Ниоткуда

Саске не заметил, как на улице рассвело. По всей видимости, у него все-таки получилось уснуть на какое-то время. Утренний солнечный свет пробивался сквозь белые занавески на окне и размазывался по стене широкими полосами. Но он не тронул холодное мужское тело, просидевшее на полу в одной и той же позе, казалось, вечность. Даже солнце не хочет к нему прикасаться. Было холодно и ужасно мерзко от самого себя. Как, в прочем, каждый раз, когда Саске просыпался. Голова болела, а во рту стоял металлический привкус от вчерашних слез. Он не плакал уже много лет. По правде, Саске даже не помнил, когда в последний раз у него текли слезы. В детстве? Хоть убей, он не мог вспомнить. Как только Учиха смог связно мыслить, первым, что громким эхом пронеслось в его затуманенной голове, был образ Итачи и Сакуры, нервно склонившихся над ним. Они о чем-то полушепотом переговаривались, но Саске не понимал ни слова. Будто они говорили, находясь на другом конце поломанного шипящего телефона. На Харуно был надет белый медицинский халат, а брат явно был немного моложе, чем сейчас. Они оба выглядели чем-то взволнованными. Почему-то Саске невольно подметил маленькую складочку между тонких аккуратных бровей, слезливый блеск зеленых глаз и персиковый еле заметный румянец на впалых щеках. Ему это не понравилось — он не хотел видеть девушку в таком состоянии. Она явно много нервничала и переживала, возможно, недосыпала. Саске и сам чувствовал себя… обеспокоено? Он сильно зажмурился, пытаясь собрать мысли в кучу и понять — это воспоминание или какой-то сон? Но когда Саске открыл глаза, то увидел только фасад кухонных шкафчиков. Картинка исчезла, оставив парня без ответов. Он откинул голову на ножку стола, вытянул затекшие ноги на холодный керамогранит пола и вздохнул. Бесполезно пытаться. Его мозг все равно играет с ним в херовые непонятные игры, он не вспомнит ни-че-го. Одно лишь теперь было ясно наверняка — Харуно как-то участвовала в его реабилитационном периоде. Врачи говорят, да и в медицинской книжке наглядно видно, что тогда, в течение нескольких месяцев после аварии, с ним все было в относительном порядке. Все было даже сравнительно хорошо. Единственное, требовался постоянный уход за ожогами, но это, вообще-то, мелочь, по сравнению с тем, что с ним происходило сейчас. Что-то произошло потом, из-за чего его мозг повредился. Что-то, из-за чего он все забыл. Что-то, что оставило его бесчувственным мешком мяса и костей, не способным к нормальной человеческой жизни. Записей нигде о тех месяцах нет, что было практически невозможным фактом, поэтому логично предположить, что кто-то о них специально «позаботился». Зачем это кому-то было нужно? Что с ним тогда происходило? Как Сакура была в этом всем замешана и почему после этого целых три года никак не появлялась в поле зрения? И почему все-таки появилась сейчас? И самое главное — почему он все забыл? Она, скорее всего, знала ответы на все эти вопросы. Это было похоже на игру в шахматы, но только она могла видеть доску. Он еще раз вздохнул и поднял руку в попытке наугад найти на столе пачку сигарет. Пошарив немного по деревянной плоскости, Саске ничего не нашел. Ожидаемо. Ну и хер с ними. Вдруг входная дверь распахнулась и оттуда показалась светлая блондинистая голова. Как всегда, солнечная улыбка во все тридцать два заходила в помещение впереди самого Наруто. Если его мертвое тело и будут когда-нибудь выносить откуда-то, то точно зубами