***
Арсений не бросил учебу и даже не попытался поступить в театральный. Зато он уволился из книжного и нашел работу ближе к профессии. Сменил книжные полки на просторный светлый офис. Паша был прав, он действительно понравился начальству и очень скоро стал зарабатывать хорошие деньги. Через некоторое время Попов даже смог позволить себе машину. Не самой крутой марки, не новую, но заработанную честным трудом. Отец мог им гордиться. Квартиру получше они снимать не решались. Арсений очень любил их уютное гнёздышко, маленький райский островок, как он его называл. И Паша не стал настаивать на переезде. Сам он бросил осточертевший ночной клуб, устроился на полставки в школу, а в свободное от университета и подработки время давал частные уроки русского и литературы на дому. Детям нравился Павел Алексеевич (он умел быть обаяшкой, когда это требовалось), а его индивидуальный подход к обучению давал неплохие результаты. Вскоре попасть к нему на занятия стало проблематично, желающих было слишком много. Родители были готовы заплатить любые деньги, лишь бы их драгоценное чадо попало к чудо-преподавателю. Паша не допускал предыдущих ошибок и подстраивал теперь свое расписание под Арсения. И когда Попов возвращался домой, в их райском местечке не было посторонних людей. Паша снимал с Арсения пиджак, одну за одной расстегивал пуговицы на его рубашке, легко целовал в губы и за галстук уводил Попова в постель. Арсений жил ради этих моментов. И каждый вечер, возвращаясь домой, едва сдерживал себя, чтобы не сорваться на бег. — Я дома, Паш, — позвал Арсений, заглядывая в пустую комнату. — И почему это ты не встречаешь свою принцессу?.. Попов проходит на кухню и виновато поджимает губы. Воля занимался с учеником. Но когда этот ученик обернулся, стало еще хуже. — Ну привет, принцесса, — Антон обезоруживающе улыбнулся и протянул Арсению руку. Тот ответил на рукопожатие. — Привет, сектант, — срочно перевести тему, — Что это ты на руки себе навешал? — Я рад, что ты любопытствуешь, Афанасий, но давай мы сначала закончим занятие, а потом болтайте сколько влезет. — Да, конечно, — Антон достал из кармана толстовки две тысячи рублей и протянул Паше. — Так-то лучше. Домашку почтой вышлю, — Воля убирает купюры в задний карман джинс и, проходя мимо Арсения, легко хлопает его по отвисшей челюсти. Как только Шастун и Попов остаются на кухне одни, Арсений взрывается. — Ты что творишь? Откуда у тебя деньги?! Антон смотрит в ответ с легкой усмешкой. Он поднимается со стула и становится с Арсом одного роста. — В следующем году мне экзамены сдавать. Паша неплохой учитель. Два плюс два равно четыре, — пожал плечами Шаст, спокойно глядя Арсению в глаза. — Давно ты ходишь сюда? — С апреля. — Мать бы пожалел! Она что, только на твои занятия работать должна?! — Я сделал ему скидку, — отозвался из соседней комнаты Паша. — Хуидку! — Ну Афанасий! Выстрелило-таки ружьё! Охренеть... Шастун рассмеялся и мягко опустил руку на плечо разъяренному Арсению. — Ты очень милый, когда злишься... — Малой, за языком следи. Стены тонкие, я все слышу. — Хуишу. — Второй раз уже не смешно, принцесса, — послышалась музыка и посторонние голоса. Паша включил телевизор. Антон продолжал улыбаться, и это выводило Арсения из себя. Схватив парня за руку, Попов вывел его в коридор. — Одевайся, я отвезу тебя домой. — Слышишь, Паш? Он меня хочет отвезти, — завязывая шнурки на кроссовках, крикнул Шастун. Паша молча вышел из комнаты и протянул довольному Антону фиолетовую купюру. — Вы что, поспорили на меня?! Воля, всё так же не говоря ни слова, ткнул средний палец сначала под нос Шастуну, а потом и Попову. — Отвозить меня не нужно, — игнорируя вопрос, произнес Антон и потянулся к двери, — Я с другом. Он на машине. — Что за друг еще? — Макар, ты его не знаешь, — Шастун отвечал уже из подъезда. — Осторожней там! — высунувшись из-за двери, кричит Арсений. — Как скажешь, мамочка.***
