Дневник

      Время неумолимо утекало. На смену холодным мартовским ветрам пришёл со своим всеоживляющим дыханием апрель, а затем и солнечный теплый май. Выпускные экзамены приближались, но Арсения они мало волновали. Паша всё так же пропадал целыми днями с Аней, и ревность медленно разъедала его изнутри.       Единственное, что помогало держаться на плаву, это Антон. Попову правда дышалось легче, когда по пути со школы домой он чувствовал тёплую мальчишескую ладонь в своей руке, когда Тоша смеялся громко и заразительно или когда с присущей ему увлеченностью рассказывал, как прошёл его день. Арсений снова стал с завидной регулярностью заходить к Шастунам на чай. Посиделки у Позова, правда, по прежнему были редкими, но уже не по вине Попова. Дима помогал Серёже подготовиться к экзаменам, поэтому собирались ребята раз в неделю, не больше.       Много времени также уходило на репетиции последнего звонка и выпускного вечера. Арс не хотел принимать участия в концерте, поэтому его роль ограничивалась вступительным стихотворением в самом начале праздника.       Выцепить Пашу без Ани было практически невозможно. Арсению доставались лишь короткие телефонные разговоры и переписки в социальных сетях. Он безумно тосковал. Ему катастрофически не хватало Паши: его сарказма и колких шуток, его прямого открытого взгляда и даже вводящего в ступор гейского флирта тоже не хватало.       — Арс, смотри, это майский жук? — голос Шастуна возвращал в реальность. Они шли со школы вчетвером, совсем как раньше.       — Кажется, да, — неуверенно протянул Попов, рассеянно глядя на пролетающее мимо насекомое.       — Да-да, это точно майский, вон видишь брюхо какое мохнатое? — отозвался Серёжа.       — Прям как у тебя, — Дима не смог промолчать. Все дружно рассмеялись, и Арсений вдруг понял, что будет скучать по старой доброй нерушимой четверке и этим беззаботным теплым дням, которыми они делились между собой столько лет.       — Хотел бы я посмотреть на нас лет через десять, — случайно озвученная мысль вслух. Попов почувствовал, как Антон сжал его руку чуть крепче.       — Как думаете, спустя столько мы еще будем друзьями? — спросил Серёжа. И ребята задумались, после окончания школы попрощаются ли они друг с другом.       — Конечно, видеться мы будем реже, — Дима поправил сползшие на кончик носа очки, — Но ведь это не главное.       — Можно выбрать день в году, в который мы будем обязаны встретиться, где бы ни находились и что бы с нами не происходило. Я видел в каком-то фильме... — наивное предложение Антона понравилось всем.       — Вот это круто, Тох, — Серёжа похлопал друга по плечу, — Серьёзно. Только, давайте чтобы все по-честному и никто не отлынивал. И что бы ни случилось, встрече быть. Арс?       — Да, было бы здорово, — улыбнулся Попов.       — Тогда решено.       Матвиенко открыл на телефоне календарь, и Попов ткнул пальцем наугад. Третье августа. И что бы ни случилось, встрече быть.

