Дневник

      — Приветики.       — Хуетики.       Возможно, позвонить Антону было не самой удачной идеей, но Арсений не смог удержаться. Тем более оставалось всего пять дней в городе. А с учётом того, что в Питере его ждал Матвиенко, взбешенный Пелагеем и, возможно, не только им одним, оставалось пять дней в принципе.       — Встретимся сегодня?       Молчание на другой стороне. Длинный выдох.       — Мне кажется, это не самая хорошая идея, — снова выдох в трубку.       — Брось сигарету.       — Учить меня жизни будешь?       — Мать знает, что ты куришь?       Короткие гудки. Вот и поговорили.       Попов со злостью швырнул телефон на диван. Тот по всем законам физики отпружинил от мягких подушек и, описав в воздухе красивую дугу, с характерным треском ударился о паркет.       — Мудак! — выругался Арсений.       — Мудак! — вторил ему детский голос со спины. Младший сын Софии стоял в дверях и улыбался беззубым ртом.       — Привет, малыш, — Арс присел на корточки и улыбнулся ребёнку в ответ, — Ты же понимаешь, что это слово лучше не запоминать?       — Мудак! Мудак! Мудак! — мальчик выбежал из комнаты громко и четко выкрикивая новоизученное словечко. Чего ещё ребенку для счастья надо? Благо Софы не было дома, повела Тимошу, старшего сына, в кино. А до её прихода мальчуган уже и думать забудет о великом знании, так неосторожно переданном от дяди племяннику.       Арсений прикрыл лицо руками и тяжело вздохнул. С соседней комнаты все еще раздавался звонкий детский голос, теперь растягивающий по слогам «му-дак, му-дак, мууууу-дааааак».       Попов поднял с пола телефон, на экране которого теперь красовалась зигзагообразная трещина. Изучив масштаб трагедии и убедившись, что ничего, кроме эстетичного вида, не утеряно, Попов убрал покалеченный аппарат в карман.       Жаль, что покалеченного Шастуна нельзя так же просто убрать в свой карман. Арсений прекрасно понял свою ошибку. Нельзя было так торопиться. Он и сам не ожидал от себя такого. Он так привык страдать по Паше, что новые чувства, которые подарил один только вид повзрослевшего Антона, захлестнули его с головой, одним махом вытеснив гложущее душу одиночество.       Нельзя опускать руки. Возможно, это единственный шанс снова почувствовать себя живым. Или хотя бы вернуть то, что было так неосторожно потеряно.       Хлопнула входная дверь. Соня с Тимой вернулись чуть раньше, чем планировалось.       Арсений пробежался взглядом по комнате в поисках укрытия.       — Здравствуй, сыночек, скучал по мамочке?       — Мудак! Мудак! Мудак!       — АРСЕНИЙ!