вперед. Хотя, наверное, он слишком туп даже для того, чтобы умереть. Учиха молча наблюдал за тем, что друг сделает дальше. — Привет, Саске! — Как всегда слишком весело и немного с хрипотцой. Как давно, оказывается, он не слышал голос Узумаки. Кажется, с того вечера в баре? Столько всего произошло, что, казалось, они пили вместе как минимум год назад. По крайней мере, если перечислить все его действия за последние дни, то, наверное, с этим количеством сравнится только краткая выжимка за последние пару лет. Учиха хмуро улыбнулся. Эти мысли почему-то вызывали только такой полу-оскал. — Не говори, что ты просидел так все выходные. — Весело прохрипел друг, стягивая кроссовки. — Абсолютно все. — Такой же хриплый ответ. Только хрипотца эта была не от усилия, а от чувства безнадеги, что старым гостем сидела в груди и иногда поднывала. Как многолетний, уже сроднившийся с телом шрам, что никак не мог затянутся. «Ну-ка, гости, чай дохлебываем и уебываем.» — Пронеслось в голове голосом Наруто. О нет, Саске уже начинал сходить с ума. Он покачал головой, чтобы разогнать эти дурацкие мысли. — И почему каждый раз, когда я к тебе прихожу, то нахожу на полу? — Узумаки почесал затылок и недовольно вздохнул. Но через секунду выражение на его лице сменилось дефолтной улыбкой, — Вставай, лентяй, нам пора покорять полицейские вершины! Сегодня у нас три пары. Фигура Узумаки возвышалась над Саске как статуя Свободы и Учихе это не нравилось. Ему сейчас ничего не нравилось. Наруто протянул другу руку, чтобы помочь встать, но тот помощь проигнорировал. Почему он вообще проснулся? Спал бы себе дальше и бед не знал. И разговаривать бы не пришлось. И думать о чем-то, какие-то проблемы решать. Какое же счастье, наверное, проспать всю жизнь. Последние годы Саске решительно отказывался сдаваться. Он держался на чистой агрессии и нескончаемой воле, проживая каждый день своей жизни и, при этом, не видя в нем ни капли смысла. Было тяжело, но он боролся с собственным отчаянием, глушил его в чем только мог, изо всех сил старался забыться и сам для себя делал вид, что с ним все нормально. Что он здоров. Ну, подумаешь, легко злился и выходил из себя, но никогда ничего сверхъестественного. Так он думал. Но в глубине души он прекрасно знал, что это ужасный наивный самообман. Он лишь жаловался на этот ад, но продолжал танцевать с Дьяволом. — Ты совсем расклеился, да? — Внезапно Учиха вспомнил, что, вообще-то, был не один. Он распахнул закрытые глаза и увидел перед собой чашку с ароматным чаем. Из нее в свете солнца танцевал пар, сквозь который было видно совершенно детские голубые глаза. Точно, Наруто — это яркое солнце и чистое необъятное небо. Личное солнце, ярко светящее в чьей-то мрачной холодной жизни. Такое теплое и родное. Он всегда был рядом и всегда грел. — Тебе показалось. — Пробубнил парень и взял чашку в руки. Задубевшие от холода пальцы тут же обжег горячий фарфор, но парень все-таки сделал глоток и тут же стало легче, проблемы будто стали меньше, а мысли чище. На секунду ему почудилось, что они сидят не в маленькой кухне его темной квартиры, а на огромной зеленой поляне, полной маленьких разноцветных цветков. Трава колосится от легкого ветра и напоминает бесконечное пушистое одеяло, над головой простирается необъятное небо, усыпанное пышными облаками у самого горизонта и ничего в мире больше нет. Только они вдвоем и эта несчастная кружка с горячим напитком. Узумаки одним лишь своим присутствием