***

      Дышать становилось легче. Арсений почти привык к минимальной дозе Паши в его жизни. Он больше проводил времени за книгами и подготовкой к экзаменам. Против воли отца он так и не смог пойти, а потому штудировал математику и обществознание для поступления на экономический факультет вместо желанного актерского.       Засидевшись допоздна за задачами и тестами, Арсений уже собирался лечь спать, когда в дверь квартиры раздался тихий стук. Попов было решил, что он совсем уже спятил со своей математикой и ему показалось, но стук повторился снова.       В голове промелькнула безумная мысль, что в такое время к нему домой мог завалиться только Паша. Арс сам так поверил и так обрадовался этой мысли, что даже не посмотрел в глазок, когда открывал дверь, так сильно ему хотелось увидеть сейчас его. Но на пороге, скромно переминаясь с ноги на ногу, стояла Аня. Арсений не ожидал увидеть ее в такое время и в таком виде. Без косметики, с покрасневшими заплаканными газами, растрёпанными волосами, прижавшую руки к груди и вообще всю как-то беспомощно сжавшуюся, отчего она вдруг стала казаться необычайно хрупкой, только тронь и рассыпется.       — Заходи, только тихо, — Арсений подвинулся, давая девушке зайти, — Родители спят.       Аня только молча кивнула и переступила порог квартиры. Она не шевелилась, пока Арсений снимал с нее куртку и убирал ее в шкаф. Пустым взглядом следила за ним, не пытаясь даже поправить, закрывающую глаза прядь. Он снял с неё кеды, за руку утянул в свою комнату и плотно закрыл за ними дверь. Аня села на его расправленную постель.       — Прости, что так поздно, — тихо заговорила она, виновато разглядывая свои разного цвета носки.       — Что случилось? — он сел рядом, убрал спутавшиеся пряди светлых волос с ее лица. Она не смогла ответить. Просто разревелась, уткнувшись ему в плечо.       Арсений осторожно приобнял Хилькевич за плечи. В попытке успокоить девушку, он качал её, как маленького ребенка, нежно целовал в висок, осторожно гладил по спине. Аня поджала под себя ноги.       — Мы поругались с Пашей... — спустя время она наконец нашла в себе силы заговорить. — Очень сильно поругались.       — Всякое бывает, — Арсению сложно было подбирать нужные слова. Маленькое ликование, порожденное заветным словом «поругались», рвалось наружу со страшной силой. И он ничего не мог с этим поделать.       — Он... Он сказал... — Аня снова заплакала. Попов искренне пытался выудить из себя хоть каплю жалости.       Они долго сидели молча. Арсений считал тиканье часов. Он остановился на тысяче трехсот пятидесяти пяти, когда плечи девушки перестали содрогаться от рыданий.       — Можно остаться у тебя?       Было бы полным свинством отказать ей сейчас, Арсений утвердительно кивнул головой и еще раз коснулся губами ее виска.       — Оставайся здесь, я лягу на...       — Нет, — она сжала холодными пальцами его руку, не давая уйти. — Побудь со мной.       Аня отвернулась к стене и уткнулась в подушку. Арсений лег на спину, соблюдая строгую дистанцию. И они лежали рядом. Парень и девушка. Мужчина и женщина. Что может быть естественнее? Но Арсений явно чувствовал себя не в своей тарелке. Ему гораздо комфортнее было ночевать в одной постели с маленьким Антоном, чем с Аней.       Девушка повернулась к нему лицом. Арсений подумал, что даже сейчас она очень красива. Он не сразу понял, что она намеревается сделать, когда ее ладонь осторожно легла на ему на грудь, когда она подобралась ближе к нему и легко поцеловала в губы. Снова. И снова. Арс ответил не сразу. Не хотел наделать глупостей. Но Ане он был просто необходим сейчас. Она чувствовала это и останавливаться не собиралась. Она целовала его с отчаянием, и по своему напору напоминала утопающего, из последних сил цепляющегося за спасательный круг.       — Мы не должны этого делать, — тихо произнес Попов. Он до последнего надеялся остановить это безумие.       — Пожалуйста, — дрожащим голосом прошептала девушка, и Арсений сдался.