***

      Антон сидел на качелях на старой детской площадке и смаковал очередную никотиновую палочку. Телефон коротко вибрировал, оповещая о новых сообщениях. Антон читал, но не отвечал.       Поз: «Тох, прости, надо было тебе сказать. Вы виделись?»       Макар: «Мне Поз звонил. Ты там как?»       Армян: «Я убью этого грёбаного кота. Шпала, приезжай в Питер, забухаем»       +7925***: «Тош, надо встретиться.»       — Мне не надо, — вслух проговорил парень, продолжая упрямо не отвечать на сообщения.       +7925***: «Не хотел тебя напугать, просто очень рад был встретиться»       — Обрадовался он, блядь, — Антон сделал последнюю затяжку и, бросив бычок в песок, затушил его ногой. В памяти всплыл недавний поцелуй, который Шаст воспринимал не иначе как за издевку. Потерять доверие до смешного просто, а вот вернуть обратно удается не каждому. — Сука....       +7925***: «Не матюкайся»       Шастун удивленно покрутил головой, но на площадке было по прежнему пусто.       +7925***: «Мне кажется, я знаю, где ты»       +7925***: «Давай если я прав и приеду в течение 20 мин, мы поговорим»       +7925***: «Ты же ничего не теряешь, Тош»       +7925***: «Ммм?»       Антон достал из пачки еще одну сигарету и чиркнул зажигалкой.       +7925***: «Просто поговорим»       Спорить Шастун любил. Пожалуй, с самого детства одержимость всегда быть правым и первым неизменно его преследовала. Возможно, вскормленная вечным соперничеством сначала с Серёжей, потом с Пашей, а возможно просто в силу невероятно упрямого характера. Нехитрая уловка Арсения сработала. Антон набирает сообщение в ответ: «Если через 20 мин тебя не будет, ты уебываешь откуда приехал. Время пошло.»       +7925***: « :) »       +7925***: «Никуда не уходи»       Чтобы не давать ни себе, ни Арсению шанса задержаться дольше положенного, Антон запустил на телефоне секундомер. Цифры чинно сменяли друг друга, но, казалось, время замедлило ход.       Мысленно Шастун подгонял секундную стрелку. Он искренне хотел, чтобы ломка под названием Арсений Попов, наконец, отпустила его.       Чувства Антона действительно были похожи на зависимость в самой тяжёлой форме. И первое время без Арсения его жутко ломало. Ему казалось, что душевная боль была вполне ощутима физически.       А потом пришла пустота. Вывести Шастуна из состояния овоща пытались все. И даже внезапно объявившийся брат не вызвал у Антона ни грамма эмоций. Мать готовила любимые блюда сына каждый день. Ночью, когда Антону становилось особенно тяжело, она пела ему детские колыбельные, нежно поглаживая по коротко стриженным волосам.       Матвиенко, практически сразу за Арсением уехавший в Петербург, звонил каждый день, часами рассказывая в тишину всё, что в голову придёт.       Макар фактически поселился в квартире Шастунов.       Не нянчился с Антоном только Позов. Часто они просто молча курили, сидя в подъезде на ступеньках.       И боль начала отступать. Пустота заново наполнялась жизнью. Мамины руки снова дарили тепло. Шутки Ильи взывали улыбку, а лишенные смысла рассказы Матвиенко провоцировали колкие комментарии. Вечера в подъезде постепенно обрастали разговорами по душам. На руку вернулись кольца, на запястья браслеты.       Только никотин в легких не давал забыть.       Антон посмотрел на экран телефона. Прошло только пять минут. Он, конечно, не будет ждать. Арсений не заслужил двадцати минут. На самом деле и пяти не заслужил, но в обратном направлении стрелки бежать не заставить.       Старые качели отозвались грустным скрипом, когда Шастун встал, собираясь уйти. Он посмотрел по сторонам, только чтоб убедиться, что автомобиль Попова не мелькает на горизонте. Нет, он же совсем его не ждет.       Но внутри все сжимается, когда раздается звук рычащего мотора. И Антон, практически покинувший пределы детской площадки, замирает, не в силах пошевелиться.       Арсений не спеша паркуется, выходит из машины и идёт навстречу потерявшему дар речи Антону.       — Ты куда собрался? У меня вообще-то еще тринадцать минут в запасе, — Попов переводит взгляд с наручных часов на Шастуна и улыбается так ослепительно, что Антону хочется прикрыть глаза рукой. Он не находит слов для ответа. Внутри дикое желание развернуться и убежать отчаянно боролось с порывом податься вперёд и уткнуться в усеянную родинками шею. Арсений кивает в сторону старых качелей, — Присядем?       Антон выдавливает короткое «угу», возвращаясь обратно на площадку.       — Как ты узнал, что я здесь?       — Просто знал, — пожал плечами Арсений, присаживаясь на качели и недовольно разглядывая усеянный бычками песок.       — Ты... — ненавидеть Арсения в его отсутствие было проще, — Ты хотел поговорить. Я слушаю.       — Послушай лучше себя.       В детстве они брали друг друга за руку миллион раз. Это было так естественно, и поэтому когда рука Арсения вдруг потянулась навстречу, ладонь Шастуна уже ждала этого прикосновения. Не было мурашек по спине, не было дрожи в коленках. Просто было приятно чувствовать его пальцы в своих. Просто было приятно осознавать, что их руки спустя столько лет помнят.       Как будто потерявшуюся шестерёнку вдруг поставили на место и механизм, до этого момента работавший со скрипом, вдруг застучал с двойной отдачей.       Они долго сидели молча, давая друг другу заново привыкнуть к тому, что они снова рядом. Антону становится страшно, что история замыкает круг. Что ему придётся переживать всё заново. Он пытается одернуть руку, но Арсений крепче сжимает пальцы.       — Глупее человека, чем я, ты вряд ли встретишь, — Попов смотрит куда-то вдаль, Шастун едва сдерживается от ядовитого комментария, — Просто дай мне ещё один шанс. Я не прошу простить меня. Не прошу чего-то большего. Дай мне ещё один шанс стать тебе другом.       — Другом... — Антон усмехается, глядя на их переплетенные пальцы. Когда-то Шастун мечтал лишь о том, чтобы перестать быть другом. Потом мечтал стать никем. И ведь у него почти вышло. — Это смешно. С друзьями не спят по пьяни. Друзей не бросают на пять лет не сказав ни слова. Друзей не пытаются поцеловать в губы, Арс. И уж точно друзья не держат друг друга за руки вот так.       Антон снова одёрнул ладонь, на этот раз легко освободившись, и сразу потянулся за сигаретой.       — А чего ты ждал?! — Арсений чуть не потерял контроль, но глубокий вдох помог ему успокоиться, и он повернулся к Шастуну лицом. Антон в первый раз обратил внимание на потемневшие круги вокруг потускневших глаз, — Я... Подожди, что ты сказал?       — Неважно, — Шаст смял так и незажённую сигарету.       — Ты сказал с друзьями не спят по пьяни.       — Отличный слух, к отоларингологу можно не ходить.       — К оториноларингологу.       — Чё бля?       — Врач, который лечит уши — оториноларинголог.       — Ясно.       — Так мы... переспали?       — А ты разве не помнишь?       — Прости.       — Вообще-то... Это мне следовало бы извиниться.       Арсений непонимающе уставился на Антона.       — Ты был пьяный в хлам, — пояснил Шастун, медленно осознавая, что причина отъезда Арсения из города крылась вовсе не в нём, — А я... Да наверно тестостерон зашкаливал. Извини.       Попов расплылся в довольной улыбке.       — Что?       — Ты думал, что я уехал, потому что между нами что-то было. А я пришёл извиняться за то, что между нами ничего не было.       Антон с опаской посмотрел на Арсения. Он нёс откровенную чушь. Ситуация становилась все более абсурдной.       Несколько секунд Шаст просто смотрит на родную улыбку и уставшие, но искрящиеся счастьем глаза. Так дико, но он вдруг почувствовал, как его собственные губы тоже расползаются в улыбке. Чёрт возьми, он был рад его видеть. После всего, что было. Сегодня. Завтра. В любое время суток. Это так неважно.       — Будем дружить?       — Попытаемся.