Чёрно-белое

Сидя в самолёте, Астрид вдруг осознает кое-что и проклинает себя за то, что выбрала именно Париж. Иккинг ей почти в любви признался, а она убежала. В Париж. В город всех влюблённых. Убежала от него, а не с ним. С одной стороны её точит зависть каждый раз, когда она смотрит на парочки влюбленных, которые уже предвкушают отдых в самом романтичном городе Европы, милуются в салоне самолёта — Астрид тоже хочется. И не просто так хочется. А хочется с определённым человеком и хочется конкретно сейчас. С другой стороны её точит совесть. Совесть говорит, что Астрид правильно поступила. Всё то недолгое время, что девушка знакома с Иккингом, стоило тому появиться в поле зрения, как в голове тут же зажигалось неоновое табло, начинала завывать сирена, и виски покалывало. Астрид каждый раз приходилось прилагать титанические усилия, чтобы поскорее убраться подальше от настырного поклонника и никак тому не навредить. И в результате продолжительной внутренней борьбы, победила все-таки совесть. Поэтому, чтобы совсем уж не было соблазнов, Астрид выкидывает листок с номером телефона в урну, едва только выходит из аэропорта имени Шарля де Голля. В Париже весна, которая на самом деле уже лето. Астрид… Вернее, теперь Адель Обьен не спеша прогуливается по саду Тюильри. Погода отличная, только вот насладиться ею сполна у мадемуазель Обьен не получается. На каждом шагу — парочка. Они сидят на бортике фонтанов, прогуливаются за ручки, едят мороженое, смеются и фотографируются на фоне дворца. Адель мерещатся другие лица. Раздражённая, она выходит из сада на улицу Риволи, проходит мимо здания городской мэрии и останавливается неподалёку от золотой статуи Жанны д`Арк. Национальная героиня воинственно восседает на коне с поднятым в одной руке копьём. Вот она не побоялась в двадцать лет взяться за кажущуюся тогда непосильной задачу освободить Орлеан от англичан, бросила вызов судьбе и победила. Правда, судьба потом её за дерзость наказала, жестоко пошутив, послала страшную смерть на церковном костре. Адель далеко не двадцать, и последние тридцать лет она только и делает, что бежит от других людей и от самой себя, но каждый раз оказывается в начале своего пути, будто бежит по кругу. Она не сделала практически ничего, за что её можно было бы наказать. Но и Орлеанская дева на деле ведь страдала ни за что. Адель не спасла страну. Но она чувствует себя современной Жанной д`Арк вот уже почти тридцать два года.

***

Забияка и Задирака смотрят на друга, гипнотизирующего взглядом телефон, как-то по-особенному жалостливо. — Иккинг, ну не переживай ты так, позвонит она, куда денется, — пытается утешить Забияка. — Да, прошло всего лишь два дня, — поддакивает ей близнец. — Не позвонит, — уверенно и грустно отвечает Иккинг. — Она наверняка выбросила мой номер. — Но раз не позвонит, тогда зачем ты ждёшь? — А просто так. Люблю ждать, — замечая удивлённые взгляды, он поясняет. — Когда ждёшь, обязательно чего-нибудь дождёшься. И Иккинг Хэддок терпеливо ждёт. Полчаса. Три дня. Пять… ... лет.