404

Бэкхен встретил Новый Год с Чонином. Он не шибко жаловал этот праздник (он вообще любые праздники не особо-то любил), но в этом году получилось очень даже феерично. Чанель уже много лет не справлял этот праздник, и уходящий год не стал исключением: он просто спал, когда били куранты и по всей столице взрывались петарды. Перед сном его только посетила мысль, что он попросту перешагнул еще через один временной отрезок, как он перешагивал уже очень много раз. В ноябре наступившего года ему стукнет 619 лет. Даже не юбилейная дата. Думать о возрасте и времени Чанель крайне не любил, а ввиду своей утомленности заснул почти сразу и почти с исключительно светлыми мыслями, поэтому да, можно сказать, что Новый Год он встретил хорошо. А вот каникулы он проводил не так радостно. Его мучила каждодневная температура и боль в мышцах, и очень хотелось увидеться с Бэкхеном, хотя бы позвонить ему, но Чанель то ли стеснялся, то ли понимал, что это будет лишним. Его очень заботила проблема, с которой ему предстояло столкнуться с выходом на работу: как быть им с Бэкхеном, если они нуждаются в постоянном соприкосновении друг с другом? Неужто ходить по офису за ручку? Конечно, очевидное решение представало перед глазами всякий раз, когда он начинал думать над этим — нужно попросту дать природе то, что она просит, то бишь признание. Но мысли о сексе вызывали бурю отрицательных эмоций в Чанеле, он яростно отметал это как путь решения проблемы и заталкивал как можно дальше, ругая самого себя за такую испорченность и похотливость. В итоге он решил обратиться к доктору Киму за помощью, надеясь узнать альтернативные решения вопроса с реакциями. В телефонном разговоре с мужчиной он услышал: — Ты ведь понимаешь, что подобные вещи только усугубляют ваше положение? Ведь нельзя обманывать организм. Он будет только хуже реагировать. — Но не можем же мы взять и... — Да, не можете. Чанель, я с самого начала говорил, что это плохая идея. Ты, кажется, обещал избавиться от этого парня, нет? — Да-да, обещал, но... доктор, дайте мне немного времени, пожалуйста. Я же не могу просто так все бросить. Обещаю, честное слово, что потом покончу. Нетрудно было уловить очевидную ложь в словах Чанёля, а такому проницательному человеку как доктор Ким это было яснее ясного. Он тяжело вздохнул в трубку. — Можете попробовать с кровью. Только не увлекайтесь, это очень опасно, а еще, Чанель... — Боже, спасибо! С кровью, говорите? Да, обязательно используем, большое вам спасибо! — Да, да, всегда рад помочь. Возникнут проблемы — обращайтесь. Этот разговор приободрил Чанёля. На работу третьего января он шел решительно и даже вдохновленно. Когда на своем этаже, выйдя из лифта, он почувствовал головокружение и скручивание в животе, он глупо улыбнулся. Значит, Бэкхён уже в офисе и где-то рядом. Чанёль даже удивился, что ощущения были сильнее, чем в последнюю их встречу (он помнил, что Бэкхён подвез его после корпоратива домой, но большего вспомнить не мог, ровно как и те разговоры). Он постарался как можно более непринужденно пройти в свой кабинет, по пути поздравляя всех с новым годом. Сердце ревело и рвалось к Бэкхену; Чанель впервые почувствовал, что жутко соскучился по нему за прошедшие дни. Но Чанёль обладал холодным умом и стойким терпением и понимал, что привлечет слишком много внимания, если немедля вызовет Бэкхена к себе, а идти самому в его отдел и вовсе бы гарантировало косые взгляды. Чанель был уверен, что в компании к этому отнесутся нормально, лишь сначала покудахтают, а потом смирятся, но он видел, что для Бэкхена это имеет огромное значение. Поэтому он решил, что не стоит ставить статус и