***
Я спала или нет? В густой похлебке, на удивление вкусной, наверняка было что-то подмешано — я чувствовала себя совершенно опьяневшей. Тяжелая голова заваливалась в сторону, но ложиться не хотела. Сжавшись в углу, обняв руками колени, я вглядывалась в темноту. Что-то мешало внутри, рвалось — как после долгих безутешных рыданий. Словно под действием галлюциногена, я растерянно осматривалась кругом, не зная на чем сосредоточиться: на болезненных когтях внутри самой себя или на странных желтых кругах, которые мне мерещатся. «Идиотка!» — хотелось мне крикнуть, но губы даже не разжались. Мне почудилось даже, что вместо попытки заговорить, из горла вырвался звериный рык. По коже побежали мурашки. Что-то было не так. Что-то со мной не так. Почему моя кожа стала такой чувствительной? Я не один день сижу тут, но сейчас у меня такое чувство, будто все вокруг для меня вновинку. Запах стал резче, сильнее, но отчего-то не казался столь уж отвратительным, сквозняк же от щели в высоком окне дарил непередаваемый вкус чего-то такого, что словами я описать не могла. Пальцы мои сцеплялись, спина выгнулась. Это был азарт охоты, вкус предвкушения, вот чего. — Ульврэн? Я вздрогнула. Когда успела встать? Я же сидела… Но дыхание Витарра было горячим, оно опаляло мою кожу. — Когда ты?.. Губы мои по-прежнему были сомкнуты. Я была в старой ночной рубашке — той, что носила в первые дни жизни в Горгхейле. Она была мне велика и соскальзывала с плеча. «Ульврэн», — указала я на себя, а потом ткнула пальцем в Витарра, ожидая ответа. Передо мной была высокая лестница, взобраться по ней мне, ослабленной днями бреда, было невозможно. Надо было позвать Лючию… Руки Витарра были сильными и горячими. Он был обнажен — только обратился человеком. Пот стекал по его груди, а уголки губ запачканы кровью. «Пожалуйста, не надо!» — молила я, уже лежа под ним на широкой постели. Он схватил рубашку за подол, поднимая ее. «Шлюха, не давай ему так с собой обращаться!» Я была беззащитна. Стоя перед зеркалом, видела отражение худой измученной девушки с сальными волосами. «Она не стоит этого!» — кричала Мирра, пока ее силком выводили из комнаты. «Сука, как ты могла так поступить со мной!» — Нэннэр держал меня за руку, и мы были на крыльце моего дома, а вокруг бушевала метель. «Это не стоит того, Ульврэн, — прошептал Зодикус. — Это не стоит того». Я выдохнула, будто тонула, а теперь наконец выбралась из воды. Витарр смотрел на меня, но я понимала, что это по-прежнему сон. Мы в моей темнице, а он — лишь видение. Я очнулась от кошмара в кошмаре, и кто знает, сколько их еще таких будет, пока я доберусь до реальности? — Прости меня, — выговорила я, прижимаясь к нему. — Я не могла по-другому. И не смогу никогда. Водоворот страха и отчаяния нахлынул вновь. Первый глоток остатка тех снадобий, что Витарр, не зная правды, принес мне в дар от Мирры. И снова, и снова, дрожащими пальцами. И страх, когда поняла, что корня у меня больше нет. «Фрида, я в безвыходном положении». Она даже не спрашивала. Дикий ужас, но ведь я не была ни в чем уверена. Задержка была минимальной и могла быть связана с чем угодно. Меня не мутило, и изменений в себе я не замечала… Но паранойя, неукротимая, подталкивающая в спину, не давала мне сна и покоя. Как можно любить плод насилия? Глядя на него, я буду вспоминать … Вечно вспоминать, не забыть такое. Это как пробуждение — но не ото сна, а от наркоза, когда тебе плохо от этого пробуждения. Или же зря я так думаю? Быть может, что, доверься я событиям, все прошло бы по-иному? Мы бы стали семьей, настоящей, любящей. И я бы была привязана к этому миру. Навсегда. — Я ненавижу тебя, — выпалила, не раздумывая. — Так бывает. — Голос Витарра дрожал. — Но я хочу тебя, — вырвалось помимо моей воли. — Я знаю. — Глаза его блеснули совсем рядом с моими, и я доверчиво прильнула к мужскому телу. Руки освобождали меня от одежды не менее проворно, чем от рубашки в воспоминаниях. Холод совсем не беспокоил. Только