Чёрно-белое

Астрид не врала, не пыталась приукрасить оправдание пафосной метафорой на свой характер, когда назвала себя «демоном». Когда её… сородичи впервые появились в этом мире, имя им было уже придумано. И они, призванные гости, просто не стали перечить хозяевам, да и в конце концов, у них самих почти и не было самоназвания, чтобы как-то протестовать. Сложно обобщить одним словом бесформенных, в большинстве своём полу-разумных существ, дрейфующих где-то между мирами, особенно если они не осознают себя как таковых и не отделяют своё Я от остальных. Иккинг недоверчиво изогнул бровь, ожидая пояснений. Астрид же просто не знала, с чего начать. Все ли, кто шагнул в бездну, знают, что надо делать после того, как сорвался вниз? — Ты серьёзно? «Демон»? — Переспросил Иккинг, не дождавшись продолжения. Он откинулся на спинку стула и начал тереть руками лицо. Весь его внешний вид говорил, что он не убеждён. — Могла бы придумать что-нибудь более правдоподобное. «Демон»! — Повторил он, будто ещё раз произнесённое вслух слово должно было добавить смысла. — Я понимаю, что тогда ты поступила так, как поступила, по ряду причин, которые теперь уже не имеют большого значения. И хотя весь этот разговор затем, чтобы понять, что это вообще было и есть, но неужели сейчас для тебя так важно юлить, глупо — я бы сказал, просто оскорбительно глупо — пытаться скинуть вину на что-то эфемерное, что маскируется под драматичное «демон»? Неужели эти годы прошли для тебя впустую, и ты совершенно не повзрослела, не изменилась никак? Иккинг отнял ладони с лица, покрасневшими глазами посмотрел на девушку. Та ответила зеркально уставшим взглядом, и на глубине её когда-то голубых глаз Иккинг увидел стальной отблеск, который в миг остудил пыл, не успевший разрастись до гневного пожара. — Всё сказал? — Спросила Астрид, наклоняясь над маленьким столиком. — Прежде чем кидаться такими фразами, загляни хотя бы в ваш словарь, мальчик. Мне показалось, что ты стал старше, но, видимо, это только внешнее. И среди нас двоих ты — ребёнок, который по сути не изменился с тех пор, как бегал за мной по коридорам университета. — Так просвети меня, в чём я не прав? Ведь именно за этим мы здесь разговариваем. — Демон — это собирательное название придуманных вами сверхъестественных существ или духов, которые стоят ниже придуманных вами же богов. Вы верите — или верили раньше — что демоны бывают хорошие и плохие. — И кем ты считаешь себя? Сверхъестественным добрым или злым существом, стоящим ниже богов? — Никем, я это я, и ничто более. — Откуда тогда «демон»? — Не я придумала это слово для обозначения моих сородичей, я им просто пользуюсь. Кто бы подумал, что за два столетия смысл так изменится. — Не понял. — Не удивительно. Астрид помолчала несколько секунд и затем вздохнула. — Ты хотел знать правду. Но какой от этого знания смысл, если ты не пытаешь даже принять её. — Я же учёный, сомнения — двигатель моих исследований. — Тогда может прекратишь исследовать меня? Или наше общее прошлое. — Мне нужен ответ, — тихо, но настойчиво ответил Иккинг. — Что между нами? Было или есть — ответь хоть на что-нибудь. Пожалуйста. А я постараюсь принять твой рассказ. Астрид снова видит того юношу, который пару минут назад вышиб из неё признание в собственной природе. Спокойного, вдумчивого. — Насколько мне известно, первые упоминания о моём… роде появились в Англии, в самом конце 17 века, — начала она после недолгого молчания. — Именно тогда мы узнали, как нам называться. По крайней мере, пока мы прибываем в вашем мире. У одного молодого англичанина умерла возлюбленная прямо через два дня после свадьбы. И он стал искать способ вернуть ей. В итоге пришёл к Ритуалу. И тогда в мир явился первый из нас, Первый Демон. — Откуда ты это знаешь? — Ты не поверишь, насколько англичане в конце 17 века дотошно вели дневники. — Допустим. И что было потом? — Потом? Англичанин предложил сделку. Воскрешение жены в обмен на его душу. Первый согласился. Не мог не согласится. Обычно мы не существуем и существуем одновременно, находясь где-то между мирами. Мы непрерывно изменяемся и так существуем. Но это невозможно в вашем мире. Для изменения нужна энергия, а для жизни здесь — энергия чужой души, ведь сами мы ею не обладаем. В противном случае мы развоплотимся, что равносильно смерти. Ведь нас призывают сюда особым ритуалом. Обратного такого пути нет, а как уйти самим, мы не знаем, да и вряд ли бы нам хватило сил для подобного. — Хочешь сказать, что страшилки про продажу души не пустой звук? — Они имеют в себе долю правды. Но не ту, что представляли вы, люди. Демоны не могут воскрешать, создавать вещи из ничего, превращать руду в золото, а ртуть — в эликсир вечной жизни. Но они могут изменяться сами. И Первый так и поступил: он превратился в покойную жёнушку. — Вот прям превратился в неё? — Первый стал ею. — Боже, — Иккинг прикрыл рот ладонью, его брови в который раз за разговор нахмурились. — Как? — Проще показать. Только не кричи. Астрид повертела головой, проверяя, смотрит ли кто в их сторону. Они сидели в начинающихся сумерках, поодаль от фонарей и пешеходов, так что никто не должен был заметить маленький фокус: всего через секунду на месте тонкой блондинки сидела точная копия Иккинга. — Что?.. Но как… Я же… Ты… Близнец улыбнулся неповторимой кривоватой улыбкой, добивая психику, и настоящий Иккинг от подобного потерял дар речи окончательно. Через три секунды перед ним снова сидела та, кого он знал как Астрид Хофферсон. Та, кто на самом деле являлась самым настоящим демоном. — Отвечая на твой ранее заданный вопрос, да, за эти годы я не повзрослела, не изменилась практически никак. Потому что это, знаешь ли, непрактично: у меня паспорт со старой фоткой ещё несколько лет действует.