В шкуре волка

      Я не знаю сколько мы так пролежали. Рука, перебиравшая мои пряди, успокаивала. Постепенно страх сходил на нет, я успокаивалась. Ледяная хватка отпустила горло, легкие уже не захлебывались в воде. Горячая рука, обнимавшая меня, словно потяжелела. Не хотелось ворочиться — так хорошо лежала, но плечо затекло, и я с неохотой приподнялась. Витарр смотрел на меня выжидающе и с интересом. Тут на меня навалился дискомфорт от мокрого белья — полотенце оставляло влажные следы, и теперь одеяло было мокрым. Стало холодно. С завистью посмотрев на обнаженное тело оборотня, который словно не обращал внимание на температуру воздуха, я полезла в низкий комод, где хранила свой новый гардероб. Уже не стесняясь, скинула полотенце к своим ногам, чувствуя как тело тут же покрывается мурашками, а мелкие волоски встают дыбом. С наслаждением натянула теплую одежду. Мокрое полотенце перекинула через плечо, собираясь отнести его на кухню сушиться. Кроме того, в ванной тоже остались мои вещи, не хотелось бы, чтобы Лючия меня потом обвинила в беспорядке.       Я обернулась на Витарра, который тоже встал. Одежда, что я сняла с него своими же руками, аккуратно лежала на кресле, которое для меня затащил наверх Зодикус. Оборотень схватил ее и бросил мне. Отшатнувшись от испуга, я все же поймала ее.       — Постирай, — коротко бросил он. Брови мои поползли вверх, но я поспешно развернулась и вылетела из комнаты. Собрала вещи из ванны, отнесла все на кухню. Потом с Лючией мы опорожнили бадью с водой, затушили все свечи и раскрыли окно и дверь — комнате следовало подсохнуть.       Я замочила одежду, потом поднялась наверх прибраться в комнате. На секунду замерла перед дверью, но Витарра внутри уже не было. Не увидела я его и спустившись обратно на кухню. Говорить мне не хотелось, поэтому я молча взялась за стирку. Ладони ныли, кожу во многих местах я давно стерла, и теперь она щипала, но вещей было немного, так что я управилась относительно скоро. Пальцы с трудом разгибались, и я с сожалением смотрела на свои руки: не пройдет и года, как я их окончательно испорчу. Лючия дала мне немного масла смазать ладошки, но иссушенная кожа впитала его моментально. Вспомнила тумбочку с кучей разного рода кремов, лосьонов, гелей. Я была какой-то одержимой в этом плане. Если декоративной косметики было немного, то вот всяких штучек для кожи я набирала пачками. Жаль, очень жаль…       Витарр вернулся вскоре, сидел на кухне, наблюдая как мы с Лючией накрывали стол. Вскоре пришел и Зодикус, и это был наш первый общий совместный обед.       Кусок в горло не лез. Я без конца косилась на Витарра, следила за каждой ложкой, что он отправлял в рот. Интересно, он как и Лючия не любит приготовленное мясо? Я посмотрела в сторону женщины. Та с удовольствием ела овощи, но мяса и вправду не коснулась. Ничего не могла с собой поделать, но отмечала это каждый раз. Снова посмотрела на тарелку Витарра. Нет, он мясо попробовал. Но видно было, что столовые приборы ему ненавистны. В конце концов оборотень просто отложил их и ел руками. Аппетит пропал окончательно. Я взглянула на Зодикуса. Тот вел себя как ни в чем не бывало. Как бы мне самой хотелось этой его уверенности, но, через силу доев, я поднялась из-за стола. Как же тошно от этого.       Собственная комната показалась удушливой тюрьмой. В некотором роде так и было, и, хотя в последние дни я нашла чем отвлечь себя, но теперь, когда Витарр вернулся, я уже не могла заниматься самообманом.       Он поднялся ко мне вскоре. Вошел, окинул взглядом комнату, но потом протянул мне руку, зовя за собой. Я приблизилась, только тут заметив плащ в его руке. Витарр расправил его и закутал меня. Его руки, тяжелые и сильные, с заботой погладили мои плечи, но чем-то это напомнило мне заботу о домашнем животном — может и любимом, но недостойном иметь собственные чаяния.       