спокойствие Бэкхена под угрозу, в то время как его самого мнение окружающих волновало в последнюю очередь. Через пару часов после начала рабочего дня, когда он буквально варился в котле, он попросил Хеджин пригласить к нему Бена. Когда Бэкхен появился на пороге, у Чанеля сперло дыхание. Ничего особенного не было, но Паку казалось, что Бэкхен невозможно изменился, пришел к нему какой-то другой; хотя, пожалуй, так казалось из-за того, что они долго не виделись. Едва дверь за Хеджин захлопнулась, Чанель хотел уже приступить к разговору, как Бэкхен кинулся со своего места к его столу и схватил его руку, до боли сжав в своей руке. Спустя мгновение Бэкхен облегченно выдохнул, нависнув над паковским столом и прикрыв веки. — Боже, я думал, что умру, — тихо сказал он. Чанель лишь удивленно смотрел на него, но быстро опомнился и постарался придать невозмутимое выражение лица. — Извини, пожалуйста. Бэкхен сел в кресло напротив, немного сконфузившись. Чанель прочистил горло и начал: — Я как раз насчет этого хотел поговорить, — он глазами показал на соприкасающиеся руки. Бэкхен понимающе кивнул. — Мне сказали, что есть кое-что, что может помочь. — И что это? — Можно исправить наше положение с помощью крови, раз другие способы уже не спасают. Чанель не стал ждать реакции и высвободил свою руку из захвата Бэкхена очень нехотя, достал из ящика стола маленький медицинский скальпель, который приобрел специально, и бинты. Бэкхен непонимающе смотрел на все это, намереваясь уже задать вопрос. Но Чанель молча приступил, скальпелем проткнув кожу на пальце. Он невольно сморщился, потому что не рассчитал силы и сделал слишком глубокий надрез. Алая кровь стала капать с пальца на бинт. — Чанель, стой, кровь — это уже перебор, — сказал Бэкхен. Чанель не ответил, наблюдая, когда кусок бинта достаточно смочится кровью. Затем он заткнул ранку на пальце ватой и наклеил сверху пластырь, а кусок бинта взял в руки и потянул на себя Бэкхена за запястье. Бэкхен как безвольная кукла позволил ему это сделать, все еще не до конца понимая происходящее. Чанель сложил кусок бинта и наклеил на внутреннюю сторону запястья с помощью пластыря. — Ну? Как себя чувствуешь? — наконец спросил он. — Нормально... Но, Чанель, это же кровь. — Ну да. Не органы же. — Тебе не кажется, что это опасно? Можно подхватить инфекцию, когда колешься, а еще можно заболеть анемие... — Повторюсь, но для тебя мне ничего не жалко. — Чанель со всей серьезностью посмотрел ему в лицо. Бэкхен поджал губы, потупив взгляд в стол. Он вздохнул и вытянул к Чанелю другую руку внутренней стороной ладони вверх. — Ну? Бери мою, — сказал он. Чанель взял запястье Бэкхена поудобней, приготовив скальпель, но ему стало так тошно, так плохо: у Бэкхена были такие превосходные пальцы, такая совершенная бледная кожа, такая изысканность линий, что притрагиваться острием к этому искусству казалось ему жутким преступлением. Его руки стали подрагивать. — Наверное, я обойдусь без твоей крови, — не выдержав, сказал он, бросив скальпель. — Мне и так пойдет. — Что за глупости? — Бэкхен нахмурился. — Как ты «обойдешься»? — Все в порядке. Я... — Чанель. Коли. — Голос Бэкхена звучал безапелляционно и требовательно. Он только ближе протянул руку к Чанелю. Чанель колебался и не смел брать скальпель. Бэкхен смягчился и спокойнее добавил: — Ну же, это совсем не страшно. Я потерплю, у меня высокий болевой порог. Тебе не нужно переживать. Чанель проткнул кожу и стал собирать капли сразу на свою руку, чтобы не ждать, пока смочится бинт. Он так нервничал, что едва не испачкал манжеты рубашки чужой кровью, с какой-то болью наблюдая, как густые капли падают на