всего лишь кошмар. Опять. Парень позволил медсестре помочь ему лечь поудобнее. Он был в больнице. Подземное водохранилище осталось далеко в прошлом, а Джон не стрелял ему в сердце. Но Шерлок прижал к груди руку, все же испытывая боль. — Нужно переодеть вас, — с твердостью сказала Милдред, не оставляя Шерлоку другого выбора, кроме как подчиниться. — Белье хоть отжимай. Каждый раз он просыпался взмокшим от этих кошмаров. Казалось, холодный пот сочился из каждой поры. Шерлок ненавидел дурацкие больничные рубахи, но в данных обстоятельствах был рад, что такая одежда легко снималась. Медсестра ловко развязала верхнюю завязку на шее, помогла ему высвободить руки, а затем просто вытащила остальную часть халата из-под одеяла. Его тело осталось прикрытым ниже пояса, отчего Шерлоку не было неловко. Так же быстро и просто они одели его в сменную рубаху. Милдред позволила парню самостоятельно расправить материю под одеялом, затем она поинтересовалась, не нужно ли ему что-нибудь, чтобы помочь заснуть. При каждом таком случае на языке крутилось: «Да, Джон», но Шерлок умудрялся сдерживаться и лишь качал головой. Как только медсестра уходила, он продолжал лежать без сна. Хорошо, что у Шерлока была отдельная палата в весьма современной больнице. Это означало, что ему не приходилось мириться с идиотскими вопросами от еще более идиотских соседей по палате, которые и понятия не имели, через что он прошел. С другой стороны, он каждый раз оставался один на один со своими мыслями… Размышления, которые всегда шли по одному и тому же сценарию. Шерлок был готов умереть той ночью. Когда его привезли в подземный резервуар, у него еще оставалась надежда на то, что возникнет подходящая возможность или произойдет чудо… но по мере того, как развивались события, парень так и не нашел способа спасти их из этой ловушки. Он лишь наблюдал, как Уотсона поставили перед извращенным выбором либо убить себя, либо быть убитым… в обмен на обещание, что Шерлока оставят жить… обещание, которое ни Мориарти, ни Мэри Моран не намеревались сдержать… Сердце Шерлока сжалось от воспоминаний. Для него это был сущий ад. Такие мучения, каких он никогда раньше не испытывал, и никому бы не пожелал. Бессильно стоять там и молча смотреть, как Джону выдвинули подобный ультиматум. Его разрывало на части… скручивало внутренности буквально до тошноты, словно к нему медленно подступала мучительная смерть. И Шерлок скорее предпочел бы умереть, нежели стать участником казни Джона Уотсона. Он не хотел остаться в живых, если бы его заставили смотреть на холодное, безжизненное тело Джона, лежащее в окружении кирпичных стен, неподвижное и мертвое… если бы Шерлоку пришлось засвидетельствовать триумф Мориарти, и увидеть жадный до убийства взгляд Мэри Моран, направленный в его сторону. Джим, вероятно, позволил бы парню подойти и обнять Джона, или устроил бы какую-то другую отвратительную сцену, прежде чем позволил ей убить Шерлока. Он не знал точно, в какой момент ужас от перспективы быть убитым Мэри Моран или Мориарти стал больше, чем сам страх смерти. Нет, даже не так. Шерлок тогда не боялся смерти, как и всегда. До последнего времени он не видел ценности в своей жизни, и принял бы смерть как некое освобождение. Но теперь… теперь у него был Джон Уотсон, и жизнь с Джоном оказалась… совершенно потрясающей. Шерлок по-прежнему не боялся смерти как таковой, но теперь это означало бы потерять его. А мысль о том, чтобы остаться без Уотсона, была для Шерлока однозначным табу. Как только он понял, что его смерть с самого начала была делом решенным, Шерлок прекратил бессмысленный поиск пути к спасению; вместо этого он стал думать, как обернуть его смерть в пользу Дока — последнее и единственное, что Шерлок мог бы сделать для него в этой ситуации. Уотсон, если повезет, остался бы жив, он же терял Джона в любом случае. Шерлок уже давно решил всегда быть на стороне Дока. Независимо от того, что Уотсон совершил… он никогда бы не избавился от Шерлока… разве что… Док застрелил бы парня собственноручно. Так сложился паззл из мыслей, обрывочно возникавших в последние несколько недель или месяцев, в течение которых Шерлок понял, насколько дорог был ему Джон Уотсон… как сильно он был в него влюблен. Пока Джим продолжал свой высокомерный треп, Шерлоку стало ясно, что он был единственным рычагом влияния, который можно использовать против Дока. И Шерлок принял решение. Он умрет ради выживания Джона. Нашлось два варианта, как это сделать. Можно было оттолкнуть Мориарти и броситься на него, вынуждая его стрелять. Но в ту секунду Шерлок настолько ненавидел Джима, что предпочел бы утонуть в мутной воде резервуара, нежели умереть от руки Мориарти или Мэри. Джим уже достаточно осквернил его своими прикосновениями, и Шерлок не хотел, чтобы его коснулась пуля Мориарти. Парень даже попытался представить, возможно ли утопиться быстрее, чем Джим начнет стрелять в него. Однако, Мориарти убрал кляп, и позволил Шерлоку поговорить с Джоном, что дало возможность спутать карты Джиму, и умереть самым предпочтительным способом. Если Шерлок был уже обречен, то он хотел умереть от руки человека, которого любил столь отчаянно, что ему было плевать на свою судьбу. Шерлок принадлежал Джону Уотсону. Его жизнь принадлежала Джону, и только он имел право забрать её. Это стало окончательным решением, свободной волей самого Шерлока. Он старался убедить Джона, чувствовал, как тот пытался уклониться от его просьбы. Док не понимал… Поэтому Шерлок продолжал говорить, стараясь достучаться до него за те мгновения, что у них оставались. Но только когда Шерлок догадался использовать стоп-слово, Джон наконец понял, насколько серьезно тот настроен. На протяжении всей жизни Шерлока всегда находились другие люди, которые принимали за него решения. Теперь он мог взять всю ответственность за собственную смерть на себя. Шерлок испытывал странное освобождающее чувство, нечто близкое к искуплению. В ответ он услышал мягкий голос Джона, и в последний раз взглянул ему в глаза. Шерлок сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Затем он закрыл глаза… Шерлок был счастлив. Прозвучал выстрел. Он почувствовал боль, и его захватила непоколебимая вера в то, что рана смертельна. Его ноги подкосились, не было больше сил стоять, а затем… ничего. Когда через некоторое время Шерлок вновь открыл глаза, он увидел все тот же сводчатый кирпичный потолок. Парень не верил в рай небесный с облаками и ангелами, но предполагал, что загробная жизнь будет выглядеть несколько иначе. В этот момент лицо Джона появилось в поле его зрения, и Шерлок начал подозревать, что что-то пошло не совсем так, как он предполагал. Однако он еще не знал, хорошо это или плохо. Затем Шерлок ощутил резкую боль в ноге, а значит, он точно остался жив, как и Джон Уотсон. Джон, похоже, его замечательный Джон нашел выход. Лишь когда он был доставлен в больницу, а Уотсон разговаривал с врачами в приемном покое, Шерлок понял, что его готовность умереть за Джона спасла их обоих. Его решимость и хладнокровные действия Дока обернули ситуацию в их пользу. Шерлок взглянул на Джона — человека, который не отходил от него ни на шаг, пока врачи обследовали его. Парень молча протянул ему руку, Уотсон взял ее и отпускать не собирался. Но с тех пор почти каждую ночь его мучили ночные кошмары, и он понятия не имел, почему. Все закончилось хорошо. Они оба остались живы, а рана со временем затянется. Мориарти и Мэри Моран остались гнить в старинном водохранилище. В свою очередь Майкрофт подчистит следы, в том числе и факт исчезновения своего секретаря… Не хватало еще, чтобы Док попал в тюрьму по этому делу, а расследование вскрыло бы связь мэра с мафией. Так почему Шерлоку снилось, как его убивают? Обычно стрелком оказывается Уотсон, но иногда это Мориарти или Мэри Моран. Почему? Он ведь попросил именно Джона стрелять в него, черт побери! Парень сам так решил. И Док не стал стрелять, пока не убедился в серьезности его слов. Если бы в тот вечер не появился Майкрофт, он признался бы в любви Джону прямо в этом проклятом резервуаре, сжигая за собой все мосты. Только присутствие братца наложило на его уста печать молчания. Но с тех пор каждый взгляд, каждый жест подсказывал Шерлоку, что Джон испытывает к нему те же чувства. Правда и Уотсон ничего не говорил. Ни слова. До того дня Док вообще не произнес ничего, что могло бы указывать на какие-либо нежные чувства, а тем более на любовь. Были лишь взгляды и прикосновения, хотя Джон никогда не скрывал своего мнения относительно парня. Но почему он продолжал молчать о чувствах? Шерлока не покидала мысль, не придает ли он фальшивый смысл этим взглядам и жестам, не ошибается ли… Что, если Шерлок ошибся? В конце концов, у него не было опыта в любви. Может Док просто гордился своей собственностью, а не испытывал любовь к нему? Парень заметил мелькнувшее в глазах Джона яростное пламя, когда Мориарти бросил к его ногам плаг, который наряду со скрипкой и платком Дока, был одной из самых дорогих Шерлоку вещей. Той ночью Мориарти удалось втоптать в грязь и осквернить все, что Джон дарил ему физически и морально. Джима происходящее забавляло, ведь он полностью осознавал значение этих