делал окружающий мир светлее. Лучше. Он будто дарил Учихе то, что тот потерял. Что-то нематериальное и идеально подходящее к его дыре в груди. Тот самый недостающий кусочек паззла. Он окутывал толстым пуховым одеялом заботы и чувством безопасности, заставляя на протяжении практически всей жизни быть уверенным в том, что Узумаки — его дом. Та крохотная часть мира, что не желает ему зла. Но вот Саске моргнул и картинка рассыпалась. Второй раз за это утро. Они снова на холодном полу кухни, а на плечах снова этот невыносимый груз. И даже солнце, радостно светившее в окно, не казалось чем-то теплым. Все, что сейчас чувствовал Саске — отчаяние. Глубокое, липкое, склизкое, темное и холодное. Оно обливало плечи и стекало по спине вниз, до самой поясницы. Давило на грудь, мешая дышать. И, казалось, рвало остатки сердца на еще более мелкие кусочки. Мозг начинал играть с ним в странные игры. Может, он еще спал? Вот так он метался от ощущения тотального спокойствия до состояния ходячего трупа. Надоело. — Так, что тебя так подкосило? — Наруто безмятежно улыбнулся и дотронулся до обнаженного плеча. Того, что не было изуродовано шрамом. — Неужели ты так расстроился из-за того, что я тебя ударил? Ни за что не поверю! Или так напился, что до сих пор херово? — Заткнись. — Может, выпьешь что-нибудь от похмелья? Желудок почистишь? Хотя, лучше бы, конечно, мозги… Наруто сделал наигранно задумчивый вид и со вздохом поднялся на ноги. — Ладно, не хочешь, как хочешь. — Он отвернулся к плите и зажег одну из конфорок. — Иди оденься, я пока приготовлю поесть. Зуб даю, ты ничего не ел с тех пор, как… А, и правда, когда ты в последний раз ел? — Вопросительный взгляд из-за плеча. — Не помню. Узумаки в очередной раз вздохнул, завязал на спине фартук и откуда-то достал лопатку. Разве у Саске были какие-то продукты? Не важно. — Я не пойду в универ. — Все, что он смог выдавить. Не то, чтобы у Саске не было сил или он физически плохо себя чувствовал. Не хуже, чем обычно, по крайней мере. Ему просто жутко не хотелось сегодня себя пересиливать. Он правда был на грани того, чтобы опустить руки и послать эту жизнь к чертовой матери. Наруто удивленно обернулся. — Нет, пойдешь. Что-то уже начинало шкворчать на сковороде, но внимание Узумаки целиком и полностью было сосредоточено на сидевшем на полу друге. Видимо, он выглядел даже хуже, чем всегда по утрам. — Это не обсуждается, Узумаки. Отстань. Саске разговаривал с закрытыми глазами. Все, чего он хотел — это покоя. — Ну… — Друг почесал затылок и нахмурился, — Если тебе так не хочется, давай я останусь с тобой? Глаза невольно распахнулись и он в недоумении посмотрел на Наруто. Тот выглядел комично. Как прилежная домохозяйка, готовившая завтрак для своего мужа перед тяжелым рабочим днем. Но смешно Учихе не было. — Не пропускай пары только из-за меня, придурок. — Сам ты придурок, и это не обсуждается! — Он немного притопнул ногой и отвернулся к чудом не подгоревшему завтраку. Разговор с его стороны окончен. Что ж, выбор его. Саске медленно, придерживаясь за столешницу обеими руками, поднялся с пола и шаркающими шагами направился к ванной. Ему срочно нужен был горячий душ. Только поднявшись на ноги, он понял, насколько замерз. И насколько неудобно спал — все тело ужасно ломило, ныло и скрипело, как старая сосна на ветру. Под струями кипятка он чувствовал себя лучше. Учиха обожал душ, особенно горячий. Он улыбнулся собственным мыслям. Довольно иронично.

