Ведь дороже злата он

      Томо поднимает руку, таким образом привлекая его внимание и указывая, что надо сбавить скорость. Лошадь слушалась Джареда безукоризненно, а он старался вернуть себе все свои повадки наездника. Седло и поводья худо-бедно удерживали его на месте, но привычка всегда за что-то держаться вынуждает его схватиться прямо за шею скакуна. Отлично, Лето, твои умения просто поразительны. Удивительно, как за все это время ты еще не слетел с лошади и не остался где-то там в дереве.       — Придется выбрать другой путь, — шепчет Милишевич, опуская голову и разглядывая следы от копыт, — смотри.       Он кивает головой в сторону, показывая, на что именно стоит обратить свое внимание. Джаред видит их не сразу, проходит какое-то время, но перед его глазами явственно мелькают туда-сюда люди, укрытые плотными ветками деревьев, сцепившихся листьями и иголками. Было бы странно позволять себе выходить на эту дорогу на лошадях, после чего пытаться слиться с населением. Рано или поздно их точно заметят, если они будут так беспечны.       Лето погладил животное по шее, наслаждаясь гладкой и коротковатой шерстью, приятной пальцам.       — Долго обходить все это?       — Не совсем, если знать, как, — ухмыляется Томо, — а мы-то знаем.       Лето надеется, что компания, возглавляемая капитанами пиратских кораблей, уже вышла и пошла по направлению к нужной точке. Шеннон правда чувствовал себя не очень хорошо, но что ты хочешь от него, ненормальный, когда почти все это время он был в плену? Старший брат о многом умолчал, но Джаред успел заметить темные отметины на руках. Шрамы, синяки, заживающие царапины и ожоги. Пытать его не было смысла, значит, просто мучили, забавы ради.       С Милишевичем они почти не переговариваются, понимают друг друга с полуслова: достаточно понять, на что именно направлен взгляд старого друга, как капитан осознает, чего именно от него хотят. Лошади долго упираются, прежде чем вступить в реку. Вода им не нравится, они ржут и отрицательно качают головой, пытаются освободиться от уздечки и даже скинуть с себя наездника. Джаред кое-как остается в седле, хватается за поводья двумя руками и с силой тянет на себя. Животное должно слушаться его без оговорок, тем более, когда лошади оказываются в реке, то вода не доходит даже до половины их тонких ног.       В дороге Лето может хоть немного отдохнуть. Из-за быстрого и внезапного бега его внутренности все еще тянут и побаливают, чувствует он себя до кошмара странно, хочется спать. Усталость дает свое, а, смешанная с ухудшающейся температурой, она укачивает тебя, как мать или отец укачивают свое дитя в желании успокоить его и помочь уснуть.       У него из головы не выходит русалка. С каждой минутой девушки будто бы становится все больше и больше, от мыслей невозможно избавиться, они заполоняют все его сознание. То, как она доверчиво позволила ему положить голову на свою подрагивающую грудь, запускала пальцы в его волосы и глубоко вдыхала, желая вобрать в себя новый запах. Приятно, когда она настолько предана тебе и настолько живет тобой, правда, Лето? Помнишь, что ты говорил о том, что теперь ответственный за неё? Ты — единственный, кто может ей помочь, кому она худо-бедно доверяет. Он перестал её чувствовать уже несколько дней назад, и все эти часы страшные, изводящие и невозможные. Такого просто не может быть, организму кажется, что она умерла.       Русалка доверяет тебе во всем и разрешает касаться себя любым способом. Она даже успела превратиться в маленькую ревнивую девочку, поколотить тебя кулаками и заехать локтем под дых, а ты и не подумал защититься. Она ведь кажется такой безобидной, верно? На самом деле, девушка и нос может разбить, вероятно, вот только если соберет достаточно силы в тонких руках. Хочется прижать её к себе и провести губами по совершенной коже. Хочется быть рядом. Хочется дышать её запахом. Ты сделаешь это, когда найдешь свою маленькую потерявшуюся девочку, пират. Тебе надо всего лишь успеть.       — Осталось не так долго. Потом отправим лошадей и пойдем пешком.       — Они сами найдут дорогу?       — Да, обе умные. Гальеро просто невероятно их обучает, все не понимаю, как это у неё получается.       