Чёрно-белое

Астрид прогуливает английский, Иккинг — физкультуру. Вместе прогуливают, правда, но это случайно. В инвентарной довольно просторно, и при желании там поместятся пятнадцать человек. Но их там только двое. Астрид сидит на гимнастическом коне, слушает музыку, смотрит на небесную истерику через маленькое окно под потолком. Небольшой дождик перерос в ливень и теперь ломится в крышу, водопадами растекаясь по оконному стеклу. Иккинг лежит на матах и читает «Краткую историю времени». Пока он добирался до инвентарной, промок немного. У него волосы влажные и зачесаны назад. Астрид хлопает ногами в пол, спрыгивая со снаряда, и разминает затекшую шею. Белые некогда кеды отсырели, посерели и красуются брызгами грязи по кайме резиновой подошвы. Кеды старые, с отбитыми носками, но Астрид нравится. Нравится ей и вот такие вот случайные встречи. Почему-то ей спокойно рядом с Иккингом. Она забывает свои тревоги и просто наслаждается временем, проведенным вместе. Пусть даже и вынужденно вместе. Иккинг уютный. Со своими заумными книгами и редкими, но всегда точными фразами. Он смешной в своей серьёзности и серьёзен в своих шутках. Иккинг до нелепости изящный, какими изящными могут быть только люди, не понимающие, не осознающие своего очарования. И уютный. Словно разбитые кеды: на вид может и не очень, но родные, близкие, выбрасывать такие жалко, да и не хочется. Астрид подходит к парню, садится рядом и рассматривает чужой высокий лоб и очки с капельками воды. Иккинг в книгу едва ли не носом зарывается. Хофферсон улыбается и думает, что жизнь всё-таки не такая паршивая штука. Их случайные столкновения (чаще всего тут, в инвентарной, во время прогулов уроков) помогают ей мирится с несправедливостью этого прогнившего мира, подобно тому, как смертельно больному становится легче после очередной инъекции болеутоляющего. И эти встречи точно так же не являются лекарством сами по себе, не лечат от хронического цинизма, не оказывают никакой реальной помощи — они пустышка плацебо, а Астрид почти всё выдумала. Но иногда ей кажется, будто это не плацебо, а самая настоящая панацея. Если бы Иккинга можно было привязать к себе, а потом таскать везде за собой, то она бы так и сделала. Но Иккинг не брелок, который можно прицепить к сумке и носить с собой. Скорее лучик солнца: ты можешь пытаться поймать его, но у тебя никогда не получится это сделать, всё, что тебе остается, — подставлять лицо солнечным зайчикам и наслаждаться. — Ты идешь на осенний бал? — внезапно спрашивает Иккинг, не отрываясь от чтения. — Что? — Ты идешь на осенний бал? — Нет. А почему ты спрашиваешь? — Сходи. — Ты меня приглашаешь что ли? Брови ползут вверх, выдавая высшую степень удивления. Иккинг поднимает лицо от книги и поправляет очки. Зелень многолико отражается в мелких каплях на стеклах. Иккинг пожимает плечами. — Я надеюсь на одну случайную встречу. Похоже, хронический цинизм всё-таки лечится.