вещей, которые для Шерлока были чуть ли не святынями. А главное, он никогда не забудет, как важно было для Дока убрать игрушку Джима… Лишь затем он стал осматривать рану Шерлока. Разве не похоже, что он проецировал свои желания и эмоции на Джона? Разве не додумывал романтическую мотивацию его действий? Эта неопределенность действовала похлеще Майкрофта, не позволяя сорвать печать с губ Шерлока. Глубоко в подсознании, парень понимал, что эта неуверенность и стала источником его кошмаров. Страх быть отверженным только увеличился, по сравнению с тем роковым вечером. Он не хотел давить на Джона… не хотел навязываться ему… И потому Шерлок молчал, скрывая свои чувства глубоко внутри, запирал их и пытался забыть. В любом случае, он решил ждать, пока не появится больше оснований доверять своему собственному суждению, пока они не проведут больше времени вместе, чтобы лучше понять Джона… Они же были счастливы, пока Шерлок не влюбился в Уотсона, не так ли? Просто следует вернуться к тому моменту в их отношениях. Что может быть проще. По крайней мере, в этом убеждал себя сам Шерлок. Удивительно, но Мориарти продолжал отравлять его жизнь даже из могилы. Если бы не Джим и похищение, Шерлок уже сделал бы первый шаг. А теперь… он бы не посмел из страха уничтожить все, чего уже достиг. *** На приеме у Эллы Джон занял привычное кресло. Она сидела напротив, с присущим ей профессионализмом делая заметки на листке бумаги. Уотсон лишь нервно барабанил пальцами по подлокотникам кресла. — Ты уже всё с ним обсудил? — Конечно, Элла начала с самого неудобного для Джона вопроса. Она всегда начинала с самой проблемной темы. — Я даже не уверен, стоило ли рассказывать тебе всё, — уклончиво ответил Док. Элла бросила на него внимательный взгляд, и постучала ручкой по листку. Джон ненавидел, когда она так делала. — О, уверена, ты опустил некоторые подробности. — В точку. — Всё же… — Она упрямо вернулась к своему первоначальному вопросу. — Ты поговорил с Шерлоком? — Нет. — На нашей последней встрече ты говорил, что вам нужно кое-что обсудить. — Я помню, — ответил Уотсон грубее, чем собирался. — Помню, и знаю, что должен поговорить с ним. — Тогда почему этого не сделал? Док сердито смотрел на нее, храня молчание. Элла не отводила взгляд, просто ждала, не позволяя себя спровоцировать. Нужно отдать ей должное — Элла отнюдь не боялась его, хотя более менее понимала, в чем заключается его деятельность. Глупой её не назовешь. Уотсон никогда не вдавался в подробности, но со временем Элла могла прийти к правильным выводам. Это не шокировало её. Однажды, Джон спросил Эллу об этом, и она рассказала, что работала над экспертными психологическими заключениями в суде, и после этого ее сложно было чем-то удивить. Она говорила спокойно и дружелюбно, не давая никакой оценки. Так ей удалось подобрать ключик к Джону… с тех пор он зауважал Эллу и её советы. Но сейчас… — Ты не хочешь сказать ему, потому что никогда не говорил Шерлоку этого раньше… но, ты уже давно хотел произнести эти слова? — настаивала Элла. — Может быть, да… Нет… я… я не знаю, — раздраженно произнес Док. — Ты хочешь ему сказать? Джон, не проронив ни слова, начал изучать сначала свои колени, затем ногти. — Ты хочешь произнести их сейчас? — предложила она. — Попробуешь сказать мне? Уотсон отрицательно покачал головой. — Почему нет? Он провел языком по зубам. — Слушай, последний раз… когда я сказал кое-кому… эти слова… — Он снова покачал головой и замолчал. Элла тоже никак не комментировала услышанное. Она просто ждала. Джон ненавидел подобные моменты. Но каждый раз такая тактика срабатывала. — Это было так давно, я даже не помню когда. — Думаю, ты прекрасно знаешь, когда это произошло, — возразила Элла. — Возможно, слишком хорошо знаешь. Док внезапно обнаружил насколько увлекательны носки его ботинок. Тишина давила всё сильнее. — Ты боишься, — заявила она. — Да, — неохотно согласился Джон. — Чего? Уотсон не ответил. *** Шерлок с отвращением взглянул на стоящий перед ним поднос с едой. Несмотря на комфортность пребывания в этой больнице, еда ничем не отличалась от иных медицинских учреждений. Пережаренные спагетти в чересчур жидком томатном соусе, с краю небольшая креманка с йогуртом и консервированными апельсиновыми ломтиками. Напиток, который медсестра назвала «хорошей горячей чашкой кофе», Шерлок не мог охарактеризовать ни хорошим, ни горячим, ни, по его мнению, кофе. Оставалась только чашка, но она казалась совсем неуместной для употребления содержимого. Тяжело вздохнув, парень оттолкнул поднос. Он никогда не был таким уж едоком, и потому никогда не думал, что однажды будет скучать по кулинарным изыскам миссис Тернер. Звонок мобильного телефона стал приятным отвлечением от созерцания жалкого вида содержимого тарелки. — Привет, Майк, — приветствовал он звонящего. — Нет, не отвлекаешь. Обход закончился, мне только что принесли ланч… Да, уже. Забудь, эта еда не стоит того, чтобы даже прикасаться к ней. Пожалуйста, передай Сьюзен, торт, который она принесла вчера, был превосходен. И поблагодари Жака за печенье, что он прислал. — Обязательно, — заверил его Стэмфорд, ухмыляясь. — Что еще пожелает твое высочество? — Помоги мне не заскучать, — потребовал Шерлок ноющим голосом. — Не совсем моя компетенция. Да и никто не умирал от скуки, — заметил Майк. — Уверен? — Вполне, — ответил Стэмфорд. — Сколько еще тебе придется пробыть в больнице? — По крайней мере, неделю, — пожаловался Шерлок. — Я здесь уже неделю. Мой мозг тут сгниет, а за ним и тело. Они не позволяют мне ничего делать, ссылаясь на мои сухожилия и нервы, которым якобы требуется покой. Майк тихо хмыкнул. — Ты преувеличиваешь, прошло только четыре дня, а не целая неделя. И ты же хочешь быть снова в форме, не так ли? — Да, полагаю, — осторожно признал Шерлок. — Тогда слушайся врача. — Майк? — Да? — Я давно хотел спросить тебя… Как тебе удалось, чтобы эта приличная больница официально лечила мое пулевое ранение… но ни меня, ни Джона не побеспокоила полиция? — Должны же быть у меня свои трюки, да? Если бы я рассказал тебе, ты бы просто сказал: «О, отлично», и никакой загадки. Нет, так не пойдет. Мне удалось тебя удивить, пусть эта иллюзия останется как можно дольше, — самодовольно заявил Стэмфорд. Шерлока удовлетворил ответ, и он решил переключиться на гораздо более важную тему. — Джон сегодня придет? — Разве он не каждый день приходит? — Иногда дважды… — ответил парень, задумавшись. — Сейчас проверю… — дружелюбно сказал Майк. Шерлок услышал, как он листает записи, вероятно, ежедневник. Стэмфорд был довольно старомодным в этом отношении. Бумажный календарь… невероятно, но у него имелся таковой. — Да, я думаю… найдется время… он свободен в начале вечера. С утра у него встреча с Эллой, а потом… — Элла?! — перебил Шерлок, его тон стал резким. — Да, доктор Томпсон. Ну знаешь, его психотерапевт. Психотерапевт? Психотерапевт? Голова закружилась. Он не знал, что с этой новостью делать. — Я ничего не знаю, — категорично заявил парень. — Ой, — произнес Майк пристыжено. — Да, — согласился Шерлок, его голос дрогнул. — Ой. На линии наступила тишина. Затем Майк встрепенулся и начал свое многословное оправдание. — Он и мне не говорил до недавнего времени. Некоторое время назад я видел у него ее визитку. Не знаю, сколько раз Джон ходил к ней… — Майк, — вмешался Шерлок в поток слов. — От этого мне не легче. Может лучше попридержишь свой фонтан красноречия. — Хорошо, — согласился Стэмфорд с усталым вздохом. После короткой паузы он спросил: — Он никогда не обсуждал это с тобой? — Нет. Я… Майк, я позвоню завтра. — Звони, — неуверенно произнес Стэмфорд. — Эм… Шерлок… — Не думаю, что врачи будут возражать, если я переведу для вас несколько писем, — ответил парень, пытаясь сменить тему. — Я мог бы заняться ими и в постели. Просто принеси все в следующий раз. Они даже не позволяют мне пользоваться здесь ноутбуком. — Хорошо, тогда… Я зайду к тебе завтра, Шерлок. — Да, завтра. Шерлок нажал отбой, отложил телефон и уставился вдаль. Фантастика. Замечательно. То, что ему и нужно было… Еще одно доказательство того, что Уотсон ничего к нему не чувствовал. Хорошо, уже что-то… Джон не испытывал никаких романтических чувств к нему, потому что иначе он бы рассказал Шерлоку об этих визитах, не так ли? Да и с чего бы такому человеку, как Джон, влюбляться в кого-то вроде Шерлока? Невинный вопрос Майка звучал в голове… «Он никогда не обсуждал это с тобой?» Нет, не обсуждал. По крайней мере, не это. Конечно, они что-то обсуждали… смеялись над чем-то вместе… обменивались поцелуями… Но они никогда не разбирали произошедшее в том резервуаре. Естественно, эта тема неоднократно возникала, и они говорили о случившемся… обсуждали сами события… но никогда не говорили о том, что на самом деле произошло с ними там. Джон не рассказывал Шерлоку, было ли трудно стрелять в него… о чем он думал… что чувствовал… А у парня язык не поворачивался спросить о чем-то подобном. В свою очередь, Уотсон не задавал вопрос о том, что побудило Шерлока на это жертвоприношение… почему он решил так поступить… что убедило Шерлока, что он поступает правильно. Какие чувства при этом испытывал… Они вообще не заговаривали об