Лето вспоминает, видел ли среди людей Милишевича женщину. Наверное, её фигура была скрыта под черными одеждами, а лицо закрыто черной маской: она не была рядом с ними в тот момент, когда Томо решил слиться с толпой и переоделся в обычную одежду.       Джаред все хочет задать вопрос, но так и не понимает, какие слова лучше всего использовать. Наверное, ему просто нужно подловить нужный момент. Когда они достигают города и спешиваются, отправляют лошадей и оглядываются по сторонам, пират понимает, что ему, вероятно, повезло. Томо может ерничать, но рано или поздно обязан дать хотя бы какой-то ответ.       — Так ты изменил род деятельности?       Милишевич приподнимает голову и удивленно смотрит на него, хмурится, словно что-то вспоминает. Мужчина отвечает не сразу, видимо, тоже подбирает нужные слова.       — Море для меня заказано, да и за эти года я перестал испытывать к нему необъяснимую тягу. Как там называют пиратов на суше? Разбойниками? Вот мы забираем у обнаглевших властей то, что плохо лежит.       — На манер Робина Гуда? — уточняет Лето, а Милишевич прыскает, но быстро серьезнеет.       — В настоящем мире помогать беднякам тяжелее, Джаред. как оказалось, они даже могут сдать тебя королю, потому что верят в своего единственного отца на земле. Кто-то действительно почитает Георга, хотя на завтрак и ужин ест грязь из-под своих ногтей. После таких случаев полегло много наших, их казнили прямо на наших глазах. Мы не смогли ничего сделать.       «Прямо как мы с Шенноном тогда, когда они убивали тебя», — думает Джаред, ни говоря ни слова. Часть его все еще обижена на Томо, часть все еще не верит, что давний близкий друг оказался жив, но кожа у Томо твердая и теплая. Под грудиной колотится сердце, работают легкие, глаза моргают.       Разговоры уходят на задний план, когда на границе города они видят сразу человек пять гвардейцев. Те недовольно поднимают глаза к нему, отдыхают, зевают и быстро передают из рук в руки кусок мяса. Небольшой перекус, но не стоит полагать, что сейчас их внимание вообще не работает. Джаред и Томо находятся за массивными деревьями, за высокими кустами, в тени, но не испытывают судьбу и не выдвигаются вперед. Придется обходить, может, залезать на чужой участок или пробираться через дом.       Милишевич оказывается рядом и шепчет ему на ухо: план, требующий много осторожности и быстрых передвижений. Джаред уверен, что еще немного, и срастется с этим городом: видит он его сегодня впервые, но уже устал носиться по небольшим улочкам, разглядывать старые дома и опасаться, что одна из покосившихся стенок упадет и похоронит его под собой.       Дело идет ближе к вечеру — солнце больше не палит так сильно, а из-за леса вокруг города ветер не кажется таким сильным и обжигающе холодным. Джаред дотрагивается до кончика носа, и его догадка подтверждается. Холодная кожа. Он медленно замерзает, нужно двигаться быстрее, чего он не может сделать. Вновь приходится сливаться с другими людьми и переходить с ними от улицы к улице. Милишевич и Лето оказываются в таверне и остаются там на несколько минут, чтобы отвести подозрения.       Потом становится куда легче. Трое гвардейцев целенаправленно идут в одну сторону, и Джаред с Томо решают последовать за ними. Прежде чем направиться в нужную точку, люди короны проходят и осматривают первую попавшуюся улицу. Стучат в двери, заходят в дома и цепляются в людей колющим взглядом. У Джареда пробирается холодок по спине, а мужчина не может понять причины. Он же не боится, вовсе нет, тогда почему так себя чувствует?       Они оказываются на пересечении улиц, когда гвардейцы останавливаются и смотрят друг на друга. Открывается темная дверь, и из покосившегося дома словно по команде выходят несколько офицеров, о чем-то тихо переговариваясь. На лице у Джареда загорается довольная ухмылка. Он знает часть из этих лиц.       Чертов Блэкгейт.       — Двое слева сопровождали нас все это время, были на «Скорпионе», — Джаред кивает вперед и даже не смотрит на Томо. Он может поспорить, что тот усмехнулся, услышав конец его фразы.       — И Барнс не решился их утопить?       — Он был одним из самых рассудительных, кстати.       — Видимо, решился взять на себя тяжелую роль здраво мыслящего члена команды, ведь вы, дорогой капитан, часто ведете себя непредсказуемо, — шепчет Милишевич, — а старик изменился за эти годы.       — Его стало еще опаснее злить.       Дружная компания скрывается за дверью старого неприметного двухэтажного дома, и им двоим приходится ждать. Раздаются смешки, стук и удары. Лето не хочет гадать, что там происходит, у него появляется желание прокрасться внутрь, но друг быстро отговаривает его от этой идеи. Серьезно, Джаред? Завалить все прямо сейчас? Хорошо, что рядом есть человек, который может образумить тебя, иначе ты бы наломал очень много дров. Проходит часа полтора, когда офицеры вновь появляются на улице. Удивительно, но до этого мимо Джареда и Томо проходили всего лишь несколько человек, детский крик и плач был слышен издалека. По бокам впереди стояли торговцы, пытающиеся выручить хоть что-то с гуляющих. Город на самом деле был под прицелом, создавалось ощущение, что за каждым человеком наблюдали.       — Мы отправимся следом и окажемся на том самом месте. Все будет нормально, Дотчестир, вот увидите, — низким басом заверяет один из офицеров, уже успевших отъесть себе брюхо. Мужчина начал лысеть, а в жирных усах была заметна седина. На его фоне Блэкгейт, оставшийся в дверном проеме, казался невероятным красавцем.       — Не забудьте, что вас тоже могут искать, господа. Надеюсь, все пройдет удачно, — бубнит тот, кто стоит к Джареду и Томо спиной.       — Даже более, чем просто «удачно», — Блэкгейт издает смешок, после чего кивает собравшейся братии. Он делает шаг в сторону, позволяя гвардейцам покинуть дом. Последним выходит бледный человек, облизываясь и вытирая пальцы салфеткой. Как только он поворачивается к Джареду и Томо спиной, все сразу же становится ясно. Лето и Милишевич, измазавшиеся в саже и нахлобучившие на себя драную и старую одежду, не дают никакого повода заподозрить странных доходяг-рабочих, укладывающих стенку нового дома. До этого они убирались, а теперь непосредственно приступили к работе, чтобы успеть сделать хотя бы малую часть. Солнце уже собралось на боковую: в течении получаса на город опустится темень.       — В принципе, как хотите, Блэкгейт. Мое дело — предложить. Джон, ты идешь с офицером и жизнью отвечаешь за все то, что может с ним произойти, понял?       Испуганный молодой гвардеец кивает и лишний раз проверяет местонахождение собственного оружия. Джаред замирает на доли секунды, после чего начинает прислушиваться еще активнее.       — Не стоило, я же говорил…       — Я настаиваю, — видимо, уважаемому Блэкгейту не нужно, чтобы с ним кто-то шел. Оказывается, они все вышли, чтобы поприветствовать подошедшую к ним вскоре пятерку, и даже хороший знакомый капитана Лето выпрямляется и кивает, завидев начавшего седеть человека, лица которого ни Томо, ни пирату рассмотреть не удается. Видимо, он еще важнее, чем они все здесь.       Все разговоры проходят исключительно за закрытыми дверьми, поэтому люди скрываются, а Блэкгейт вместе с молодым гвардейцем переглядываются и идут вверх по улице. Джаред уже выбрал для себя цель, он знает, что пойдет за «другом» сразу же, стоит тому свернуть на соседнюю улочку. Они с Томо находятся в выгодном положении, их окружает десяток обычных людей, их нельзя было заподозрить, только если офицеры не являются гениями.       — Сдурел? Нам надо оставаться здесь, куда ты? — шипит Милишевич, когда Лето скидывает с себя застиранную одежду, уже успевшую испачкаться. — Тот сбежавший из замка идиот остался здесь, сюда пришел и главный офицер, а тебе нужен этот?       — Личные счеты.       — Плевать на твои личные счеты, думай о том, что будет правильнее, дурак.       — Я вернусь, а ты оставайся тут. Я справлюсь с двумя. Не беспокойся.       — Джаред, — разговор проходит еле слышно, и Лето чувствует негодование своего друга. Томо просто в ярости: такое случается уже не в первый раз, но обычно выходит из себя из-за поведения младшего брата только Шеннон. Или Барнс, смотря на своего капитана, возводит глаза к нему. — Останься, идиот.       