его кожу. Он бережно заклеил палец Бэкхена и свое запястье. Отпустил чужую руку и взглянул на свое запястье, испачканное кровью. Он чувствовал холодную липкую влажность и оттого было как-то неприятно, однако реакции были полностью заглушены. Доктор оказался прав. — Все хорошо? — участливо спросил Бен, когда молчание слишком затянулось. — Да. Спасибо. — Чанель тряхнул головой. — Ты можешь возвращаться к работе. Если что-то случится, то заходи в любое время. — А разве может что-то случиться? — смеясь, спросил Бэкхен, совершенно игнорируя напускную серьезность босса. — Не знаю. Просто не пытайся справиться со всем сам, а лучше говори мне. Вместе легче, — сказал Чанель, вспомнив ту неприятную сцену в туалете, когда Бэкхена выворачивало наизнанку. — Как скажете, босс. Бэкхен ушел, а вместе с ним и вся концентрация Чанеля. Пак нервно ерошил свои волосы, не зная даже, что именно его беспокоит. Пожалуй, само присутствие Бэкхена в его жизни уже волновало его душевный покой. Как позже выяснилось, предложенный доктором метод крови также имел свои минусы. Главным было то, что действие очень быстро прекращалось: за пару часов кровь иссыхала и испарялась, поэтому возникала нужда в новой «дозе». Бэкхен тихо позвал его на обеденном перерыве, когда проходил мимо: — Я неважно себя чувствую. Можно тебя? Чанель снял с его руки бинт. Он увидел, что ткань почти сухая, а те капли, что были на коже Бэкхена, высохли и запеклись. Бэкхен сказал, что смачивать бинт будет недейственно: ткань впитает все в себя, поэтому лучше капать сразу на кожу, как сделал себе Чанель, да и крови потребуется меньше. Чанелю пришлось не в самых стерильных условиях вновь пускать кровь. Бэкхен извинился перед ним, но Чанель опять сказал, что ему не жалко (и был абсолютно честен). Так проходила неделя. Каждый день приходилось брать по несколько капель, иногда не раз и не два. Вскоре что на пальцах Чанеля, что на пальцах Бэкхена практически не оставалось здорового участка кожи: все было покрыто порезами, что, в принципе, было уже негде ткнуть скальпелем. Чанель с особенной болью смотрел на руки Бэкхена. Ему совершенно не нравилась эта процедура, поэтому он предложил единожды сдать кровь и брать из этих запасов. Бэкхен говорил, что это все уже немного слишком, но где-то в душе понимал, что больше у них нет выхода. Разве что секс, а ему было страшно и мерзко думать об этом. Когда в больнице он сдавал кровь, его посетила забавная мысль: значит, для них секс даже страшнее, чем урон здоровью или риск болезней. Смешно даже. Они очень мало разговаривали друг с другом. В те редкие моменты, когда они оставались вдвоем, у них очень тяжело завязывался разговор, и никто не знал, что именно было тому причиной. Все остальное время они даже не виделись: в компании дел было невпроворот и работы до отвалу. — Пошли в кино. Бэкхен сказал это неожиданно, а еще таким сухим тоном, будто бы он уже давно зовет Чанеля в кино и очень устал получать отказ. Чанель ошеломленно уставился на него. — Ч-что? — В кино, говорю. Я приглашаю тебя на свидание, — безынтересно сказал он. — С чего вдруг?.. — Чанель резко встрепенулся. — То есть да, конечно, кино — отличная идея. Я хочу пойти с тобой в кино. — Тогда в субботу? — мягче спросил Бэкхен. — Где-то в восемь? — Да-да, конечно, — спешно согласился Чанель, в принципе, согласный хоть на шесть утра воскресенья, что бы ни сказал Бен. — То есть завтра, да? — Да. Не опаздывай! Опоздать Чанелю на свидание с Бэкхеном — да ни в жизни! Да он будет стоять гвоздем еще за полчаса до встречи. Чанель осознал, что это их первое свидание с тех самых пор, как они вновь встретились спустя все то