***

— Так, и чем займемся? — Улыбаясь, поинтересовался Наруто, ставя на стол тарелку с омлетом, беконом и хлебом. Пахло так вкусно, что желудок Учихи невольно начал издавать журчащие звуки и Наруто рассмеялся, — Хорошо, сначала поешь. Саске начал нехотя ковырять вилкой еду. Он был жутко голоден, это факт, но аппетита все равно не было. — Я ночью разговаривал с Итачи, — взгляд на Наруто, чтобы оценить его реакцию. Парень выглядел на удивление серьезно, — он приезжал ко мне. — Так он уже в городе… — Задумчиво. Саске кивнул. Ему казалось, что если он не скинет ношу с плеч сейчас, то попросту сломается. Он жутко устал. Наруто наложил себе порцию еды и со вздохом сел напротив Учихи. — Что ж, честно признаться, я думал, он сделает это раньше. Учиха замер, держа вилку с беконом у самого рта, и посмотрел на друга. Он не верил своим ушам. — Ты знал? — Что он рано или поздно вернется? Конечно. Удивлен, что ты не думал об этом. В груди что-то неприятно екнуло. Неужели это и правда было чем-то настолько очевидным, что даже пустоголовый Узумаки знал и просто ждал? Неужели Саске так погрузился в себя и свое ебучее самокопание, был так ослеплен ненавистью к брату, что упустил что-то такое простое из виду? Не подготовил себя? Просто не подумал? Он ждал, что Наруто скажет дальше. Его слова казались сейчас важнее собственных мыслей. — Он твой брат, Саске. — Наконец выдохнул друг, — Он — вся твоя семья. Итачи тебя слишком сильно любит, чтобы бросить. По-моему, это и дураку понятно. — Только тебе и понятно, — пробубнил Учиха. Узумаки только грустно посмеялся. — Это всем очевидно. Итачи сделает все, чтобы вытащить тебя из этого говна. — Он ткнул вилкой в сторону друга, — И я уверен, что у него были свои причины, почему он так долго собирался с силами. Но лучше поздно, чем никогда, верно? Саске молчал. Он просто молчал и смотрел в тарелку, полную нетронутой еды. В его голове вихрем крутилось столько мыслей, что он не сразу смог собрать их в кучу. Но через пару секунд его осенило. Так вот оно что. Это Саске был слеп. Он думал, что, раз он не может чувствовать, то он хотя бы научился отлично анализировать обстановку. Учихе казалось, что он лучше остальных может предугадать действия любого человека, лучше остальных осознает этот жестокий мир и лучше остальных понимает всю его несправедливость. Но он просто не думал ни о чем, кроме собственной боли. Саске перманентно жалел себя. И закрывал глаза на все окружающее. — Лучше никогда. — Подытожил он и посмотрел в голубые глаза. Саске не знал, что конкретно хотел в них увидеть. И, поэтому, не увидел ничего. Наруто набрал в легкие кислорода, чтобы что-то сказать, но остановился. Он внезапно будто прибавил пару-тройку лет, пытаясь подобрать правильные слова. — Знаешь, в ту ночь… — Саске насторожился, понимая, о чем пойдет речь. Они никогда еще не обсуждали этот момент. Насколько он, конечно, помнил. Учиха понятия не имел, что тогда происходило и узнавать не было особого интереса. Пока в его жизни не началась вот эта канитель. — Тогда Итачи был первым, кто к тебе приехал. Он первым делом позвонил мне и я примчался как только смог. Ты бы его видел… — Глаза Наруто потемнели и будто ввалились в глазницы. Они болезненно заблестели. Узумаки, очевидно, было больно вспоминать об этом. — Он не отходил от тебя ни на секунду, не сводил глаз, порой даже не моргал. Итачи поставил на уши всю больницу, привел лучших врачей, которых смог найти за те несколько часов, что у тебя были в запасе. Он сделал все, что мог. Но и этого ему казалось мало. Узумаки откинулся на спинку стула и откинул голову назад, устремив взгляд в потолок. Но рассматривал он там явно не белоснежную штукатурку. Видно было, как на его лице застыла гримаса боли и сожаления. — А я в это время просто сидел и наблюдал. Я ничего не