прижавшись к его телу, я ощутила, что ноги мои совсем ледяные. Оседлав Витарра, я откинулась назад, впиваясь ногтями сначала в его грудь, а потом в бедра, со стоном выгибая спину. Колени упирались в твердый пол, и каждое движение доставляло неудобство. Но пустота внутри все росла, и удовлетворить ее казалось совершенно невозможным. Сухая боль от проникновения поутихла, темп ускорялся, но мне все еще было мало. Полная неистовства, я тряхнула головой, впиваясь зубами в губу. Витарр ослабевал, меня это злило. Я резким движением наклонилась вперед, целуя его. — Еще! — выдохнула жадно, обжигая его собственной похотью. Крепкие мужские руки обняли меня за плечи. Мне бы с испугом взвизгнуть, подскочить, но я лишь снова откинулась назад. — Хочешь? Я повернула голову. В ярком свете полной луны синие глаза Хелге на мгновение окрасились кровью. Я всхлипнула, чувствуя, как обмякает Витарр. Бедра мои продолжали двигаться, но удовольствия я уже не получала — ровно до того момента, как мозолистые пальцы скользнули к моей груди. От твердых сосков побежали мурашки, волоски на руках встали дыбом. Зверь внутри продолжал рваться, но мир я видела уже не в желтом, а в красном цвете. На миг мне показалось, что я не в комнате, а в лесу — полная силы, свирепости и жажды охоты. Земля под ногами, такая мягкая и податливая, пахла сотнями жертв, которые только и ждут меня-хищницу. Таящий снег раздражал, от воды след мешался, но я была не одна — со мной были и другие волки. Чувство единения с другим телом вернуло меня назад, и я разочарованно зарычала. Но рык перерос в стон, а Хелге, подмявший меня под себя, зарылся носом в мои волосы. Я была прижата к нему максимально возможно. Дышать было трудно, но каждый его рывок снова и снова вырывал у меня из груди низкий стон. Когда же Хелге отпустил меня, я по-прежнему оставалась ненасытна. Тянущее чувство, вынуждавшее меня сжимать бедра в отчаянной попытке выхватить эти искры удовольствия, не было погашено. Я сидела на полу, видя перед собой живую татуировку Хелге, чувствуя, как крепкая грудь Витарра прижимается к моей спине. Один целовал меня в губы, другой, откинув волосы, провел языком вдоль шеи. Горячая волна наконец накрыла меня — сначала пятки, потом дрогнули колени, наконец твердые соски больно сжались, но я не чувствовала насыщения. Внутри поселился монстр, и его сластолюбие удовлетворено не было. Воздух вокруг будто накалился. Я отдавалась сильным рукам, мявшим мое нежное слабое тело. Ноздри дразнил аромат чего-то терпкого, я прикрыла глаза, оглушенная шквалом ощущений. Длинные пальцы играли со мной, легко скользя внутрь. Каждый раз я вздрагивала, откидываясь назад, но натыкалась на неменьшее вожделение с другой стороны. Перед закрытыми веками танцевали узоры, я была безвольной куклой. Чужой язык облизнул мои губы, я раскрыла их, чувствуя, как меня точно выпивают до самого дна. Не успев сделать и глотка воздуха, тут же откидываюсь в еще одни жадные руки. Хрипло кричу, но слышу только вой, и в мгновение оказываюсь под сенью тяжелых крон. Вижу перед собой черные испуганные глаза, но олененок и ступить не успевает. Я кидаюсь вперед, и чувствую, как плоть поддается моим длинным когтям. Моя морда утыкается в кровавое месиво, я чувствую горячий вкус трепещущей жертвы. В тот же миг я сама, как жертва, отдаюсь на милость двум хищникам. Меня терзают, но я исхожу криками удовольствия, зверь внутри меня удовлетворен кровью жертвы, и сдается на милость порочной радости, от которой я изгибаюсь и беспомощно хватаю ртом воздух. В совершенном распутстве, я вцепилась в Витарра — в него ли? — и не желала отпускать. Две могучие силы делили меня между собой, и я никогда еще прежде такого не ощущала. Стиснутая в двойных объятиях, я ощутила утоление этого дикого голода, для которого не было преград ни в стыде, ни в морали. Они оба были для меня в тот миг единым целым, одним желанным любовником, и я боялась, что луна скроется до того мгновения, как наша страсть