время. Он совершенно не знал, чем именно люди занимаются на подобных свиданиях, потому что никогда не ходил в кино с кем-то (он ходил разве что в двадцатом веке еще до Первой Мировой, когда кино было чем-то абсолютно новым и волшебным). В семь тридцать он стоял в кинотеатре. Взволнованный, неспокойный и взбудораженный. Он не знал, что должен надеть, но решил, что хотя бы иногда нужно носить выходную одежду, а не рабочие костюмы и рубашки, поэтому оделся просто, и в итоге был похож на студента, но никак не на владельца какой-нибудь компании. Он убивался от ожидания, полностью изучив все брошюры и трейлеры, а также прейскурант цен на все виды попкорнов в магазине. Вскоре он увидел в дверях Бэкхена, что шел к нему. Чанёль широко улыбнулся ему, но очень некстати кто-то одернул его. — Привет, — позвал его женский голос, и он крайне нехотя посмотрел на девушку. — Ты довольно давно стоишь здесь, и я хотела спросить, может, ты кого-то ждешь... Глаза Чанеля бегали туда-сюда, потому что наконец пришел Бэкхен, и ему хотелось взглянуть на него, встретить с улыбкой, а эта незнакомка была очень не к месту, хотя выглядела благоразумно и приятно. — Да... — отвлеченно сказал Чанель, вытягивая шею и ища в толпе Бэкхена. — Просто я думала, что, может, можно познакомиться и обменяться номерами, — сказала она неуверенно и немного скромно. — Да... — также отвлеченно сказал Чанель, но мотнул головой: — То есть нет, извини, но я кое-кого жду, и вообще... Он наконец зацепил глазами Бэкхена; тот тоже смотрел на него. Пак обрадовался, но мгновенно напугался: он же с девушкой стоит! Ему хотелось толкнуть незнакомку уже куда-нибудь. — А, вот как, — она немного покраснела и пожала плечами. — Прости меня. Она ушла, и Бэкхен подошел к Чанелю. Последний чувствовал себя в высшей степени неудобно. — Пользуешься популярностью, как я смотрю, — беззлобно сказал Бэкхен, проводив взглядом миловидную девушку. — Эм, это не совсем то, что тебе могло подуматься. — Да ладно, ее можно понять. Ты классно выглядишь. Чанель посмотрел на Бэкхена так, словно услышал самую жуткую дикость на свете. Бэкхен рассмеялся. — У тебя такое лицо, как будто я не комплимент сказал, а оскорбил тебя. — ... спасибо, — заторможенно сказал Чанель. — А если серьезно, то ты без галстука выглядишь на десять лет моложе и даже на студента похож. Как будто тебе и двадцати пяти нет. «Двадцать пять-то есть, вот только я в этом возрасте застрял на 594 года», — подумал Чанель, промолчав. — Кстати, ты выбрал фильм? — отвлекся Бэкхен, читая список фильмов, которые будут показаны сегодня. — Я думал, ты выберешь. — Мне в общем-то плевать. Что скажешь насчет «Три икса»? Там снимаются Вин Дизель и Крис Ву. Чанель понятия не имел, кто такие Вин Дизель и Крис Ву, но раз Бэкхен предложил, то он охотно согласился, потому что и ему тоже в общем-то было плевать, какой им смотреть фильм. Он был очень рад, что эта их встреча обходилась без всяких тяжелых разговоров и споров, как оно обычно бывало. Они были не в его рабочем кабинете, не в офисе, не в душном салоне машины, не в лифте, не в туалете. Просто в кинотеатре. Просто вдвоем, и это радовало и успокаивало. Бэкхен, как выяснилось, не терпел сладкое и поэтому брал исключительно сырный попкорн. Чанель отметил эту забавную мелочь для себя. Фильм Чанелю не то чтобы не нравился, просто... там было столько шума и странных звуков, к которым он совершенно не привык, что приходилось невольно морщиться и жмуриться. В целом же ему было ровным счетом плевать на происходящее на экране; все его сознание было сконцентрировано на человеке, что сидел по правый бок от него и накрыл его ладонь своей. Раз