***
Горгхэйл был выстроен руками людей, не просто рабов, а искусных мастеров. Стоило мне лишь мельком увидеть его стены, чтобы понять: нигде еще отпечаток руки человека не был виден столь сильно, как в столице волчьей стаи. Фундамент, плотная кладка, гладко отшлифованный камень, точно и ровно высеченные проходы — учитывая скудность материалов, это была грандиозная работа. Строения здесь все были белого камня. Со временем он потускнел, стал скорее грязно-серым, но издалека, под светом солнца, мне город казался абсолютно белым. Запорошенный снегом к тому же, он казался мне спящим, не живым, я подумала, что мы вообще тут будем делать. Однако в нем было все то, от чего я давным-давно отвыкла и некоторое время даже пребывала в растерянности, поняв, что я свободна от работы, ставшей для меня привычкой и естественной частью жизни. Водопровод, примитивный, но работающий, разгрузил мои руки, дав отдых натруженным плечам и покрывшимся мозолями ладоням. Канализация, устроенная гораздо хитрее и ловчее, была вообще несомненным благом. Уж не знаю каким чудом, но проведена она была под всем городом, скрадывая нечистоты и вывозя их достаточно далеко — по крайней мере в окрестностях я не чувствовала никакого запаха. Даже Линн был грязен, но здесь дороги расчищались, а торговые ярмарки разрешались лишь за стенами города — внутрь работорговцы не допускались. Однако не могла сказать, что Горгхэйл был все-таки полноценным городом. Не было в нем ни сутолоки, ни какого-то духа, свойственного большим общностям людей. Линн, гораздо меньше его, был несомненно богаче и живее. Стены Горгхэйла издалека поражали крепостью и мощностью, но вблизи были лишь не особенно высокими искусственно выстроенными границами, местами к тому же отсутствующими. Видимо, строился город по образу крепости, но со временем внешняя стена приходила в упадок, и никому и в голову не пришло это исправить. Зачем? Со временем часть стены разобрали полностью, открыв свободный доступ в долину, и наверное для полузверей это было куда как лучше, чем жить в каменном кольце. Оттого город производил странное впечатление: столь заброшенный снаружи и отделанный внутри. Его делили на несколько ровных кварталов. Площадь их была совсем небольшой, вряд ли здесь могло обитать больше тысячи человек. В центре возвышалась огромная по здешним меркам арена, диаметром метров в триста. Ее не окружили трибуны или нечто подобное, совсем нет. Я бы даже сказала, что это было единственное место, которое убиралось не так тщательно. Когда я спросила об этом Витарра, он усмехнулся и сказал, что Таргилл не хочет лишний раз привлекать сюда оборотней. Любой из них мог оспорить его верховенство, однако пока еще старый вожак способен был преподать кровавый урок всем недовольным им. — И тебе тоже? — полюбопытствовала я. Витарр поморщился, но без злости. — Я был молод и наивен, верил, что сильнее Риза. — Оборотень потянулся, разминаясь. — Я еще не успел оправиться после того, как Таргилл едва не вырвал мне глотку, как пришлось отстаивать не то что место вожака — собственное место в клане Ормаров. Дома в Горгхэйле были в основном двухэтажными, с кухней, котельной и туалетом внизу и жилыми комнатами наверху. Некоторые из них были выше стен, окружавших город, и из огромных окон я видела горы и лес у их подножий. Широкая полностью застекленная терраса выходила в ту же сторону. Совершенно открытая, создававшая иллюзию, что ты стоишь на улице, она была моим излюбленным местом здесь. Горячая вода грела полы, и я могла стоять босиком. Толстые стекла не пропускали холод не хуже кирпичной кладки. Здесь не было ни цветочка, терраса была абсолютна пуста. Я нашла все подушки, что были в доме, и принесла их сюда, раскидав по полу. А потом подолгу сидела и при дневном свете шила