Птица в янтаре

Теперь, когда присутствие обскура в тоннелях нью-йоркского метрополитена стало подтвержденным фактом, патруль подземки представлялся Грейвзу спуском в логово опасного зверя — развлечением из разряда «не для всех». Он почти не сомневался, что за минувшие сутки Бэрбоун из своего укрытия никуда не делся: его поведение в комплексе Боро-холл яснее любых слов говорило, что обскур сам искал встречи. И что бы там не утверждал на этот счет Скамандер, свои способности Криденс прекрасно контролировал. Грейвз бы даже посчитал, что он забавляется, гуляя между станциями как один из поездов — черный силуэт юноши на рельсовом полотне грозил стать очередной городской легендой. Вроде привидения Стоу Лейк или мертвых солдат с Паттерсон Роуд. Оставалось лишь гадать, сколько человек видели его за последние недели. Может, даже статьи в местной прессе появлялись, не на первой полосе, конечно, но где-нибудь в разделе сплетен и страшилок для обывателей. Грейвз давно подозревал, что в департаменте магических происшествий нет ни одного вменяемого аналитика. — Вы ведь умеете ставить ловушки, мистер Скамандер? Бруклинский отрезок линии Бродвея на сей раз одолели без происшествий, зато в финансовом округе, между Уолл-стрит и Фултон-стрит, пришлось резко свернуть в передаточный тоннель: через бродвейскую платформу на Фултон-стрит поезда почему-то не ходили, перекрыта была почти вся центральная часть ветки, до самой Семьдесят второй улицы. В свете известных обстоятельств, выглядело это тревожно. Причина, конечно, могла быть совершенно обыденной, далекой от магии — метро не представлялось Персивалю таким уж надежным видом транспорта — но перестраховаться определенно стоило. Отправив в Конгресс патронуса с требованием выслать к закрытым станциям следственные группы, он весь обратился в ожидание по-настоящему дурных новостей. Скамандер принялся было вещать, как замечательно, душа в душу живут в Англии правительства магов и не-магов, при необходимости, без проблем обмениваясь информацией, но быстро заткнулся под тяжелым ответным взглядом. — Я не использую ловушки, — сухо отозвался он, и Грейвз, снова шедший впереди, прямо спиной ощутил его ауру праведного негодования. — Мои методы общения с волшебными существами не предусматривают насилия. — Очень рад за вас, — отмахнулся Персиваль, совершенно не желая разводить очередной философский диспут. — Но вообще-то меня интересовал чисто практический вопрос, как можно поймать обскура. — Странно, что вы спрашиваете только сейчас. Грейвз недоверчиво хмыкнул. Новая грань личности Скамандера, неожиданно способная к сарказму, нравилась ему значительно больше той, что норовила влезть в душу, пожалеть и погладить по шерсти. Межлинейник был еще более узким, чем отстроенная после восемнадцатого года часть ветки; чтобы наверняка не задеть контактный рельс, который здесь даже толком не пытались изолировать, приходилось продвигаться по шпалам, держась ближе к правой стене. Скудное освещение, кое-как налаженное в начале века и с тех пор счастливо избегавшее модернизации, вынуждало напрягать глаза, как в сумерках. Палочки держали наготове, но пока не использовали, так и шли в полутьме. — Скажем, раньше я не рассматривал возможность довести его до зала суда. — Но это же бессмысленно! — забывшись, воскликнул Скамандер, и дальний отзвук его голоса достиг развилки, где Грейвз планировал свернуть к линии Легскингтон-авеню. — Абсолютно бессмысленно, — повторил он уже тише. — Все равно, что судить цунами или ураган. Может, в МАКУСА и на такое способны, но хочется верить… — Не горячитесь, — мягко предостерег Персиваль. — Мерлин всемогущий, да за что вы так ненавидите этого мальчика? Грейвз думал о рапорте, который предоставила ему утром дежурная бригада, и в котором не было ни слова о происшествиях в метро. Думал о собственном запросе в информационный сектор, который почему-то тоже оказался не в курсе изоляции центра бродвейской ветки. Думал об отсутствии сведений от следственных бригад, которые давно уже должны были прибыть на место. Думал о возможных «кротах» в родном департаменте: ведь кто-нибудь из сторонников Гриндевальда мог, используя его метод, заменить одного из старших мракоборцев (или даже нескольких старших мракоборцев — почему, Хвосторога его сожри, Персиваль раньше об этом не думал?). И никаких «мальчиков» в мыслях Грейвза определенно не было. — Я не одобряю убийства, — глухо произнес он, когда пауза начала уже слишком затягиваться. — Знаю, знаю, вы скажете, этому парню досталось, и обскур в нем вырос не от хорошей жизни. Может, и так. Только шестнадцатилетняя Частити Бэрбоун никогда не станет взрослой женщиной, не увидит мир, сбежав от своей матери-фанатички, не выйдет замуж. А те безымянные шестнадцать не-магов, которые всего лишь возвращались домой с работы к своим близким: родителям, детям, возлюбленным — в чем их вина? — Они не воскреснут от того, что вы казните Криденса. — Не воскреснут, — легко согласился Персиваль. — Просто больше никто не погибнет. Смертная казнь, мистер Скамандер, это не только и не столько акт возмездия. Это способ оградить общество от опасных элементов. Когда другие защитные меры себя исчерпывают, оста… Вы слышали? Грейвз, в общем, догадывался, что жмет на очень, очень больную мозоль. И он, конечно, не был в восторге от решения, принятого Гриндевальдом под его именем, но и извиняться за него не собирался: не видел смысла каяться в чужих грехах, своих было более, чем достаточно. И Скамандер, разумеется, вскинулся. Засопел перебитым носом, а в голосе снова зазвенел металл. — В таком случае, от меня ваше общество тоже стоило оградить? И от Тины?! — Тихо! — резко обернувшись, Персиваль буквально сгреб его в охапку, всем телом толкая к стене, так, чтобы не задеть провода. — Прислушайтесь. Из тоннеля, отходившего на запад от развилки, доносился, постепенно нарастая, глухой рокочущий гул. Скользящий по рельсам поезд стучал бы колесами на стыках, но этот звук был хаотичным, как дребезжание рассыпанной ружейной дроби. В расширенных зрачках Скамандера так же постепенно разгоралось понимание.