уж у них было с в и д а н и е, то Чанель решил позволить себе маленькую вольность — понаблюдать за каждой эмоцией Бэкхена, налюбоваться им, просканировать глазами. В какой-то момент Бэкхен наклонился к нему, легонько стукнувшись головой о его лоб. Чанель вздрогнул, подумав, что он хочет сказать что-то важное, но это было другое: — Здесь еще Руби Роуз и Нина Добрев снимаются. Ну, Руби играла в «Оранжевый — хит сезона», а Нина Добрев в «Дневниках вампира». Чанель впервые слышал про оранжевых вампиров и их дневники, но кивнул с понимающим видом, словно этот факт играл большую для него роль. Он продолжал смотреть на Бэкхена, но в какой-то момент его застали за этой шалостью: — Эй, ты смотришь фильм? — Нет, — честно признался он, но потом пришел в себя и встрепенулся: — То есть да, конечно смотрю, очень интересное кино, — он закивал как китайский болванчик. — Покажи Криса Ву. Чанель посмотрел на экран, где фигурировали несколько человек. Он растерянно оглядел актеров и показал пальцем на лысого накаченного мужчину с оружием: — Э... вот этот, — сказал он с деланной уверенностью, но сквозило очевидное непонимание. — Я так и знал, что ты не смотришь! — Бэкхен ущипнул его за плечо. Бэкхен что-то говорил, но все пролетало мимо ушей Чанеля, потому что тот все еще был растерян и просто глупо смотрел на Бэкхена (чем он, собственно, и занимался до этого). — Хочу тебя поцеловать. Бэкхен замолк и странно посмотрел на Чанеля, у последнего сердце упало в низ живота: что за глупость он сморозил? Что-то сегодня его язык реагирует быстрее, чем мозг, а оттого он озвучивает свои мысли не подумав. Но почему-то в нем не возникло желания извиниться и оправдаться, придумать какую-нибудь отговорку и признаться, что оговорился. Он даже со всей серьезностью ждал хоть какого-нибудь ответа. — Чего-о-о? — Лицо Бэкхена скривилось в непонимающей гримасе, и это только развеселило Чанеля. — Можно тебя поцеловать? — Нельзя, — тут же отозвался Бэкхен. Он немного отпрянул и покачал головой. — Пока нельзя. Чанель расстроенно пожал плечами, в принципе, ожидая отказ, а Бэкхен добавил: — В 23:42 можно. — Что? — Говорю, в 23:42 можешь поцеловать меня. — Почему... в 23:42? — склонив голову набок, как щенок, которому хозяин впервые дает команду, спросил Чанель. — Потому что так надо! — нетерпеливо сказал Бэкхен. — Что, уже расхотелось целоваться? — Нет-нет, — закивал Чанель. — Хорошо... в 23:42. Бэкхен, удовлетворенный, кивнул ему в знак похвалы и вернулся к экрану, хрумкая попкорном. Чанель мимоходом взглянул на часы — они показывали девять вечера. Выходил он из кинотеатра абсолютно ничего не помнящий о том пресловутом фильме, но, когда Бэкхен увлеченно делился с ним впечатлениями от просмотра, он кивал с умным видом. Они пошли в какое-то кафе, где было довольно шумно и куча народу, но обоим очень нравилось, даже Чанелю, который многолюдные места всегда обходил стороной. Они ели безумно калорийную пиццу, приготовленную на скорую руку, и хихикали, поглядывая на толстого мужчину за соседним столиком, у которого были приспущены штаны и видна задница. — Это снэпчат. Открой рот. — Снэп-что? — Чанель покосился на экран мобильника Бэкхена, на котором была включена передняя камера. — Зачем открывать рот? — Я включил линзу с собакой. Если ты откроешь рот, высунется язык. Ты что, не слышал про снэпчат? — ... нет. — Смотри, мы можем поменяться лицами. — Бэкхен прильнул к нему, едва не ударившись о его щеку своей, и сфотографировал их. Он показал фото Чанелю и громко смеялся, а Чанель слушал его звонкий смех и тоже не мог не улыбаться. Им было очень жарко в переполненном кафе, что аж живот болел и голова