Чертёнок-автор выложил главу до часу ночи. (Впервые за долгое время, ага) Чертёнок-автор доволен. Чертёнок-автор расстроит вас.
Глава XVIII — «Немного о насущном»
Всю обратную дорогу до замка мы с Питером преодолеваем в полной тишине. Я с отсутствующим выражением лица смотрю перед собой, практически не ощущая крепкие ладони на собственной талии. Вэн рассекает воздух крыльями около пятнадцати минут, по истечению данного времени он мягко опускается на землю с грацией домашней кошки и, отодвинув крыло вниз, позволяет слезть с него. Питер ловко спрыгивает и, не дожидаясь, идёт в сторону замка. Я же кубарем качусь вниз и, не в силах сдвинуться ни на шаг, прижимаю руку к плечу дракона. Громкое фырчанье раздаётся откуда-то сверху, а после меня подталкивает в спину могучая голова. «Иди, Ксения. И помни, что ты не одна» Это не очень-то помогает, но я, кивнув, следую за Питером, который уже исчез за массивной дверью. Последний раз взглянув назад, где был Вэнфролх, я вижу только темноту. Дракона нет, он будто испарился. Входя в помещение, я оказываюсь в кромешной темноте. Где-то в нескольких метрах от меня, на стенах, висят горящие факела. Сглотнув, я оглядываюсь, внезапно осознавая, что даже и не знаю, куда идти. Когда я уходила отсюда днём, мне было не до того, чтобы прокладывать путь и запоминать его в голове. Я продолжаю потерянно оглядываться, когда к плечу прикасается чья-то рука. Я лишь вздрагиваю от неожиданности, потому что эту руку узнаю всегда. — Пошли, — говорит Питер, сжимая пальцы на плече и дёргая куда-то в сторону, — с нами ещё не закончили. Я покорно следую за ним до нужной двери. На секунду Питер останавливается и, бросив настороженный взгляд в мою сторону, распахивает двери, первым входя внутрь. Поколебавшись пару минут, я вхожу следом, стараясь не смотреть на друзей, которые стоят у самой дальней от двери стены с небольшим окном, и напряжённо вглядываются в глаза друг друга. Я прохожу в освещённую комнату, оглядывая всех стразу: взволнованную Люси, стоящую рядом с Тристаном и Каспианом, который волнуется не хуже, чем девушка; вижу и Лорея, сложившего руки на груди; и друзей, избегающих меня взглядом. Питер отходит от меня к столу и, сложив руки на груди, облокачивается о стол, хмуро смотря на свою сестру, которая, будто очнувшись, отходит от мужчин и встаёт посреди комнаты. Она не смотрит никуда, кроме меня. Взгляд её серо-зелёных глаз вынести оказывается легче лёгкого. Несмотря на то, что она изменилась — для меня она всегда будет просто Люси, девчонкой, с которой я подружилась и которую полюбила, как собственную сестру. Я сжимаю губы. — Нам надо решить, что делать, — взяв себя в руки, произношу я. Люси медленно кивает, не сводя настороженного взгляда. — Не смотри на меня так, — прошу я, чуть улыбнувшись. — То, что вы рассказали, несомненно, сказалось на мне, но я готова продолжать. Есть что-то ещё, что нам необходимо знать? — Да, — девушка кивнула и, на секунду зависнув, резко метнулась к столу. Аккуратно отодвинув брата, она берёт со стола какой-то пергамент и взмахом кисти подзывает меня к себе. — Вы все подходите, — заметив, что никто не двинулся кроме меня, произнесла Люси. Встав по левую руку от королевы, я склонилась над столом и внимательно вгляделась в то, что лежало на столе перед ней. Это была карта Нарнии. В местах потрёпанная, временем подпорченная, но всё такая же чёткая и ясная. Каждое обозначение проглядывалось, каждое слово читалось, ничего не стёрлось. — Новая карта? — тупо спрашиваю я, чтобы просто