Ведь дороже злата он

      Она верно над ним издевается. Точно провоцирует, и теперь он уверен в этом абсолютно. Стоит ему зайти внутрь, сразу же прикрывая за собой дверь по привычке, как он видит светлые ноги. Светлые, дьявол их, ноги, длинные и прикрытые сверху…       Широко распахнутые глаза Марго сказали все сами за себя. Он же отпустил её в прошлый раз, верно? Просто так взял и отпустил на волю, борясь с собственным возбуждением, чувствуя себя последним идиотом среди всего человечества. Он не привык брать девушек силой, этого он точно не хотел, но что еще оставалось, когда она буквально всем своим видом, всеми своими действиями так и склоняла его к этому?       Морская паршивка.       У Марго из рук падает книжка, ударяясь сначала о край тумбочки, а после падая на пол. Но ему без разницы. Джаред, стягивая с себя черный теплый камзол, остается в рубашке, подмечая краем глаза, что его рубашка, некогда накинутая на плечи русалки, теперь лежит на краю её временного пристанища. Они решили так заменить ей море, идиоты. Он бы вообще не решился затевать что-то с этой силой, которая была ему неподвластна. Русалка. Из другого мира, не человек, нечто абсолютно иное. Как та же сирена, но не превращающая в нечто ужасное. Просто невинная и беззаботная девушка, что была так бесстыже и дерзко увезена из своего же дома. Она ведь туда никогда больше не вернется, если он передаст её правительству. Им. Отдаст советнику короля и позволит делать с Марго все, что бы им ни захотелось.       Пустить кровь? Пожалуйста.       Обескровить? Пожалуйста.       Поставить парочку экспериментов над телом, что некогда принадлежало русалке? Пожалуйста.       Узнать тайну её превращения в полурыбу и назад? Да как вы пожелаете.       Что он еще мог рассказать им о ней? Наверное, он бы выложил все, если бы они притащили на «встречу» Шеннона, опустив его на колени и приставив к его горлу нож. Действительно, кто она ему?       — Тут… мало воздуха, — Марго опускает взгляд, отчего-то чувствуя себя ужасно глупо. Она сразу же закрывает маленькое окошко, но не спешит соскочить с тумбочки, хотя и стоит там, пошатывается, держится рукой за стенку и смотрит куда-то в пол. А он смотрит на эти ноги, мать их так. Боги, почему они решили сделать такой круг, на самом деле? Давно бы были у берегов Испании, давно бы сошли на сушу, давно бы он забыл про эту засранку, которая сидит в своем водоеме, дует губы и смотрит на него исподлобья. Смущается, немного боится, не знает, как реагировать, снова вспоминает те минуты, когда его пальцы путешествовали по её чувствительным местам.       — Долго будешь там стоять? — еще немного, и он подойдет ближе, схватит её за ноги и спустит вниз. Пусть стесняется хоть раз двадцать, ему без разницы.       Марго бросает на него короткий взгляд, хмурится и ставит ногу на кровать, стараясь попасть как можно дальше от подушки. Она все прижимает тряпицу к груди, но выглядит это так, будто бы она надела на себя короткую простынку. Смотрит на него, подходит ближе к книге и быстро подбирает.       — Интересно? — он кидает верхнюю одежду на стул. После того, как мистер Барнс обкромсал его ставшие уже длинными волосы, Марго все хмурилась и смотрела на него чаще и чаще, когда думала, что он не видит или не замечает. Если смотреть на то время, когда она только-только начала говорить с ним, сравнивать его с этим моментом: русалка заметно похрабрела. Могла даже ответить ему, вон, хвостом по воде ударила и огрела его водой из своей стеклянной балии, еще и хихикала при этом.       Марго своими босыми ножками топает ближе. Шаг за шагом, главное еще так неуверенно, словно в любую минуту готовится податься назад. Поднимает руку и протягивает ему книгу, смотрит при этом в пол и зажимает это нечто на груди в кулаке. Господи, она ведь опять… спасибо, что хоть сейчас она не абсолютно обнаженная перед ним стоит. Хотя, скорее всего, это она накинула из-за холода, а не для того, чтобы прикрыть собственную наготу. Как он ей ни намекал, как ни старался, но прямым текстом все сказать никак не решался. Наверное, из-за собственной выгоды.       Он же не какой-то там невинный мальчик, у которого такие же пунцовые щеки, стоит ему завидеть девушку.       