Уговоры и приказы не действуют: Лето делает все ровно наоборот, так, как захотел сам. Выслеживать Блэкгейта оказывается делом легким, и во время ходьбы капитан пиратов избавляется от ненужной грязной и пыльной одежды, чувствуя на себе взгляд Томо ровно до того момента, как берет и поворачивает на другую улицу, туда же, куда скрылся знакомый офицер. Лето понимает, что сопутствующих потерь не избежать, но желторотый молодой Джон вызывает у мужчины двойственные чувства. Он служит королю, но спрашивали ли его, когда взяли в ряды гвардейцев?       Лето помнит, где оставил Томо, помнит, что пообещал пойти к кораблям в том случае, если слежка затянется, но Блэкгейта постоянно окружают люди. Ближе к вечеру на улицы города выходят люди, будто кто-то в одночасье запретил им сидеть дома. Джаред проходит по главной площади, следуя за макушкой офицера и его помощника, вклинивается в толпу и следует вместе с людьми, не позволяя заподозрить что-то неладное. Они приближаются ближе к берегу, становится ветренее и холоднее.       А потом Джаред просто берет и теряет его.       Знакомая макушка кажется то там, то тут, Лето кружит по одной и той же местности несколько раз, не желая признавать свою неудачу. Твою мать. Нет-нет, долбанный Блэкгейт не мог уйти далеко и так просто. Мужчина проходит дальше, переходя на быстрый шаг. Теперь он выделяется из толпы, но мало ли, кто-то решит, что он просто торопится по делам. На город опускаются сумерки, их сменяет темнота, разбавленная горящими факелами там и тут. В голове у пирата отчетливо произносится раз за разом слово «нет», в то время как глаза цепляются за лицо каждого, кто проходит мимо. Блэкгейт. Ему нужен Блэкгейт.       Он сворачивает направо и не сразу замечает, что людей вокруг становится меньше. Когда приходится опускаться вниз по ступенькам, то его окружает только тишина и горящие вдалеке факелы. Больше нет ничего и никого вокруг. В нескольких футах плещется вода: этот участок города активен днем, а не ночью.       Ночью тут только чайки, словно проспавшие охоту в дневное время.       Его ухо улавливает лязг металла, а ноги сами начинают нести вперед. Пальцы обхватывают рукоятку малкуса, но…       — Стой на месте.       Ровный голос Блэкгейта перемешивается с шумом волн и предсмертными хрипами Джона и Дерека. Пират смотрит на своего капитана, хватаясь за рану и словно прося таким образом прощения. Джаред замирает на месте, удерживая в руках оружие, когда замечает темную кровь, оказывающуюся на земле. Она пачкает песок, окрашивает его в черный цвет, из-за неё он блестит. Горящие факелы остаются за спинами: увидеть все и сразу не представляется возможным. Джону Дерек успел распороть брюхо, но и сам при этом получил смертельную рану.       А Блэкгейт схватил на горло Бенджамина, непонятно как оказавшегося тут. На лице мальчишки гнев, ярость, а возле его горла находится острый кинжал: Джаред знает, Блэкгейт сам давал ему пользоваться своим холодным оружием на корабле, когда они переносили русалку и закрепляли клетку в трюме.       — Пусти его.       — Обязательно, — Блэкгейт играется: просто ослабляет хватку, а потом, стоит Бену начать вырываться, откровенно смеется и прижимает мальца к себе, проводя лезвием по коже горла. — Мне понравилось твое преследование. Если честно, я понял все только в последние двадцать минут, надо отдать тебе должное. Жаль, что повторить не получится.       — Жаль, ведь ты сегодня сдохнешь.       Офицер приподнимает брови.       — Уверен, что обязательно я? Знаешь, хотел все тебе сказать… в том замке было много моих друзей. А ты их убил. Было бы странно, если бы я просто оставил это без внимания, ты так не думаешь? Ты чувствовал хотя бы что-то? У них есть семьи, жены, дети. Их ждали, а теперь мне придется говорить людям, что они не вернутся. Умереть от рук грязных сволочей-пиратов они точно не планировали, — Блэкгейт сдавливает Бенджамину рот с небывалой силой. Парню больно, пальцы сильно впиваются в его кожу. Он не может вырваться, не может освободиться: кинжал прижат прямо к его горлу и с каждой минутой давит все сильнее.       — Как нехорошо получилось, а?..       — Да, я об этом же. Поэтому… я тут подумал. Что если мне сделать что-то похожее и с твоими друзьями?       