заполнить пробел. — Не совсем, — Люси фыркнула, — на ней чары не старения. — Здесь и такое есть? — удивлённо произнесла я. Люси непонимающе уставилась на меня, безмолвно требуя пояснения. — Эм, я имею ввиду, что, когда я была здесь в первый раз… — Магия часть Нарнии, — не дослушав меня, ответила она. — Тебе ли не знать? Вздохнув, я кивнула, вновь обратив взгляд на карту. — Итак, — дождавшись, когда вокруг круглого стола соберутся все присутствующие, начала Люси, — как нам известно, Лорд подчинил себе западную, восточную и южную часть Нарнии, начиная от рощи Фонарного столба и заканчивая Кэр-Паравалем, — на секунду кулаки Люси сжались, но она быстро взяла себя в руки, — его резиденция находится здесь, — она ткнула пальцем в иконку Замка Каспиана, — а значит сосредоточие всех его сил именно в этом месте. По всем его владениям ходят его стражи, они вселяют страх в народ и подчиняют себе их волю, а непокорных сжигают на костре. Как говорили наши источники, стража, по приказу своего Лорда, не чуждается вырезать целые деревни. На неделе сгорело уже около двух неповинных. — Что случилось с Орландией? — спросила я, вспомнив, в каком состоянии мы с Чарли нашли Анвард. — Мы не знаем, — Тристану было тяжело об этом говорить. — Я видел только мой разрушенный дом. Этот урод убил всех, кто тогда находился в Анварде. Всех. — Мне жаль, — я печально посмотрела на него, прекрасно понимая о ком «всех» он говорил. — В это полностью моя вина, — тяжело вздохнул он. — Если бы я тогда был рядом с ними… — Ты бы там и остался, — холодно произнесла Люси. — Ты полезнее здесь, с нами. — Я предатель, — зло проворчал Тристан. — Мы тоже, — всё таким же тоном произнесла королева, пристально смотря в глаза стоящего напротив принца. — Все здесь предатели. Особенно Кас. — Я не… — начала было я, но меня перебили три пары глаз, скептически смотрящих на меня. — Окей, все предатели, так и быть. — Нам кажется, что Лорд собирается объединяться с Тархистаном. Она самая крупная и опасная держава за всю историю и он, имея знания Каса, об этом прекрасно знает. Для него выгодно иметь таких союзников. Если он действительно догадался и собирается предложить союз, то… — Мы в огромной заднице, — договорила я за неё, хотя были предположения, что она хотела сказать что-то другое. — Почему вы обосновались именно в Калормене? Он же так близко к Тархистану! — Мы не в самом Калормене. Наше убежище расположено в долине, которая разделяет Нарнию и Тархистан с Калорменом. Мы на нейтральной территории. — Хорошо, что дальше? Какие у нас планы? Что вы разрабатывали до нашего прихода? Что предпринимали? — У нас нет армии, чтобы бросить вызов Лорду, — печально произнёс Каспиан. — Мы в данный момент слишком слабы, чтобы сражаться с мощным врагом. — И что же вы предлагаете? — я вскинула брови. — Нарния в огромной опасности и короли не могут с ней справится. Но всегда остаются её стражи, которые ещё с давних времён защищали этот мир, — сложив руки на груди, произнёс Тристан. — Те, кто были избраны самим Асланом ещё несколько веков назад. Знаешь таких? — Ты о Всадниках? — на всяких случай пояснила я. — А о ком ещё? — Но Всадников нет! — воскликнула я, взмахнув руками. — Аслан же сам говорил, что мы с Леа — последние оставшиеся. — Они в курсе, — вмешалась Леа. — Но также им известно то, что наши драконы — братья, вылупившиеся из одного яйца. А такое случается редко. Раз в несколько сотен лет. — И что же нам это даёт? — до сих пор не понимала я. — Гатх и Вэн особенные. Они смогут дать шанс обычным драконам