мог сделать. Не мог никак помочь. Я знал, что если и попытаюсь, то буду только мешаться под ногами. — Парень закрыл лицо руками и рвано вздохнул. — Все, что мне оставалось — это просто быть рядом. С тобой, с Итачи. Я держал его за плечи, тряс, когда он терял самообладание и впадал в панику. — Болезненный смешок. — Я даже один раз дал ему пощечину. Он опустил голову и посмотрел на Саске. Тот увидел в обычно по-детски беззаботном взгляде такое непомерное отчаяние, которого никогда не видел и в собственном отражении. Это были глаза глубоко несчастного человека. Это был не дурак Наруто Узумаки. Это была его темная сторона. Одинокая и травмированная. Та, что о чем-то в жизни глубоко сожалела. Он продолжил. — Я никогда не рассказывал тебе об этом, потому что думал: тебе и без того тяжело. Единственный способ тебе помочь, который мне оставался — молчать и просто быть рядом. Всегда подставлять тебе руку помощи. Или подливать алкоголь в стакан. Я, по сути, бесполезен. Саске внимательно слушал его, не в силах даже пошевелиться. Лишь бы не спугнуть это откровение. — Но Итачи… Он никогда не молчал. Он говорил действиями. Итачи кричал в ту ночь так громко, что, казалось, сам Бог его услышал. И ты выжил. Целью всех его действий всегда была помощь младшему брату. Своей семье. Вы — все, что есть друг у друга и он это прекрасно понимает. Ничто не сможет разорвать эту кровную связь. Наруто вздохнул и, сжав кулаки, улыбнулся настолько искренне, насколько сейчас мог. — Прошу, дай ему шанс. Не гони его. А я просто буду рядом. Учиха не понимал, что он чувствует. Наверное, он опешил?.. Наруто впервые за много лет настолько откровенно с ним разговаривает. Негласно тот день был запретной темой, как будто его и не было вовсе. Как будто никто тогда не пережил совершенный шок. Как будто Саске не потерял в ту ужасную ночь самого себя. Он уже и не знал, что думать по этому поводу. Учиха мысленно поразился своему желанию обнять Наруто и пресек этот порыв на корню. А то это как-то по гейски… Если Итачи и правда не бросал его, то что Саске сейчас делать? Он не может вот так просто, от одного только разговора, перестать чувствовать все, что он чувствовал к брату столько лет. Тем более, эта пропасть между ними начала расти задолго до аварии. Трагедия просто поставила точку в этом многолетнем конфликте. В этой игре недомолвок. Но сейчас проблема состояла в другом. Даже если он переступит через себя и позволит брату взять ситуацию с его здоровьем в свои руки, хватит ли Саске сил пройти через все это? Даже если это и правда последний раз. Сможет ли он настолько себя контролировать? А что, если ему не надо было вспоминать ничего? Что, если его мозг не просто так вычеркнул целых два месяца его жизни из памяти? Стер, как будто их и не было. Саске чувствовал, как дамоклов меч повис над его головой. Учиха вздохнул. Когда вообще у него был выбор? Плевать. На все плевать. Он сможет. Он все сможет. Один или с кем-то, Саске пройдет сквозь ад, заглянет в каждый котел, минет каждый круг, чтобы в конечном итоге посмотреть на мир здравым рассудком. Чтобы в состоянии нормального человека врезать Итачи, не сваливая свои действия на какое-то там повреждение мозга. Он сможет искренне посмеяться, по-настоящему погрустить, горько поплакать. Испугаться, сомневаться, сожалеть, надеяться. Он почувствует каждую эмоцию и будет благодарен каждому гормону за то, что тот родился в его организме. Он почувствует любовь. К брату (возможно), к Наруто (как к другу)… Однажды, может, к какой-то девушке. Учиха почувствует вкус к жизни. И если это когда-нибудь произойдет, он больше никогда не станет сожалеть о чем-то. Он не упустит ни одной, даже самой маленькой, возможности почувствовать что-то. Он будет упиваться собственными эмоциями каждый день как в последний раз. И