этом. В тот день Шерлок был близок к тому, чтобы освободить себя, раскрыв всю правду Джону… но теперь между ними снова возник барьер… и парень даже не знал, почему так вышло. Поэтому он решил отложить свое признание, пока не выздоровеет и не сможет покинуть больницу. Ему удалось убедить себя, что Док тоже просто ждал подходящего момента, чтобы снова открыться, как он делал все чаще и чаще, незадолго до этой истории. К тому же Шерлок предположил, что Джон — такой человек. Он просто не мог говорить о подобных вещах… вероятно, это смущало его. Ситуация с Виктором была лучшим доказательством теории Шерлока. Док не любил говорить об эмоциях. Парень принял такую версию, и решил, что, когда придет подходящее время, он первым сделает этот шаг, чтобы самому оказаться в уязвимом положении, и дать Джону возможность ответить ему без стеснения. Но теперь… все было по-другому. Разве люди обращаются к психотерапевтам, чтобы узнать, как открыто говорить о своих чувствах? И вот поэтому Джон не может поговорить с ним? Шерлок не знал, что делать. Было больно. Джон рассказал о сеансах Майку, но не ему. Это была горькая пилюля, которую парень не знал, как проглотить. *** Майкрофт Холмс прошел между колоннами, обрамляющими главный вход в красно-белое здание в стиле необарокко. Войдя внутрь, он повернул направо, чуть поодаль его дожидался Джон Уотсон. Майкрофт пробрался сквозь несколько групп туристов и, не привлекая внимания, встал возле Дока. — Непорочное Сердце Марии, — саркастично прошептал Холмс. — Я разочарован. Ожидал стрип-клуб, как минимум, но не церковь. Джон пожал плечами. — Разве эта тема еще не изжила себя? — парировал он тихо. — Полагаете… здесь безопасно? — пробормотал Майкрофт, оглядываясь в поиске камер наблюдения. Но обзор загораживали телохранители Дока, ненавязчиво перемещавшиеся среди посетителей церкви. — Более или менее, — сухо ответил Уотсон. Он сделал пару шагов к другой стене часовни, и Майкрофт последовал за ним. — У горстки прихожан есть свои заботы, а туристов больше интересуют орган и главный алтарь, чем мы. — Он остановился у фрески Марии Магдалины, которой была посвящена часовня. — Ну, как наша дорогая Салли? — спросил Джон равнодушным тоном. — Через пару дней прочтете в лондонских газетах, — уклончиво ответил Холмс. Док смерил его красноречивым взглядом. — Замечательно, но я предпочел бы узнать сейчас. — Она пыталась покончить жизнь самоубийством, — сообщил Майкрофт тише. — Как по мне, очень глупым способом. Мисс Донован сейчас находится под медицинским наблюдением. Должно быть, она узнала о судьбе Мориарти… Так или иначе, документы о ее отставке уже оформлены, о чем будет объявлено через пару дней… нервный срыв или выгорание. Пока мы не решили какую версию дать прессе. Лично я выступаю за выгорание… это более оправдано в свете всех ее достижений. Джон стиснул зубы. — Меня не устраивает, что ей все сойдет с рук. Я разберусь с ней… — Не советую. — А… думаете, это привлечет лишнее внимание? — предположил Док, ухмыляясь. — Детектив-инспектор Лестрейд не позволит вам остаться безнаказанным, — поправил его Майкрофт. — Вот это да… больше никакого специального комиссара. Лестрейд вернулся на действительную службу? — Это то, чего он хотел, — с тихим вздохом подтвердил Холмс. — Займет место Донован? Майкрофт бросил монетку в ящик для пожертвований и зажег свечу у алтаря. — Во всяком случае, не сразу, — легко ответил Майкрофт, затем, поколебавшись, продолжил: — Он… не хочет никаких особых условий и помощи в продвижении. Джон фыркнул. — Никогда не знаешь, что у другого на уме. — Да, это точно. — Ладно, тогда быть может… Джонс? — Джонс? — задумчиво переспросил Холмс. — Да, я бы предпочел, чтобы Джонс занял должность Донован. — Не в этой жизни. Этот неуклюжий простофиля? Забудьте, — категорично заявил Майкрофт. — Черт… — кратко выругался Джон, но быстро собрался с мыслями. — Ладно, но попробовать стоило. Тогда компромисс… как насчет Хопкинса? Думаю, мы смогли бы найти паритет… он не против закрывать глаза на мелкие правонарушения, другое дело убийства, тут Хопкинс не склонен закрывать глаза. — Хопкинс… Я подумаю, что можно сделать. — Кто-нибудь заметил, что мисс Морстен не появляется на работе? — Да, ведь она отличалась своей пунктуальностью. Я был крайне обеспокоен, когда она не появилась на работе, — сообщил Майкрофт в своей типичной манере. Доку едва удалось сдержать смех. — Итак. Что же случилось? Губы Майкрофта растянулись в легкой улыбке. — Кто-то весьма схожий с моей секретаршей был замечен в компании одного мужчины, который задолжал мне услугу… — Мужчина? Кто? — воскликнул Джон. — Полагаю, мы можем называть его Сергеем, — увлеченно пояснил Холмс. — Этот человек заслуживает доверия, — заверил он Дока. — Счастливую пару зафиксировало несколько камер наблюдения в аэропортах на южноамериканском континенте… Все билеты были зарезервированы и оплачены от имени мисс Морстен. Вскоре, мне сообщат, что мой надежный и педантичный секретарь угодила в ловушку брачного мошенника и исчезла в Южной Америке. — Мы увидим нашего мэра в расстроенных чувствах? — усмехнулся Уотсон. — Несомненно, — Майкрофт прочистил горло. — А их мы оставим там? Внизу? — Да, — тут же ответил Джон. — Мои парни уже побывали в резервуаре и… прибрались. Они уничтожили улики и сделали идентификацию невозможной. — Мне следует знать… — Нет, — твердо произнес Док. Прошло несколько минут, в течение которых Майкрофт молча смотрел в пламя свечи. — Как Шерлок? Джон окинул его странным взглядом. — Я не собираюсь быть вашим связным. У Шерлока есть телефон. Я позаботился о том, чтобы ему позволили оставить телефон при себе, хотя персонал от этого не в восторге. — Уотсон отошел от Холмса, развернулся на каблуках и покинул часовню. *** Майкрофт бежал по больнице так быстро, как только мог. Его поведение не имело ничего общего с тем имиджем, который он пытался поддерживать любой ценой, но в данных обстоятельствах молодого Холмса это мало волновало. Прошло двадцать минут, как он получил звонок от матери, а он все плутал по запутанным коридорам больницы. — Шерринфорд Холмс, интенсивная терапия… — спрашивал он каждого доктора или медсестру, встретившихся на пути, пока, наконец, не добрался до искомой палаты. Двое врачей вышли из двери, и Майкрофт инстинктивно понял — он нашел то, что искал. Один из них заметил юношу и обратил на него внимание коллеги. Это несколько отрезвило Майкрофта, но он все еще не мог полностью успокоиться. Было ли вообще важно, как он выглядел в ту минуту? Мамуля не видела его, а эти двое вряд ли расскажут ей, каким расстроенным он выглядел, несмотря на новенький костюм тройку, плащ и карманные часы. Юноша стал так одеваться, чтобы не терять время на стажировки, а сразу устроиться на работу при одном из министерств, еще будучи студентом. Голос мамули даже не дрогнул, когда она сообщила ему о ДТП, в котором пострадал отец, и дала ему адрес больницы. «Я буду там, как только смогу, — сказала она, — возможно, слишком поздно. Поспеши, Майкрофт. Ты же поблизости работаешь. Я хочу, чтобы кто-то из семьи был там» — Шерринфорд Холмс? — Задал вопрос юноша. Оба кивнули, на их лицах было заметно беспокойство. — Вы член семьи? — уточнил старший. Майкрофт молча кивнул. — Да, я его сын. — Мы разговаривали по телефону с женой… — пояснил младший врач. — Моя мать уже едет, — ответил Майкрофт, чувствуя себя словно подросток, уговаривающий кассира продать ему билет на фильм с высоким рейтингом. — Она послала меня вперед, хотела, чтобы я оставался с ним, пока она не приедет. Могу я… я могу его увидеть? — Майкрофт попытался собрать в кулак все достоинство, что он воспитывал в себе с начальной школы, но судя по выражению лица старшего врача, юноша его не впечатлил. В глазах взрослых Майкрофт выглядел не более, чем отчаявшимся мальчиком, изо всех сил старающимся сойти за взрослого. — Да, можешь войти, — наконец, согласился старший врач. — Но… не тревожь его особо, ладно? Он на сильных обезболивающих, чтобы облегчить состояние, учитывая обстоятельства. — Какие? — уточнил Майкрофт, не двигаясь с места. Он был уверен, что это еще не конец. — Твой отец умирает, — осторожно ответил доктор. — У него не так много времени, и мы бессильны. Повреждения слишком обширны. Нам очень жаль. Юноша не помнил, ответил ли он хоть что-то, и как оказался в палате отца. Только когда Холмс старший открыл глаза и слабо улыбнулся ему, Майкрофт снова осознал, где он находится. — Майкрофт, — пробормотал Шерринфорд. Он был рад видеть сына. — Хорошо, что ты здесь… Я… должен… сказать тебе… кое-что. Было ужасно видеть отца таким бледным и слабым, прикованным к больничной койке, чувствовать сколько усилий ему требовалось, чтобы говорить. Майкрофт кивнул, он не мог произнести и слова. — Хорошо… — тихо продолжил Шерринфорд. — Майкрофт… — Он с усилием пытался перевести дыхание. — Майкрофт, позаботься о Шерлоке, присмотри за ним, он еще так мал. — Шерлок? — холодно переспросил юноша. — Да, — подтвердил отец, его взгляд стал серьезен. — Обещай мне. — Я… — Обещай мне, — повторил старший Холмс, взяв за руку сына, и сжав её неожиданно сильно. Майкрофт моргнул, глядя на их руки. — Я… да. Хорошо, я… я