связаться с Всадником. О них написано в пророчестве, которое появилось ещё до нашего с тобой рождения. — И что же там говорилось? — Я не знаю, — Леа пожала плечами. — То есть как ты не знаешь? — Я никогда его не видела. Только знаю о нём со слов моей наставницы, — пояснила она, невозмутимо смотря на меня. Лёгкий холодок в её взгляде удивил, потому что это противоречило тому, что произошло между нами. Это же не я от неё скрывала важную информацию, а ведёт себя, будто это я повинна во всех грехах. — А она знает, где оно? — смотря ей прямо в глаза, спрашиваю я. Мне нужна любая зацепка. Любая. — Моя наставница мертва, — произнесла Леа. — Если и знала, она нам уже не поведает. — Мне жаль, — вот уже второй раз за вечер произношу я. — Это было давно, — девушка пожала плечами. — Мне уже не больно. Мои брови взлетели ещё сильнее вверх от её пренебрежительного тона. — Но если она для тебя хоть что-то значила… — Ксения, я не ты, — девушка фыркнула. — Чувства не моё. — Брось, — я взмахнула рукой, выказывая данным жестом весь свой скептицизм. — У каждого человека есть чувства и как бы ты не старался… — Ты заблуждаешься. Я не чувствую. Я заткнулась, так и не закрыв рот, который застыл с гласной «я» на языке. Смотря точно в холодные серые глаза, я хмурилась и пыталась вычислить хоть каплю лжи. Но глаза девушки не врали, она говорила правду или была в этом полностью убеждена. Ни доли шутки в ранее весёлых глазах. — О чём ты? — выдавила я из себя. — Что ты имеешь ввиду? — Ты ничего не знаешь о нашем с тобой роде, — Леа покачала головой. — Но сейчас не до этого. Если захочешь, я расскажу тебе подробнее позже. — Но я хочу! — воскликнула я. — Хочу знать сейчас. — Ксения, — простонала она. — Не сейчас. — Да почему?! Мне надоело быть не в курсе. Не слишком ли много тайн между «сёстрами по духу», ты так не считаешь? — Это личное, — сдалась девушка. — Очень личное, понимаешь? Они, — она взмахнула руками, указывая на всех присутствующих в комнате, — не должны знать! — Что такого личного? — не поняла я, но мигом успокоилась, потому что в глазах Леа я увидела нечто, похожее на страх. — Ладно, — я сдулась, недовольно уставившись на подругу. — Не сейчас, так не сейчас. Но ты расскажешь. Девушка кивнула, успокоившись. — Так что там про наших драконов? — Так, да, — она кивнула, пытаясь восстановить в памяти то, о чём мы говорили до небольшого спора. — Моя наставница рассказывала мне об этом пророчестве, зная его лишь на словах. Я половины не помню, но вот смысл запомнила. Гатх и Вэн важны истории. Возможно, они станут первыми драконами, давшими жизни драконам, которые будут связаны с Всадниками в прочную связь. — Разве двух драконов достаточно? Аххилес говорил, что Всадники просто так не рождаются. Их клеймят меткой. Не помню названия. — Гольорион, — произнесла Леа, сложив руки на груди. — Это руна носит название «Гольорион», не метка. Аххилес не соврал. Что он ещё говорил? — Рассказывал предысторию Всадников. Рассказывал о Гедеоне, Метрихире и его сыне Фемире. И о драконоборце… — Драконоборец? — удивлённо спросил Тристан. — Так они существуют? — Тот драконоборец им не являлся. По словам Аххилеса, это был потерявший в бою дракона, Всадник. Насколько я поняла. — Ладно, это не столь важно, — Леа пренебрежительно взмахнула рукой. — Метка, Ксения, ты помнишь его метку? — Смутно, — я пожала плечами. — А нам это что-то даст? — Конечно! — воскликнула она. — Если ты вспомнишь, то мы сможем узнать о той метке подробнее. Где делалась, кем наносилась. Ты же в курсе, что