иссякнет. Но опьянение проходило, и я, чувствуя, как голова раскалывается, медленно приподнялась. Я была на полу, одежда изорвана, словно и вправду ночью здесь со мной кто-то был, а сверху накрыта плащом Витарра. Так он и вправду приходил? — Вставай! — зычный голос вырвал меня из полудремы. Я медлила — не из-за упрямства, его-то не осталось, а просто от усталости. Двое мужчин — я еще плыла в послевкусии страстного, но изнурительного секса. Грубые руки подняли меня, выталкивая наружу. На свету меня ждал старый знакомый — Ралтэр. Его свирепый вид не внушал мне успокоения, но его лицо мне было хотя бы знакомо. Как странно. Такой контраст между сном и явью просто невозможен. Ноги дрожат так, точно все было на самом деле. Я шаталась, как пьяная, когда Ралтэр вывел меня на улицу. Его хватка, не такая грубая, но чересчур сильная для меня, вызывала неудовольствие. Яркий свет заставил щуриться. Я прикрыла лицо сгибом локтя, неуверенно вышагивая вперед. Под ногами крошился лед и камень, и я бы непременно упала, если бы меня не держали. На мне не было ни плаща, ни даже теплой кофты. Ветер резал точно ножом, я съежилась, стараясь собрать крупицы тепла, но это было бесполезно. Все равно, что голой окунуться в ледяную воду — зубы выбивали дрожь, пальцы окоченели, кожа покрылась колючими мурашками. Было так холодно, что становилось больно. Я прижала обе руки к груди, спрятав пальцы под мышки, но толку от этого не было. Мысли разлетелись, подхваченные ледяным ветром. Я думала только о том, что хочу вернуться в комнату. Там хотя бы было не так холодно. В голове билось только одно слово: «холодно». Я все смотрела себе под ноги, и дело было даже не в отсутствии любопытства, а просто в том, что так я старалась сохранить тепло. Бесполезно, но тело мое подчинялось рефлексам. «Пожалуйста, пусть все это поскорее закончится», — подумалось мне. Рука, державшая меня за плечо, была такой горячей, что мне казалось, будто на коже непременно должны остаться следы ожога. Я ощущала тепло, идущее от тел оборотней, и с превеликим удовольствием бы прижалась к ним, но все шла по разбитой дороге. Лишь поняв, что под ногами у меня земля, а не мостовая, я поняла, что мы уже за пределами Горгхэйла. Удивленно подняв голову, я посмотрела в сторону леса, что подступал к городу с одной стороны. Горы, окружавшие долину, были красивым фоном для белокаменного Горгхэйла, но красок этому миру все равно не хватало. По моим расчетам, уже давно должно было начаться лето, но погода тут теплом явно не радовала. Сейчас, оглядываясь на Горгхэйл, наполняли меня не высокие философские размышления о взаимоотношениях, даже не ускользающий жаркий стыд, а примитивная мысль о том, что вонючая комната, несмотря на все сквозняки, все-таки была закрытым помещением, спасающим от ветра. Впереди маячил густой черный лес — пугающий меня, не предвещавший ничего особенно хорошего. Почти на самой границе с ним толпились люди — человек десять — пятнадцать. Не сказать, что очень уж жалкие. Таких работорговцы отдают далеко не задаром. И вокруг рыскали оборотни — некоторые даже в образе волков. Я напряглась, когда отметила высокую фигуру Витарра — он тоже был здесь, но подчеркнуто не обращал на меня внимания. — Откуда эти люди? — обернулась я к Ралтэру. — Марко прибыл. — Он указал рукой чуть в сторону. — Там, под кронами, его люди нашли укрытие от недавних дождей. — А зачем всех собрали здесь? Ралтэр поджал губы, я увидела, что он моему вопрос не особенно обрадовался. — Ты не знаешь? — удивленно спросил он. Я покачала головой. — Иногда Марко…доставляет особых рабов, достаточно сильных, чтобы вызвать у волков азарт, — ответил он. — Азарт? Я снова взглянула на дрожащих и жавшихся друг к другу рабов — цепей на них не было. Посмотрела на исходивших от ожидания оборотней. На лес, на грязные тропы к нему, на все это, напоминавшее какой-то странный старт для забега. — Что вы планируете делать? — испуганно выдохнула я. — Устроить охоту, — откровенно