обещаю. — Спасибо, — выдохнул отец, и с одним этим словом, казалось, его покинули последние силы. Шерринфорд опустился на подушки, а его хватка на руке Майкрофта исчезла. Юноша продолжил крепко сжимать руку отца, и только некоторое время спустя понял, что держит руку мертвеца. Понимание, что все кончено, сначала стало для него шоком, но Майкрофт продолжал крепко стискивать безжизненную ладонь, будто никогда ее не отпустит. Подступившие слезы обжигали глаза, но, как бы он ни хотел, юноша не мог позволить им пролиться. Горло сжимало так, что, казалось, он задохнется, но из глаз не пролилось и слезинки. Подобный выход был для него неприемлем. Когда мамуля, наконец, прибыла в больницу, она бросилась, открыто всхлипывая, к телу мужа. Майкрофт завидовал её праву выплеснуть эмоции, которых он от матери даже не ожидал. *** С утра в палату Шерлока зашла медсестра и положила на прикроватный столик таблетки и конверт. — Вам письмо, мистер Сигерсон, — объявила она. Шерлок зашипел словно от боли. Шел шестой день пребывания в больнице. — Это, должно быть, ошибка, никто бы не стал отправлять мне письмо. Женщина улыбнулась ему. — Выглядит официально… Парень глубоко вздохнул, выражая вселенскую скуку, и дотянулся до письма. Он не ожидал, что чтение содержимого будет хоть немного интереснее разглядывания собственных волос на лобке. Шерлок вскрыл конверт карандашом, не глядя на обратный адрес, и извлек несколько листов бумаги. Он быстро пробегался по строчкам, резко остановившись на первой трети документа. Его глаза медленно вернулись к началу, и на этот раз он прочитал текст внимательно и с большой осторожностью, слово в слово. Шерлок не заметил, как ушла сестра, и как карандаш выскользнул из его пальцев, упав на пол. Затем парень в третий раз прочел бумаги. Он взял свой мобильный и набрал номер. — Доброе утро, Шерлок, — ответил Майкрофт на другом конце. Его голос казался мерзким и высокомерным. Парень невольно скривился. — Почему сейчас? Почему ты сейчас вдруг снимаешь опеку? Почему не три месяца назад? Почему не полгода назад? Когда это было важно… когда это было самым искренним желанием Шерлока, ведь тогда ему больше не пришлось бы лгать Джону. Может, все сложилось бы иначе, если бы он смог предстать перед Джоном полноправным человеком? Если бы не было необходимости в секретах и полуправдах? — Было бы мило услышать твое «спасибо», — заметил Холмс всё тем же тоном, так что волоски на загривке парня встали дыбом. Казалось совершенно отвратительным, быть обязанным в особенности братцу. Майкрофт предоставил ему свободу и независимость. Шерлок понимал, что он должен быть глубоко благодарен за это (и в глубине души он был благодарен), но парень просто не мог заставить себя признать это. Слишком многое случилось между ними… слишком много конфликтов… слишком много ранящих слов… слишком много непростительных поступков. — Все потому, что у меня теперь есть Джон, и ты думаешь, что можешь перепоручить ответственность за меня? Потому что я попал «в хорошие руки»? — Шерлок! — воскликнул Майкрофт возмущенно, с толикой упрека. — В чем подвох? — настойчиво поинтересовался тот. — Не верится, что ты просто откажешься от власти надо мной. Просто так? За «спасибо»? И я должен поверить в это, после того, как ты постоянно вмешивался в мою жизнь? Позволь усомниться. На другом конце послышался резкий вдох. — Думаешь, это доставляло мне удовольствие? — Последовал резкий ответ. -Постоянно… вытаскивать тебя из болота… множество раз становиться вынужденным свидетелем твоего тотального саморазрушения… видеть, как ты не мог и секунды прожить без наркотиков… — О, не прикидывайся! — Шерлок прервал его желчной насмешкой. — Тебе нравилось! — презрительно бросил он. — Ты делал это не от большой любви ко мне, и уж точно не из беспокойства о моем благополучии. Майкрофт не ответил. Шерлок в легком недоумении вслушивался в тишину. Молчание затянулось. — Шерлок, хочу кое-что тебе рассказать… Парень тут же рассмеялся. — О, Боже… что еще? — Никто больше не знает об этом. Я даже не рассказал мамуле. Когда отец попал в аварию, я был неподалеку… работал в том районе в свободное от лекций время… да это и не имеет значения… — Майкрофт глубоко вздохнул, а парень затаил дыхание. — Шерлок, я успел добраться до больницы… В течение нескольких секунд на линии была абсолютная тишина. — Нет, — вырвалось лишь одно слово из уст парня. — Да, — мягко произнес старший брат. Шерлок отрицательно покачал головой. — Нет… ты… ты всегда говорил, что он был уже мертв, когда ты… — Он не смог договорить от ощущения удушья. — Я был последним, с кем он говорил… — Майкрофт продолжал медленно, как будто каждое слово требовало больших усилий. — Его последние слова… касались тебя. — Что… что он сказал? — спросил ошеломленный парень. — «Майкрофт, позаботься о Шерлоке, присмотри за ним, он еще так мал», — Холмс повторил слова, которые отец произнес много лет назад. Глаза парня тут же наполнились слезами. Он прикрыл веки, и слезы свободно потекли по щекам. Шерлок закусил губу и тихо всхлипнул. — Он всегда любил тебя больше, чем меня, — продолжил Майкрофт спокойно. Горло Шерлока перехватило сильнее. — О, Майкрофт… — прошептал парень растроганно. — Я… — начал он, но снова замолчал, не зная, что тут сказать. — Это не твоя вина, ты не мог ничего поделать, я сам… был фактически ребенком. — Я тоже, — с горечь произнес Шерлок и провел рукой по лицу, покрытому слезами. — Я знаю, — пробормотал Майкрофт. — Но я до сих пор этого не осознавал. — Он глубоко вздохнул. — Вот я и выполнял его последнее желание и заботился о тебе, как мог, даже против твоей воли. Но… когда я оглядываюсь на то, как сложилась твоя жизнь… Должен признать, я не особо справлялся. Было странно слышать это откровение со стороны брата, и не признать самому, что все сложилось так не без его участия. Шерлок чувствовал, что ему нужно озвучить этот факт. — Я в свою очередь ничуть не облегчал тебе задачу, — сказал он. — Не без этого, — согласился Майкрофт. — А когда дело дошло до того, что я не знал, как еще поступить, я оформил опеку. Удивительно, но всё, что Майкрофт говорил сейчас, обретало смысл. — Почему ты ничего не сказал? — наконец, спросил Шерлок. — Об отце и о его последних словах, почему ты… молчал все эти годы? Должно быть, это было для него тяжелой ношей — быть отодвинутым на задний план сводным братом, и вдобавок быть обремененным ответственностью за него. Будь Шерлок на месте Майкрофта, он, вероятно, тоже ненавидел бы брата. — Чтобы ты мог постоянно напоминать мне о том, что ни один из моих родителей не любил меня? — холодно ответил Майкрофт. — Я бы не… — запротестовал Шерлок. — Да, ты бы так и сделал. — Никогда! — О, обязательно. Ты достаточно часто утирал мне нос, говоря, что мамуля относится к нам одинаково! — Ладно, — Шерлок сдался. — Вероятно, ты прав… Тогда — возможно… но теперь… Майкрофт, я уверен, что отец любил тебя так же сильно, как и меня. — Нет, неправда, — с горечью возразил брат. — Ты сразу стал его любимчиком. — Не думаю, просто я… — Шерлок подбирал правильные слова, — я был… младше… больше нуждался в заботе. Ты был гораздо старше меня. Вероятно, он думал, что ты не нуждался в ней так сильно, как я. Но я уверен, отец любил тебя не меньше, Майкрофт. Подумай, ты говоришь, что я был ему больше дорог… и кому он доверил меня? Тебе. Ты доверишь самое дорогое кому попало? — Парень говорил все быстрее и быстрее. Он не привык вести с братом подобных разговоров, и хотел поскорее выговориться, пока был готов это обсуждать. Молчание снова накрыло обоих. — Я никогда не размышлял с такой позиции… — наконец, произнес Майкрофт медленным, почти нерешительным голосом. — Потому что ты идиот, — сухо пояснил парень. — Отец думал, что ты достоин… — А сейчас? — резко перебил его Майкрофт. Сбитый с толку Шерлок замолчал. — Джон Уотсон? Он, как никто другой, достоин тебя? Шерлок издал короткий, хриплый смешок. Прозвучало не слишком оптимистично. — Скорее наоборот. Думаю, я не достоин его. — Бога ради, Шерлок! — возмущенно воскликнул старший брат, что приободрило парня. — Ты все-таки Холмс! Почему бы тебе не избавить себя от общества этого человека с его извращенными забавами? — Потому что его извращенные забавы — источник бесконечного удовольствия для меня, — снисходительно пояснил Шерлок. — И потому что, возможно, когда-нибудь он ответит мне взаимностью. Парень откинулся на подушки. Итак, он проболтался брату. Теперь можно сесть, расслабиться и приготовиться к лекции. Что-то в стиле: «Ты не можешь любить такого человека», или «Любовь! Да что ты знаешь о любви?!», или «Эмоции значительно переоценены». Но Майкрофт снова удивил его. Он полностью пропустил тему любви, сделав акцент на совершенно ином. — Ты говоришь так, будто он запудрил тебе мозги! — Майкрофт вскрикнул от отвращения. — Что, если так? — спокойно парировал парень. — Что в этом плохого? Что-то незаметно, чтобы ты жаловался на то, как Лестрейд по тебе с ума сходит. — Шерлок с чувством удовлетворения остановился, услышав, как его брат вздохнул, но затем нанес новый удар. — Он зашел так далеко, что ради тебя участвовал в незаконных действиях… — Прекрати говорить так о Грегори, — сердито отрезал