метку наносит жрец? — глаза девушки загорелись. — Для меня всё, что связано со Всадниками — тёмный лес, — пристыженно подняв руки в защитном жесте, произнесла я. — Нет, не знаю. — Ох, — девушка закатила глаза. — Никчёмна! — Да что с тобой? — я честно не понимала, что с ней творится. — Леа, ты странно себя ведёшь! — Скажи мне, у тебя это есть? — не обратив на меня внимания, девушка оттопырила свой воротник рубахи и, засунув внутрь ладонь, вынула оттуда поблёскивающий кулон. Это был блестяще-белый серебряный ключик с белыми крыльями и ободком в форме сердца. Посередине блестел бледно-голубой камешек. Подойдя ближе, я всмотрелась в этот кулон и машинально коснулась рукой горла, где пустота внезапно обожгла меня. Я сглотнула. — Умоляю тебя, не говори, что его у тебя нет, — прошептала Леа, во все глаза смотря на меня. Я сглотнула вновь и, прикрыв глаза, опустила голову, виновато покачав ею. — Ксения! — крик Леа оглушил. Она схватилась обеими руками мне за плечи и хорошенько встряхнула, заставив посмотреть в глаза. — Где он?! — Я… я… я… — я не могла выдавить из себя ни слова. — Аслан вручил его мне ещё в моём мире, а потом… столько всего произошло… Я была в плену… и… — Ты его потеряла? — Леа смотрела точно в глаза, не позволяя солгать или промолчать. — Я думаю, его забрали… — Кто?! — Я не знаю! — воскликнула я беспомощно. — Возможно чёрные воины, а может и сам Лорд… — И ты даже не постаралась его отыскать? — Мне было не до этого! — Ксения, ты хотя бы знаешь, что это такое?! — Эм… кулон? — Этот, как ты говоришь, кулон — самая важная часть твоей сущности! — воскликнула Леа. — Он обеспечивает связь между тобой и твоим драконом! Теперь я знаю, почему Вэнфролх одичал! В твоём мире не было кулона, он не был привязан к тебе, а потом, когда ты вернулась, он должен был тебя учуять, но не смог, потому что ты прошляпила единственную возможность соединения с ним! — Но сейчас же всё хорошо, — возмутилась я, ещё до конца не понимая всю серьёзность ситуации. — Вэн вспомнил, принял… — Ты не Всадник, Ксения, — Леа отступила от меня, безвольно повесив руки вдоль тела. — Ты не Всадник. — Что ты хочешь этим сказать? — было неприятно слышать от Леа такое. Очень, очень неприятно. — Потеряв кулон, ты обрекла своего дракона страдать, — безжалостно произнесла она. — Ясность ума Вэнфролха будет гаснуть с каждым проведённым с тобой днём. Каждый раз, как ты вступаешь в связь с ним, он сильнее звереет. Рано или поздно, но жилка магии, текущая в его крови, угаснет насовсем, а всё потому что ты сглупила и не сохранила вашу с ним связь! — Ты хочешь сказать, что он однажды перестанет меня признавать? — Станет таким же, каким ты его нашла, возможно даже хуже. — Но пока я его Всадник? А кулон можно найти и… — Ты никогда не была его Всадником. — Да как?! Как тогда объяснить то, что я с ним говорю? Что он разрешает ездить на нём? — Я не знаю, — девушка выглядела полностью опустошённой. — Но по сути ты не его Всадник и не будешь им. — Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? — До этого я думала, что кулон у тебя есть. Ноги меня больше не держали. Сделав пару шагов в сторону, я села на стул, скрючившись и вцепившись в свои волосы пальцами. — Не могу поверить, что всё сейчас рушиться только из-за того, что у меня нет чёртового кулончика! — воскликнула я, вцепившись в волосы только сильнее. — Неужели ничего нельзя сделать? — Ты замечаешь некие странности в поведение Вэна? — голос Леа звучал словно бы из-под толщи воды. — Он всё такой же, — я покачала головой. — Ничего