Ведь дороже злата он

      Она вовремя успела взять себя в руки и просто продолжить хмуриться, не открывая рот и не говоря ни слова. Селедка? Карась? Маленький человечек, который зачем-то постоянно меняет на себе одежду. Да, вроде бы, это так называется. Марго не помнит точно — её первая и чуть ли не единственная встреча с людьми состоялась давно, но слово будто бы само приходит на ум.       Маленький человечек, она может одним ударом отправить тебя вглубь океана. Утянуть вниз и заставить просить глотнуть воздуха: сердце у людей, оставшихся без воздуха, стучит как бешеное, а потом вдруг останавливается, в отличие от русалок, которые могут продержаться какое-то время. При этой мысли она снова вспоминает, как сильные и злые руки с жесткими черными волосами, загорелые руки внезапно начали душить её. Она даже ничего не поняла, когда тот мужчина встал, и, оглянувшись по сторонам, начал подходить к ней ближе.       Русалка знала, что такое заточение. Она знала, что люди зачастую бессердечны и практически всегда забирают их, русалок, себе. Чаще всего это делают мужчины, рассказывала им Кэрол, не отличавшаяся особо длинной шевелюрой. Тогда она так и не объяснила, почему, и теперь Марго не узнает это до того момента, как они «привезут» её куда-то. К кому-то. Может быть, они просто хотели отвезти её к себе домой, чтобы наблюдать, как она плавает там? Но это же… они не имеют права. Это неправильно. У неё есть дом, в котором она появилась или родилась, она даже не знает этих подробностей. Они не могут так настырно… и он не может так разглядывать её. Человек делает еще один шаг по направлению к ней. И еще. Все ближе и ближе, он подходит без капли страха. Прикрывает глаза на секунду и с силой выдыхает.       Она чувствует нечто непонятное, чувствует еле-еле, но даже так это чувство её разрушает. По чуть-чуть, по мизерным кусочкам, но у неё внутри будто бы что-то поселилось, что питается за счет её тела. Скрытая ярость на самого себя, которую Джаред подавляет любыми способами.       — Значит, ты не против? — своим телом он касается края её места… заточения. Если бы русалка была сейчас на другой стороне балии, она бы смогла коснуться мужчины рукой. Ноющие раны, расположенные на хвосте, вновь напоминают ей об опасности. Он смотрит ей в лицо, а потом его глаза опускаются все ниже и ниже. Марго знает, что сейчас он рассматривает косточку, идущую сразу после шеи.       Несмотря на собственное раздражение и ежесекундное напоминание самой себе о том, что надо скрывать от человека все свои эмоции, ей внезапно хочется узнать: сильно ли она отличается от тех, кого он уже видел в своей жизни? Может быть, он разглядывает её так, потому что она какая-то… уродина? Может, сильно отличается от всех тех, других, у кого вместо хвоста…       Девушка вновь краснеет и смотрит вниз. На чешуйки. На гладь воды, отражающую многие предметы. Её пряди чуть высохли и теперь свободно спадают по её телу. Она все еще напряжена, трясется еле видно. Марго чувствует его прожигающий взгляд на своей шее, и ненадолго задерживает дыхание. Чего он от неё хочет? Как ей… как ей реагировать? Она не подозревает, что капитан, сердце которого стучит у него в голове из-за возбуждения, смотрит на два напряженных розовых соска. Навряд ли она настолько ребенок, сразу же подмечает его сознание. Глаза не опускаются. Он бесстыже, совершенно не чувствуя за это какой-то вины, рассматривает красивую женскую грудь, которая по размерам слишком большая, чтобы назвать русалку маленькой. Девочкой. Она действительно невероятно прекрасна. Самая прекрасная девушка, которую он когда-либо видел, а видел он, все же, немало. Плоский живот и широкие бедра. Если это вообще так называется: там у неё уже все покрыто чешуйками, все сверкает в лунном свете, но мозг упорно…       — Тебе не удастся сделать это таким образом. Надавить на самые низменные человеческие желания: должно быть, тебя долго обучали. Но со мной такого не получится, можешь и не пробовать, правда. Не расходуй свои силы понапрасну, прекрати переиначивать мысли в моей голове, — и снова никакой необычной реакции. Она просто начинает моргать, пока, наконец, не закрывает глаза и не глубоко вздыхает.       