Ладно, маленькая и принципиальная, он возьмет из твоих рук книгу. Дотронется своими пальцами до твоих, переплетет их, схватит тебя за руку и притянет к себе. Марго чуть ли не падает в его руки от неожиданности, оказывается прямо напротив него, почти прижатая к груди. Смотрит своими серо-зелеными глазами, которые напоминают ему о цвете её хвоста, в его глаза, хлопает ими, как непонимающий происходящего ребенок. Книжка тем временем тоже летит на стул, вслед за темным кафтаном. Хочется сорвать это с её тела, просто уткнуться носом в теплую кожу и наконец-то ощутить её. Полностью. Без остатка и какого-либо недоступного сантиметра. У него абсолютно точно снесет голову от того, что может произойти. Его ощущения плюс её, абсолютно новые и раннее неиспытанные. Море сейчас настолько буйное, что он точно знает: её сладких стонов точно никто не услышит.       — Ты же специально? — мужчина не позволяет ей отстраниться: держит за руку и настойчиво рычит прямо в ухо. Минут тридцать назад он зачем-то выпил вместе с Барнсом немного рома, о чем теперь ничуть не сожалеет. Алкоголь не ударяет в голову, но помогает пересохшему горлу. И теперь, наедине с маленькой русалкой, рядом с которой постоянно чувствуешь себя чудовищем, он мог хотя бы что-то сделать. Хотя бы притянуть её к себе и задать такой вопрос.       — Что? В смысле?       — Специально это делаешь. Тебе это нравится. Ты же чувствуешь то, что чувствуют другие. Теперь ты решила немного поиграть со мной, да, Марго? — чертовы красные щечки, так сильно контрастирующие с её бледной кожей. Она действительно похожа на куклу из коллекций аристократов. Красивая куколка с двумя светлыми ножками. Очень красивая. Да и синяки с порезами, нанесенные теми двумя дураками, почти зажили и исчезли. Теперь они могут превратиться в маленькие шрамы и желтоватые пятна, но не налитые темно-фиолетовые, к которым было страшно прикасаться.       — Это ты специально. Ты тогда начал ведь. Все это ты, я не…       — Будто бы ты не видишь, что твои невинные глазки делают со мной.       — Я не… — она же честно… она не понимает. Почему-то перед глазами стоит Маришка и это её «глупая». Сейчас Марго действительно глупая. Да, может, среди всей команды больше всего она доверяла именно ему, но приходилось постоянно напоминать себе, что они её схватили. Поймали в сетку, затащили в маленькую камеру, потом чуть не убили.       Его лицо она вообще увидела одним из первых, путаясь тогда в сетке и не понимая, что произошло с местом, которое еще вчера было её безопасной «зоной».       — Знаешь, я ведь думал, что этого не произойдет. Что я просто пригляжу за тобой, пока мы плывем назад. Если бы все было так просто, маленькая русалочка.       Она дрожит то ли от страха, то ли от того, что не знает, что может с ней произойти. Он чувствует страх, но его немного. Совсем чуть-чуть. Что бы там она ни говорила, как бы она себя ни вела, как бы ни хмурилась — он чувствовал интерес. Смущение из-за такой близости, непонимание, страх, интерес, желание, которое она пыталась игнорировать — все это сливалось в его голове в какой-то невероятный комок чувств.       Лето словно погружается в какую-то пучину, тонет, а когда всплывает, то чувствует под своими губами мягкую и вкусную шею. Еле-еле прикусывает кожу зубами, проводит по ней языком, вбирает в рот и чувствует дрожь. Марго, тебе надо совсем немного подрожать. Совсем чуть-чуть, пока он обжигает горячим дыханием твою шею, пока берет твои руки в свои и старается стянуть эту ненужную ткань с твоего тела.       — Джаред, стой…       Он и так слишком долго терпел, останавливаться он ни в коем случае не будет. Только не сейчас, маленькая русалочка. Тебе же самой нравится: сейчас ты дрожишь уж точно не от страха, а от того, что его щетина соприкасается с твоей кожей. Ему не нужно ничего из этого: ни ткань, разделяющая его руки от твоего тела, ни его собственная рубашка, которая тоже должна полететь следом.       — Подожди.       