Коробка телепередач

Я подкуриваю сигарету и глубоко затягиваюсь, чувствуя, как дым наполняет лёгкие, дарит чувство насыщения и внутреннего наслаждения. Кажется, за прошедшие два часа я скурил больше пачки. И не то что бы меня волновала опухоль, что может завестись в моем организме, вопросы о личном здоровье всегда парили меня в последнюю очередь. Просто постоянно гонять в магазин среди ночи уже начинало надоедать. И да, я в курсе, что можно покупать сигареты целыми блоками, а не ебать мозги с пачками. Но блядь, почему-то сигареты, что были в блоках, имели совершенно иной, горький вкус. Будто чем масштабнее производство, тем низкосортнее табак. Это, конечно, глупости все, но все же блоки покупать я категорически отказывался. Ещё затяжка, и ещё одна следом. Я выглянул в окно, на улице моросил дождь. Мерзкая погода была главной составляющей Питера и являлась платой за проживание в этом великолепном городе. Что ж, оно того стоило, точно стоило. На душе скребли кошки. Такое гадкое чувство часто преследовало меня в детстве, когда я прогуливал уроки и боялся, что училка позвонит предкам, и я получу пиздюлей. Но она никогда не звонила, так что в школе я практически не появлялся. Вообще я считал школу пристанищем для тупоголовых ублюдков. Там не могли научить ничему путевому. Показать настоящую жизнь могла только улица. А я искренне верил, что являюсь умнее всех вместе взятых людей в этой ебаной школе. Да что там, мне всегда казалось, что я центр этой чертовой вселенной, и планеты вращаются вокруг меня. Ещё относительно недавно я искренне верил, что каждый человек встречается на моем пути только потому, что я изначально создал его в своём подсознании. Мне казалось, что все в этом мире зависит от моего воображения. А потом я совсем ебанулся, решив, что все, что происходит - это иллюзия. Все это нереально. И наверное, моя жизнь полетела бы к чертям собачьим, но я вовремя встретил человека, который одним сильным пинком скинул меня с вершины собственной гордыни. Я полетел оттуда с громким треском, хорошенько приложившись головой об землю при падении. А потом он взял меня за шкирку и начал учить уму-разуму, вдалбливать в голову свой горький опыт, заработанный годами скитаний. Да, Окси сделал из меня человека, если так можно сказать. Я так сильно погрузился в собственные мысли, что не заметил, как истлела сигарета. С тяжёлым вздохом я подкурил новую, последнюю в пачке, понимая, что в ближайшие полчаса придётся пиздовать в магазин под этим чертовым дождём. Мелькнула мысль, что можно заказать доставку на дом. Но, наверное, меня посчитают совсем ебанутым, если я попрошу привезти мне пачку "Кента". А дождь тем временем только усиливался. Зонтика в этой квартире у меня, конечно же, не было. От сквозняка я поёжился. Все-таки сентябрь в этом году выдался на редкость холодным. Последний раз он был таким пронизывающим до костей, когда я встретил Мирона. Наше знакомство не было чем-то ярким, оно даже не запомнилось. Просто ещё одна вписка на хате у очередного временного друга. Просто общая компания, ничего больше. Единственное, что я отчётливо помнил с той ночи, это глаза - ярко голубые, влажные, горящие синим пламенем. Точно сам дьявол, он внимательно следил за мной на протяжении всей тусовки. Даже сейчас по спине пробежала стайка мурашек, стоило только вспомнить этот взгляд, словно он видел мою до ужаса прогнившую душу, словно этот мужчина знал все мои тайны. Но он так и не заговорил, а под конец вечера я так сильно обдолбался, что последующие часы запечатлелись секундными обрывками воспоминаний, точно слайд-шоу из дурацких картинок, никак не связанных между собой по смыслу. А потом я открыл глаза, было утро. Я проснулся в совершенно незнакомой обстановке. И, как по волшебству, дверь в комнату отворилась, и вошёл Мирон, неся в руках две кружки, как выяснилось позднее, наполненные ароматным кофе. Могу сказать с уверенностью, что по сей день никогда больше я не пил такой вкусный кофе. С этого начался наш союз, или как оно там зовётся? Окси был первым человеком, что увидел во мне талант, а не просто безответственного наркомана в татуировках. Мирон проделал колоссальную работу, он выстрогал из меня нового человека. И никогда ничего не просил взамен. Он стал кем-то вроде отца, которого у меня никогда не было. Он стал учителем, наставником, называйте, как хотите. И сейчас я понимаю, что никогда не смогу подобающе отблагодарить его. Иногда бывают такие моменты, когда моя жизнь снова начинает идти по пизде. Внутренняя борьба достигает того пика, когда начинает срывать башню, и я опять склоняюсь к тому, что все это нереально. Тогда я вспоминаю Мирона и его до безумия прекрасные глаза. Такой взгляд придумать невозможно, как ни старайся.