странного. — Может и не стоит волноваться? — прозвучал неуверенный голос Люси. — О, волноваться нужно, и очень сильно, — кажется, Леа хмыкнула. — Я думаю у тебя есть ещё время. Нужно найти кулон. И меч. Я застонала. — Я не знаю где он! — Какой меч? — раздался голос Каспиана. Звучал он хмуро. — При первой нашей с ней встречи, — начала объяснять Леа, — я отдала ей особенный меч. Меч Драконьего Всадника, предназначенного именно для неё. Только с ним она может контролировать магию дракона. А она и его умудрилась потерять! — У вас даже и мечи специальные? — Этот меч закаляется в огне родившегося дракона! — возмущённо вскрикнула Леа. — Конечно, особенные. Меч неразрывно связан с драконом, ведь он — сосредоточие его магических сил. Без меча может случится беда. — Этот меч… — я услышала приглушённый голос Питера, но поднимать головы не собиралась. Какая разница, что он скажет? Меча же всё равно нет! — Он в чёрных ножнах? У него ещё на лезвие какие-то руны? — Да… — я резко вскинула голову и уставилась в озадаченные голубые глаза Верховного короля. — Ты помнишь его? — Конечно, помню. — Откуда? — Леа сощурилась. — Аслан принёс мне его на следующий день после твоей пропажи и попросил его спрятать. Он не говорил что этот меч особенный, просто сказал, что его нужно спрятать и всё. — И ты его спрятал? — я не сводила взгляда с него. — Скажи, ты его спрятал? — Спрятал, — Питер кивнул. — В надёжном месте. — Где?! — взвизгнула я, подрываясь на ноги. — Куда ты его дел? — В сокровищнице… там есть потайной отсек. Я сунул его туда и больше не прикасался к нему. Возможно, он до сих пор там. — В Кэр-Паравале? — спросила я, подняв брови. — Да. Со стоном я вновь опустилась на стул. — Это слишком далеко! — Мне жаль. — Главное он не потерян. — А какая разница? До замка лететь несколько дней, если не недель. — Мы что-нибудь придумаем, — обещает Леа, чуть улыбаясь. — Ладно, с мечом всё ясно. Но вот кулон? — А он, скорее всего, у Лорда. Потому что больше я нигде не могла его потерять. — Да, дело дрянь. Я согласно хмыкаю, вновь запуская пальцы в волосы и начинаю массировать голову. Мысли, словно птички, носятся в голове стаями и норовят расшибиться о стенки. — Что же делать? Что же делать? Что же делать? — тихо повторяла я, полностью абстрагировавшись от мира, сосредотачиваясь на единственным «что делать?» Внезапно плеч касается что-то тёплое, знакомое и родное, но одновременно какое-то неестественное. — Ксень… Голос знакомый. Он выводит меня из оцепенения. Распахнув веки, я смотрю в голубые глаза. Мне хватает секунды, чтобы определить их хозяина. Чарли. Сжав губы в тонкую полоску, я аккуратно кладу ладони на сжимающие мои плечи руки и, смотря прямо в испуганные глаза волка, сжимаю ладони, резко отрывая их от своих плеч. Я очень надеюсь, что сейчас в глазах у меня лишь арктический лёд, не более. Послушно отцепившись от меня, Чарли вздыхает и отходит от меня обратно к окну, сложив руки на груди. — Мозги пухнут от этой кучи информации! — разрушает напряжённую тишину Тристан. — Никто не хочет сделать перерыв? Питер, дружище, пошли я покажу тебе… — он не успевает договорить, потому что двери, ведущие в коридор, резко распахиваются и туда врывается белоснежное пятно с копной каштановых волос. Следом за пятном кубарем врываются двое стражников, гремя бронёй. — Простите, — двое резко останавливаются и кланяться. — Сэр, — один из стражников оборачиваются к Лорею, который недовольно смотрит на девушку, что стоит, как вкопанная и не может сделать ни шагу, — мы пытались