Джаред не успевает произнести и слова. На секунду кажется, что на него обрушиваются розги — на спину, как пару раз в детстве. Воздух свистит в ушах, а кинжал за долю секунды вспарывает глотку мальца. Бен распахивает глаза и хватает воздух, пытается вдохнуть, падает и хватается за окровавленное горло руками. Его капитан вынужден просто стоять и смотреть, он даже не может ничего сделать: Блэкгейт тут же выхватывает саблю и направляет её в сторону своего противника.       Паренек задыхается, хрипит, пока его кровь покидает тело. Порез глубокий, до кости: это невероятно больно, это парализует тебя и заставляет задыхаться от собственной же крови. Джареду кажется, что все это просто очень плохой сон, что скоро его разбудит Марго, которая окажется рядом, но ничего не происходит. Глаза Бенджамина заполняются кровью, она начинает идти и изо рта. Малец умирает через минуту, раскинув в стороны окровавленные руки и не понимая, что происходит. Он просто пытался схватиться за рану и прижать её, остановить кровь, но боль была огромна.       Блэкгейт не дает ему времени на то, чтобы прийти в себя, нападает сразу же. Лето инстинктивно успевает перекрыть атаку и спасти свою левую руку от глубокой раны, но офицер не сдается. Выпад — защита — ухмылка — очередная атака. Они сражаются прямо так, на песке, что красный от крови, рядом с тремя телами, которые все еще теплые. Пару минут назад дышал Дерек, Джаред. Ты хотел выучить и воспитать Бена, ты доверял ему, ты даже гордился им как собственным ребенком, а теперь его просто нет. Горечь перехватывает горло и заставляет атаковать.       Раз.       Второй.       Третий.       Малкус оставляет на лице офицера серьезную царапину, которая не мешает продолжить ему сражаться. Задета щека, но кровь не льется на глаза, а Блэкгейт становится еще резче и опаснее. Лето едва успевает отражать его атаки, едва успевает отскакивать в сторону. Пару раз сабля проходит как раз возле его ушей, раздирая воздух и заставляя задержать дыхание.       Уже столько раз ты оставался чудом жив, Лето, и теперь судьба снова благоволит тебе.       Джаред перехватывает оружие и поражает левую руку противника, от чего тот шипит, стонет, отходит на пару шагов назад, но быстро приходит в себя. Человек короны в ярости, а ведь только недавно он помогал тебе перетаскивать хвостатое создание в твою кабину. Он бы мог стать тем, кто перережет Марго руки и выпустит кровь: его гнева хватит и на это.       Вот только с такой яростью он не рассчитывает свои силы, и начинает уставать ближе к середине боя. Джаред успевает сделать глубокую царапину на правой ноге, задеть ладонь и почти отрезать средний и безымянный пальцы. Вся рука мужчины теперь покрыта кровью из-за его собственных ран, но Блэкгейт не останавливается и не просит пощады. С поврежденными пальцами он похож на тряпичную куклу, у которой порвалась важная часть: они не слушаются, дрожат и заставляют его стонать. Блэкгейт стискивает зубы и пытается не обращать внимания на боль.       Их бой почти окончен. Джаред почти что вышел из него победителем. Он хочет сделать с ним то же самое, что тот сделал с Бенжамином. Лето видит удивленное лицо мальца, когда выдается несколько секунд для передышки. Бен бледнеет. Бен обескровлен. Бен мертв. Как он скажет это Барнсу?       — Привет хвостатым тварям, — вдруг шипит Блэкгейт и резко подается вперед.       Движение противника вышибает весь воздух из легких Лето, ему безумно больно, до постыдных слез, появляющихся в уголках глаз. Уши закладывает оглушающим свистом, и когда Джаред опускает голову и смотрит на свою грудь, то видит, что сабля торчит из его тела. Одежда окрашивается в красный, а выходящая из его организма кровь забирает с собой и живительные силы. Он не может пошевелиться. Он сказать ничего не может.       Боль просто адовая, боль хватает за горло и десять раз перерезает кожу, напоминая о Бенджамине и Дереке, что лежат рядом.       Последнее, что чувствует Джаред — сильный толчок в живот, то, как тело покидает сабля, принося очередную порцию боли. Его тело погружается в водную гладь, растворяется, словно его никогда и не было. Дышать он больше не может. Боль захватывает разум. Он умирает. Его легкие горят, когда тело приказывает делать вдох — внутрь попадает раскаленная вода.