«Just Keep Breathing»

— Зачем? — не оборачиваясь, спросила Катя. И руку не убрала. Не пыталась даже. — Хочу поговорить, — просто ответил Алекс, проведя по внутренней стороне запястья большим пальцем. Почти трепетно. Почти нежно. — Зачем? — мочки Катиных ушей слегка порозовели. Господи, как глупо… слишком глупо на повторе прозвучал этот вопрос. — Пожалуйста, давай просто… Да повернись ты уже, наконец, — Александр с таким рвением дернул Катерину за руку, что она, крутанувшись, уткнулась носом в белоснежность его рубашки… Катя судорожно вздохнула и пожалела об этом — легкие сразу заполнил Его аромат, пряно-кофейный, которым хотелось дышать и дышать… Девушка на каком-то животном инстинкте подалась вперед и, прижавшись к Алексу, чуть прикрыла глаза. Мужчина же, ошарашенный не меньше Катерины такой близостью, робко и несмело приобнял хрупкие девичьи плечи. Сам удивляясь своей робости, он вдруг так естественно опустил подбородок на ее макушку и выдохнул — рвано и тихо, чтобы Она, не дай Бог, не испугалась… … не убежала… … а она могла… А он бы смог — побежать бы, догнать… обнять… не отпустить?! Александр прикрыл глаза. Где-то на уровне его солнечного сплетения замерла Та, которую хотелось не просто любить… Боготворить… Вечный победитель теперь чувствовал себя полностью раздавленным единственной мыслью — почему-то с Этой Женщиной хотелось быть побежденным… — Прости меня, — он уткнулся в Её растрепанную макушку, — Я — полный кретин и дурак… — Катя зажмурилась и попыталась было отстраниться, но Александр крепче прижал ее к себе, — Подожди… мне… я… не должен был ничего делать… но… — Александр-Юрьич… Ксандр… Саша! — пискнула придушенным воробушком Пушкарева, — Задушишь, медведь! — Прости, — Алекс ослабил хватку, и Катерина выскользнула из его рук, встав напротив него так, чтобы их разделял большой стол конференц-зала, — Но мне действительно нужно… — Я услышала всё, что хотела, Александр Юрьевич… — Пушкарева сделала пару судорожных вдохов, прогоняя из памяти Его запах… чтобы не отвлекаться от того, что она должна была сказать, — Всё, что вы хотели мне сказать… — но, встретившись с этим… невыносимым мужчиной… взглядом, она вдруг потупилась… Так на «просто коллег» не смотрят… — И что же я хотел тебе сказать? — попытавшись обогнуть ненавистный стол слева (и увидев, как Пушкарева, разгадав маневр, быстро переместилась в противоположную сторону) Алекс прищурился. — Вы… хотели извиниться и уволить меня, — чувствуя, как вспыхнули щеки, выпалила Пушкарева. Обогнув край стола, она начала нервно сдвигать стулья к столешнице. Алекс же на эту реплику (и на то, с какой яростью девушка впивается своими ноготками в обивку стульев) удивленно поднял бровь. — Ну, допустим, с первой частью ваших умозаключений я согласен… но со вторым… немного мимо, Екатерина Валерьевна… — Разве? — Да… и вы знаете, почему… «Потому что ты бестолочь… непробиваемая, неисправимая… вечно смущенная… милая, нежная… и такая уже родная… моя бестолочь, Пушкарева…», — эта мысль вихрем пронеслась в голове Воропаева, заставляя его улыбнуться самой дурацкой улыбкой… У Кати же от этой улыбки щеки были уже не алыми — пунцовыми от смущения. Догонялки в конференц-зале затянулись на долгие полминуты. Катя пыталась всеми правдами и неправдами выйти из замкнутого круга, который как назло был очерчен аккурат вокруг стола. Алекс же, ни на минуту не спускал с нее глаз, норовя «отрезать все пути к отступлению». Наконец, Воропаеву надоели эти игры: — Кать, Катя… — он еле слышно позвал ее по имени, и вдруг, распахнув руки и обойдя этот бесконечно длинный стол, сгреб Пушкареву в объятья. — Вы с ума сошли… — глухо раздалось где-то на уровне его солнечного сплетения, но мужчина счастливо улыбнулся и, уткнувшись носом в растрепанную девичью макушку, пару раз хохотнул… — Да… шизею, Катя. Я окончательно слетел с катушек. Господи, да я люблю тебя…