кружилась, поэтому они вышли на улицу и решили немного растрясти съеденную еду и прогуляться. Несмотря на то, что была середина января, погода еще днем выдалась хорошая, поэтому ночью на улице не было так морозно, хотя щеки неприятно кусало. Бэкхен говорил откровенно глупые вещи, а Чанель его внимательно слушал, иногда что-нибудь вставляя. Ноги тащили их незнамо куда; они, по сути, просто шли без направления — главное, по освещенным и многолюдным улицам. Но было бы слишком радужно, если бы можно было гулять вот так целую вечность, и в реальность Чанеля вернуло подозрительное молчание со стороны Бэкхена. Пак задумчиво нахмурился и внимательно посмотрел на Бена. Бэкхен выразительно откашлялся. Чанель сдвинул брови домиком, не понимая резкой перемены в настроении парня, а Бэкхен наклонил голову и взглядом на что-то намекал, чего Чанель не мог понять. — Что такое? — наконец спросил он. Бэкхен ничего не ответил и закатил глаза. Он постучал рукой по своему левому запястью. — Имеешь в виду, что уже поздно? — Чанель огляделся по сторонам и впрямь осознал, что улицы довольно пустынны. В ответ Бен поджал губы и, прикрыв глаза, медленно помотал головой; Чанель не понимал его. — Если хочешь, я могу тебя подвез... Бэкхен привстал на носки и потянул Чанеля на себя, коротко поцеловав. Но даже за это короткое мгновение Пак успел почувствовать, что у него были сухие и горячие губы, очень мягкие и приятные. Чанель глупо хлопал глазами, глядя на Бэкхена и оставаясь в паре сантиметров от чужого лица. — 23:42, дурак, — тихо выдохнул Бэкхен. — 23:42... — как маленький ребенок эхом повторил Чанель, но затем подпрыгнул на месте и сжал плечи Бена: — Боже, 23:42! Я срочно должен поцеловать тебя!.. И он сделал очень глубокий вдох, будто бы собирался прыгать в прорубь, и с излишней силой поцеловал Бэкхена, с каким-то напором и чрезмерной энергией, совсем не как Бэкхен до этого — невесомо, коротко и даже в какой-то степени нежно. Чанель оторвался от него, жадно глотая недостающий воздух, и изо рта валили облака пара. Бэкхен, как будто напуганный этой неожиданностью, сжался в крепкой хватке Чанеля и поджал губы. — Я же уже сделал, Чанель, — сипло сказал он. — А... э... извини, — неуклюже сказал Пак. — Я случайно, то есть нет, не случайно, а по инерции, или как объяснить... Он замолк, не зная, что сказать в свое оправдание. Он становится таким дураком, когда дело доходит до Бэкхена. Чанель сам не заметил, как на щеках заиграл румянец. — Если честно, то ты целуешься со вкусом пиццы, — сказал Бэкхен. — Потому что я ел пиццу! — А еще я почувствовал вкус танцев из семидесятых и щепотку Америки. — Что? — Забудь. Я имел в виду, что ты классно целуешься, — он улыбнулся, абсолютно счастливый видеть красные щеки Пака. — Ты, кажется, хотел подвезти меня. Предложение еще в силе? Чанель ответил «да», но тут же ударил себя по голове: он оставил машину возле кинотеатра. Им пришлось пешком идти обратно, путаясь в улицах и ругаясь на себя, что пошли по незнакомой дороге. Ехали они вновь в молчании, но оно хотя бы не угнетало, разве что навевало легкую грусть. Грусть о том, что всем хорошим дням и свиданиям когда-то приходится заканчиваться, как бы ни хотелось продлить эти редкие моменты. Чанель с тяжестью в груди думал о следующей неделе: снова рабочая одежда, серые будни офиса, кровь, редкие встречи и вопиюще короткие разговоры, никакой свободы действий и дикая тоска. — Чанель, — позвал его Бэкхен, — я тут подумал... ты же не женат и все такое? — Нет, а почему ты спрашиваешь? — И ты же не в отношениях, да?.. — Нет. В чем дело? — Просто ты об этом не говорил, и я подумал об этом только