ответил Ралтэр. — Ради этого остаешься с Витарром в Горгхэйле? — горько спросила я. Ралтэр не ответил, отвернулся. Он толкнул меня к остальным, которые, несмотря на то, что были окружены оборотнями, все-таки представляли собой обособленную кучку. Меня встретила толпа злых ненавидящих взглядов. Они рыскали вдоль моего тела, словно выискивая что-то, но вскоре потеряли интерес. Я была одной из многих, затерялась в безликой группе. Мне тоже было глубоко наплевать на них. Мне не хотелось видеть их лица, знать, кто они. Не надо, пусть так и останутся бесформенными тенями. Я все еще оглядывалась на оборотней, на Ралтэра, на Витарра, не осознавая того, что мне сказали. Ну не могут же устроить охоту на нас вот так, по-дикому и …и… Легкое прикосновение вырвало меня из смутных размышлений, я обернулась. — Янра! — рычащий звук вырвался сам с собой. Девчонка дрожала, когда я обхватила ее руками. Стиснув в объятиях, я даже тряхнула ее вроде как. Худенькая, слабенькая… Откуда она здесь? Почему среди десятка этой дичи? — Что случилось, почему ты здесь? Она не отвечала. Огромные испуганные глаза глядели на меня в немом ужасе. Веки и губы ее распухли — после непрерывного потока слез. Она была полуодета, замерзшая и насмерть перепуганная. Почему она не в стойбище охотничьих людей? Что тут произошло, пока я была в заточении? — Янра! — Я прижала ее к себе. — Скажи же уже! — Я, я… Я не хотела, — наконец послышался ее сдавленный шепот. — Я не знаю, что случилось… — Случилось что? — Я старалась говорить как можно спокойнее. Гладила ее по спине, стремясь хоть как-то согреть. Обе слабые, беззащитные, я понимала, что вряд ли мы с ней переживем сегодняшний день. — Я подожгла их. Подожгла селение, — ответила она. Сначала я не поняла. Кого она сожгла? О чем говорит? Но вовремя спохватилась, прежде чем задать бестолковый вопрос. — Я не помню, совсем ничего не помню! — выпалила Янра. Она вцепилась меня со всей силой, на которую была способна. — Это совсем как с тобой. Я вроде спала, видела странные сны, но очнулась, видя перед собой огонь. — Девочка всхлипнула. — Я… Я… — Тише, тише. — Я не знала, что ей сказать. Как утешить? Меня утешить не получилось. А я уже и позабыла, что ей тоже грозит безумие — как мне, как всем чужакам. — В конце концов, ничего по-настоящему страшного не произошло, — неуверенно произнесла я. — Охотничьи люди в горах, гонят барсов. Ты спалила всего лишь их припасы. Янра подняла на меня заплаканное лицо. Нос ее раскраснелся, она порывистым движением утерла сопли. — Там были люди. Не все, но были. Они задохнулись в дыму. — Ярко-зеленые глаза ее блестели на солнечном свете. Какая она могла бы быть красивая… — Нет, они выжили, спаслись, это же не мы с тобой, они куда сильнее. Янра смотрела на меня обреченно, бессмысленно. — Никого на пепелище не было, когда пришел тот человек с золотым зубом. Никого. Я открыла было рот, но тут же его и закрыла. Обняла ее и прижала к себе. По крайней мере, скоро все закончится. Внутри все трепетало. Вот и все. Сколько я провела здесь? Год? Но снег только-только сошел, а в первые мои дни здесь листва еще не опала. А быть может, что это я ошибаюсь, совсем запутавшись во времени. Было ли мне страшно? Я уже и забыла какого это — не бояться. Каждый миг здесь пропитан страхом. Стоит ли трястись еще и сейчас? Глядя на собиравшихся оборотней, я поняла, что стоит. Янра в истерике еще не совсем поняла, быть может, что происходит, зато вот я видела, чего они хотят. Темный лес впереди ох как не казался дружелюбным, и прорываться сквозь талую воду и коварные болота было бы откровенно глупо, но выбора ни у кого из тех, что как и мы дрожали под холодным небом, не было. Ралтэр вновь приблизился ко мне, кивком указывая в сторону чащи. Не иначе как по указу Витарра, что решил исполнить свою угрозу. — Никто из вас не спасется, — тихо сказал он. — Не истязай себя бессмысленными попытками. — Тогда зачем все это вообще нужно? Развлечь вас? — Ты сама выбрала