An Unorthodox Offer

Санс не понаслышке знал фразу «жизнь несправедлива». Жизнь не была справедлива, когда погибли его родители, оставив его воспитывать младшего брата самостоятельно. Жизнь не была справедлива, когда в лаборатории, в которой он стажировался неполные рабочие часы, ему пришлось брать в долг, чтобы свести концы с концами. И жизнь не была справедлива, когда он должен был выставить себя самым большим ослом, прямо когда владелец корпорации G-Labs Incorporated прибыл для проверки и осмотра. … и «самая большая задница» у него случилась, когда он отвлекся на речь владельца, споткнулся, врезался в обшивку, отцепил множество запутанных модулей со стены, и разбил машину, над которой они работали, заглушив её, и всё это в течение пяти секунд. Наступила мёртвая тишина, все взоры обратились к нему, и Санс поклялся, что от него повеяло кучкой праха, когда его руководитель подобрался к нему с кровью в глазах и провозглашением «ты уволен» на кончике языка. — Так-так, всем успокоиться… Санс взглянул вверх — ещё выше — и увидел, что кто-то стоит над ним, добродушно улыбаясь. Это был хозяин G-Labs, д-р Виндингс Гастер. До него доходили слухи об этом затворнике-учёном, но теперь Санс увидел, что Гастер — скелет, такой же, как и он, только гораздо выше ростом и, конечно, старше. Доктор тепло улыбнулся Сансу, протянул руку и мягко привлёк его к себе. — Уверен, это была случайность, — сказал Гастер, голос которого был мягкий и низкий. — Машину можно восстановить и повторить результаты, если всё было сделано правильно. Я уже был впечатлён её работой. Его слова, казалось, успокоили присутствующих, которые, без сомнений, иначе бы превратились в ужасную толпу; учёные начали уборку, бормоча извинения и обещания быстрых результатов; Гастер снова улыбнулся Сансу и длинными элегантными шагами выскользнул из комнаты. И, конечно же, как только Гастер ушёл, Санс получил нагоняй от своего начальника, десятиминутную лекцию о пятисекундной ошибке Санса и сорванный с его рубашки бейдж стажёра с ожидаемым «ВЫ УВОЛЕНЫ», брошенным ему напоследок. Да. Жизнь не была справедливой. Столь же несправедливой, как и то, что именно ему придётся сообщить Папирусу плохие новости в этот же день. Сдерживая слёзы разочарования, Санс запихнул свои немногочисленные вещи из рабочего шкафчика в сумку и, вздохнув, вышел из здания, оставив мечты о том, что когда-нибудь станет там полноправным сотрудником, и отправился в долгий путь домой. — Прошу прощения. Санс застыл на месте, чувствуя, как высокая фигура шагает позади него, и слыша этот мягкий, ровный голос, который он слышал ранее. Он сжал руку вокруг лямки своей сумки, оглядываясь — выше — чтобы увидеть улыбающегося ему доктора Гастера. — … эээ… з-здравствуйте… — Санс запнулся, проклиная своё неотёсанное заикание. — … Я… простите, я… — Теперь в этом нет необходимости, — сказал доктор Гастер, подняв руку, призывая Санса к тишине. — Я только хотел спросить, нужно ли тебя довезти до дома. — Его глазницы поднялись вверх. — Вот-вот пойдёт дождь, и следующий автобус не придёт сюда ещё полчаса. Для меня это не проблема. Санс взвесил свои варианты, зная, что было бы лучше вежливо отказаться, такого дерьмового дня он чувствовал, что заслуживает хоть что-то хорошее, особенно если это последний шанс снова увидеть доктора Гастера лично. — … Да… да, спасибо, — сказал он тихо и чуть не подпрыгнул, когда доктор Гастер положил руку ему на плечо и мягко направил его к ожидающей машине — как оказалось, их ожидал небольшой лимузин. — Не за что, — ответил доктор Гастер, продолжая держать Санса за плечо, открыл дверь и позволил скелету забраться внутрь, после чего закрыл дверь и спокойно сел на свое место. Санс огляделся: не было ничего чрезмерно необычного, но всё равно