новые — мне хотелось устроить тут целое ложе. Это было волшебно. Никаких голых деревьев вокруг — садов в Горгхэйле не было; по бокам не было и любопытных соседей — дома строились таким образом, что окна не выходили друг на друга. Нечто похожее на шахматный порядок — наверное такого эффекта хотел добиться архитектор. Было лишь высокое серо-голубое небо и горы в стороне. Здесь были слуги. В Гаалаки я не видела слуг в домах — всю работу выполняли сами жильцы, но здесь они были. И это были рабы, но не люди. В Горгхэйл забирали пленных оборотней, из других стай. В основном это были те, кто попадал в рабство детьми, которых можно было выучить, взрослые оборотни в плен не давались. Каменный город — так звали Горгхэйл они. Действительно, камень даже на меня действовал угнетающе, что уж говорить о них. Белая кладка, запорошенные снегом улицы, свинцовое небо — все это делало окружающий мир бесцветными пустым. Горгхэйл был пустым сам по себе — я не видела на улицах за раз больше двух-трех человек, знала, что половина домов пустует и разрушается. Не так я представляла себе величие столицы Горга. Здесь я не сидела подолгу на кухне — она была тоже холодной, неуютной. Очаг Лючии всегда зазывал меня, сюда же я не спускалась без необходимости. Чересчур большая, с гулким эхо, с большим очагом и кучей ненужного хлама –мое появление всех ставило в тупик. Ели с Витарром мы наверху, либо в общей комнате — круглой, прятавшей каменные стены под толстыми коврами, о ценности которых я могла лишь догадываться, с деревянной простой мебелью. Она тоже наполовину пустовала, производила впечатление нежилой. Я притащила туда мягкие кресла, повесила красивые искусно украшенные фонари, из кухни перенесла узкий стеллаж, наполнив его своими швейными принадлежностями и разного рода безделушками, но достаточного уюта все равно не привнесла. Стены без углов вызывали больше дискомфорт, и я перестала бывать там, предпочитая террасу. Спальня была получше — песочного цвета ткани придавали ей немного тепла, но и в ней кроме широкой постели и камина напротив ничего не было. Правда, стоило признать, что камин того стоил. Это был именно камин, а не просто открытый очаг. Растений найти мне не удалось, но я расставила над ним свечи разной формы, и даже повесила несколько своих набросков — иногда я рисовала. Витарр интереса к искусству никогда не выказывал, но мне самой нравилось видеть свои усилия по преображению этого дома, хотя, признаюсь, каждый жест сопровождался мыслью о том, одобрила бы это Лючия. Я не завела дружбы ни с кем из слуг. Они оставались безликой безымянной массой. Наверное оттого и происходило равнодушие всех рабовладельцев. Никому из них нравиться я не была обязана, а уж мне они и подавно. Нэннэр был изгнан, я не знала что с ним сталось, но хотелось верить, что в таком же положении он не окажется.***
В одну из первых ночей в Горгхэйле мне приснился тот сон. Я видела бесконечно тянущийся лес, темная хвоя скрывала от меня небо, дикий ветер завывал где-то наверху, я чувствовала злобное дыхание зимней чащи, что окружала меня. Животный страх наполнял разум, я все пыталась бежать куда-то, но никак не могла двинуться с места. Длинные голые ветви старых пожухлых деревьев тянулись ко мне, они напоминали мне костлявые руки, и я, пригнув голову, яростно отбивалась от них. Завывание ветра становилось все громче, и я не сразу поняла, что среди этих звуков отчетливо слышен волчий вой. Сердце мое забилось чаще, я видела диких волков Граллов, что отвергали свою человеческую сущность. Их желтые клыки казались мне неестественно огромными, слюна, капающая с них, отдавала кровью, и я, сделав неимоверное усилие, шагнула вперед. Мир вокруг кружился, будто один лишь этот шаг перенес меня далеко за окраину леса. Высокие