Майкрофт. — Будто он… какая-то шлюха. — Разница между шлюхой и уважаемым гражданином не так велика, как принято считать. — Усмехнувшись, Шерлок небрежно воспользовался своим любимым аргументом. — Кроме того… ты и твой полицейский не читаете же отрывки из Библии друг другу, когда остаетесь наедине, не так ли? — Он не «мой полицейский», — ответил тот, и с гордостью добавил: — Он… детектив-инспектор. — Думаю, он тебе подходит. Майкрофт тяжело вздохнул. — Хотел бы я сказать то же о тебе и Джоне Уотсоне. — А мог бы, на самом деле… с легкостью. Просто не хочешь, — заметил Шерлок. Но, когда брат не ответил, он снова стал серьезным. — Спасибо, Майкрофт, — Прозвучало тише. — Поправляйся, Шерлок… Майкрофт повесил трубку. Парень убрал телефон от уха. Он долго не мог оторвать глаз от темного экрана. Неужели, в течение нескольких минут он и вправду обрел не только свободу, но и брата? И вот опять… полное отсутствие страха… хотя это именно то, что напугало его. Раздраженный на себя, Шерлок покачал головой и снова прочел документ, который аннулировал опекунство. Независимость и брат… Парень только надеялся, что еще не поздно ни для первого, ни для второго. Была ли еще актуальна свобода? Нуждался ли он сейчас в брате? Брат, о котором, будучи мальчишкой, он так мечтал? Шерлок все еще был увлечен своими мыслями, когда дверь в его комнату открылась, и перед ним предстал Джон Уотсон. — Джон, — тупо произнес он. Шерлок совершенно забыл, что тот собирался заехать. И вот он здесь, в самый неподходящий момент. Дезориентированный, сбитый с толку парень молча бросил письмо в сторону Уотсона. Джон вопросительно поднял бровь, но взял бумаги и тихо, вдумчиво прочитал. Шерлок сверлил его взглядом, пока скользил взглядом по строкам, не меняясь в лице. Из-за отсутствия реакции, невозможно было оценить, что думает об этом Уотсон. К тому моменту, как Джон закончил и сложил страницы по линии сгиба, Шерлок почувствовал головокружение от волнения. Затем Док улыбнулся, и сердце парня снова начало биться. Первые удары болезненно ощущались в груди. — Так вот что это было, — заключил Джон. Он остался спокойным и собранным. — Так и думал, что окажется что-то вроде этого. — Что? Что ты… как ты мог… ты знал? — в ужасе пробормотал парень. Джон сел на край койки. — Я не знал, но подозревал. — Сколько? Джон осторожно обхватил неподвижную руку Шерлока, и с нежностью удерживал ее. — С самого начала. С тех пор, как я впервые встретился с твоим братом, и готов был лопнуть от желания узнать, есть ли что-то еще. Шерлок смущенно моргнул. — Но как… все это время? — недоверчиво спросил он. — Как? Да легко. Ты чертовски неумелый лжец, — ответил Док, слегка улыбнувшись. — Я же говорил. Всегда знаю, когда ты врешь. Твое лицо, язык тела… могут обмануть… но глаза… они всегда говорят правду. Твои глаза не могут лгать. — Но… если ты знал… или подозревал… почему…? — Почему я ничего не сказал? — Джон прервал его с задумчивым выражением лица. — Просто… если ты не доверяешь мне настолько, чтобы рассказать правду… значит… это моя вина. — Нет… нет… — запротестовал Шерлок. Джон не виноват. Лишь он в ответе за всю эту жалкую историю. — Да, — настаивал Уотсон аккуратно, но твердо. — Я надеялся, что когда-нибудь ты мне достаточно доверишься, чтобы рассказать всё… нельзя принуждать к подобному. Шерлок взглянул на свою руку, которую держал Джон в своей, как в первый раз. Затем парень поднял голову и посмотрел Уотсону в глаза. Шерлок скользил взглядом по его лицу, в поисках признаков, что помогли бы ему, наконец, понять этого человека. Но Джон настолько отличался от всех, кого он когда-либо знал. Док был садистом, но заботливым; вспыльчивым, но прощающим; брутальным, безжалостным и неконтролируемым, но великодушным, словно ангел. Никто раньше не проявлял к нему столько терпения, и Шерлок просто не понимал этого. Даже сейчас, из всех чувств на лице Джона он не мог различить ничего, кроме снисхождения. — Ты… ты не сердишься? — удивился он. Док улыбнулся. — Ты предпочел бы, чтобы сердился? Шерлок энергично покачал головой. — Тогда я действительно не понимаю, что тебя не устраивает, — дразнил его Джон, притягивая Шерлока ближе для поцелуя, за что парень был глубоко благодарен. Его губы почти до боли прижались к губам Уотсона, и парень с радостью впустил его язык. Поцелуй Джона… Губы Джона… Язык Джона… они послужили живым кляпом… не позволяя ему произнести те слова, которые стояли в горле, мучая его. В голове крутилось: «Тогда я действительно не понимаю, что тебя не устраивает», а сердце вторило: «Может быть то, что ты скрываешь от меня? Почему я должен доверять тебе, если ты не доверяешь мне? Почему ты так ничего и не рассказал о докторе Томпсон?» Согласно логике Дока, в этом была вина Шерлока… и парень не знал, как это исправить. Разве он не был готов пожертвовать своей жизнью ради Джона? Разве этого недостаточно, чтобы доказать свою преданность? Джон уменьшил давление своих губ, собираясь прекратить поцелуй, но Шерлок с горловым рыком прильнул к нему, и не отпускал, пока не улетучилось желание озвучить эти вопросы. *** Спустя несколько дней на телефоне Джона раздался звонок. Док только поручил Жаку организовать ланч в кабинете на одну персону, так как Майк отъехал по делам. Дворецкий был несколько разочарован, но все же с пониманием отнесся к этой идее. Уотсон почувствовал, что он не единственный, кто скучает по Шерлоку… Как-то все пали духом в его отсутствие. Иногда Джону казалось, будто дом опустел (как так может быть, чтобы дом внезапно казался пустым лишь без одного человека?), превратился в заколдованный замок, где все погрузилось в глубокий сон, стоило Спящей красавице уколоть пальчик. Разумеется, Шерлок не был Спящей красавицей, и пальцев не колол. Док всего-навсего прострелил ему бедро… Звук мобильного прервал его размышления. Джон нахмурился, когда увидел высветившееся имя, и принял звонок. — Привет, Сью… — не успел договорить Док, как его грубо прервали. — Джон Уотсон! — крикнула Сьюзен с такой яростью, что Джон отдернул телефон от уха. — Сьюзен, что… — Неужели ты мог так поступить! — добавила она. Джон виновато склонил голову и сгорбился, хотя не чувствовал ни капли вины и понятия не имел, что он якобы натворил. Но когда Сьюзен вела себя подобным образом (чему Уотсон три или четыре раза за время их знакомства становился свидетелем), у нее всегда была чертовски веская причина. — Что я… — Нет, Джон! — грубо отрезала миссис Стэмфорд. Джон слышал ее тяжелое дыхание. — Ни единого слова. Сейчас ты закроешь рот и выслушаешь, что я скажу, — продолжила она. Было понятно, что ей трудно контролировать себя, и Уотсон был рад, что она позвонила, а не пришла к нему лично. — Ладно, — согласился он примирительным тоном. — Знаешь, я никогда не совала нос в твои… отношения… какими бы они многочисленными и беспорядочными ни были. — Ни то, ни другое по мнению Дока не было правдой, но он был достаточно умен, чтобы не вступать в полемику и не накрутить Сьюзен еще больше. — Но теперь… это абсолютно последняя капля. Как ты мог так поступить с Шерлоком? — Что я… ты же в курсе, что я в него стрелял! Почему ты сейчас орешь на меня за это? — Я вовсе не это имею в виду! — сердито воскликнула Сьюзен. — Сегодня я проведала Шерлока в больнице. Испекла для него хлеба и сделала бедному мальчику несколько бутербродов. Еда там отвратительная. Мог бы устроить его туда, где лучше кормят, но речь не об этом. Дело в том, что он выплакал все глаза, потому что ты плохо обращаешься с ним. — Я… что?! — ошеломленно выпалил Уотсон. — Я обращаюсь с ним, как с принцем, и он… — Его претензии имеют основание, — строго прервала его Сьюзен. — Конечно, пришлось по крупицам вытаскивать из него правду… но вскоре я смогла собрать все факты, чтобы понять в чем дело. — Она глубоко вздохнула. — Джон, как ты мог сказать бедному мальчику, что ты ему не доверяешь? — Что? — растерянно спросил Уотсон. — Что и требовалось доказать. Если бы доверял, ты бы давно рассказал ему, что собираешься пойти к психотерапевту, не так ли? Док закрыл глаза и приложил ладонь ко лбу. — О, Боже… — пробормотал Уотсон. — Как он узнал? Сьюзен слегка похлопала в ладоши. — Эмм… Майк… — Майк разболтал, ну конечно, — мрачно заметил Док. — О, нет, все было не так, — Сьюзен встала на защиту своего любимого мужа. — Просто, Кексик подумал, что у вас нет секретов друг от друга, и Шерлок знал о сеансах. Уотсону пришлось подавить усмешку, когда Сьюзен назвала Майка кошачьей кличкой. Такое случалось не часто, и его это забавляло каждый раз. — Итак — Джон Уотсон — что ты можешь сказать в свою защиту? Как ты мог поступить так с бедным мальчиком? — Может, перестанешь называть его так? Он взрослый человек, и у него есть имя, — возразил Док. Он был раздражен, но в то же время тронут тем, что Сьюзен заступилась за Шерлока. — Да, я ничего ему не сказал… но… кажется знаю, как он пришел к такому выводу. — О, неужели? И что ты собираешься с этим делать? — Это, моя дорогая Сьюзен, касается только меня и Шерлока… — ответил Джон наигранно слащавым тоном и повесил трубку. Док даже выключил телефон, чтобы избежать нового звонка и сердитой тирады от миссис Стэмфорд. Он встал и уже собирался покинуть