такую дорогу. Я промолчала. Чего тебе нужно от меня? Мы друзьями не были, и в жалости я не нуждаюсь. Что за насмешка! А то я не помню о том, что говорили о тебе, Ралтэр, о твоей ненасытной жажде охоты, о том, что ради нее ты пренебрегал своими обязанностями в клане. Ты покидал Гаалаки ради свежей крови, ты бросил рабов на забаву не контролирующего себя волку, только для того, чтобы самому насладиться свободой. Что же, сегодняшний загон для тебя — легкая игра. Кто из тех, кто здесь есть, способен долго продержаться в гонке с самой смертью? Дрожащие люди гуськом двинулись в сторону леса. Я застыла, чувствуя себя глупо. К чему бежать? — Не выдыхайся до последнего, — пожал плечами Ралтэр. Я посмотрела на него, и под моим взглядом он поморщился. — Но бежать все равно придется. — Зачем? — грубо спросила я. Ралтэр усмехнулся, потом его обнажившиеся зубы превратились в острые клыки. Дикое рычание раздалось вокруг, и загнанная в полукруг диких волков, я чуть не упала. Янра завизжала и бросилась в сторону леса. Люди бежали, падали и поднимались. — Стой! — крикнула я. Острая боль схватила меня за ногу. Желтые глаза Ралтэра моргнули, ему вторили каждый из волков. Я выхватила жесткий взгляд Витарра, но больше ничего человеческого в нем я не увидела. От злобного рычания волосы мои вставали дыбом. Как бы сильно я не хотела сохранить достоинство и избежать позорного забега, отвага моя сломилась, и я, раскрыв рот, словно беззвучно крича, побежала в лес, подгоняемая страхом не столько смерти, сколько боли. Чуть раненная нога все время норовила подвернуться, но падать было нельзя, и, добравшись до деревьев, я обернулась. Волки давали нам фору. Обходя и обнюхивая друг друга, они изредка поглядывали в сторону леса. Их семеро. Людей больше. Вдруг все-таки получится убежать? Говорят, надежда умирает последней. И насколько же это правда! Внутри стало нестерпимо жарко. А вдруг? И плевать на то, что бежать-то некуда. Тут мой взгляд скользнул к серому Горгхэйлу — и вот тут я не удержалась на ногах. Там тоже были волки. Весь город вышел на охоту.***
Сугробы стаяли, но легче от этого не было. Еще немного, давай же! Земля была хлюпкой, болотистой. На мне были сапоги, но они только прибавляли неуклюжести. Я тонула, с ругательствами выкарабкиваясь на твердую почву. — Быстрее, быстрее! — Янра тащила меня. Дрожащая, с безумными огромными глазами на бледном лице, она уже совершенно не соображала. Ухватив ее за руку, я тащила ее вперед. Сколько бы она не кричала, сил в ней не было. Боже, пожалуйста, я никогда не была особенно … ну как это называется… благочестивой, что ли. Но, пожалуйста, дай мне шанс! Не хочу умирать, не хочу умирать так! Еще немного, давай же! — Они, наверное, уже ищут нас? Не знаю! Не знаю! Тяжелые обвалившиеся ветви путались под ногами. Мы спотыкались, снова и снова. Но, постепенно, захлестывающая паника чуть отступала. Это же звери, они ищут нас по запаху. Охотники как-то разбираются в этих наветренных и подветренных сторонах — но ни я, ни Янра, неумелые и неуклюжие, никак не могли поймать это направление ветра. Он словно задувал со всех сторон, одновременно тормозя и подталкивая в спину. Грязь капала с ветвей, только-только набухающие почки источали резкий аромат. Я устало прижалась к влажной коре дуба, чувствуя, как колики разрывают живот. Тяжелое дыхание вырывалось со свистом. — Не могу… Больше… — Давай же, вперед! — Янра, как маленькая, дергала меня за руку. И я вновь отталкивалась от дерева и шагала — бежать сил не было — вперед. Земля становилась холмистой, деревья пошли хвойные, и острые колючки цеплялись за взлохмаченные волосы. Интересно, где все? Я их потеряла в первые же минуты. Мы разбежались в разные стороны. Каждый надеялся, что его след обойдут стороной, каждый надеялся, что внимание привлечет другой. Наивные. И все же, я, так же как и они, грела веру в то, что вот я-то, единственная и неповторимая, участи быть изорванной клыками и когтями избегу. И только