Шаст плюхнулся к Макару в машину, с улыбкой от уха до уха. — Ты че такой счастливый? Розу свою встретил? — Илья провел по небритой щеке рукой. — Да, лисенок, — Антон скинул капюшон толстовки, — Поехали.***
— Ладно у Антоши гормоны шалят, но ты какого хрена творишь? — Арсений бросил галстук на спинку кресла. — У них в семье и так все плохо с деньгами... — Успокойся, я все прекрасно знаю. — И все равно обдираешь его как липку? — Он сам настоял на том, чтобы платить, как все. Упрямый, зараза... Но не переживай, у матери малой ничего не берет, — Паша щелкал пультом, не задерживаясь ни на одном канале больше трех секунд. — Работает. — Кем он работает в шестнадцать лет?! — Официант, промоутер, может эскорт-услуги предоставляет, — Воля поджал губы. Этот разговор начинал его раздражать. — Какая разница? — Бля... — Арсений заплетающимися пальцами расстегивал пуговицы своей рубашки. Он не привык делать это самостоятельно. В конце концов он разозлился и рванул края рубашки в разные стороны. Пуговицы покатились по паркету. Паша встал с дивана, подошел к Попову и приобнял за талию. — Успокойся, Афанасий, — раскрасневшийся от злости Арсений часто дышал, но легкие поглаживания Пашиных ладоней по спине постепенно приводили его в чувства, — Мальчик вырос, разберется сам. Паша промолчал, что поспорил с Антоном и вернул ему часть денег умышленно. Он знал Попова вдоль и поперек и, казалось, может слово в слово предсказать, что он скажет и как поступит. Сочувствовал Воля, пожалуй, впервые. И ему самому было от себя тошно. Это новое чувство его пугало. Он менялся. А так быть не должно.***
Утром перед школой Антон как обычно раздавал листовки на остановке. В это время проходимость здесь была просто бешеной и ему всегда удавалось избавиться от пачки минут за десять. Он улыбался и подшучивал над прохожими, чьи лица после встречи с веселым промоутером светились хорошим настроением. — Антон? Парень обернулся на голос. За его спиной стоял высокий светловолосый мужчина лет тридцати. Дорогой костюм, кожаные ботинки, в руках дипломат, какие носят в фильмах все крутые бизнесмены. Выглядел незнакомец ослепительно. — Мы знакомы? — не отвлекаясь от раздачи листовок, отозвался Шастун. — Возможно... — мужчина потупился. Он явно хотел сказать что-то еще, но никак не мог решиться. — Ну я вас точно не знаю, — Антон поправил сползшую на локоть лямку потрепанного старого рюкзака. — Держите, последняя всегда счастливая. Хорошего дня. Шастун всучил незнакомцу рекламку, махнул рукой и напоследок тепло улыбнулся мужчине. И пока тот отчаянно пытался найти хоть один повод задержать Антона подольше, быстрым шагом пошел прочь от треклятой остановки.***
Обычно люди радуются приходу лета, а вместе с ним теплу, солнышку и неповторимой атмосфере беззаботности. Но Арсений не из таких людей. Для него это лето обернулось сущим адом. Особенно тяжело было по вторникам и четвергам, когда приходя домой с работы, он заставал у себя Шастуна. Ему так и не удалось уговорить его заниматься бесплатно или хотя бы за полцены. Арсений реально переживал за парня и не знал, чем помочь, потому что Антон всё воспринимал в штыки, провоцируя Попова на скандал. В конечном итоге вся жизнь для Арсения превратилась в грёбаный день сурка. Однообразие на работе плавно перетекало в быт, а со следующего утра все начиналось сначала. Казалось, все происходило по негласно установленному расписанию. Понедельник-среда-пятница: дом-работа-дом. Вторник-четверг: дом-работа-дом-срач с Антоном. Суббота-воскресенье: зеленая тоска без Паши. Потому что по выходным у него была учеба. Так, по крайней мере, говорил Воля. Лучом света в этом непроглядном царстве одинаковых дней было приближающееся третье августа. — Пойдешь со мной на встречу с ребятами? — Арсений лежал в кресле, закинув ноги на подлокотник. Паша сидел на полу, облокотившись спиной об это же кресло, и листал тетради своих учеников. — Мне хватает Шастуна, — не отвлекаясь от проверки, ответил он. — Я хотел сказать... Не хочешь ли ты со мной пойти как... Ну мы же вместе... Паша отложил в сторону стопку тетрадей и обернулся на Арсения со взглядом аля «ты че придурок что ли?». — Ты хочешь устроить нехеровый «каминг аут»? — Я подумал, уже можно. — Зачем? — Они мои друзья, я им доверяю. И потом мне хочется выходить куда-то вместе и не прятаться. Побыть как... Как все. Арсений потянулся рукой к Пашиным волосам. — Нет, — парень недовольно мотнул головой, не давая пальцам Попова к себе прикоснуться, — Мы не как все, Арс. Мы просто живем вместе. И иногда делаем друг другу приятно. — И просто ты каждый день готовишь для меня мою любимую еду. — Нет. Тебе просто нравится все, что я делаю. — Ты ни разу за все время не приготовил ничего рыбного. Хотя ты ее обожаешь. — Это что, блять, так важно?! — Паша вскочил с места и нервно прошелся по комнате. — Просто признайся, что любишь меня. Это несложно, — Арс убрал ноги с подлокотника и сел прямо, — Я тебя люблю. — Мы просто спим вместе. — Ну давай, — Арсений улыбнулся, подошел к Паше и попытался взять его за руки, но тот снова не дал к себе прикоснуться. — Я. Тебя. Люблю. — Мы. Просто. Трахаемся, — Паша наконец посмотрел Попову в глаза, и у Арсения по спине прокатилась волна мурашек, такой холодный был его взгляд, — Иногда я сплю с мамашками своих учеников, иногда с папашками, а иногда с тобой. Ты сам хотел «каминг аут». Как тебе такой? Что-то оборвалось внутри Арсения. — Ты сейчас серьёзно? — Более чем. — Я не понимаю... За что ты так со мной? — Мой глупенький Арсений, — устало выдохнул Паша, — Мне нравится выводить людей на эмоции, потому что сам я не чувствую ни-че-го. Абсолютно. Я не испытываю радости, боли, нежности. Я не сострадаю, не ненавижу, не люблю. А ты... Если бы ты мог видеть себя со стороны... Не люблю, — эхом отозвалось в голове Арсения, перечеркивая годы, проведенные вместе. Годы. На достойный ответ у него просто нет сил. И он продолжает слушать молча, уткнувшись взглядом в пустоту. — ...Ты все пропускаешь через себя. И только благодаря тебе я смог узнать как выглядит дружба, симпатия, ревность, злость, счастье. Как должно выглядеть настоящее чувство, понимаешь? — Всё время... Всё это время?! Какая же ты тварь... — Знаешь, я даже не удивлен, что ты заметил только сейчас, потому что... — Я заметил это еще в день нашего знакомства. — Тогда ты действительно очень глупо поступил, связавшись со мной, — усмехнулся Паша. — У меня никого кроме тебя не осталось. — Да. Я отобрал тебя у всех, потому что ты должен был принадлежать мне полностью. Ты показал мне весь спектр чувств, кроме одного. И то, что я хочу увидеть сейчас... — Боль, — закончил Арсений за Пашу. — Да, — в голосе холодный металл. Вот он какой настоящий. — Тебе больно? — Очень, — отрицать очевидное было бессмысленно. Арсению казалось, что ему воткнули в грудь нож и медленно провернули несколько раз. Паша прожигал его голодным взглядом насквозь. — Ты ненормальный. — Теперь и ты тоже. Смотри мне в глаза. Арсений молча подчинился. — Ты прекрасен. — Ты же не думаешь так на самом деле? — Но тебе бы хотелось, чтобы я так думал. Сыграем в