заснеженные скалы вызывали желание упасть и распластаться по земле. Я стояла на головокружительной высоте. Небо было совсем рядом — казалось, что стоило лишь поднять руку… Не было холода, лишь ощущение свободы и вседозволенности. И дикий страх высоты. Вокруг были горы, а прямо под моими ногами — глубокое ущелье. Горы точно срывались вниз, камень осыпался под моими ногами. Завороженная таящейся смертью на самом дне ущелья, я стояла и смотрела вниз. Ветер завывал — а быть может что это были волки. Я видела лишь черную глубину, и в голове билась мысль о том, что лишь несколько секунд этого полета стоят всей жизни. Пропасть манила, завлекала, окрашивая страх в яркие тона. Я приблизилась к самому краю, готовая отдаться в руки ветру. В последний миг подняла голову, взглядом охватывая снежные вершины гор. Где-то там, внизу, в серой долине блистал белый Горгхэйл. Но, затаив дыхание, я глядела на острые пики, которые ни одно живое существо покорить не могло. Лишь сила воображения могла подарить мне возможность видеть весь мир как ладони. Это была дикая красота, пугающая, суровая. Отсюда был лишь один путь, и я не мешкала, когда, расправив руки точно крылья, шагнула в пропасть. На мгновение я решила, что у меня и вправду выросли крылья. Ледяной порыв ветра обхватил меня, я будто замерла в полете. Свист стоял в ушах, и в нем мне слышалась музыка. Я летела вниз, но не видела дна ущелья. Его не было, и каждая клеточка моего тела чувствовала себя невесомой. Я падала, но горы как окружали меня, так и окружают. Снег кружил вокруг, и я видела как он сменяется дождем, а потом и палящими лучами солнца. Сердце остановилось, страх бился в груди, нервы оголились. С силой, разрывающей связь между мной и жизнь, я столкнулась с древним камнем гор, и в тот же миг вскочила в собственной постели, чувствуя как стучат зубы, а спина и волосы мокры от пота. Тело ломило, меня будто били. Я была обнажена, и, точно пьяная, не могла вспомнить был ли подле меня Витарр. Луна давно скрылась, скоро наступит рассвет.***
Моя встреча с Таргиллом не носила никакой официальности или чего-то подобного. Я сидела в террасе, подогнув под себя ноги, растрепанная, раздосадованная неудачей в виде поломанного карандаша — третьего за то утро. Когда дверь раскрылась, я вопросительно посмотрела на вошедшего мужчину — не особенно высокого, но крепкого, с шрамом, пересекавшим его лицо. Волосы его были светлыми, плечи широкими, походка медленной, но уверенной. На мгновение я растерялась, а потом нахмурилась. — Вы кто? Кто пустил вас? Мужчина не улыбался, видимо понимая, что, шрам, идущий от правого виска к подбородку и так его не красит, пугать еще сильнее меня не стал. — Это мой город, не пустить меня нельзя. Я отложила в сторону карандаши и бумагу, поднимаясь на ноги. — Таргилл Риз? — неуверенно предположила я. Мужчина рукой повелел мне усесться обратно. Сам он медленно, с трудом опустился на одну из подушек, с тяжелым выдохом вытягивая ноги. Только тогда я обратила внимание на седину, прятавшуюся в его светлых волосах и глубокие морщины на лице, внимание от которых отвлекал уродливый шрам. — Витарр… — начала было я. — Витарр ждет внизу, — отрезал Таргилл. Голос у него был низкий, жуткий. Я поежилась, понимая, что Витарра рядом со мной не будет. Взгляд у старого Риза был вроде бы и не злой, но рядом с ним было очень неуютно. Липкий страх прополз под кожу, и я чуть отодвинулась от мужчины. Он никак не отреагировал на это. — У тебя умелые руки, — заметил он, кивком указав на отложенные в сторону наброски. Я пыталась перенести на бумагу красоту серо-белых гор, но, получив похвалу от Таргилла, тут же ощутила себя полной бездарностью. С трудом удержала себя от желания убрать рисунки подальше — это было бы как-то по-детски. — Спасибо, — холодно