когда уже дышать стало невмоготу, когда от отчаянного неровного бега ноги стерлись в кровь, я осознала, что мы с Янрой совершенно заплутали. Темные ели окружали нас, на них даже не взобраться, не спрятаться в кроне. Темнота вокруг, а ведь я помнила, что был день. Или это уже вчера? Сколько мы бежим? Если Хелге не смеялся надо мной, и все эти сказки про Тень верны, то вот уж точно то логово, из которого мне не выбраться. Кто знает, может все происходящее — плод воображения. Наверху раздался шум, и мы обе вскрикнули. Огромная птица взмыла вверх, а на нас посыпались острые черные иглы. Я испуганно прикрыла голову голыми руками, и руки мои тут же оцарапало множеством лезвий. Я зашипела от боли. Во рту совершенно пересохло. Пить хотелось, как будто меня морили жаждой. Я припала к грязному ручью, откинув всю брезгливость. Зачерпнула ладонями ледяную мутную воду и, даже не поморщившись, окунулась в нее с лицом. На язык попало несколько капель — мерзких, словно песочных, и я сплюнула. — Ульврэн, не пей! Янра встряхнула меня за плечи, рукой указывая куда-то в сторону. Там, под деревом, что-то лежало. В темноте леса видно не было, но тут ветер ударил нам в лицо, и обостренным обонянием я уловила знакомый запах. Янра ухватила тяжелую палку с земли, но я была безоружна. Темно, словно ночью. Какое же глухое место. Это был один из тех, кто бежал с нами. Тучный мужчина. Раскинув руки, он умер с гримасой боли на лице. Ему вырвали глотку, и сильный спазм мгновенно сотряс мое тело. Кровь стекала по земле прямиком в ручей, и меня скрючило тут же. Янра отвернулась, но меня тянуло извращенное любопытство. Пальцы его впились в сырую землю, ноги замерли в попытке дернуться. — Быстрее, — пробормотала я, ринувшись вперед. Кровь стучала в висках, я слышала постанывание Янры рядом, но даже не оборачивалась. Врезалась в деревья, защищая лицо руками, иногда не успевала, — и расцарапала его тоже. Рот мой был полон хвои, я бы сплюнула ее — но слюны не было. От живота колющая боль передалась выше, я заваливалась вперед, но страх не отпускал, он подгонял меня сильнее хлыста. Перед глазами все потемнело, и я продолжала двигаться вслепую, уже мало что соображая. Дикий крик вернул было меня в реальность, но слишком сильно было отчаяние. Давай же! Вперед! Я словно вырвалась из собственного тела, и, пока оно падало, сама я рванулась дальше, но по инерции меня затянуло обратно. Кровь бросилась в лицо, я горела. Перед глазами все плыло желто-красным, ногу перехватило неприятная судорожная боль — по-видимому я подвернула ее. — Ульврэн! — раздался истошный крик. Словно выстрел в голову. Я обернулась, вскакивая, даже не успевая понять, что ногу мою скрутило, словно ее резали. Не особенно крупная, но крепкая белая волчица повалила Янру. Лицом та уперлась в грязь, и, с трудом подняв голову, кричала. Яркие синие глаза уставились на меня с волчьей морды. — Фрида? — выдохнула я. По-настоящему красивая, она чуть надавила лапой на шею Янры, и девушка издала глухой булькающий звук. Ее невероятные глаза подернулись пеленой, и лицо, на миг исказившееся диким страхом, обмякло. Не было времени на осознание. Фрида перешагнула через тело. На ней не было ни капли крови — чистый прекрасный зверь. Я сделала несколько шагов, и каждый из них отдавал мне огнем в бедре. Взгляд мой метался между свирепой волчицей и несчастной Янрой, а потом завопил инстинкт самосохранения, и я снова ринулась бежать. У меня не получалось, я падала, ползла на четвереньках. Издавая хриплые страшные звуки, я рычала и стонала. Мелкие камни отбивали мне все пальцы, но это не имело никакого значения! Вперед, вперед! Я смогу, я хочу жить! Страх сдавил меня льдом, и я боялась даже оглянуться. Но земля подо мной словно ходуном ходила, и, не понимая что происходит, я покатилась по наклонной в сторону — в овраг. Все, что мне оставалось, это обхватить голову руками, и сдавленно мычать от боли в костях. Раскинувшись уже внизу на спине, я в тумане помечтала