Принц Виталик и полконя впридачу

– Что-то едем, едем, и нет конца этому едению… – С Виталика все как с гуся вода – как будто и не было ничего: едет себе, погоняет своего коняшку и бурчит. Возвращаться не стали, вместо это двинули напролом и нашли заброшенную дорогу, даже гадать не пришлось, почему заброшена – нет-нет, да и попадались человеческие останки, – рыцаря подобным не удивить, но Виталик иногда бледнел. Правда, на общий уровень болтливости это никак не влияло. – У нас запасы, между прочим, к концу подходят. Есть нечего, ладно кони – у них трава повсюду, а мне что делать? Я не козел, я это не ем. – По моим расчетам, до моря остался один день пути. Что дальше? – Что-что – свалить в далекие края. – Мне не нравится, что вы хотите сбежать от своей судьбы. – Эйс, мы с тобой уже сколько вместе? – Четыре дня. И ночи. – Ну вот, вечность под одним одеялом провели, и неважно, что у нас его нет, а ты все как неродной. Ну давай, поднапрягись – Виталик, просто Виталик без всяких там высочеств. – Хорошо, – обреченно вздохнул рыцарь, – просто Виталик. Но вы… ты все равно должен стать правителем. – Да кому я там должен? – с досадой отозвался принц. – Сам подумай, кому будет лучше, если одну половину подданных я пересажаю за государственную измену, а вторую за сочувствие первой? А так они худо-бедно, но живут. – Измена? – Ну а ты как думал? Они же присягнули самозванцу – значит, изменники. Закон суров, ему плевать, что люди-то ни при чем. – Но вы же, ты же правитель – зачем казнить? – Эх, Эйс, ничего ты не понимаешь в делах государственных. Думаешь, правитель делает все, что хочет? Очень распространенное заблуждение… – принц вздохнул. – На самом деле нет более несвободного человека, чем король. Шаг влево, шаг вправо – и сразу твои же подчиненные укоротят на всю голову. Эйс задумался. Конечно, он представлял, что бремя власти – штука непростая, но чтобы настолько?.. И впервые он подумал, что Виталик не от простой блажи бежит, а все гораздо серьезней. Он еще раз посмотрел на светловолосового эльфа, который с интересом рассматривал окрестности, временами сквозь зубы ругаясь на неказистого мерина. – А! Вы... ты говорил, что твой венценосный дядюшка устроил революцию. – М? – поднял бровь Виталик. – Я много чего говорю, не напомнишь детали? – Ну… – Даже не глядя было понятно, что рыцарь красный как рак. – Про браки. Которые с кем угодно. – Ах, это… – Принц замялся, что было на него совершенно не похоже. – Как бы сказать, я слегка недоговорил. Чуть-чуть. Совсем. Когда сказал, что дядюшка разрешил венчаться с коровами, то именно это и подразумевал – он разрешил венчаться с коровами. А браки между мужчинами были в ходу и раньше… Сэр Бухой резко осадил Брута, и жеребец взвился на дыбы. Виталик тоже остановился, но вместо словесной россыпи хранил молчание, глядя на рыцаря совершенно серьезно. Он даже стал казаться старше, перестав напоминать взбалмошного подростка. – Но это же… – глухо заговорил Эйс, – это же противно божьим заповедям… – Да я и не требую от тебя проникнуться идеей. Не то воспитание. Просто помоги добраться до моря, и все, дальше знать меня не знай. Господи, да что ты на меня так смотришь, будто я твоей девственной кровью собираюсь эту поляну орошать? – Рыцарь поперхнулся, потому что воображение отказывалось рисовать картину, посягающую на его моральные устои, а Виталик закончил: – Я, если честно, еще не определился с собой. – С чем именно? – Именно с этим, – передразнил принц и пояснил: – С тем, кто разделит со мной корону – он или она. – Я, надеюсь, что ваше благоразумие… – Эйс задумался, – да, все-таки благоразумие позволит сделать правильный выбор. – Благоразумие в государственных интересах не имеет ничего общего с благоразумием как таковым, запомни это, – сказал Виталик и пришпорил мерина. Эйс поколебался, но поехал следом – в конце концов, принц точно не был виноват в законах, которые царили в его королевстве. С другой стороны, не дело ли каждого праведного христианина искоренять грех содомии? Что, если именно ему, сэру Эспайру Бухому из Бухендорфа, выпала