кабинет, когда вошел дворецкий с подносом. — Жак, планы меняются, — сказал Джон. — Мне нужно отъехать. — Но мистер Уотсон… — запротестовал дворецкий. — Как же ваш ланч… — Я в больницу навестить мистера Сигерсона. Появились непредвиденные осложнения. Жак побледнел, и посуда на подносе задребезжала. — Мой Бог. Док удивленно поднял глаза, прежде чем рассмеяться. — Ничего медицинского, — пояснил он загадочно и вышел, оставив Жака в недоумении. *** Док вошел в палату и остановился рядом с кроватью. Шерлок смущенно глядел на него. — Джон? Не думал, что ты придешь в ближайшие два часа… — Прости меня! — выпалил Уотсон, и нервно провел языком по верхней губе. — Конечно, — без колебаний ответил Шерлок. Джон покачал головой. — Я даже не сказал за что прошу прощения! — Это не имеет значения. — Это не… — эхом отозвался Уотсон и отвернулся. — Шерлок… сколько мне еще повторять, чтобы ты не прощал меня каждый раз, тем более так быстро! — Каждый раз, когда ты обратишь на это внимание, — великодушно ответил парень. Док с тяжелым вздохом опустился на край кровати. — Самое хреновое, что я всегда радуюсь, что ты так поступаешь. Когда вот так прощаешь без всяких если, и, но… — он глубоко вздохнул. — Я посещаю психотерапевта. Знаю, что ты в курсе, потому что Майк проболтался, и ты… упомянул об этом в разговоре со Сьюзен. Понимаю, она вытянула из тебя все подробности. Я давно знаю её, она не может жить спокойно, когда почует секрет. Сьюзен позвонила мне и прочла длинную лекцию, — Джон взял Шерлока за руку и крепко сжал её. — Я доверяю тебе, Шерлок, и всегда доверял тебе. Да, признаю… это не совсем правда… но сейчас похоже, что так и есть, просто… позволь мне закончить мысль… все это… нелегко для меня. Понимаешь? — Шерлок молча кивнул. — - Хорошо, в общем я… конечно, я доверяю тебе, и ты ни в чем не виноват, Шерлок. Ты… всегда делал всё правильно. И не твоя вина, что я не говорил этого раньше. Я… мне было стыдно. Вот почему я не хотел, чтобы ты знал. Не хотел, чтобы ты подумал… что было… что я не был… Парень прижал палец к его губам, дабы остановить его неуклюжие оправдания. — Все в порядке, Джон, — тихо произнес он, не скрывая радости во взгляде. — Слишком быстро… слишком просто… — нежно пробормотал Уотсон, поймал палец Шерлока и поцеловал его. — Ты в самом деле абсолютно неспособен позаботиться о себе… и не понимаешь, что может причинить тебе вред. Твое «стреляй» является ярким тому примером! — Это спасло нас, — с некоторой досадой парировал Шерлок. — Да, согласен, — признался Док. — Они не ожидали… Он не предполагал такого развития событий. — Да, — спокойно согласился парень и бросил взгляд на их переплетенные руки, лежавшие поверх больничного одеяла. Джон впервые осознал, что всегда испытывал желание держать его за руку, когда они были вместе. — Они думали, что я настолько важен для тебя, что ты никогда не станешь в меня стрелять. Улыбка Дока помрачнела. — Но никак не рассчитывали, что ты окажешься важнее настолько, что я действительно выстрелю. Шерлок поднял голову и посмотрел на Уотсона. В его взгляде была нежность и удивление, а также мягкость, которую Джон никогда раньше в нем не замечал. Должно быть, ему вновь удалось найти правильный путь, и это не могло не радовать Уотсона. — Правда Мориарти мог бы это предвидеть. В конце концов, Моран тоже предпочел броситься на мой нож, а не предать своего босса, но Джим почему-то не принял во внимание подобное поведение. Вероятно, для него это было в порядке вещей. Мориарти считал само собой разумеющимся, что другие отдают жизнь за него… В смысле… так поступят только ради него, — Джон покачал головой. — Но он ошибся. Я о том… что это касается только его. Он положил руку на шею Шерлока и притянул его для глубокого поцелуя. Губы парня приоткрылись с готовностью и любовью, возбуждая Джона не только физически. Так знакомо… но никогда не наскучит… так эротично… и в то же время так невинно… Их языки встретились, и Джон почти слышал, как наэлектризован чувственностью воздух, когда он забыл обо всем остальном. *** Майк шел по коридору больницы, тихонько напевая себе под нос. Он держал в одной руке корзину орхидей. Сьюзен заказала её несколько дней назад, и теперь Стэмфорд должен был лично доставить корзину Шерлоку. Он знал, что Джон не приедет сюда, пока не разберется с делами. Майк постучал, прежде чем открыть дверь. — Привет, Шерлок! — весело произнес Стэмфорд. — Как дела… — Потеряйся, Майк! — взревел Док. — Майк, не сейчас! — поддержал Шерлок. Стэмфорд видел достаточно, чтобы тут же ретироваться и быстро закрыть дверь, при этом он на кого-то натолкнулся. — Простите, я… — Майк извинился перед женщиной, которую чуть не сбил с ног. На ней была элегантная кашемировая накидка и облегающее изумрудно-зеленое платье. Макияж был нанесен профессионально, а прическа в современном стиле красиво обрамляла лицо. В руке она держала красную розу. — Мисс Адлер, — пробормотал Стэмфорд, слегка затаив дыхание, когда узнал ее. Они никогда не встречались лично, но когда Джон был более менее постоянным клиентом ее заведения, Майк, естественно, навел справки о ней и знал, как она выглядит. — А вы…? — спросила Ирен Адлер со сдержанной улыбкой. — Майк Стэмфорд, — представился он. — О, конечно… — Ирен кивнула, и Стэмфорд понял, что он не единственный собирал информацию. — Я знаю, вы… — Друг Шерлока и Джона, — Майк закончил ее фразу с легким кивком, и протянул руку. Мисс Адлер коснулась её тремя пальцами правой руки. — Конечно, — сказала она почтительно. — Приятно познакомиться. — Вы, должно быть, пришли, чтобы повидаться с Шерлоком, — предположил Стэмфорд, указывая на розу. — Да. — Боюсь, сейчас неподходящее время. — Оу, сейчас обход? — Нет, — нерешительно ответил Майк. — Джон с ним. Понимающая улыбка появилась на ярко алых губах, а ее глаза загорелись. — О, добрый доктор Уотсон сейчас осматривает одного из своих частных пациентов? Возможно, измеряет температуру большим… длинным… термометром? Стэмфорд побледнел, а затем покраснел, услышав такие речи. — Нет, нет, ничего подобного. Они целуются, — быстро пояснил он. — Нет ничего лучше, чем удовлетворительные отношения между врачом и пациентом, — заявила Ирен, явно довольная ситуацией. Ее взгляд зацепился за орхидеи, которые Майк держал в левой руке. — Какие красивые цветы, — промурлыкала мисс Адлер, приближаясь к Майку. — Я люблю орхидеи. Стэмфорду показалось, что его загнали в угол. — Мисс Адлер, должен сообщить вам, что я счастливо женат, — произнес он с некоторым усилием. — А я счастливая лесбиянка, — Она вызывающе вздернула подбородок, — но все равно считаю, что цветочная композиция великолепна, только Шерлок не оценит стараний, он ничего не смыслит в цветах. — Не то, чтобы я был против… но жена откусит мне голову, если Шерлок не получит эти цветы. Она выбирала их для него лично. Ирен игриво надула губки, но затем снова улыбнулась. — У вашей жены отличный вкус. — Она сделала шаг назад, давая Майку чуть больше пространства, чему он был рад. — Итак, эти двое там милуются. Долго у них обычно это длится? — Я… эмм… не в курсе, — пробубнил Стэмфорд. — Зависит от того… — Но теперь они обручены, не так ли? — осведомилась Ирен, сверля его взглядом. Майк покачал головой. — Нет, но не удивлюсь, если услышу об этом в ближайшее время… хотя Джон никогда не назвал бы это помолвкой, — ответил он с усмешкой. — Ставлю пятьдесят фунтов, что они поженятся в ближайшие полгода, — доброжелательно возразила Ирен. — О, не уверен… — усмехнулся Стэмфорд. — Джон не из тех, кто женится. — Но Шерлок… — уверенно заявила Ирен. — Шерлок определенно из таких. — И что от этого изменится? — Майк был настроен скептично. Ирэн ухмыльнулась. — Многое. Шерлок может быть очень убедителен, когда захочет. Вы, наверное, никогда его не видели таким, иначе знали бы. — Нет, — согласился он, но потом задумался. — Хотя… ему удалось заставить дворецкого Джона преклоняться перед ним. — Звучит потрясающе, мистер Стэмфорд, — со смехом сказала она. — Вы просто обязаны рассказать мне эту историю. — Майк. — Ирен, — На ее лице появилось теплое дружеское выражение. — Прекрасно, Ирен… — Он протянул ей руку. — Могу ли я предложить нам насладиться чашкой чая в столовой на первом этаже? — Отличная идея, Майк. Она взялась за его руку, и они ушли, оживленно беседуя. *** До Рождества оставалась неделя. Джон забрал Шерлока из клиники, и теперь парень стоял как вкопанный в холле их дома, с ужасом глядя на огромную бледно-голубую рождественскую ель, рядом с которой даже шикарная люстра смотрелась скромно. — Зачем? — только выдохнул ошеломленный Шерлок. — Просто… зачем? — Он умоляюще посмотрел на целого босса мафии, стоявшего рядом с ним. — Джон! — Меня не спрашивали, — ответил он, пожимая плечами. — Майк профинансировал, а миссис Тернер и Элеанор устроили тут какую-то праздничную оргию. Они даже втянули Томаса и Жака… каждый раз, когда я осмеливался спросить, что тут происходит, они использовали тебя как предлог. — Меня?! — Да, тебя. — Уотсон усмехнулся. — «Когда мистер Холмс вернется, обстановка должна быть приятной и уютной. Нужно, чтобы была рождественская елка. Мистеру Шерлоку больше понравятся серебряные украшения, чем золотые», — пародировал