будет счастлив. Саске со вздохом проглотил кусочек хлеба — первой едой за сегодня и долгое время. И посмотрел на Наруто. Долбанный оратор. Знает же, сука, когда и что сказать. — Я согласен. Я соглашусь на все условия, что продиктует мне Итачи, если ты честно ответишь мне на два вопроса. Учти, Узумаки, я прекрасно вижу, когда ты врешь. Он блефовал. Решение уже было принято, но упустить такой шанс сыграть на доверии друга и вытянуть хотя бы крупицу информации было самым настоящим грехом. Наруто мигом оживился и выпрямился на стуле. Его будто подзарядили. — Валяй. Мой мозг — твой мозг. — Нет уж, спасибо, — Учиха наигранно скривился и повертел головой из стороны в сторону, — свой серый хлебный мякиш оставь себе. Узумаки на секунду нахмурился, но затем весело улыбнулся. — Так что за вопросы? Саске поставил локти на стол и перенес вес на них, а пальцы переплел перед самым лицом. Он постарался вложить в голос всю серьезность, которую только смог у себя найти. — Во-первых, мне нужно знать, не в сговоре ли ты с Итачи? Если это он послал тебя сюда, чтобы я… — Нет-нет, ты чего, — Парень помахал ладонями перед лицом, отрицая, и невинно посмотрел на друга, — я только что от тебя узнал, что он вообще вернулся. Мы держали с ним связь до недавнего времени, но затем он пропал. Я уже давно с ним не общался. Саске прищурился, прокручивая в голове вероятность того, что Узумаки врет. Но он не умел убедительно врать. Когда он лжет, даже дети не верят. Наруто говорил правду. — Верю, — Учиха кивнул, соглашаясь со своим выводом, — значит, перейдем ко второму вопросу. Он набрал в легкие побольше воздуха. Почему-то его резко стало не хватать. — Как Сакура Харуно связана с моим реабилитационным периодом? Почему я узнаю, что она как-то в этом всем замешана лишь спустя несколько лет, после инцидента? Почему об этом нигде нет ни единой записи? Голубые глаза немного округлились, а большие широкие ладони проскользили по джинсам вниз-вверх, скорее всего, вытирая пот. Видно было, что Наруто запереживал. Ну ей Богу, открытая книга. — Все, что я могу тебе сказать — это то, что она в ту ночь дежурила в отделении скорой помощи. Вас обоих не было на моем дне рождения. — Больше информации. — Не могу. — Значит, мне брать свои слова назад и посылать Итачи туда, откуда он приехал? — Нет! Просто… — Это не просто, Узумаки. Это нихера не просто. — Саске начинал раздражаться. Он ненавидел, когда ему недоговаривают. Тем более, Наруто. — Это связано с тем, что ты забыл. Я не могу тебе просто взять и что-то рассказать. Тем более, я и сам не все знаю! Я в этой истории человек второстепенный. — Друг смотрел куда-то в угол комнаты с надутыми губами. Снова читается. — Ты на что-то обижаешься? В ситуации, где все знают про меня что-то важное, а я сам — нет, должен обижаться именно я. Узумаки ошарашенно посмотрел на Саске. — Что ты… Ни на что! Я не могу тебе ничего по этому поводу сказать. Если хочешь что-то узнать, спрашивай у самой Сакуры, а не у меня! Учиха вздохнул. И то верно. Решение отказываться или нет от помощи брата, естественно, от ответов Наруто не зависело. Но и не то, чтобы Саске был полностью удовлетворен ответами. Теперь он будет смотреть на этот мир настолько чистым рассудком, насколько вообще способен обеспечить себе эту чистоту. Больше никакой жалости к себе. Он обещает. Дает себе слово. Учиха всегда держат слово. Кроме того, что он давал сам себе недавно по поводу Сакуры. Придется, видимо, пообщаться с этой розовой бедой вне кабинета Орочимару. Ну, никто и не говорил, что будет просто. На самом деле, будет сложно. Очень сложно. Саске уже предвидел весь этот сюр, который будет происходить с ним в ближайшее время. Ничего. Переживет. Саске посмотрел на ерзающего от переживаний друга и выдавил из себя ненастоящую улыбку. — Пойдем, прогуляемся.