нас, — Паша сел напротив и, накрыв лицо Арсения ладонями, и легко поцеловал в губы, — В последний раз? — В последний раз, — согласился Попов, хотя для него игра была первой. Все это время он жил, а не играл. Беспомощно хватаясь за тонкие кисти рук, Арсений отвечал на нежные поцелуи, в которых на самом деле не было и грамма нежности. Смотрел в глаза, которые его никогда не любили. Ласкал тело, которому неприятны его прикосновения. Теперь он это чувствовал. Чувствовал, но все равно продолжал, потому что это было ему необходимо, как кислород. Паша привычным движением расстегивал пуговицы рубашки Попова. Арсений помог ему избавиться от футболки. Как всегда, если отбросить чувство поломанности. Арс смотрел на худые плечи Воли и его выступающие ключицы и понимал, что всё равно его любит. Невозможно щелкнуть пальцами и избавить себя от этого чувства, которое бережно взращивалось и крепло годами. Когда полюбишь по-настоящему, узнаешь... Арсений лег на спину, прямо здесь на полу посреди комнаты. Он не хотел делать это на кровати, которая хранила сотни их совместных ночей. Эта последняя, должна быть особенной. И навязчивое желание сделать так, чтобы и Воля запомнил, все крепче оседало в его голове. Паша сел верхом и, упершись руками о пол, навис над Арсением, дразня его близостью своих губ. Арс цеплял губами воздух. Он был похож на рыбу, выброшенную на берег. И эта беспомощность в конце концов стала последней каплей, и он взорвался. С неестественным рыком Арсений подался вперед, заполучив долгожданный поцелуй. Паша шумно выдохнул. Арс почувствовал, как тот ухмыляется, и взбесился еще больше. Он заставит его запомнить. Попов слишком долго давал Паше делать с собой все, что ему взбредет в голову. Подчинялся любой новой фантазии, но никогда не фантазировал сам. Он был его дрессированным зверьком. Игрушкой. Экспериментом. Но не теперь. Теперь он больше ему не принадлежит. Эксперимент окончен. Арсений рывком поднялся, заставив Пашу съехать с себя на пол. Впервые за долгое время его лицо посетила искренняя эмоция — смятение. Арс повалил мужчину на спину, тот машинально уперся руками ему в грудь. Оба тяжело дышали. Арсений смотрел на Пашу и видел страх в его глазах. И несмотря на то, что на его губах играла усмешка, Попов видел правду. Паша его боялся. — Не такой реакции ты ждал, да? Они же все по-другому себя вели? Паша ответил не сразу. Он всю жизнь ждал именно такой реакции. Но не ждал получить ее от Арсения. — Я думаю, что мы оба наконец увидели друг друга настоящими. — А я думаю, что ты просто псих. И я ухожу. — Надолго ли? — Вопрос провоцирует ответить «навсегда». — Ты предсказуем. И ты вернешься. — Попробую тебя удивить. Арсений коротко поцеловал его, напоследок сильно прикусив Паше губу. Поднялся с пола, нашел и натянул на себя смятую рубашку. Пока Арс молча раскладывал свои вещи по пакетам, Паша нашарил в кармане джинс сигареты и, не поднимаясь с пола, закурил прямо посреди комнаты. Губу неприятно щипало. Мужчина коснулся ее пальцами. Кровь испачкала их красным. Попову пришлось несколько раз подняться в квартиру и обратно, чтобы перенести сумки в машину. Перед тем, как захлопнуть дверь своего маленького райского островка в последний раз, он замялся. Разве с самого начала не было понятно, что с Пашей никогда не будет просто? Может есть еще надежда всё исправить? Научить его... любить? — Закрой дверь, сквозит, — откуда-то с кухни раздался хриплый родной голос. — И если ты еще думаешь с какой стороны это сделать, я подскажу тебе: с той, где меня нет. Холодный и спокойный. Не люблю, — снова пронеслось в голове у Арсения, он сделал глубокий вдох и закрыл дверь. С той стороны, где его нет.