Дихотомия

Утро начинается с шума парада. Хоган открывает глаза и удивляется тому, что сзади него спит кто-то еще. Поттс поворачивается и обнаруживает крепко спящего Бретта, который при своей комплекции как-то умудрился свернуться в клубочек и приткнуть свой зад к спине Хогана. Брюнет вообще не помнит, когда они перебрались в кровать, почему выбор пал на его комнату и что они смотрели после приключений наркош в Вегасе. Он выскальзывает из-под одеяла и, осторожно ступая босыми ногами, покидает комнату. С чашкой кофе в руке Хоган направляется к окну гостиной, чтобы посмотреть ежегодный парад. Надувные игрушки исполинских размеров в формах индейки, Микки Мауса, Капитана Америки, Железного Человека, льва Алекса, зебры Марти, Дарта Вейдера проплывают внизу. Музыка долетает даже до пентхауса. И стоя так, ощущая, что отменно выспался впервые за последние несколько лет, Хоган принимает неожиданное решение. — Бретт! Вставай! Подъем-подъем! — Поттс стаскивает с блондина одеяло, еще и дергает за ногу для верности. — Что? Где горит? — Хэндрик ворчит, не открывая глаз. — Вставай! Я хочу хот-дог. Прямо сейчас. — Я тут при чем? — Пошли, прогуляемся. — Хоган не отстает. Бретт обреченно вздыхает. Ему паршиво, тело ломит, голова трещит, но раз уж он решил пойти тернистым путем восстановления, то прогулка — отличный вариант для начала. — Ладно, встаю. Программа у них, к ужасу Бретта, как оказалось, намечается обширная. Не просто пожрать хот-доги у ближайшего лотка, а прокатиться на пароме, сфотографироваться со Статуей Свободы, зачем-то помахать музыкантам, марширующим на параде, продегустировать огромное количество сладких тыквенных пирогов, чтобы в итоге таки найти самый вкусный. — За сегодня я выложил больше фото в свой Инстаграм, чем за предыдущие три года, что он у меня был, — удивляется Бретт к концу дня. — Надо чаще выбираться. Предлагаю как-нибудь повторить, — важно произносит Хоган, салютуя Бретту шаурмой. Где он ее успел выцепить, Хэндрик так и не понял. — У меня давно должен был начаться синдром отмены. Меня должно было скрутить от ломки часов шесть назад, но я себя поразительно адекватно чувствую, — удивляется Бретт, на ходу сокращая длину своего шага, чтобы Хогану было комфортно идти рядом с ним. — Немножко трещит башка, но это вообще ерунда. — Это же хорошо. Разве нет? — Хорошо. А ты как? — Превосходно, — невнятно отвечает Поттс, забив рот шаурмой. — Тысячу лет так не отдыхал. Выспался, объелся, пропустил тренировку, выключил телефон, не притрагивался к компу, не вел никаких деловых переговоров. Может, к черту все? У меня денег на личных счетах хоть жопой жуй! Могу забить и свалить в Малибу. куплю себе домик и буду кайфовать в окружении цыпочек. — Мы поспорили, не забывай, — напоминает Бретт, улыбаясь. Как мало нужно костюмчику для счастья. — И что? Ты все равно меня не трахнешь. В ответ Бретт хмыкает. Хоган останавливается и поднимает руки, активно работая челюстями, чтобы прожевать и проглотить еду во рту. — Мне не нравится, как ты хмыкаешь. Это еще что за улыбочка? — с подозрением произносит мужчина. — Знаешь, что? Если бы мы встретились раньше… до всего этого дерьма в моей жизни… скажем, когда мне было лет пятнадцать, я бы в тебя влюбился как пить дать. Мне бы не помешало, что ты мужик в два раза старше меня. — Бретт задумчиво потирает переносицу. — Это шутка, верно? У тебя… странное чувство юмора, — нервно посмеивается Хоган, нагоняя его. — А если серьезно, ты готов был покончить с собой, потеряв компанию, так что напрашивается вывод, что для тебя это важно. Думаю, Малибу и девчонки подождут. Надо двигаться дальше и бороться за то, что для тебя первостепенно. — Странно, ты говоришь ужасную банальщину, но из твоих уст звучит… убедительно, — задумчиво тянет Хоган. — Хороший был день. — Да, хороший. Подкинешь меня до клиники? — А… да, конечно. День благодарения заканчивается, улицы уже убирают, а в окнах домов видны собравшиеся за праздничным столом обитатели. Свидания. Странное обозначение для встреч с пациентами клиники. Но медсестра, провожающая Хогана в комнату для посещений, называет это именно свиданиями. Так что прямо сейчас Хоган идет по коридору на свидание. Сегодня утром он обнаружил у себя первый седой волос, это повергло его в шок, в ступор, в пучину отчаяния. Но