Это будто бы какая-то пытка для него в данный момент. Словно девушка лежит перед ним на кровати, но не разрешает до себя дотронуться. Такого в его жизни никогда не было. Когда он что-то хотел: он брал это. Он с усмешкой на губах шел в атаку, нападал на торговые суды и сражался с другими пиратами. Ему было весело, он чувствовал азарт, нетерпение. Когда желания тела мешали ему думать, он успокаивал его. Все эти девушки, которых он не помнит, но точно может сказать, что их было около пятнадцати — почему-то мозг вцепился именно в эту цифру — все они и в подметки не годились той, которая была сейчас перед ним. Обнаженная по пояс. С хвостом вместо ног.       Джаред понимает, что, будь она человеком, живи бы она на том острове или в любом другом месте, которое они бы посетили и где отлично поживились бы — она бы стала его. Младший Лето лишь смеялся над подобными пиратами и их выходками: когда те внезапно забирали женщину с суши и запирали в своей каюте. Он бы определенно так сделал. Определенно, даже если учитывать то, что часть его сознания все пыталась быть против подобного, таких странных, нелепых и животных желаний и мыслей.       Она вздыхает, и её грудь поднимается и опускается из-за этого, а соски такие же твердые, как и несколько мгновений назад. Хочется подойти ближе, хочется взять девушку на руки, хочется прижать её к стене и накрыть её шею собственным ртом, оставляя россыпь собственных знаков. Будто бы он все никак не мог уяснить для себя, что все происходящее — действительно правда, что зрение его не обманывает, и перед ним действительно огромный рыбий хвост.       Не реагирует. Хотя небольшое раздражение от неё все же идет, от чего пират усмехается. Ему нужно надавить именно на это. Он не знает, почему точно: просто чувствует, что таким образом может чего-то добиться. Достаточно будет даже её недовольного взгляда, и уже одним этим русалка себя выдаст.       — Я предлагаю тебе варианты, а ты молчишь. Официально мы можем называть тебя Сельдь: в тех случаях, когда предстанем перед кем-то… рангом повыше. Кем-то, кто влиятельнее нас. Но Селедка…       Ох, а она все кипит и кипит из-за этого. Медленно, словно вода в большом ковше, что поставлен на маленький костер. Он ведь забавляется с ней, играет. Рассматривает её нагое тело, в собственной голове насилу вынимает это чудо из странной стеклянной балии, сминая её кожу в своих руках. Подушечки его пальцев огрубевшие, он знает это, как знает и то, что на его теле блестит множество шрамов, маленьких и больших, но это не мешает мужчине представлять, как он сжимает пальцами её бедра. Просто стоит, тяжело дышит ей в шею, чувствуя эти жемчужные бусины сосков своей грудью, и пробует её живот на ощупь.       Это какой-то бред. Что-то… что-то правда ненормальное. Может быть, она даже неосознанно использует на нем свои чары? Может, все дело в острове? Или во влиянии какого-то третьего лица, которое решило от него избавиться, сведя с ума? Может быть, Блэкгейту было такое поручено после того, как бы они поймали морское существо? Хотя, офицер и рядом не был ни с едой капитана, ни с чаркой рома.       А, может быть, во всем виноват простой алкоголь? Развязывает, заставляет заново учиться контролировать себя и свое тело, свои эмоции и свой разум.       Русалка, Джаред. Перед тобой тварь из другого мира, возможно, опасная, подводящая тебя к краю, ждущая именно того, чтобы ты вытащил её из воды. Ты коснешься её кожи, в то время как она одурманит тебя еще больше, сведет с ума или просто заставит отключиться, найдет в комнате ключи и откроет двери.       Лето представил, как русалка, бедная безногая русалка, ползает по его каюте, пока он сам лежит где-то недалеко в отключке. Если это и был её план, надо сказать, он был совершенно не идеален.       — Тебе же дали имя? — начинает он вновь, снова проявляя детский интерес. Он действительно сейчас напоминает маленького мальчишку, познающего мир. Вот только голос у него не мальчишеский, да и тон тоже, — он требовательный, капитанский и уверенный. И капитану Лето вовсе не стыдно за свои низменные желания: в конце концов, если это существо было создано для того, чтобы так действовать на мужчин, то неужели он был особенным и мог бы как-то… ослушаться его силы? Не подчиниться? — Или вам не дают имен? Потому что тогда «Селедка» будет замечательным вариантом: она такая же надутая и грозная, такая же маленькая, как т…       — У нас есть имена, — еле слышно шепчет в ответ, а его снова будто бы ударяет что-то под дых. Игривый настрой уходит в бездну, валится на дно океана. Девушка понимает то, что он говорит. Она знает английский язык. Черт, да сам её голос, похоже, под стать всем её женским прелестям: будто бы она вся, с корней волос до конца хвоста была создана для того, чтобы свести его в могилу раньше срока. Детскую шутку с «селедкой» он отбрасывает в сторону. Мужчина до сих пор нагло разглядывает её, понимая, что русалка просто не осознает того, что… в обществе человека ведет себя не так, как привык человек.       — И как же звучит твое? — вторит он ей, начиная обходить огромный стеклянный водоем, чтобы стать ближе. Это же может быть ловушка, Джаред. Все тут может быть ловушкой, но ты, как доверчивый мотылек, летишь в клетку, чтобы тебя навеки заперли в какой-то банке. Теперь жертвой можешь стать ты, сам капитан, а не эта девочка с хвостиком. Тебя погубит твое же любопытство.       Теперь она жалеет. Фраза, брошенная так неосторожно, чтобы заткнуть этого наглого и самодовольного паршивца… она жалеет и о том, что отбросила остатки рубахи далеко — с этой людской одеждой действительно чувствуешь себя как-то удобнее. Увереннее. Особенно под его взглядом. Иногда русалке кажется, что мужчина хочет её съесть, попробовать на вкус, оценить, насколько она хороша. Будто он не человек, а морское нечто из самых глубин, скрывающееся под личиной человека.       Он так тщательно проходится взглядом по её телу, останавливаясь то на глазах, то на высокой груди, соски которой начали побаливать от напряжения. Девушка хочет закрыться, причем, такое желание появляется впервые, впервые она понимает, что может это сделать: но руками она упирается в стеклянную стенку под собой, чтобы не съехать ниже. Она не сможет закрыть грудь ладошками.       Он будет… будет и дальше так смотреть. Теперь, когда она находится в его жилище, а не в той дурно пахнущей… Марго вспоминает тесную клетку, взгляды, брошенные на неё исподтишка, испуганные и нервные, боязливые. Пираты, верившие в Морского бога, чуть ли не креститься начинали, будто бы заядлые христиане. Некоторые её боялись, некоторым было без разницы, некоторые разглядывали со скользким интересом, будто бы вместо хвоста у неё была вторая голова, которая не подавала никаких признаков жизни, будто бы она была улиткой и липла к стенкам камеры. Некоторые вообще не смотрели.       Но ни от кого не исходило столько чувств одновременно. Лишь от этого человека, лишь от того, кто накинул на её плечи согревающую колючую вещь, а потом прижал к себе, будто бы пришел спасать близкого друга. Странные они, эти люди. Тогда она чувствовала его жалость, но ничего не могла с собой сделать. Ей до сих пор больно. Не прошло и дня с того момента, как те двое решили прикончить её, подумав, что именно её желанием была вызвана буря. Русалки и сами не знали, как именно они приходят, и кто их приносит. Как быстро скрываться от непогоды и ярости океана, как сделать так, чтобы светлая кожа или мощный хвост не оцарапались или сильно задели шип. Много лун назад, в одну из самых сильных бурь в её жизни, её подруга и сестра, Маришка, налетела на шип. Он прошел насквозь, высунувшись из её втянутого живота. Марго считала девушку намного красивее себя, но детская ревность и обида давно прошла. Ей не было никакой разницы до её внешнего вида, девушка лишь хотела сохранить свою жизнь и жизнь своей семьи, своих сестер и наставниц.       