***

      Выпускной наверно самый долгожданный праздник для каждого одиннадцатиклассника. Все пытки экзаменами позади, осталось лишь как следует отпраздновать это действительно значимое в жизни событие. Но Арсений не мог заставить себя даже улыбнуться. Ему было паршиво. С той ночи с Аней прошла неделя. Он так и не поговорил об этом с Пашей. Собственно, он вообще все это время с ним не разговаривал. Что бы там у них с Аней ни произошло, он не должен был, просто не имел права, с ней спать.       Оттарабанив давно заученную вступительную речь, Попов под громкие аплодисменты родителей и учителей скрылся за кулисами. Больше никакого участия в торжественно-концертной части вечера он не принимал, а потому мог со спокойной душой уйти куда-нибудь, чтобы тихо пострадать в одиночестве.       Арсений испуганно вздрагивает, когда в пустом школьном коридоре кто-то ловит его под локоть.       — Афанасий, ты куда собрался?       И если неделю назад Арс душу бы дьяволу продал, чтобы вот так столкнуться с Пашей один на один хоть на секунду, то сейчас он был готов сорваться и убежать. Желательно в другую страну.       — Я... Да просто я...       — Что с лицом?       — А что с ним не так?       — Сейчас и узнаем. Только не здесь.       Они идут молча по пустому третьему этажу. Со стороны актового зала раздавалась чья-то невнятная речь. Паша тянет Арсения в пустой кабинет и прикрывает за собой дверь.       — Ну что у тебя опять стряслось? Ты своей кислой миной испортишь всё веселье.       Попову приходится собрать всю свою волю в кулак, перед тем как признаться.       — Я переспал с Аней, — сдавленным голосом произносит Арсений, приготовившись к худшему. И реакция Паши действительно была убийственной.       — О! Ну и как тебе? Я, если честно, ожидал большего, — он оценивающе кивает головой, — Тело красивое, но пользоваться она им совершенно не умеет.       Арсений опешил. Он ожидал чего угодно, но только не этого.       — Я думал...       — Ты думал, что у меня с этой пустышкой что-то серьёзное?       Пустышка? — странное чувство. Часть Арсения отчаянно требует, чтобы он вступился за Хилькевич, потому что она его друг, и на самом деле не пустой человек. Но в то же время ему нравилось, что говорит Паша. Ему было приятно, что он так о ней отзывается.       — Какой же ты бестолковый, Афанасий, — Паша проводит рукой по голове, — Просто космический идиот.       — Разжевать и в ротик положить, — повторяет Арс одну из любимых фраз Паши, которыми он бросается, когда нужно объяснять Попову что-нибудь очень очевидное.       — Я сейчас положу тебе в ротик, — раздражённо выпаливает Воля и резко притягивает к себе Арсения за воротник рубашки.       Сердце бешено стучит о ребра. Арс встречает сухие губы парня с неумелой осторожностью. Страсть с диким волнением и страхом перед неизвестным — дикая смесь. Паша более уверен, напорист. Арсений невольно делает несколько неуверенных шагов назад, пока не упирается задом в парту. Он не знал, что делать, не знал куда девать руки, язык, себя.       Дыхание сбилось. Все мысли улетучились, осталось лишь эхом разносящееся по всему телу желание. В какой-то момент Паша отстранился, Арсений стыдливо ответ взгляд. Несмотря на чувства, которые в нем кипели, то, что они делают сейчас — неправильно. И Попов это прекрасно понимал.       — Посмотри на меня.       Как ему удается быть таким спокойным?       — Посмотри на меня, — снова повторил Паша, и Арсений молча повиновался. Есть у кареглазых маленькая особенность — их невозможно прочесть. И по большей части люди видят в их взгляде лишь то, чего больше всего желают увидеть. Арсений видел в Пашиных глазах нежность и непоколебимую решимость. И эта уверенность казалось ему заразительной. Арс набрался смелости и сам потянулся за следующим поцелуем. Одной рукой Паша сильнее прижал Арсения к себе, второй отточенным движением расстегивал пуговицы его белой праздничной рубашки. Расправившись с последней, Воля медленно провел ладонью по оголенному торсу Попова снизу вверх и обратно. Арсений чувствовал, как внутри него с треском взрываются звезды.       Скрип дверной ручки заставляет парней отпрянуть друг от друга, но слишком поздно. Кто-то успел заглянуть в класс и скрыться не будучи замеченным.       Арсений соскочил с парты и, на ходу запахивая рубашку, подбежал к чертовой двери, но в коридоре было уже пусто. Со стороны актового зала гулом разносилась по этажам громкая музыка, заглушая всхлипы и удаляющиеся шаги убегающего со всех ног пятиклассника.       — Никого, — сообщил Арс, возвращаясь обратно в класс. Паша безразлично пожал плечами, — Тебя в этой жизни что-нибудь волнует вообще?       — Только ты, — парень хитро улыбнулся. Арсений почувствовал как кровь приливает к щекам.       Глупый маленький мотылек безнадежно запутался в паучьей паутине и шансов выбраться, не лишившись при этом крыльев, у него не осталось.