***

На сей раз обскур явился им в виде десятифутового черного смерча, замершего в центре смежного коридора, чуть более широкого и освещенного — во всяком случае, в той части, где Бэрбоун еще не побывал. Клубы холодного дыма тянулись от него в стороны, к стенам, как щупальца. Воронка медленно вращалась против хода часовой стрелки, достигая в диаметре шести с лишним футов. Вопрос с ловушкой не был решен, и Грейвз с каждой секундой все больше склонялся к первоначальному плану. С группой быстрого реагирования, атакой и обязательной проверкой территории после уничтожения противника. — Криденс, — Скамандер, буквально на минуту оставленный без присмотра, тут же выскочил вперед, замерев в округлом проеме межлинейника. — Криденс, ты помнишь меня? Мы уже встречались однажды, я пытался помочь тебе. Помнишь, я… — Зачем вы пришли? Голос, раздававшийся из центра воронки, был воистину чудовищен. В нем будто бы воедино сливались голоса многих — сотни, даже тысячи отдельных людских голосов. Спокойные и равнодушные, мужские, женские и даже детские, высокие и низкие, ясные и хриплые, вместе они гремели как те самые трубы у стен Иерихона, от которых крошился камень. Когда в ушах, наконец, перестало звенеть, Грейвз машинально провел ладонью по шее, ожидая увидеть на пальцах кровь из лопнувшей барабанной перепонки. Скамандер стоял на прежнем месте, согнувшись, и встряхивал головой, как пес после купания. Решительно выступив из темноты, Персиваль обхватил его за плечи и оттащил назад, вглубь тоннеля, оставшись, тем не менее, в пределах досягаемости обскури. — Ух ты, раньше он так не делал, — пробормотал Скамандер, рассеянно ощупывая собственные уши. — Вам везло. Грейвз понятия не имел, каким образом Бэрбоун их видел в этой своей форме, глаз у него точно не было, но воронка усилила темп вращения, явно реагируя на появление «старого знакомого», черные щупальца затрепетали, потянулись было к сидевшим на рельсах мужчинам, но на полпути замерли, будто обскури что-то напугало. — Мистер Грейвз, я так ждал вас... Я так вам верил. Теперь они знали, к чему готовиться, и Персивалю даже удалось создать заклинанием две пары сносных ушных затычек. Лампочка в дельте служебного тоннеля не выдержала очередной звуковой волны и лопнула, осыпав его и Скамандера белыми искрами. Темнота подступала со всех сторон. — Скажите своему другу, что я его вижу первый раз в жизни! — воспользовавшись минутой молчания, прошипел Грейвз куда-то в рыжий взъерошенный затылок. — Скажите сами! — как всегда не вовремя показал зубы Скамандер. — Он вас прекрасно слышит. Только… — Парень, я тебя вижу первый раз в жизни! — … пожалуйста, выбирайте выражения, — обреченно закончил магозоолог. Он успел втянуть их обоих в аппарацию и швырнуть обратно в основной рукав межлинейника, прежде чем обскури, выпустив длинный протуберанец, распорол стену тоннеля, как нож масло, оборвав провода. Снова посыпались искры, запахло дымом — самым обыкновенным, от жженой резины, горьким и смрадным. Чувствительно приложившись локтем и затылком при падении на рельсы, Персиваль кое-как приподнялся и вскинул палочку, гася вяло занимавшийся пожар. А вот послать сигнал своим ребятам уже не смог. — Экспекто Па… — Экспелиармус! Атаку гражданского Грейвз, разумеется, отразил — хорош бы он был, если б и здесь провалился. Скамандер смотрел решительно, явно собираясь грудью лечь на защиту обскура. Расстояние между ними совершенно не подходило для магической дуэли, даже когда оба все же поднялись на ноги. Да и нелепо это было. С какой стороны ни посмотри. Так что, опустив палочку и метнувшись вперед, Персиваль молча и с затаенным удовольствием врезал противнику в челюсть. Хук вышел что надо и мог бы сразу стать нокаутом, но рефлексы опытного магозоолога вовремя увели Скамандера чуть в сторону, и удар получился не в полную силу. Сие досадное упущение Грейвз попытался немедленно компенсировать отменным джебом. Мерси Льюис! Он ведь мечтал об этом почти неделю!.. Скамандер в долгу не остался, продемонстрировав, возможно, самую шикарную подсечку из всех, что Грейвзу доводилось в жизни видеть. Ослепленные чистой, первобытной яростью, они катались по деревянным шпалам, осыпая друг друга тумаками, как драчливые мальчишки. И в какой-то момент Персиваль оказался сверху, вклинившись между чужими коленями, и все пытался прижать руки Скамандера к земле, а тот метался под ним, извиваясь всем телом как змея, и кровь текла по его лицу из разбитого носа. Профессионализм и здравый смысл были благополучно отправлены обскуру под хвост. Обскур, к счастью, пока не высказывал претензий.