сейчас, что, быть может, у тебя семья или что-нибудь такое, а тут я. Ну, понимаешь, не в тему вписываюсь. — Нет, я один, — он слабо улыбнулся, но Бэкхен все равно этого не видел. — А ты? — То же самое, — задумчиво сказал Бэкхен. — Ты ведь когда-то был женат, да? — осторожно спросил Чанель. — Да-а, было дело, — вздохнув, ответил он. Пак тряхнул головой и внимательно посмотрел на Бэкхена, ожидая подробностей — ему, естественно, было очень неприятно знать это, но вместе с тем любопытно. Бэкхен, заметив эту перемену в Чанеле, добавил: — Ты не подумай ничего. Этот брак и браком-то назвать нельзя. — Расскажешь? — Ну, это было взаимовыгодное соглашение, но у нас как бы была симпатия друг к другу, ну или привязанность... что-то типа того. Моя мама умирала, а она очень мечтала видеть меня в счастливом браке с соулмейтом. Я решил, что раз уж она доживает свои последние месяцы, то стоило бы хоть раз в жизни не быть дерьмовым сыном, поэтому решил зарегистрироваться с парнем, с которым я встречался на тот момент. Я знал, что ему тоже это было нужно, так как он славился кобелем, а ему нужно было подлатать репутацию и зарекомендовать себя примерным и серьезным человеком. Бэкхен посматривал на Чанеля, наблюдая смену эмоций на его лице и убеждаясь, не говорит ли он чего-то, что могло бы задеть Пака. — Мы никогда не говорили этого вслух, но весь брак был фальшью, а мы просто пытались оправдать себя тем, что у нас есть хотя бы привязанность друг к другу. Спустя пару месяцев после свадьбы моя мать умерла, и мне не хотелось его видеть, поэтому я съехал от него. Полгода мы не виделись и не разговаривали, потому что было как-то плевать друг на друга, и на десятом месяце мы расторгли брак, а после разошлись мирным путем. Вот и вся история, — Бэкхен пожал плечами. — Понятно. Вы больше не общаетесь? — Ну, мы не держим зла друг на друга, но не контактируем. А еще я по твоим глазам вижу, какой тебя интересует вопрос, поэтому говорю сразу, что секса у нас не было. Чанёль сокрушенно зажмурился, потому что его очень легко и быстро раскусили, но вместе с тем он был обрадован, что брак Бэкхёна ничего для него не значил. Его так и подмывало узнать имя экс-супруга, но он посчитал, что это будет слишком наглым, поэтому сдержался. Они подъехали к дому Бэкхена. Прежде чем устало вздохнуть и сказать что-нибудь в духе «ну, тогда до встречи» или «вот и приехали», Чанель перегнулся к Бэкхену и очень быстро коснулся своими губами чужих. — Прости, я думал, сейчас 23:42, — оправдался он, слегка улыбаясь. — Бывает, — улыбнулся в ответ Бэкхен. — А почему же все-таки именно 23:42? Это имеет какое-то значение? — Нет, на самом деле тогда, в кино, когда я сказал «нельзя», я сразу же передумал и был согласен на поцелуй, но было бы глупо с моей стороны так странно менять решение, поэтому я назвал первое время, которое пришло в голову, чтобы это имело смысл и я не выглядел странно. Чанель похлопал глазами, не найдя логику. Затем он усмехнулся сам себе. — Ты невозможный, — очень мягко, со всей имеющейся в нем нежностью произнес он. — Знаю-знаю, а еще безумно красивый. Ну, пока? — Пока. Бэкхен вылез из машины и помахал ему на прощание, а Чанель, вспомнив, высунулся из окна и крикнул: — А можно «23:42» станет традицией? — Да у тебя тогда вечно часы будут показывать это время! — возмутился Бэкхен. — Ты первый это начал. Бэкхен фыркнул и закатил глаза, но все же сказал: — Ладно! Он скрылся в подъезде. Чанель вышел на главную дорогу, двигаясь домой. Ну, целовать Бэкхена в 23:42 все же лучше, чем не иметь возможности поцеловать его вообще. Так что отныне это время — самое, пожалуй, праздное в его буднях.

[23:42]