***

      Антон сидел, упершись локтями о колени, на лестнице за сценой, где в самом разгаре шел концерт, посвященный выпускному вечеру.       Шастун, в отличие от своих сверстников, не имел счастья насладиться детством в розовых очках и успел многое пережить, но то, что он увидел, случайно заглянув в кабинет на третьем этаже, повергло его в шок. Он знал о существовании геев, это не было для него тайной, но знать, что такое бывает, и встретить в реальной жизни — разные вещи. Арсений и Паша. Арсений. Его пример, его защита, его лучший друг. Шаст искренне пытался понять, почему это происходит, но слезы душили мысли. Он не мог справиться с этим.       Мимо постоянно кто-то ходил, то и дело толкая мальчика, но он этого словно не замечал. Шастун никак не мог избавиться от образов целующихся парней у себя в голове. Он не понимал, что чувствует и как должен реагировать.       Кто-то мягко опустился рядом, Антон почувствовал чужую руку на своем плече.       — Эй, — Матвиенко, только что спустившийся со сцены после наверное самого удачного своего выступления, за сегодняшний вечер был единственным, кто заметил Шастуна и не прошел мимо. — Ты что, дружище? Кто тебя обидел?       — Никто, — Шастун крепко сжал губы. Делиться с Серёжей своими переживаниями он не собирался. Матвиенко расценил поведение друга по-своему.       — Слушай, мы с Арсом всего лишь уходим из школы, но это не значит, что мы перестанем общаться, — Серый мягко улыбнулся, — И потом, Поз остаётся с тобой. Всего на год, правда, но это мелочи...       Матвиенко продолжал говорить и его непринужденный тон постепенно приводил Антона в себя. Ему нужно было отвлечься, и заряженный хорошим настроением Серёжа был как никогда вовремя.       — Ладно, Шаст, не грусти тут. Нам сейчас аттестаты будут вручать, надо идти.       Прежде чем подняться, Матвиенко подставил мальчику кулак, и тот легко стукнул по нему своим.       — Удачи.       — Не вешай нос, — бросил напоследок Серёжа и скрылся за кулисами.

***

      Выпускной прошел в лучших традициях годами передаваемых из поколение в поколение. Кто-то впервые поцеловался, кто-то безбожно испортил дорогущее платье, кто-то соблазнил училку, а кто-то напился до чёртиков, и этот последний кто-то в данный вечер — Арсений.       Ему никогда не было так плохо и так хорошо одновременно. Он думал, что счастье никогда не было еще для него настолько осязаемым. Паша был с ним. Рядом. Все время. И этот факт опьянял сильнее выпитой бутылки шампанского. Или это уже коньяк? Да какая разница, когда все настолько хорошо. Арс встретился взглядом с Аней, сидящей за столом в противоположном конце банкетного зала.       Ну... Или не слишком хорошо, — подумал парень, опустошая очередной стакан с алкоголем. Вообще им, как юным выпускникам, полагалось всего по бокалу игристого, но Серёга умудрился договориться с официанткой, которая тайком приносила им напитки покрепче.       Громкая музыка, смех, крики, веселье... Ото всего этого кружилась голова. Решившийся покорить танцпол Арсений попытался встать, но перед глазами всё поплыло и он неуклюже плюхнулся обратно на свой стул.       — Так, принцесса, бал окончен, — Паша сам не понял, как упустил момент и позволил Арсу так накидаться. У него на ночь были совсем другие планы, но с таким бревном делать абсолютно нечего, — Тебе пора домой.       У Попова не было сил чтобы возразить. Он просто доверился Паше и позволил ему вести себя куда угодно.       Надо сказать, прогулка до дома пошла Арсению на пользу, и он даже немного протрезвел. Родители встретили загулявшего сына с пониманием, всё-таки раз в жизни такое событие. Отец пожал Паше руку.       — Я рад, что у Арсения есть друзья, которые не бросят и доведут до дома в любом состоянии, спасибо.       Отвечая на рукопожатие, Паша натянул одну из своих вежливо-обходительных масок. От предложения матери Попова остаться на чай, он мягко отказался, извинился за поздний визит и за сына, за которым недоглядел, и был таков.       — Прелестный юноша, — сложив руки у груди, восхитилась мама Арсения.       Арс закрылся в комнате. Не отдавая отчет своим действиям, он сел за письменный стол и достал дневник. Что он там понаписал, прочитает утром. Или нет. Это неважно. Пьяные бредни.       Важно, что на этом откровении его дневник прервётся, и следующей записи в нем не появится почти десять лет.