Однако одиночество в доме было куда как хуже. Что мне тут делать? Лежать и смотреть в потолок? Да я готова перестирать все в доме, только бы не оказаться запертой в четырех стенах. Теперь я понимаю почему люди сходят с ума.       Витарр вывел меня на улицу. Осень уже вступала в свои права, было действительно холодно. Я обхватила руку оборотня чуть повыше локтя — будто мы с ним на прогулке. Что ж, так и было в некотором роде. Медленно проходя вдоль улицы, я ловила на себе любопытные взгляды. Какой-то мужчина подошел к нам, они перекинулись парой фраз с Витарром, потом он кивнул и мне.       Мы вышли за пределы поселения. В этот раз мельница осталась далеко позади, я обернулась на нее, но тут же постаралась отогнать грустные мысли.       — Куда? — тихо спросила я.       Но не разобрала ответ Витарра. Только покрепче уцепилась за него, чувствуя под ногами кочки. Высокие степные травы словно не боялись наступающих холодов, такие же стойкие и живые. Они по пояс скрывали меня, я с удовольствием проводила рукой по ним, чувствуя себя плывущей в этом море трав. Потом обернулась на Витарра, который сам будто погрузился в себя. Он отпустил мою руку, я прошла чуть вперёд. Прямо передо мной степь обрывалась глубоким оврагом, а внизу плескалась вода — мы вышли к широкой реке. Садящееся солнце окрасило её поверхность в кроваво-золотой цвет, я даже на секунду испугалась. Раскинула руки, чувствуя как ветер трепет мои волосы и плащ. Вода спокойно текла передо мной, но я видела как у берегов она бурлила. Хотела спросить у Витарра причину, но слов в моём лексиконе не хватало.       — Как зовут реку? — спросила только.       — Зовут? — усмехнулся мой сопровождающий. Я нахмурилась. Между прочим, мои успехи вполне хороши, не надо издеваться. — Её называют Гислой.       — Гисла? — переспросила я.       Слово звучало знакомо, но значение его вспомнить я не могла. Однако широкое русло реки, мощной, явно глубокой, с крутыми берегами, привлекало моё внимание, я вдыхала этот аромат свежести, никак не могла насмотреться на красоту зеркальной поверхности. Витарр опустился прямо на траву, потянул меня к себе. Я заупрямилась — не хотелось сидеть на холодной земле. Тогда он вытянул ноги, утянул меня к себе на колени. Чувствуя неловкость, я, тем не менее, устроилась достаточно удобно: горячее тело мужчины спасало меня частично от холода. Руки его обхватили меня за талию, я откинула назад голову, расслабившись и чувствуя, как поднимается и опускается грудь Витарра, слыша его дыхание.       Вокруг стояла тишина. Я слышала лишь отдаленное пение вечерних птиц леса, но сейчас передо мной была лишь гладь воды, темнеющее небо над головой, в оранжевых отсветах, и серо-желтая высокая трава вокруг. И ничто эту идиллию не нарушало.       Никогда не испытывала такого…оглушающего умиротворения. Моя тоска по дому будто растекалась вокруг, я сама растворялась в этом спокойствии, сама становилась частью этого мира. Подняла глаза наверх, пытаясь рассмотреть облака. Солнце уже зашло, сумерки окутали нас. Ветер успокоился, я слышала, как затрещали ночные цикады. Тёмный купол над головой терял очертания, я совершенно свободно откинулась на Витарра, чувствуя, как что-то тянет меня туда, наверх. Мне казалось, что ещё чуть-чуть — и я постигну тайну того, почему тут оказалась. Но поняла, что значения это уже не имеет. Эта река словно и вправду уняла мою печаль. Я судорожно выдохнула.       — Ты замерзла, — тихо сказал Витарр. — Пойдём домой.       — Домой? — разочарованно переспросила я.       Витарр уже поднимался, обнимая меня. Словно весь груз разом навалился на меня — но уже удвоено. Я не хочу уходить! Но волшебство пропало, я замерла сильно, руки и нос были ледяными.       — Мы придем сюда снова, — пообещал Витарр.       Я кивнула. А что я ещё могла?       