сдержать её, но мисс Оливия… Меня пронзает током от этого имени. Пытаясь вглядеться в лицо незнакомки, я улавливаю слегка изменившиеся черты лица за это время. В подсознании Питера она была той, какой она предстала передо мной в первый раз. — Питер… — шепчет девушка и, распахнув рот, кидается в объятия короля. Она налетает на него, подпрыгивая и обхватывая за шею, прижимая к себе так сильно, как только может. Питер на секунду шатается, но удерживается на ногах. Обняв Оливию в ответ, он улыбается одной из его милых улыбок и, чуть повернув голову в сторону, нежно и аккуратно целует девушку в висок. — Питер! — она сотрясается в рыданиях, её тело дрожит. Вися на Питере, она не замечает ничего, продолжая шептать его имя. Все замерли, смотря на эту картину. На лице Тристана, её брата, мелькает улыбка, Каспиан чуть усмехается, Люси нагло смотрит мне в глаза, будто говоря «Понятно?»; Лорей сдержано хмыкает, Леа закусывает губу и бросает виноватый взгляд на меня. Единственный, кто смотрит на меня с сочувствием и тоской, ощущая полностью всё, что творится в моей душе, оказывает Чарли. Ничего не говоря, он прикрывает глаза, будто бы говоря мне, что он рядом. И, несмотря на то, что я зла и он меня сейчас бесит, я жду, когда он посмотрит на меня и получив, что хочу, чуть улыбаюсь, выражая свою благодарность. И этого никто не замечает. Глухая боль неприятно отдаётся в сердце, но я не позволяю ревности вырваться. — О, великий Аслан, Питер, — девушка отстраняется от Певенси, вставая собственными ногами на пол. Питер продолжает обнимать её за талию. — Привет, Оливия, — нежно шепчет он. И улыбка у него такая искренняя, что становится тошно. — Да как ты смел! — я дёргаюсь и удивлённо вскидываю брови, когда она хлопает его по затылку. — Ты исчез на полгода, что я должна была подумать?! — Оливия, — Питер морщится. — Не надо мне тут, — зло говорит она. — Бесстыжий ты король! Прошептав «Я скучала», Оливия прижимается в мокром поцелуе к губам Питера, а тот… сжимая тонкую талию в своих объятиях сильнее, отвечает, поддавшись вперёд. А дальше почва уходит из-под ног, стены этой комнаты сжимаются, зажав меня между собой. Никого больше нет вокруг меня, лишь двое людей, от которых я не в силах отвести взгляд. Меня разом начинает тошнить, рвать на части и сжимать в тисках. Воздух в лёгкие не поступает. Ноги дрожат и я с усилием сдерживаю себя, чтобы не закричать во всю глотку запрещающие слова, вроде «Не смейте!» или, может быть, «Стоять!» Но я молчу, ощущая, как сгорает всё внутри. Сердце останавливается, а после начинает биться о стенки с такой дурью, что мне кажется, оно сейчас вырвется, чтобы кровавой кучкой свалиться у ног Питера. Меня будто окатывает холодной водой и горькая усмешка готова сорваться с губ. Моё сердце явно не выпрыгнет из груди. По крайне мере выпрыгнет, да не всё. Только его чёртова половина. Другая же, кажется, наслаждается поцелуем с Оливией. Я замираю, хотя кажется сильнее замереть невозможно. До меня резко доходит почему в подсознании Питера меня не было, а Оливия была. Он вышвырнул меня из своей жизни, как какую-то ненужную игрушку, чтобы заполнить пробел этой чертовкой! «Ты первая вышвырнула его, — напоминает разум, — даже не позаботилась о его чувствах. Чего тебе теперь надо? Чтобы он у тебя в ногах ползал, моля забрать обратно? Дура.» — Больше не смей так исчезать! — прошептала Оливия, с влажным чмоком отстранившись от Питера, но не выпустив его из объятий. — Ладно, — тяжело дыша, отвечает он. — Обещаешь? — спрашивает она, взяв его