Джон свой домашний персонал. — И так далее… — Боже мой, — прошептал парень, пребывая в шоке. — Да… похоже, они действительно свили уютное гнездышко. А тебе придется с этим жить, — сообщил Док с фальшивым сочувствием. Шерлок уставился на него. — Где же они в таком случае? В смысле, я не ожидал, что они выстроятся в парадную линию, но… — Я дал им выходной, — пояснил Джон. — Хотел, чтобы сегодня ты всецело принадлежал мне. Они не были в восторге… хотя я и так их расстроил, но еще одно обстоятельство не изменило бы ситуацию. — Расстроил? — Да, я объявил жилой этаж свободной от Рождества зоной, вызвав всеобщее недовольство. — Спасибо. Дело не в том, что мне не нравится праздник, просто… Рождество… после… просто стало не тем, что прежде. — Он говорил сдержанно, не представляя, стоит ли сейчас упоминать о смерти отца. Затем парень добавил: — Это не самый мой любимый праздник. Джон положил руку ему на спину. Шерлок почувствовал тепло, исходящее от человека рядом с ним, и снова расслабился. — Не самый любимый праздник, да? — прорычал Док низким голосом, в результате чего либидо парня ожило. — Стоит ли изменить твое мнение? Может мне найти свою трость и спросить, был ты непослушным или хорошим в этом году? Шерлок сделал вид, что не впечатлен, хотя его сердце забилось чаще. — Джон, только не говори, что это был такой сексуальный намек на рождественскую тему, — произнес он уничижительным тоном. Джон еле сдержал улыбку. — Продолжайте, мистер, и вы будете иметь дело со стеком, — серьезно заявил Док. — Наконец-то, — Шерлок вздохнул. В его глазах разгорелся огонек. — Я уж боялся, что весь день коту под хвост. Они пошли наверх. Уотсон явно переживал, что парню до сих пор приходилось полагаться на костыль. Шерлок старался не демонстрировать, что ему больно, но один взгляд на Джона, выражение беспокойства на его лице давали понять, что Шерлок не преуспел в этом. — Шерлок, твоя нога… — Не надо, — отрезал парень. — Не сегодня, не сейчас, — попросил он мягче, и Уотсон кивнул. Когда они, наконец, подошли к двери своей новой спальни, у Шерлока от переживаний схватило живот. — Я… мне надо бы побриться… или… — Не может быть и речи, — возразил Джон с легким упреком. — Думаешь, я отпущу тебя хоть на секунду? Теперь, когда ты, наконец, здесь? Я ждал этого момента больше трех недель. Это достаточно долго. Любое промедление — пустая трата времени. Мы могли бы потратить его на что-то более приятное. — Хооорошо, — нерешительно протянул Шерлок. — Просто… — Он пожевал нижнюю губу. — Я хотел… отлично выглядеть… когда это случится. Все должно быть… — Парень глубоко вздохнул, -… идеально. Док обнял его рукой за бедра. — Ты здесь, я здесь. Мне этого достаточно, чтобы все было идеально. Шерлок плотнее прильнул к Джону. — Ты уже… — начал парень тихо. — Спал здесь? — Уотсон договорил за него, а затем отрицательно покачал головой. — Ни разу. — С этими словами Док протянул руку к дверной ручке и сильным толчком открыл дверь так, чтобы было видно сразу всю комнату. Глаза Шерлока расширились, и он склонился ближе к Джону. — Красиво, — выдохнул, охваченный эмоциями, Шерлок и, к своему стыду, почувствовал, как подступили слезы. Он изо всех сил пытался сдержать их, но глаза все равно стали влажными. Все было действительно прекрасно. Слишком красиво, чтобы быть реальным. Послеполуденное солнце попадало в комнату сквозь панорамные окна, окрашивая её мягким, теплым, розовым светом. Стены, балдахин над кроватью и простыни синих оттенков, резко контрастировали с темным деревом кровати, окруженной с обеих сторон двумя прикроватными тумбами в том же стиле, на каждой из которых стояла своя лампа. Колени парня дрогнули. Уотсон тут же обнял его. Костыль Шерлока со стуком упал на пол. Но это было уже не важно, поскольку их губы встретились в нежном поцелуе, который вскоре перетек в голодный и более страстный. *** Шерлок лежал спиной на синих простынях, наполняя комнату и уши Дока полными вожделения стонами. Джон расположил его так, что ягодицы парня чуть не свисали с изножья кровати. Его руки были вытянуты и привязаны к изголовью веревками. Его бедра были достаточно приподняты с помощью нескольких подушек, чтобы Доку было удобно входить в него стоя, пользуясь высотой самой кровати. Мягкие кожаные манжеты на лодыжках удерживали его ноги широко раздвинутыми и поднятыми по направлению к столбикам кровати. Джон стоял у изножья кровати, все еще одетый в рубашку и брюки, что подчеркивало наготу Шерлока в его воображении самым развратным образом. Судя по жадному блеску в глазах и частоте, с которой он облизывал верхнюю губу, Док наслаждался непристойной картиной, представшей перед ним. Шерлок содрогнулся под жарким и голодным взглядом Джона. Его тело извивалось в путах… не для того, чтобы освободиться, а для того, чтобы наслаждаться беспомощностью, чтобы лучше осознавать неизбежность того, что должно было произойти. Веревки и манжеты тихо поскрипывали от его движений. Стек в руках Дока медленно спустился вниз по напряженному члену Шерлока, к его яичкам, затем к нежной коже промежности, и, наконец, многообещающе похлопал по чувствительному колечку мышц, которое сначала расслабилось от легкой стимуляции, затем чуть сильнее сжалось. Губы Джона растянулись в дьявольской усмешке. Он замахнулся, подавшись назад, и нанес первый удар, на который парень отреагировал восторженным криком. Док осыпал его ударами снова и снова. Сначала медленно и методично, затем быстро и беспорядочно. Удовольствие Шерлока было настолько велико, что он даже не понимал, оставил ли стек следы на внутренней поверхности бедер. Каждый удар был похож на пылающий поцелуй. Боль, лизавшая его дрожащие бедра (дрожавшие от желания), распространялась по телу и распаляла внизу живота пожар, который мог утолить только Джон. Уотсон внезапно остановился, и у парня сбилось дыхание. Его грудь поднималась и опускалась в безумном темпе. Шерлок переживал отсутствие боли, как ужасную потерю… как будто единственный канат был обрублен, оставляя его одиноко дрейфующим на поверхности океана. — Джон… — прохрипел он. — Погоди… еще немного… Просто хочу… смотреть на тебя… ничего подобного я… Слова Джона, как солнечные лучи, согревали не только его тело, но и душу. Шерлок тихонько застонал и почувствовал, как еще сильнее пульсирует его эрекция под восторженным взглядом Дока. — Хорошо, — хрипло произнес Уотсон, после того, как его глаза довольно долго словно пиршеством наслаждались дрожащим телом Шерлока, пульсирующим отверстием и красными следами от стека на бедрах. — Еще один раз, только один. Думаю, ты понимаешь куда. — О Боже, да… — задыхался парень. — Умоляй меня, — приказал Док. Шерлок тяжело дышал. Он знал, чего хочет Джон. Парень готов был это сделать, хотя ему было не так уж просто… но он нашел восхитительным склониться перед волей другого человека. — Ударь меня, Джон… пожалуйста, ударь меня… по моей… прямо по моей дырочке… — сбивчиво прошептал Шерлок. Несмотря на жар, который наполнял его тело, он почувствовал стыд за эти вульгарные слова, от чего его щеки заметно покраснели. — О, неужели…? — переспросил Док, умело продлевая мучения Шерлока. — Мне ударить тебя туда? Прямо по твоей жадной маленькой… дырочке? Первые несколько капель предсемени выступили на головке его члена, увлажняя распаленную плоть. — Да, пожалуйста, Джон, — молил парень. — Будет больно, — насмешливо заметил Док. — Очень. — Надеюсь! — выпалил парень. — Ты… пожалеешь… об этом, — медленно произнес Джон, и ударил. Сначала Шерлок ничего не почувствовал, но затем его накрыла волна множества противоречивых ощущений, что он даже не мог вдохнуть, чтобы закричать. Решимость и унижение, боль и удовольствие, преданность и отрицание взаимности, соединились, доведя захлебывающегося воздухом парня до экстаза. Он слышал возбужденное дыхание Уотсона, чувствовал давление на колечко мышц, ощущал, как его руки крепко сжали бедра, а затем Джон погрузился в него несколькими размашистыми толчками. Хотя парень был практически парализован, его тело оказалось гиперчувствительным к любому воздействию, вибрировало от желания, а его сердце билось так быстро, будто грудь вот-вот лопнет. Перед глазами мелькали черные точки. Шерлок словно дрейфовал… невесомый и бесконечно возбужденный. Внезапно его сотряс удар по лицу. Черные пятна и необычная легкость мгновенно исчезли. Он опомнился, почувствовал запах пота, увидел лицо Джона, склонившегося над ним, ощутил боль в щеке и заднице, а также восхитительное давление глубоко внутри. — Дыши, черт возьми! — Шерлок услышал голос Дока и повиновался. Следующие слова Уотсона прозвучали как вздох облегчения: — Мне, конечно, лестно, что я способен затрахать тебя до полусмерти… но не каждый же раз. — Затрахать? — эхом отозвался парень, подняв одну бровь. — Что-то я не заметил. Джон рассмеялся. Дрожь предвкушения побежала по спине Шерлока. — А вот за пререкания, ты кончишь, только когда я разрешу. Ни секундой раньше. Понял? — Да, Джон, — с восторгом ответил он. — Меньше слов, давай же! Джон непристойно улыбнулся. — С удовольствием, — ласково ответил он, и начал бешено вколачиваться в распростертое тело. Шерлок наслаждался каждым движением. Он доводил парня