ответила. Наступила тишина, и мне подумалось, что стоит проявить учтивость. — Если вы хотите, то… — Я не намерен ни пить, ни есть, — так же отрезал Таргилл. Он протянул руку и взял один из набросков. Карандаш прорвал бумагу в одном из мест, и я оставила работу незавершенной. Это было расточительством — бумага здесь ценилась, но я не привыкла ограничивать себя в подобном, не избавилась от этого и в доме у Витарра. — Я слышал, что ты собиралась перестраивать мельницу Гаалаки? Я облизнула сухие губы. — Нет, лишь починить жернов, не более. — Тем не менее, почему же не довершила работу? — Случилось несчастье. С рабами. — Так что, новых не привез Витарр? Я задумалась над ответом. — Я не могла вернуться к работе, была напугана происшедшим. И к тому же, не было времени начинать сначала, Витарр должен был отбыть сюда в считанные дни, так что успеть не было возможности. Таргилл кивнул, возвращая мне бумагу. Я сложила ее вместе с остальным барахлом и отодвинула подальше. Риз опять молчал, я косилась на него, но тоже ни слова не говорила. Молчание давило на нервы, но я не решалась прервать тишину, к тому же Таргилл не располагал ни к одной из бесед, что могли прийти мне на ум. Он смотрел в окно, наблюдая за вершинами гор вдалеке, и в голове промелькнула мысль, что, умей я писать портреты, то профиль его вполне могла бы выдать за изображение какого-нибудь мифологического бога древности. — Ты ведь знаешь, что Витарр крайне амбициозен? — спросил Таргилл, поворачивая ко мне голову. — Знаю, — честно ответила я. — И знаешь, что ты рушишь его планы? — По словам Витарра, он меня с легкостью в них впишет, — заметила я. Таргилл усмехнулся. Шрам его пришел в движение, верхняя губа, чуть задетая им, уродливо поднялась, обнажая кривые зубы. Я постаралась не измениться в лице, спокойно глядя в голубые, нет, даже скорее синие, глаза оборотня. — Витарр всегда был крайне самоуверен. Он так кичился своей родовитостью, что ситуация с тобой меня смутила. — Не поверите, как она смутила меня саму. Таргилл рассмеялся. Смех его был жесткий, отрывистый, неприятный. — Ты умеешь создавать новое и смеяться над собой, а это и вправду может вскружить голову. Я покачала головой. — Витарр не был со мной знаком, когда выкупил. — Я не договорил. Витарр, в конце концов, зверь, и инстинкты его не обманывают. Для такого как он твои таланты не останутся незамеченными. Но ты человек, твои слабости не дают тебе довести начатое до конца, ты плохой выбор для того, кто хочет меня побить. Я сглотнула, чувствуя, что все слова застряли в горле. — Я не желала этого, — прошептала с остановками. — Быть плохой парой для Витарра. Таргилл посмотрел на меня уже серьезно. — Твой страх не дает тебе понять мои слова? Я опустила взгляд вниз. «Плохой выбор для того, кто хочет меня побить». — Хотите использовать меня как слабость Витарра? Не думала, что вы его боитесь. — Я скрестила руки на груди. — Витарр отзывался о вас далеко без любви, но с уважением. — Но и я не молодею, — покачал головой оборотень. — Тогда зачем было звать его сюда? Оставили бы его наедине с его слабостями, зачем дразнить? Таргилл посмотрел на меня с интересом. — По той же причине, — ответил он, заставляя меня еще больше недоумевать. Потом поднялся и протянул мне руку. — Пойдем вниз, поможешь старику спуститься, — с еще одной усмешкой сказал он, сам разминая далеко не стариковские шею и плечи. Однако я не собиралась спорить, проведя Таргилла к лестнице через круглую комнату. Внизу, у самого выхода, стоял Витарр, а рядом с ним высокий мужчина. Светлые волосы его, в отличии от остальных, были коротко обрезаны, а лицо покрывала татуировка. Он посмотрел на меня оценивающе, улыбнулся, а потом медленно выговорил бархатистым голосом: — Давно не виделись, Ульврэн.