о том, что умерла, но тут цепкая лапа схватила меня за оставшиеся лохмотья и за ноги потянула куда-то. Голова забилась по земле. Воздуха не хватало. Как только я поняла, что больше меня никуда не тащат, с трудом чуть повернулась, опираясь на локоть. Синие глаза смотрели с равнодушием, дыхание волчицы было медленным и громким. Ноги мои дернулись в судороге. Я извалялась в луже, вся мокрая, грязная, а может и сама обмочившаяся. Стоило мне инстинктивно попытаться отползти, как зверь передо мной начинал рычать. Виски сдавило железным обручем, я зажалась, в страхе перед болью. — Пожалуйста, — прошептала я. — Пусть все произойдет быстро. Фрида качнула головой. Я задержала дыхание, ни жива, ни мертва, но дикий крик со стороны заставил мой голос прорезаться. Долговязая фигура выскочила из-за дерева, и тяжелая туша волка выпрыгнула следом за ним. Человек повалился, покатился, как и я прежде, но зверь запрыгнул прямо сверху, и я услышала громкий стон. Раздался звук разрываемой ткани, а дальше я зажмурилась, зажала уши руками, но это не спасло меня. Дикий крик не умолкал, и я свернулась клубочком, воя от ужаса. Живая картина стояла перед глазами, и, не в силах вынести порождения собственного воображения, я распахнула глаза, уставившись на черную пасть Фриды. Меня обожгло зловонное дыхание, и это вынудило меня вскочить. — Нет! — верещала я. — Пожалуйста, не надо! Я бы упала и молила, если бы это помогло. Животный страх боли наполнял каждую мою клеточку, я снова бросилась бежать, не понимая, что Фрида только наслаждается моей истерикой и глупыми попытками убежать. Стоило мне сделать несколько резких движений, как ноги подвернулись, и я снова упала. Руки скользили по грязи, я не могла удержать равновесие. Наверное, сердце мое просто не выдержало бы этого — смотреть, как волчица приближается ко мне — медленно-медленно, и длинная слюна капает с ее клыков. Волк, что прикончил бедолагу, выскочил откуда-то сбоку. От него пахнуло гнилью. Меня будто облили ледяной водой. Застыв, парализованная от ужаса, не верящая в то, что происходит, я уставилась в жестокие глаза незнакомого мне зверя. Фрида зарычала, но волк клацнул на нее зубами, словно забирая у нее добычу. Лапа его дернулась вперед, я повалилась на землю. Зверь, вымазанный в крови и грязи, припал рядом со мной, шершавый язык скользнул по лицу. Пальцы мои непроизвольно дергались, я снова зажмурилась, молясь о быстрой смерти. Острая режущая боль схватила за плечо, и это снова вызвало ответную реакцию. Я перекатилась в сторону, снова вскочила, готовая бежать, но сзади точно придавило огромным грузом. Острые когти прошлись вдоль спины, я закричала со всей силы. Звериное дыхание с обеих сторон заставило меня уткнуться лицом в землю. Я чувствовала ее вкус, умирая от страха. Лапа толкнула меня в сторону, вынуждая повернуться на спину. Две жестокие морды склонились — одна над лицом, другая над грудью. Но что-то их отвлекло, волки подняли головы, прислушиваясь. Я же своим телом не владела совсем, оно двигалось как-то само, снова пытаясь выскользнуть. Оборотни даже как-то не препятствовали. Они поглядывали на меня с сомнением, неуверенные отчего-то. Я медленно поднялась, так же медленно пятилась. И в тот миг, когда оба зверя наконец со своими сомнениями справились, когда передние лапы их припали, готовые отпружинить в прыжке, из леса выскочил еще один волк — грязно-серый, крупный. Он встал между мной и своими сородичами, рыча и будто угрожая. Хвост его не двигался. Хелге? Только не он! Только не после сегодняшнего! Как мне смотреть на него? Но голова моя закружилась, мне казалось, что я буквально ощущаю как лопаются капилляры внутри. Рвотный позыв вынудил меня согнуться, сплевывая грязь, но я потеряла равновесие и упала, уже не особенно хорошо сознавая, что происходит. Только сквозь наркотический туман понимала, что Хелге несет меня на руках, что волчьи клыки меня не разорвали, что даже если это смерть — она легка и безболезненна.