Когда наконец получается перехватить её пальцы, он берет материю и стаскивает с её тела. Она на самом деле чуть-чуть замерзла, и именно из-за этого и «оделась». Сразу следом он снимает через голову рубашку: ему становится невероятно жарко. Марго не успевает отстраниться: он вновь приникает губами к её телу, к ключицам, посасывая кожу. Такая мягкая и отчего-то даже сладкая, что у него вскипает кровь в венах. Он себя не контролирует. Он сжимает руками её ягодицы, проводит пальцами по спине, прижимает все ближе и ближе к себе, из-за чего бедняжка еле-еле дышит, начинает еле слышно стонать и хныкать.       — Джаред, не…       Он не дает ей договорить: снова целует, и на этот раз розоватые губы. Легко кусает нижнюю, проходится по месту укуса языком, а русалка почему-то слабо старается отстраниться, словно просто из-за приличия. В его голове до сих пор мелькает то предупреждение ученого об «особенно чувствительных» русалках, которые меняют свои хвосты на человеческие ноги. Марго действительно подскакивает от каждого его движения и прикосновения, вздрагивает, рвано дышит и прикрывает глаза. Мужчина вновь целует её, запуская пальцы в светлые сухие локоны, не дает отстраниться и углубляет поцелуй. Неопытная девушка лишь постанывает ему в рот, но даже этого достаточно. Она чувствует прикосновения, чувствует его язык и повторяет похожие движения следом.       Боги, сейчас он абсолютно точно не выдержит. Как же она роскошна именно из-за этой своей невинности и неопытности.       Мужчина быстро подталкивает её к кровати, на которую она несколько мгновений назад становилась сама. Марго округляет глаза и неуверенно смотрит на него, когда оказывается на постели, когда он дает девушке маленькую передышку и зачарованно проводит пальцами по её ребрам. Ребра, бока, бедра. Руки снова нерешительно упираются в его грудь, когда губы приходятся в плечо.       — Ты же тоже этого хочешь, — выдыхает ей на ухо, чувствуя невыносимое желание в паху. Еще немного, и он вправду взорвется. Ему нужно её полностью обнаженное тело, нужно снять грубые брюки, чтобы касаться своей кожей её, чтобы наконец сделать это. Он надеется, что сделает все осторожно, что сможет обуздать свой разум и успокоиться. Это существо перед ним, под ним, с таким горячим и мягким телом… ему кажется, что она такая маленькая, что он не должен опускаться сверху, должен продолжать упираться на локти по две стороны от неё, не давая вырваться и лаская кожу.       Её кожа действительно очень и очень вкусная. Нежная. Светлая и фарфоровая, на которой он оставляет свои небольшие метки. Чувствительная девушка мечется под ним, хрипло дыша и запуская пальцы в его волосы. Он касается языком напряженной верхушки её груди, слабо сжимает бусинку соска зубами, вызывая первый слышный стон за эту ночь. Звуки, которые издает Марго, больше похожи на жалостливые стоны небольшого животного. Он упивается этим, посасывая розоватый возбужденный сосок, заставляя саму девушку почти что прекращать дышать и развязно двигаться под ним. Это её «человеческое», это та её часть, которая помнит древние инстинкты, которым следуют все люди. И если раньше она как-то пыталась отталкивать его, то теперь не дает от себя отстраниться.       Он проходится губами по втянутому напряженному животу, иногда еле-еле прикусывая кожу. Касается языком пупка, вызывает еще один громкий стон, который морское создание старается сдержать. Чувствительному низу её живота он уделяет особое внимание, вызывая дрожь во всем теле. Гладкий лобок и внутренняя сторона бедер — Джаред остается тут надолго, чувствуя, как невероятное желание увеличивается, чувствуя страх и чувство чего-то абсолютно нового. Её страх. Она боится, что неудивительно. Она ничего не знает, но ей все равно страшно.       Мужчина старается не прикасаться к тем синякам, которые до сих пор отливают слабым синим и фиолетовым. Ноги в небольших ранках, синяках и ссадинах. Почему же у него от одного вида этой девушки мозги вылетают из головы, боги? Она раскрывает перед ним ноги, желая получить еще больше ласк. Маленькая красивая и чувствительная русалка, из-за него ставшая человеком, пусть и ненадолго.       Лето вновь касается её между ног, проводит указательным пальцем по влажным складкам, оставляя последний поцелуй около коленки. Эта русалка действительно просто невероятна… какая же она чувствительная, какая раскрытая перед ним сейчас и какая доверчивая. Он вновь поднимается к этим розовым губам, огромным глазам, зрачки которых расширены, поглаживает её щеку. Маленькая русалочка.       