Возвращались мы тоже молча. Дорога мне показалась поразительно короткой. Мысль об ещё одной ночи здесь внезапно стала невыносима. Я вдыхала аромат травы, земли, ветра — и чувствовала себя необычайно свободной. Впервые я видела здесь красоту. И теперь мне предстоит вновь вернуться в клетку. Совсем как в детстве мне стало обидно и страшно.       В доме было тепло, на кухне горел открытый очаг, грелась вода. Я умылась сама, потом держала кувшин для Витарра. Зодикус заглянул на кухню, видимо проверить огонь, но увидел нас и ушёл. Я достала немного вяленого жёсткого мяса, предложила Витарру, он не отказался. Так и сидели перед огнём и грызли запасы Лючии. Интересно, она ушла на охоту?       — А ты охотишься? — прервала я тишину.       Витарр посмотрел на меня с недоумением.       — Да, — с запинкой сказал он.       — Глупый вопрос, да, — смутилась я.       — Я не ем людей, — добавил он, осклабившись, словно читал все мои мысли и сомнения.       — А Лючия? — вырвалось помимо моей воли.       — Нет, — последовал краткий ответ. — Она же живёт с Зодикусом.       Я посмотрела на огонь, задумавшись. Зодикус живёт тут уже тридцать, а то и больше лет — он сам не может сказать точно. Но я все равно видела как он отличается по своим повадкам от Ормаров. Каково ему было с Лючией? Насколько это тяжело — зависеть от прихоти другого? Я повернулась к Витарру. Его точеный профиль освещали отблески огня. И что теперь? Он снова уведет меня?       Витарр поднялся, а я съежилась. Он по привычке протянул мне руку, я послушно ухватилась за нее. В глубине души возмущенно пискнул слабый голосок, но полная апатия накрыла меня.       В тишине мы поднялись наверх, но Витарр увел меня в другое крыло. Я не была в этих комнатах прежде, и во мне пробудилось любопытство. Широкая прежде запертая дверь открылась со скрипом. Оборотень пропустил меня вперед, вложив в руку фонарь. Подняв его повыше, я заглянула внутрь. Сначала я видела только пустое пространство перед собой, но постепенно огонек осветил ряд полок вдоль стены. Я подошла ближе, пока не поняла, что вся стена представляет собой хранилище книг. Провела рукой по корешкам. Библиотека. Рука моя задрожала, и Витарр забрал огонь.       — Ты должна хорошо знать язык, — заметил он. Я закивала, раздумывая над тем, что теперь у меня здесь будет занятие, способное развлечь мой привыкший к потоку информации разум. Вытащила книгу, осторожно разворачивая ее. Слабый свет чуть упал на пожелтевшие листы, и я, близоруко щурясь, склонилась.       — Ты не видишь? — раздался мужской голос. Завороженная своим новым сокровищем, я испуганно вскинула глаза.       — Что?       — Ты не видишь? — медленно повторил свой вопрос Витарр. Я пожала плечами.       — Не очень хорошо. — Замолчала, пытаясь подобрать правильные слова. — Но сначала здесь все было хорошо.       Оборотень кивнул.       — Сначала — когда?       Когда? Я нахмурилась.       — После того как я попала к тебе, — неуверенно ответила.       — На утро после ночи? — уточнил Витарр. В голосе его не было ни сочувствия, ни нежности, только констатация факта.       — Да, — сухо ответила. Наступила тишина — гнетущая, тяжелая. Я захлопнула книгу и аккуратно положила ее на место. Читать я смогу только при дневном свете. С Витарром мы вышли в коридор, и я замялась, не желая злить его, но и совершенно не собираясь оказаться с ним в одной постели. Его рука легла мне на плечо, и я настороженно взглянула на него.       — Иди спать, я сейчас приду.       Сглотнула, но послушалась. Зайдя в комнату, зажгла от огня фонаря еще несколько свечей. Утром Лючия будет очень недовольна тем, как я трачу свечи, но меньше всего мне хотелось сейчас сидеть в темноте. Будь моя воля, я бы залила комнату светом — тени от пламени, плясавшие по стенам, меня пугали. Обычно я старалась юркнуть в постель и быстро заснуть — после тяжелого дня удавалось такое быстро, но теперь быстро заснуть мне не дадут.       