до исступления, не давая ему покоя каждым толчком, когда Док касался его простаты, самым восхитительным образом стимулируя ее. — Джон… — умоляюще произнес Шерлок. — Пожалуйста… позволь мне кончить… Я… я… сейчас… о, пожалуйста! — Нет, — холодно отрезал Док, не сбиваясь с ритма ни на мгновение. Шерлок поднял голову, чтобы увидеть Уотсона. — Что? — спросил он с нотками отчаяния. — Но я… я… я больше не могу сдерживаться! — Очень жаль. — О, Боже, — застонал Шерлок и откинул голову на кровать. До него медленно начал доходить жестокий план Дока. — Ты не собираешься… ааааа… дать мне… передышку… ты… — Нет. Но, несмотря на категорическое «нет», Уотсон немного замедлился. — Но я… я действительно больше не могу… Джон… Джон… О, Боже… Джооооон! — Тшшшшш… в таком случае… стоит попросить меня помочь тебе немного остыть, — предложил с самодовольной усмешкой Док. — Проси меня причинить тебе боль, — прорычал он низким, хриплым голосом. — Проси меня… дернуть тебя за лобковые волосы. Тогда мы узнаем, находишь ли ты боль такой возбуждающей. Полагаю, нет. — О, Боже, — пробормотал доведенный до края Шерлок. Мало того, что ему запретили кончать на неопределенный срок, так он еще и должен был стать соучастником собственного истязания. Какая чудовищная… жуткая… захватывающая дух… восхитительная идея. — Пожалуйста, Джон… — пробормотал парень, немного поколебавшись, в то время как его эрекция продолжала пылать. — Пожалуйста… сделай… мне больно… Я не хочу… быть непослушным… Я не хочу… сейчас кончить… дерни меня за лобковые волосы. — Шерлок понятия не имел, обернется ли боль внезапным, неконтролируемым, мощным оргазмом, или поможет отсрочить неизбежное. Он так привык к выбритому паху, что темные волосы, окружавшие его пенис, казались странными и чужими. Док запустил руку в его волосы, насмехаясь: — Раз уж ты так мило умолял об этом… — Он дернул так резко и так сильно, что слезы прыснули из глаз, и Шерлок вскрикнул. Его эрекция дернулась, но желание кончить стало не таким сильным, и парень смог снова контролировать свое тело. Джон отпустил волосы, и Шерлок вздохнул с облегчением. — Ты не собираешься поблагодарить меня? — строго спросил Док. Парень уставился на него. Волны боли и удовольствия проносились по его телу, и ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать смысл слов Уотсона. — Спасибо, Джон, — прошептал он, словно одурманенный. Док нежно погладил его по щеке. — Молодец, — тихо ответил он. Шерлок засветился от неожиданной похвалы. Но как только Джон произнес это слово, медленные толчки сменились яростными и глубокими. Парень не представлял, как долго на сей раз он выдержит эротические пытки, прежде чем его возбуждение снова станет неконтролируемым. — Джооон, — умолял он. — Пожалуйста… Я сейчас… позволь мне… кончить… пожалуууйста… я так хочу… — Нет, — Джон радостно усмехнулся. Шерлок наверняка заплакал бы, если бы все это не было настолько эротично и совершенно нереально. Док опять замедлился, ожидая, что парень попросит его отсрочить оргазм. На этот раз Шерлок тянул чуть дольше с тем, чтобы произнести слова, которые засели у него в горле. Заставить себя было труднее, так как он точно знал, о чем просил. Перспектива неприятных ощущений, боли, как и отложенный оргазм, которого он остро жаждал, не радовали. И для этого еще нужно было собственное желание… отчаянные просьбы… Такое противоречие возбуждало Шерлока до такой степени, что он никогда бы не подумал. Все его тело вибрировало, и он чувствовал себя более живым, чем когда-либо прежде. — Джон… — наконец, сорвалось с его губ. — Пожалуйста… помоги мне, дерни за волосы… так что я… я не захочу… сейчас кончать. — Хммм, — Док сделал вид, что задумался, прежде чем сказать решительно: — Нет. — Что? — выпалил ошеломленный парень. — Джон, я… пожалуйста… что… — Тсс, — прервал его Уотсон. — Сомневаюсь, что во второй раз сработает… Лучше сделать кое-что другое. Как думаешь… сработает… если я… — Шерлок во все глаза наблюдал, как рука Дока приблизилась к его стояку. Он затаил дыхание. — Если я… сделаю так. — Два его пальца коснулись чувствительной головки, и, секунду спустя, ногти беспощадно впились в нежную плоть. Руки Шерлока задергались в путах, он кричал изо всех сил. Боль пульсировала прямо в члене, но эрекция не ослабевала. Наоборот, по мере того, как боль отступила, Шерлок поспешил к самому краю. — Не слышу благодарности? — спросил Джон с наигранной невинностью. Он возобновил мощные, глубокие толчки, безжалостно попадавшие по простате парня, стимулируя ее до предела, с которым он только мог справиться. Шерлок не хотел, чтобы он останавливался. — Спасибо, — с трудом выдавил Шерлок, озвучивая то, что он действительно чувствовал. — Спасибо, Джон… я… я… Такие важные слова — «я тебя люблю» — были уже на кончике языка, но Уотсон начал гладить его член одной рукой, и эти три маленьких слова смыло волной экстаза без следа. После длительного, вынужденного воздержания во время пребывания в больнице, от самоконтроля Шерлока мало что осталось… Это было слишком захватывающим… слишком ошеломляющим… — Джон… Я кончаю! — простонал он. — Да, — наконец, Док произнес освобождающее слово. Пенис Шерлока начал пульсировать, его тело выгнулось, натягивая веревки, а затем разрушительный оргазм вырвался на свободу. Джон продолжал трахать его на пике, продлевая удовольствие. Каждое попадание по простате давало новую небольшую разрядку. Шерлок блаженно стонал от каждого выплеска семени. Его мышцы постоянно сокращались, массируя член Джона в горячей тесноте. Но едва ноги парня безвольно повисли, удерживаемые веревками, Джон вошел на всю длину и излился внутрь сверхчувствительного тела с хриплым стоном. Он рухнул на Шерлока, такой горячий и тяжелый, и так и остался лежать. Рубашка, которую он так и не снял, была влажной от пота и с размазанной по животу спермой Шерлока. — Боже… Шерлок… — измученно выдохнул он. — Ты… абсолютно невероятен. Я… — Уотсон резко оборвал себя и сглотнул, как будто он был смущен чем-то. Парень не знал, что Джон хотел сказать, но он был слишком измотан, чтобы задуматься над этим. Шерлок предпочел сосредоточиться на ощущении медленно смягчающегося пениса Джона глубоко внутри себя, и на приятных отголосках похоти и боли, которые действовали на него усыпляюще. Уотсон привстал с легким вздохом, он осторожно извлек свой член и спешно натянул брюки, которые лишь спустил, но не снял. Затем Джон вытащил что-то из кармана брюк. Несмотря на усталость, Шерлок заметил блеск чего-то золотого, прежде чем предмет в руке Дока оказался у его скованных ног. Но хватило и этого, Шерлок понял, что это была анальная пробка… его плаг. Парень радостно вздохнул, когда Джон, слегка надавив, позволил плагу скользнуть в его расслабленную, податливую дырочку, гарантируя, что сперма Джона Уотсона останется в тесной ловушке внутри Шерлока. Его руки ласкали бедра парня, затем Док развел в стороны его ягодицы, чтобы лучше видеть кружок золота со своими инициалами. Его взгляд стал мягче, почти благоговейным, прежде чем его пальцы скользнули к кончику пробки и аккуратно постучали. Шерлок подался ему навстречу, и жадный блеск снова появился в глазах Уотсона. — Мой, — прошептал Джон. — Твой, — без колебаний вторил Шерлок. Внезапно Уотсон склонился к нему, притянул к себе голову парня и грубо поцеловал. Шерлок с готовностью ответил поцелуй, но вместо того, чтобы стать более страстными, их прикосновения стали более нежными, не теряя в интенсивности. Они целовались медленно, без спешки, пока Шерлоку не показалось, будто он вот-вот растает. Язык Джона облизывал его губы, прося, а не требуя впустить, и Шерлок безоговорочно открылся ему. Их языки соприкоснулись, слегка посасывая друг друга. Двое мужчин испивали друг друга, наслаждаясь сложившейся близостью, неожиданной, но естественной, которая сопровождала их чувственный поцелуй. Шерлок чувствовал себя легко и свободно, и ему не хотелось разрывать поцелуй никогда. Джон прекратил поцелуй. Он убрал волосы со лба Шерлока ласковым жестом. Уотсон протер его, нанес немного крема на ранки на ногах, проверил рану на его бедре и убрал все детали бондажа. Шерлок продолжал дрейфовать в потоке эндорфинов, позволял ему делать все, что тот хотел. Джон, наконец, обнял парня, потянул его дальше к изголовью и накинул на них одеяло. Шерлок положил голову на его грудь. — Накрой меня получше, — пожаловался Шерлок через несколько минут. — Тут прохладно. Он услышал тихий смешок Уотсона. — Как пожелаете, ваше высочество, — с усмешкой ответил Джон. Затем он поправил одеяло на парне и уткнулся губами в непослушные кудри Шерлока. Парень закрыл глаза. Он слушал ритмичное, надежное сердцебиение Джона. Затем Шерлок почувствовал, как Уотсон обнял его и накрыл одеялом. Он размышлял о шторах и стенах, которые скрыли их от внешнего мира… Шерлок воображал, что каждый из этих элементов образует слой… и все эти слои складываются в защитный кокон вокруг них… В этот момент он был счастлив… счастливее, чем когда-либо в жизни… счастливее, чем когда-либо представлял. Шерлок прижался ближе к Джону, блаженно вздохнув, и, наконец, уснул. Они и не догадывались, что к одной из петель драпировки кровати была привязана веточка омелы.