он смог собраться с духом и показаться миру. Что ж… мир не развалился, никто не тыкал в него пальцем, и вообще всем было плевать. — Ты не видишь во мне перемен? — с ходу спрашивает Хогна, садясь напротив Бретта. Тот выглядит неважно. Только вчера расстались, и он был такой воодушевленный на подвиги молодой человек, а теперь перед ним сидит развалина. — Боюсь задать встречный вопрос, — невесело усмехается Хэндрик. — Абстинентный синдром? — Поттс непроизвольно наклоняется вперед к собеседнику. — Еще какой. — Бретт протягивает руку через стол раскрытой ладонью вверх. — Ты справишься. — Голос Хогана неосознанно становится мягче. — А я у себя седой волос нашел. — Ужас! И как же мы теперь? — Бретт изображает такой натуральный шок, что Поттс крепче сжимает его руку. — Вот даже не представляю. — Сбрей волосы. — Я думал, предложишь покрасить. — Пф-ф, это для слабаков. — Хэндрик щурится, от чего у него от уголков глаз разбегаются лучики. Поттс склоняет голову к плечу, рассматривая его, затем переводит взгляд на окружающую обстановку. — Невесело у вас тут. Бретт пожимает плечами в ответ. Все, кто находится здесь, обитают в этих стенах не ради веселья. Однажды играя в шахматы с Прыгуном (прозвали его так из-за страсти обдолбаться и сигать с крыш домов), Бретт слышит свою песню по радио. Старенький проигрыватель, который всегда включен и выполняет роль фонового звука, сегодня привлекает внимание Хэндрика. Это точно его песня! — Любопытно, — бормочет он про себя. Самое поразительное — песню крутят в рамках эфира, ведущий объявил группу Бретта и предложил оценить композицию. То есть это не взлом системы и не дело рук Хогана. Впрочем, как знать. — Ты купил радиостанцию? — как бы между прочим интересуется Хэндрик во время встречи с соулом. — Слышал? Классно же! Нет, ничего я не покупал. Никаких взяток или знакомств на станции. Просто отослал им запись. — Откуда она у тебя? — удивляется Бретт, не зная, куда деть руки, и чувствуя себя до жути неловко. — Твои ребята из бара дали. Я к ним ходил на днях. Ну и, собственно, вот… Здорово ведь? — Хоган, глядя на Бретта, сомневается в своем решении. Хотел как лучше, вышло как всегда. — Почему у тебя такое лицо? Не понравилось? Отозвать? — Нет-нет, все хорошо. — Хэндрик наконец улыбается. — Я бы сам никогда не решился. Спасибо. Правда спасибо. Просто как-то неожиданно. Но я рад. Очень. — Ну вот и славно! Когда отсюда выберешься, будет чем заняться. Можно студию обустроить прямо в апартаментах. Там места дохрена. — Как твои дела? — перебивает Бретт. К нему закрадывается подозрение, что у Хогана дела идут неважно и он просто забалтывает парня. — Все путем, — отмахивается Поттс, скрещивая руки на груди. Но по его лицу видно, что все далеко не путем. Однако Бретт решает не давить и просто обнимает брюнета. — Солт, на сегодня все. — Поттс потирает уставшие глаза и потягивается в кресле, буквально чувствуя, как гудят скованные от долгого сидения мышцы. — Мы отлично поработали, босс. Думаю, можно и поспать. — Девушка выключает компьютер, складывает бумаги в соответствующие папки. — Почему мы с тобой не стали встречаться? — спрашивает Хоган, разглядывая девушку. — Или не переспали хоть раз? — Я слишком умна для вас. — Охо-хо-хо! Туше. Ладно, пойду на свой диван. — Доброй ночи. — Солт — сама невозмутимость. Поттс укладывается спать на своем диване в гостиной, потому что девушку укладывать на диване не комильфо, а в комнату к Бретту как-то совесть не позволила, несмотря на то, что весь дом так-то принадлежит Хогану. Так что Солт спит в его комнате, а Поттс ютится в гостиной в те дни, когда работа вынуждает их засидеться допоздна. Бретт сегодня весь день писал песню. Давно такого не было, чтобы настолько захватывал творческий процесс. Приятное чувство, даже чем-то похоже на приход, но слаще в разы. Потеря его была бы хандрой синего цвета, я надеюсь, никогда не испытать подобного. Тоска по нему была темно-серой, в полном одиночестве. Желание забыть его было похоже на попытку узнать Кого-то, кого ты никогда не встречал, Но любовь к нему будет красного цвета. Прикоснуться к нему было подобно осознанию, что все, что тебе нужно, — Прямо перед тобой. Запомнить его было так же легко, Как знать все слова твоей любимой старой песни. Любовь к нему будет красного цвета¹.