Замолчавшая Маришка, изо рта которой шла кровь, меняя цвет воды, смотрела куда-то позади своей испугавшейся подруги. Марго собственными силами пыталась снять её оттуда, верила, что сестра все еще жива, прижимала пальцы к огромной ране и отказывалась признавать то, что случилось. Маришка умерла. За одно мгновение, тогда, когда думала, что находится в безопасной зоне.       Маришка умерла, а она теперь стала заложницей этого человека. Она чувствовала, что у него есть и положительные качества, она чувствовала его верность и преданность чему-то, но сильнее всего был его испытывающий взгляд. Русалка боялась этого взгляда, но ей очень нравился цвет глаз человека. То, как он выглядел. Даже то, как он держался — сейчас с ней, в каюте, до этого, раздавая указания.       Они называли его капитан. Марго решила, что это его имя. Капитан. Они все обращались к нему с должным уважением, а он почему-то решил помочь ей. Хоть как-то. Взгляд заставлял её стыдливо прикрыть глаза и учащенно задышать, но этот мужчина просто смотрел, он не делал ей больно и не нападал на неё с ножом.       — Зачем? — разделяет на слоги, но все продолжает шептать. Он бы тоже на её месте себя так вел. Они просто сильно испугали её, заставили пережить такое, а теперь она была с ним наедине. Может быть… из-за чего она все же решила заговорить?       — Я не скажу другим, что ты… говоришь. Я хочу знать, как к тебе обращаться, — теперь Лето хорошо понимает тех, других пиратов. Он бы тоже не выпускал её из своей каюты и постели, будь она обычной девушкой. Сейчас ему даже плевать на возраст, ему без разницы. Тело, не привыкшее к отказам от своего хозяина, начинает бунтовать.       Хотя бы дотронься до неё. Просто попробуй.       Она поднимает голову, встречаясь с ним взглядом. Опускает глаза на его мускулистую и подтянутую грудь, видимо, тоже желая прикоснуться. Рассматривает. Он же делает так, так почему не может она? Почему она не может посмотреть на него таким же взглядом?       При попытке это сделать, девушка чувствует, как непонятно откуда взявшееся тепло разливается внутри живота. Как… нет, сейчас нельзя. Нет-нет, у неё не должно быть такого желания, она не хочет этого, нет. Ей нужен хвост. Ей не нужны человеческие ноги, на которых она ходила несколько раз по суше. Почему от такого тепла ей хочется почувствовать эти две бесполезные… конечности?       Она вновь смотрит в синие глаза, что кажутся черными из-за плохого освещения. Русалка уже готова пододвинуться в сторону — между ними осталась какая-то пара дюймов. Совсем ничего. Она одновременно хочет и боится касаться этого человека. Боится снова почувствовать боль.       Наверное, боль Маришки была в тысячу раз хуже, особенно тогда, когда она сама пыталась вырваться, не понимая, что происходит.       — Марго, — она не будет говорить громко. Не сейчас. Существо видит, как человек нахмуривается, а потом его лицо вытягивается, а рот приоткрывается. Его пальцы внезапно оказываются в нескольких дюймах от её плеча, что прижато к стеклянной стенке.       — Красивое имя. Оно подходит к твоим розовым щекам, Марго, — вдруг эта рука оказывается непозволительно рядом, она даже не успевает отодвинуться. Капитан гладит её горячую щеку большим пальцем, смотря прямо в удивленные серо-зеленые глаза. В темноте они кажутся просто светлыми, просто серыми.       Указательный палец оказывается на нижней губе. Полной, нижней и мягкой губе, а сам Джаред на самом деле дуреет от всего этого. Он одержим. Переносить русалку в его каюту было ужасным решением. Он не сможет… Боги, он будет выглядеть идиотом. Лето нажимает на нижнюю губу, приоткрывая её рот, видит ровные белые зубы и не позволяет существу уплыть от него.       Она очень красива. В нем борются два человека: один, слабый и хилый, желает отпустить её, чтобы обезопасить, но другой, памятуя о брате и видя перед собой длинные светлые руки, красивые пальцы, шею, высокую и красивую грудь, живот, скрытый под водой… тот, первый, не победит. Он оставит её себе. Настолько, насколько сможет, потому что стал зависим.