Ожидание сводило с ума. Часов тут не было, сколько времени я просидела, вздрагивая от каждого шороха, определить не смогла бы, но полагаю, что немного, хотя минуты в тот миг казались мне часами. Когда Витарр вошел, я вскочила, прижимая руки к груди. Случайно бросила взгляд в сторону — и наткнулась на собственное отражение в зеркале. Лица я не могла видеть четко, зато вся поза выражала звериную затравленность.       Витарр поднял руку — в ней блеснул нож. Подавить испуганный возглас я не смогла, а потому, услышав его будто со стороны, зажала руками себе рот, чувствуя, что не выдержу напряжения и просто начну кричать как ненормальная. Глаза оборотня вспыхнули в темноте, он резко полоснул себя по внутренней стороне ладони.       — Пей, — приказным тоном сказал он, протягивая руку.       Я решила, что неправильно поняла. Как дура смотрела на него, хлопая глазами.       — Пей, — уже с угрозой в голосе повторил он.       — Пить? — переспросила я, все еще неуверенная в правильном понимании. Может быть это слово означает что-то другое?       Витарра это разозлило. Видимо и вправду терпение его лопнуло, и теперь он готов рассвирепеть от любой мелочи. Оборотень, не отпуская мой взгляд, медленно поднялся, направляясь ко мне. Я отгородилась, по-прежнему глядя в его желтые глаза. Только вот по коже бежали мурашки, желудок свернулся до размеров иголки, а пальцы дрожали как в приступе.       Витарр зарычал и схватил меня, чуть ли не силой склонив лицом к своей ладони. Губами я коснулась его крови, тут же отдернулась, вытирая их рукавом. Меня трясло.       — Прекрати! — взмолилась я. Оборотень тяжело вздохнул, закрыл на пару секунд глаза, а потом повернулся к столику, где стоял непогашенный фонарь и кувшин с разбавленным вином.       — Налей, — тихо сказал Витарр. Я тут же метнулась к столику, схватила бокал, дрожащей рукой наполнила его, часть вина пролив на пол. Плевать, завтра все уберу. Вот только бы поскорее это завтра наступило…       Но как он смотрит! Уже и забыла это ощущение. Я точно физически чувствую его взгляд. Он был подобен горячей воде, которая в первый момент тебя ошпаривает, но постепенно твоя кожа привыкает к температуре, и, стоит тебе только выбраться на воздух, как холод тут же напоминает о себе.       Так и я, стоило его взгляду скользнуть в сторону, тут же задрожала от прохладного ветра. Протянула дрожащую руку с бокалом ему. Он на весу сжал кулак, и несколько капель упали в вино.       — Теперь пей, — почти ласково проговорил он. Я так и стояла с протянутой рукой.       — Зачем?       Витарр пожал плечами.       — Ты не знала? — равнодушно бросил он. — Моя кровь чистая, неразбавленная союзами с такими чужаками как ты. Она способна сделать тебя сильнее.       Сильнее?       — Ты попробовала мою кровь в ночь после церемонии.       Я попробовала ее? Нахмурилась, пытаясь вспомнить. Каждое мгновение отпечаталось в моем мозгу. До мельчайших подробностей. Я укусила его. Укусила так сильно, что ощутила металлический привкус крови во рту. А наутро близорукость ушла.       Рука моя задрожала, я приблизила бокал к себе. Я не хочу пить его кровь. Это ненормально. Это… отвратительно.       — Зачем нужно так? — Я хотела добавить «поступать со мной», но запнулась, не зная как это выговорить.       — Что?       Заставлять силой. Почему же просто не объяснить? К чему это издевательство надо мной?       — Просто сказать, — коротко заметила я. — Без…всего этого…       Витарр крепко сжал мою руку, державшую бокал.       — Ты задаешь слишком много вопросов. Слишком много.       Я смотрела на него в удивлении. Многое хотелось сказать. Сказать, что с тех пор, как я попала сюда, я только и делаю, что терплю, подчиняюсь и не смею никак выразить собственное недовольство. Я молчу, делаю что велят. Я стала подстилкой для монстра! Я беззащитна здесь, нема и слаба. И он упрекает меня!       — Ты должна … — Я не знала того слова, что сказал Витарр. Могу предположить что это было «подчиняться». В глазах у меня выступили слезы, я зажмурилась.       — Я не могу, — тихо прошептала — вот и весь протест.       Я видела, что брови его на мгновение сошлись на переносице, но потом Витарр сделал глубокий вздох и сжал мою ладонь еще сильнее. Видимо решил, что от насмерть запуганной меня толку все равно никакого, поэтому и собрал остатки своего терпения, стараясь говорить со мной, как с малым ребенком. Как мне приловчиться к его настроению?       — Ты — моя, ты не должна делать что-то наперекор мне, — медленно и с педагогической строгостью родителя сказал он. — Если я говорю идти — ты идешь, если я говорю молчать — ты молчишь, если я говорю пить — ты пьешь.       Чувство унижения словно раздавило. Растеряв все выученные слова, я коснулась шрама на запястье, словно хотела сказать, что не являюсь рабыней.       Витарр заметил мой жест и усмехнулся. Яркое чувство превосходства пересилило в нем попытку стремления к ласке.       — Это лишь подтверждение моих прав на тебя.       «Права». Это слово я узнала от Зодикуса, когда спрашивала о рабах на мельнице. Тот от разговора ушел, заметив только, что те несчастные не имеют никаких «прав» здесь.       Запуганная всем тем, что меня окружало, я старалась как можно быстрее адаптироваться под этот мир, старалась не злить Витарра, подружиться с его домочадцами. А как оказалось, я ровно в том же положении, что и в рядах рабов Марко. Ошейника на мне разве что нет. А я-то, глупая, посчитала, что здесь получу хоть какую-то защиту. Конечно, защиту из рук того, кто сам же меня и передал Марко в качестве наказания.       Села на постель, чувствуя жгучую обиду. А казалось, что все относительно неплохо. Да, в бытовом плане тяжело, но язык постепенно поддался бы, я сыта и одета, Лючия и Зодикус компания вполне приятная. Даже Витарр на мгновения не пугал так сильно как обычно. Я бы могла каждый вечер ходить на реку, читать здешние книги — со временем, могла попытаться построить свою жизнь здесь.       Но жизнью своей я не владею. Что значила та церемония? Брак? Или превращение в предмет пользования? Я жена или рабыня оборотня?       Вино было несколько горьковато. Я лишь пригубила его, почувствовав как пальцы Витарра ласкают мою макушку.       Не надо, прошу!       Рука дрожала, отчего вино едва не выплескивалось из из кубка.       Пальцы ласково играли с моими волосами. О, это божественное ощущение!       Напиток был ярко-красным.       Рука скользнула к шее, большим пальцем надавив на позвонки.       Жуткая сушь в горле заставила меня сделать еще один глоток.       Ладонь с нажимом провела по моему плечу, тут же напомнив мне о старой боли в спине и шее.       Вино уже не было горько. Я чувствовала привкус корицы.       Горячие пальцы обхватили мою шею, заставляя откинуть голову.       Кубок, который я держала на уровне губ, слегка накренился, плеснув вином на грудь.       Я почувствовала как у меня забрали бокал, в то время как губы Витарра коснулись моих закрытых век. Потом они скользнули вниз, ласково задержавшись на кончике носа. Губы, подбородок — и шея.       Оборотень опустился рядом со мной, впиваясь жадными поцелуями в открытую кожу груди. Я чувствовала как его язык слизнул капли вина. Задрожала. Внезапно стало холодно, а руки Витарра — просто обжигающе горячими. Его настойчивость, жадность до меня, ощущение власти и могущества заставили меня напрячься.       Но он не останавливался. Пламя отчего-то задрожало, поплыло перед глазами, я откинулась назад, руками прикрываясь от мужчины. Он потянулся к моему лицу, охватывая его и с силой откидывая чуть назад.       Я буквально чувствовала, как моя воля утекает — капля за каплей. Я сделала попытку оторваться, но Витарр слегка прикусил мою губу, заставляя приоткрыть рот.       