Как же долго он ждал.       Он расшнуровывает брюки, избавляясь от них, после чего целует розовощекую смутившуюся девушку в губы. Направляет себя, прикасаясь плотью к горячим и мокрым складкам, стараясь действовать медленно. Но она на самом деле очень чувствительна. Когда при проникновении он чувствует преграду, когда подается бедрами вперед и притягивает девушку еще ближе к себе, она громко и жалобно стонет ему в рот.       А он тоже чувствует боль, совсем как она. Боль сковывает, заставляет сжаться, попытаться отстраниться. Она тихо хныкает и чуть ли не плачет, пока он повторяет свое «тш-ш-ш» как какую-то мантру. Она доверилась ему, раскрылась, позволила к себе так прикасаться, вернула ноги вместо хвоста, а он даже никак не может заглушить эту глупую боль. Он еще ни разу не был с такой девушкой. Она невероятно узкая, невероятно чувствительная, но когда боль медленно отходит, Марго тянется навстречу. Мужчина проводит языком по её верхней губе, по её нижней губе, снова вовлекая девушку в поцелуй.       — Б… больно, — она стыдливо вытирает щеки, по которым бегут слезы, и смотрит ему в глаза. Она не обвиняет его: ни за то, что это действительно больно, ни за то, что не предупредил её заранее.       — Так только в первый раз, — шепчет сразу же в ответ, касаясь лбом её щеки. Еще несколько мгновений, и он просто не сможет себя удержать. Его наслаждение, смешанное с её чувствами, её удовольствием и слабой болью, которая все затихает и затихает, просто сводит с ума. Его все сводит с ума. Это маленькое фарфоровое тело, эта русалка, которая невероятно как поверила ему, которая лежит под ним и содрогается от режущей боли и наслаждения. В ней так узко и так хорошо, за свои сорок с лишним лет он никогда не чувствовал себя… вот так. — Только первый раз, а потом все хорошо.       Джаред целует шею, ключицы, светлую кожу груди и касается пальцами её клитора. Марго вздрагивает, её руки дрожат, она еще сильнее обхватывает его ногами, шумно выдыхая. Её первый раз не будет для неё самым приятным, если вообще будет приятным, но он хочет, чтобы она хотя бы забыла об этой боли. Девушка внезапно, будто бы вспомнив что-то, начинает движение к нему навстречу. Он даже сам не понимает, как это получается, как она вообще решается на такое, но… его тело, кажется, тоже дрожит. Он тоже дрожит, совсем как Марго.       Капитан Лето, всегда славившийся способностью держать себя в руках и оценивать здраво, чувствует, что очень близок к долгожданному финалу, к окончанию. Сколько раз он представлял подобное с участием этой юной особы? Сколько раз ему снились такие сны? Наслаждение словно окатывает его сильнейшими волнами, и Джаред шумно выдыхает девушке в шею, понимая, что забывает, попросту не успевает и игнорирует обыкновенную предосторожность. Он не успевает выйти из тела девушки, поэтому кончает в неё, глубоко дыша и еле-еле слыша самого себя. Уши словно заложило, голова становится ватной, но всего лишь на пару мгновений.       Она буквально оглушает его, сжимаясь и тоже чувствуя его наслаждение. Стонет, закатывает глаза и изгибается в спине, заставляя его оставлять россыпь поцелуев на ключицах и груди. Он с ума от этого сходит. От ощущений, от действий, от чувств, хотя понимает, что сделал то, что не должен был. Обесчестил русалку, как последний идиот не сдержался, боги…       Лето медленно целует её в губы, заставляя отвлечься и забыть о боли. Марго не обвиняет его, нет, он чувствует, как наслаждение расходится по её телу, как часть его удовольствия передается ей, как оно достигает кончиков пальцев. Обнаженная девушка лежит перед ним прямо на его постели, девушка, которую он лишил девственности прямо в собственной каюте капитана, на собственном корабле. Девушка-русалка касается его лица и проводит пальцами по щеке, приоткрывая рот и смотря ему прямо в глаза.       Не боится. Она его правда не боится, она наоборот хочет приникнуть ближе, от чего бедный пират сходит с ума. Она точно когда-нибудь сделает его безумным. Точно-точно.