лицо в ладони. Меня пробивает судорога, сковывающая тело и отдающая болью в сердце. Я сжимаю руку в кулак, стараясь успокоиться. И это не помогает. Потому что в голове слова, сказанные точно таким же тоном, только сказанные моим голосом… «Обещаешь?» В тот раз Питер ответил… «Ксения…» — Оливия… Всё внутри скулит от разрывающих слов. Потому что всё в точности также, как и было… Точно те же слова… Точно та же интонация… — Обещай же! — настаивает она. Питер строит мученическую гримасу. — Обещаю… …И я умираю… — Спасибо, — благодарит она его и, продолжая обнимать Питера, оборачивается ко всем присутствующим. Её взгляд бегло осматривает комнату. Продолжая улыбаться, она смотрит на меня и улыбка медленно тает на её лице. — Ох, — вырывается из её груди. Но вместо привычного знакомого холода, в глазах Оливии плещется радость. — Ты вернулась! — кажется она действительно рада. Я сковано улыбаюсь, не смотря на отстранённое лицо Питера, вглядываюсь в серые глаза девушки и придумывая план побега. Додумать мне не дают. Тристан хлопает в ладоши. — Рад видеть тебя, сестрица! — восклицает он. — А меня обнять не желаешь? Оливия фыркает и, отрываясь от Питера, подходит к брату, делая реверанс (как всегда великолепный), а после легонько чмокает его в щёку. — Привет, братец, — говорит она, похлопав его по груди. А после возвращается в объятия Питера, который, кажется, чисто автоматически раскрывает объятия. Взгляд у него отстранённый, будто он находится совсем не здесь, не в этой комнате, не сжимает в объятиях принцессу. Я пытаюсь вернуть себе спокойное дыхание, но, смотря на эту сцену, что-то совсем не получается. Злость, обида и разочарование просто сносят мой разум к чертям и, я уверена, если бы была оборотнем, перекинулась бы давно в волка и разодрала к чертям собачьим эту девчонку. Меня затапливает такое дикое спокойствие и я в удивлении оборачиваюсь к Чарли, который неотрывно смотрит на меня. В его взгляде мольба. И я внимаю ей. — Ой, а это кто? — спрашивает Оливия, смотря на Чарли во все глаза. — Это… — начинает было Питер, когда я делаю несколько шагов к Чарли и, премило улыбаясь, подхожу к Чарли. Его рука тут же скользит к моей и я внезапно понимаю, что больше злится нет сил. Я могу злится на весь мир, но совершенно не могу на того, кто нужен больше всего в данный момент. — Это Чарли, — перебиваю я Певенси. — Он со мной, — в моей улыбки нет и доли злости, что сочится во мне. Ничего такого, даже приторности или желании вызвать ревность. Спасибо волку. Рука в руке — единственное, что держит на плаву, не даёт лужицей из боли и слёз расплыться по этому каменному полу. — Я предлагаю послушаться Тристана и пойти отдохнуть, — говорит Чарли, сжимая мою ладонь в своей. Он, как никто другой, понимает, что мне срочно нужно отсюда убежать, иначе я просто не выдержу. Все кивают и Чарли, только сильнее сжав мою ладонь, тянет меня на выход. Тяжёлые каменные двери, будто фанерные, раскрываются под толчком Чарли. Я последний раз оборачиваюсь в комнату, чтобы взглянуть на Питера. Он смотрит на меня, не мигая. Я не знаю, о чём он думает, или, что хочет сделать. Я слышу только свои мысли в голове. И все, до единой твердят мне об одном. Сколько бы мы ни старались, как бы не желали быть вместе — ничто и никто никогда не позволит приблизится нам так близко, как бы мы того желаем.Я всегда буду уходить с Чарли, а Питер оставаться с Оливией. И рано или поздно мы устанем. И больше не сделаем попытки. Потому что будем знать, что изначально всё обречено. Всегда будет провал.