было на что посмотреть. Он никогда раньше не ездил в лимузине и не мог не пялиться на всё вокруг. — Где ты живёшь? — спросил д-р Гастер, и Санс подавил стыдливый румянец; доктор Гастер увидит, где он живёт. — … Ухм… Восточный район, рядом со школой, — ответил Санс, уставившись на свои колени. Восточный район был беднейшим из районов, но он находился рядом со школой, где учился Папирус, и это было всё, что он мог себе позволить, заботясь о младшем. Доктора Гастера это, похоже, не смутило, и он дал сигнал своему водителю ехать, откидываясь на спинку сиденья, когда машина тронулась с места. Санс сидел молча, не зная, что сказать и что теперь делать. — … Я не мог не услышать печальную новость о твоём увольнении, — заговорил Гастер, заставляя Санса вздрогнуть и сжать ладони на брюках. — С тобой всё будет хорошо? Санс должен был ответить «да, конечно». Он должен был заверить доктора Гастера, что найдёт новую работу, поблагодарить его за заботу и за то, что подвёз до дома, и на этом всё бы закончилось. Вместо этого Санс, подавляя рыдания, спрятал своё лицо в ладонях, чувствуя, что мир безостановочно рушится. У него не было работы, груда счетов, младший брат, которому нужна была забота, и теперь не было никаких средств, чтобы сделать хоть что-то. Слёзы текли по его рукам; слишком истощённый, слишком подавленный, слишком несчастный и его уже не волновало то, что у него случился нервный срыв на глазах у доктора. Пару мгновений спустя, он почувствовал, что руки окружили его и потянули к тёплому телу; жест столь утешительный и приглашающий, что Санс не мог его не принять и закончить плакать в руках доктора Гастера, пока полностью не выплакался. Всё, что он слышал — мягкий гул мотора и дождя, барабанящего по машине, чувствуя, как доктор Гастер успокаивающе поглаживает ладонью его лопатку. Он испустил последний дрожащий вздох, прежде чем всхлипывания стихли, и просто устало откинулся на спинку сиденья, слишком вымотанный, чтобы даже думать о стыде. — Полегчало? — спросил доктор Гастер, и Санс мог только кивнуть. — Хорошо. — Рука на спине Санса скользнула вверх, вместо этого погладив затылок. — Я не говорю это из жалости, — продолжил он. — И всё же, в моих интересах следить за всеми, кто у меня работает, от начальников отделов до дворников… и я хочу помочь тебе. Санс потёр глазницы, взглянув вверх, чтобы увидеть, что доктор Гастер улыбнулся ему. Намёк на голубой окрасил его скулы, — … умм… по… п-почему…? — Я сильно сопереживаю молодому монстру-скелету, изо всех сил старающемуся сводить концы с концами, — сказал доктор Гастер. — Такая самостоятельнось уже достойна восхищения. — Он поднял руку и смахнул слезу с лица Санса. — Так что, если ты согласен, я хочу облегчить твоё бремя и помочь с выбором. Санс колебался что-либо — что угодно — говорить, но почувствовал лишь, как его захлёстывает новый прилив эмоций. — Я… я не… знаю, что сказать… — он запинался и чувствовал дрожь, когда рука доктора Гастера опустилась по его позвоночнику в жесте, который казался более интимным, чем успокаивающим. — Скажи, что ты немного подумаешь, — сказал доктор Гастер, поднимая глаза, когда машина остановилась, и полез в карман, вынимая визитку и передавая её Сансу. — Позвони, если согласишься, если нет — проигнорируй. Я в любом случае не обижусь. — Он улыбнулся, когда Санс посмотрел на карточку и повернулся к двери автомобиля, чтобы открыть его, а затем наклонился и прижался зубами к черепу Санса. — Хотя лично я надеюсь, что ты согласишься. Лицо Санса окрасилось в синий, когда дверь автомобиля закрылась и автомобиль рванул вниз по улице, а он так и остался стоять с сумкой, карточкой и не слишком невинными мыслями в черепе по поводу того, что именно доктор Гастер хочет получить в обмен на «помощь».