Его язык дразняще провел по моему, отчего тот дернулся. Я не могла оттолкнуть его, чувствуя, как пот градом льется по моим вискам.       О, он умел распалить свою жертву! Пока Витарр целовал меня, его руки притянули меня поближе, подхватили подмышки и перетянули закоченевшее тело к нему на колени. Чувствуя его желание к себе, я старалась не шевелиться. Я не могла понять его эмоций. Он все выплескивал в своей похоти ко мне.       Я не хотела отвечать на его поцелуй. Но замысловатый танец языка, что он творил, вынудил меня покрепче схватить его за могучие плечи, точно я тонула в море страсти, в которое он меня утаскивал.       Его рука поглаживала мое колено, после чего двинулась чуть выше. Бедра застыли, дернувшись в сладострастной судороге. Низ живота точно налился кровью, что перебивало ноющую боль.       Я почувствовала, что начала расслабляться. Это было унизительно, но я уже давно смирилась с этим чувством.       Не чувствуя сопротивления с моей стороны, мужчина стянул с меня тунику.       Я заметалась, не зная что делать. Ни на секунду я не забывала обо всем произошедшем. Мое тело по-прежнему отвергало его. Поддавшись на напористую нежность, при попытке оголить его оно тут же вспомнило о тех ранах, что ему нанес этот человек.       Но я хочу выжить. Хочу попасть домой. Я не знаю этого мира. Да, я не должна иметь собственной воли, но если я лишусь защиты Витарра, — пусть даже такой — то скорее всего погибну — никто не поможет мне. Пусть люди и примут меня, я не выдержу крестьянского быта, умерев от голода или холода. Все мое нутро кричало о том, что мне следует бежать, но я усилием воли сдерживала себя. Стой и терпи!       Оборотень рассматривал меня. Я могла голову дать на отсечение, что он прекрасно понимал мои мысли. Понимал и наслаждался тем, что я не могу остановить его. Что он полностью хозяин положения. Наконец Витарр тихо рассмеялся, разрывая одним движением на мне одежду. От такого резкого порыва я испуганно подпрыгнула, но его руки уже ласкали мою грудь, больно сжимая ее. Он толкнул меня на холодную постель. Я поджала под себя ноги, не способная справиться с рефлексами собственного тела. Но, полный желания, оборотень отступил назад, расправляясь с собственной одеждой. Я юркнула под одеяло, натягивая его до подбородка. Он же стоял прямо передо мной — в свете я видела его сильное загорелое тело, узкие бедра, густые волосы, явно обозначенный символ животного стремления к размножению.       Он вожделел ко мне с такой силой, напору которой вся моя холодность ничего не могла противостоять. Я читала на его лице удовольствие от осознание своей победы, пока он видел неприкрытый страх на моем. Оборотень сел на постель, сорвал с меня одеяло, утянул мое сопротивляющееся тело к себе. Возможно, что я могла бы и отбиться от него. Но страх сковывал. Липкое чувство боязни перед сверхъестественным парализовывало. Несколько раз дернувшись, я притихла. Он умелым, явно опытным движением приподнялся на коленях, после чего слегка откинулся назад, насаживая меня на свой член.       Это было больно. Мне показалось, что я вновь закровоточила, но ощутила, как он пульсирует внутри меня. Тело свела судорога, я с силой прижалась к оборотню, чувствуя как мою нежную грудь царапает его поросль. Не зная как унять крик, я вновь впилась зубами ему в плечо, замычав с еще большей силой, когда почувствовала, что он, обхватив меня за талию, слегка приподымает и вновь опускает.       Слезы катились по лицу, но в мозгу все громче звучала мысль: «перетерпеть». Рациональные доводы о том, что вторая часть плана с пометкой «отомстить» вряд ли будет осуществлена, отрицались. Мне было необходимо что-то, что поддерживало бы меня. Боль уйдет. В конце концов, я родом из мира, где сексуальное воспитание и основы психологии становятся нормой.       А сейчас мне нужно стиснуть зубы и заставить его поверить в мое смирение.       Я еще примерю на себе шкуру волка.