честь стать божественным орудием и встреча с заблудшим принцем предначертана свыше? Пока он размышлял о превратностях судьбы, дорога стала меняться: отчетливо виднелись следы колес, поваленные стволы не преграждали путь, можно было различить следы копыт – как подкованных, так и нет. Одним словом, цивилизация приближалась. На дальнем лужочке мирно паслось стадо – господское или деревенское, в общем и целом – идиллия и покой. – Мда-а-а, руки бы им оторвать… Хотя, может, им уже глаза выкололи? – Виталик остановился около дерева, ствол которого украшал пергамент. На нем изображены двое, отдаленно напоминающие людей. Но вот описание под этими портретами исключали всякое недопонимание: речь шла о беглом преступнике, повинном в колдовстве и чародействе, насылании порчи и других жутких преступлениях. Сопровождает колдуна-преступника благородный рыцарь, явно околдованный пособником темных сил. Его преступление слегка поменьше, но тоже виновен – раз поддался колдуну, значит виновен. Обоих следует немедленно изловить и предать королевскому правосудию. Но если чародей и его пособник будут сопротивляться, то можно их сжечь без суда и следствия. – Кому? – Эспайр особой грамотностью не страдал. Нет, читать умел, конечно, но с мечом управляться ему было гораздо проще, чем с буквами. – Тем, кто изобразил меня таким уродом. – Тебя?! – Эйс вгляделся в рисунки – это походило на кого или что угодно, но признать миловидного юношу в этом? – Но это же чудовище! Монстр! – Ой, можно подумать, твой портретик привлекательней, – огрызнулся уязвленный принц. – Тот еще красавчик. Заинтригованный рыцарь разобрал текст и озадачился. – Но если мы на них не похожи, то это же нам на руку. – Эх, сразу видно неиспорченную душу – да кому есть дело, похожи – не похожи? Всех мужчин, что путешествуют вдвоем, на костер. Чтобы не дай бог колдовством не заразиться. Расстарались дядюшкины холуи. Наверняка уже по всем селениям эту галерею раскидали. Эйс молчал – можно, конечно, обойти эту деревню, но если приспешники Мазая Вислоухого расстарались, то и в порту неприятностей не избежать. Он-то, конечно, будет защищать принца до последней капли крови, но Виталику это вряд ли поможет. – Итого: надо принципиально менять концепцию маскировки, – с апломбом заявил принц, – если ищут двух мужиков, значит, надо хотя бы одного убрать. – Предлагаешь разделиться? – Окстись! Ты ж без меня пропадешь… – Да кто б сомневался, – не остался в долгу рыцарь. – Вообще не понимаю, как без тебя справлялся. – Мне кажется или это действительно был сарказм? – подозрительно воззрился Виталик на рыцаря. – Показалось. Принц прищурился, но не стал развивать тему, переключившись на насущное. – Делать нечего, придется во всей красе явить еще один свой талант – искусство перевоплощения. Отвернись, я стесняюсь! Эйс демонстративно развернул Брута и против воли прислушивался к шорохам позади, сопровождаемым бормотанием, чертыханием, треском разрываемой ткани, снова проклятиями. – Ну, что скажешь? Рыцарь повернулся и обомлел: перед ним стояла юная леди, прекрасная, как его, Эйспайрова, мечта. Длинные золотистые локоны падали волной на плечи, голову украшала витая цепочка с переливающимся камнем. Трепетный взгляд сапфировых глаз под угольными бровями прикрывали длинные ресницы, нежный румянец покрывал щеки незнакомки, а чуть приоткрытые коралловые губы обнажали жемчужные зубы. Завороженный рыцарь не мог отвести глаза от чудесного явления, и смутно мелькнула мысль, что его действительно околдовали. Он понимал, что перед ним стоит принц, с которым они проделали солидный путь, и в то же время – совершенно незнакомая дама. – Ну раз ты дышишь через раз – значит мы на правильном пути. Поехали, будем проверять маскировку в экстремальных условиях. По плану у нас – благородная дама со своим провожатым едет знакомиться с селянами. Рыцарь помог даме усесться в седло бочком и получил кокетливый взгляд в награду. Эх, как, оказывается, все было просто и понятно, когда Виталик всего лишь выносил мозг. С этими невеселыми думами рыцарь поехал за своей "принцессой".