Ведь дороже злата он

      Она помнит, когда это случилось впервые: довольно глубокая и размашистая рана, прорезавшая ей бок и вызвавшая непрекращающуюся красную кровь, сочащуюся из краев серьезной царапины, потом становящейся похожей на язву. Что-то случилось, пока она плавала в быстром и теплом течении. Марго оказалась на руках у своих сестер полуживая, истекая кровью и еле дыша. Она не помнит, что там происходило, не все, по крайней мере. Обрывки. Куски воспоминаний, оторванные друг от друга. Единственное, что надолго осталось в памяти — боль.       А потом дыру в её руке проделала пуля, пролетевшая навылет. Залечивалась рана довольно быстро, потому что тогда русалка не успела занести серьезную заразу. Хефина сразу же обработала увечье, обмотала и уложила русалку спать, приказав лежать смирно. Марго боялась и ворочалась. Незнакомый человек, которого она видит впервые в жизни, вдруг стал ей помогать.       Почти как капитан Лето в тот момент, когда впервые посмотрел на неё широко распахнутыми глазами, когда прошелся взглядом по всей её фигуре и накинул ей на плечи свой редингот.       — Ты плохо себя чувствуешь? Если хочешь, я могу принести поесть, — девушка думает привстать, но рука пирата, оказывающаяся на её ладони, останавливает её. Она с удивлением смотрит ему в глаза и хочет знать правду, совершенно не понимая причину его беспокойства. Он взволнован. Боится чего-то. Знала бы ты, маленькая девочка, чего именно боится этот мужчина, влепила бы ему пару звонких пощечин, а потом размахнулась и дала бы между ног.       Глаза в панике рассматривали то нос Марго, то её губы, то останавливались на шее и груди, еле скрытой под рубашкой. Господь, прикройся, маленькое ты создание. Почему с тобой всегда так сложно? Кто вообще сможет находиться в непосредственной близости с тобой?       Как ты это собираешься спрашивать у неё, Лето, а? Думаешь, она тебя поймет? Думаешь, она в принципе понимает все то, что может происходить в её теле, человеческом теле, которое для неё все еще чуждо? Уязвленное самодовольство напоминает ему, как легко русалочка получала наслаждение, открывая перед ним эти ноги и притягивая ближе. Он чуть ли не рыком заставляет эту картину исчезнуть. Сейчас не место и не время, успокойся, безумный идиот. Пойди, окунись в холодную воду, может, поможет твоему несчастному разуму.       — Нет-нет, — он сглатывает и автоматически пытается подняться. Тело не слушается совсем: затекли ноги, руки, хочется размять шею, но каждое такое движение отзывается легкой болью, которую Джаред терпеть не хочет. Он как юнец не хочет, чтобы она становилась сильнее и разгоралась с каждым мгновением. Он лучше дальше продолжит лежать на своем месте, чем подорвется хотя бы еще раз.       Поесть. Конечно ему надо поесть. Вылей на него тазик воды, Марго, и пошлепай по щекам, если хочешь, чтобы он пришел в себя. Джаред просто… как у неё об этом спросить? Какой вопрос задать? Как подойти к… ко всему этому? Понимаешь, что ты не сможешь объяснить ей нормально то, что… что ты услышал от ведьмы? Она вообще знает о существовании ведьм? Стоит ей рассказывать об этих существах?       Капитан Лето паникует как идиот. Ситуация очень и очень серьезная. Нужно все твое умение держать себя в руках, мужик. Ты ведь можешь ответить за свои поступки, верно? Это же твоих… рук, собственно, дело, ты должен ей объяснить, потому что не сказал ничего раньше, очнулся тогда, когда, вероятно, было уже поздно. Джаред прочищает горло и вглядывается в доверчивые глаза Марго. Каково чувствовать то, что ты идиот? Ты обесчестил морское создание, ты чуть ли не силой взял её в первый раз, заставляя её дрожать от непонятного чувства, ты брал опять и опять, тебе ведь не надоедало ничуть. Возможно, она понесла от тебя. Она точно понесла от тебя, и её чрево растет, ведь именно такие слова говорила Ремедайос?       — У тебя… как ты себя чувствуешь? Ты не сильно устаешь в последнее время? — идиот. Дубина. Что ты решил сделать? Устроить опрос?       Марго хмурится, отстраняется и опускает взгляд. Видать, думает над правильным ответом и удивляется тому, как быстро была переведена тема.       — Э… нет, все хорошо, не беспокойся обо мне. Все заживает, я чувствую себя отлично. Тебе в разы хуже…       — Я просто хотел…       — Я правда… со мной все отлично. Рука полностью зажила. Смотри, — она снимает рукав рубашки, из-за чего та плавно ложится вокруг её бедер. Она теперь… Лето задерживает дыхание и смотрит в другую сторону, понимая, что просто не может рассматривать её острые розовые соски. Смотри куда угодно, только не туда, только не на её обнаженную фигуру, извращенец. Марго показывает ему то место, куда вошла пуля — осталась лишь небольшая корочка вместо некогда серьезной дыры.       Забавно получается, да? У неё сквозная рана в руке, у тебя в груди. Вы даже увечья получаете почти одинаковые, вы все теперь делаете вместе.       — Так быстро зажило?       — Заживает быстрее, когда я в человеческом виде или в виде русалки, я так и не поняла. Я превращалась туда-сюда, — девушка пожимает плечами и устало вздыхает. Она поднимает взгляд и удивленно смотрит на своего пирата, после чего даже как-то издевательски ухмыляется. — Ты можешь смотреть, если хочешь. Я ведь чувствую, что тебе нравится.       Смотреть… тут до него доходит смысл её слов. Твою же мать. Спалился, Джаред, спалился как самый последний дурак. Еще покройся румянцем и спрячь личико в подушке, закройся ото всех и сопи в две дырки. Возможно, тогда сможешь справиться с неожиданным смущением, нашедшим на тебя ни с того ни с сего. Мужчина чувствует себя мальцом, впервые увидевшим обнаженную девушку.       — Я не… это неправильно, Марго.       — Что неправильного? — удивленно спрашивает она. Не шутит и не издевается над ним, действительно ведь спрашивает, она не понимает.       — Ты должна надеть рубашку…       — Но мне ведь не холодно. А ты говорил, что одежда нужна для защиты от холода. Да и к тому же… — она вдруг непонятно робеет, а потом выпаливает такое, от чего он может просто приклеиться к этой чертовой кровати и больше никогда не встать. Твою. Мать. — Тебе ведь нравится, я вижу, может, это поможет в лечении. Тебе же было хорошо, когда… мы…       Она пытается дать определение тому, что они делали тогда друг с другом.       — В постели в твоей комнате… — но пусть даже ты настолько храбрая, маленькая девочка, смутить полностью ты его не можешь. Все еще слишком юна и неопытна.       — Это не… не поможет, — просто представь, Джаред, какое лечение она могла бы тебе предоставить. Просто представь.       — Я хочу попробовать, — Марго вдруг вновь оказывается непозволительно близко и проводит языком по его губам. Развязно, как-то пошло и абсолютно не так, как она делала все до этого момента. Он в какую-то секунду понимает, что, несмотря на весь свой опыт, сейчас именно он в её руках, а не наоборот. Она им управляет. А еще она хочет попробовать «полечить» его так: язык касается его языка, а потом проходится по зубам, беспорядочно двигается у него во рту, заставляет поднять руку и обхватить девушку за волосы, притянуть ближе, поглотить, вобрать в себя, применить силу, чтобы почувствовать русалочку полностью. Как же он хочет тебя, маленькое создание, но как же он слаб для всего этого.       А еще Марго слишком быстро учится. Слишком. Отстраняясь, она вдруг довольно улыбается и говорит «ну видишь», словно подтверждает свои слова о новом способе лечения.       Но у него в голове остается много-много вопросов, которые так или иначе ведут к одному. Он должен задать большую часть из них. Просто обязан. Ты и так достаточно виноват, Лето. Никто не сказал ей, что будет в результате твоей глупой несдержанности. О своем странном состоянии — сколько он был в отключке, интересно, что сейчас чувствует себя настолько хорошо? — мужчина спросит потом. Потом, Джаред, идиот ты недоделанный. Ты знаешь, что будет, если… если слова русалки — правда?       — Марго, ты… как ты? Ты не чувствуешь ничего необычного?       Шикарно, Джаред, твой брат, услышав это, дал бы тебе по лбу от всего сердца. К чему этот вопрос? Думаешь, она поймет, что ты от неё хочешь?       Но Марго понимает, пусть и по-своему. Она напрягается на какое-то мгновение, хмурится, но складки на лбу быстро разглаживаются. Ты же решила, что будешь пока держать это в тайне, верно? Кому какое дело? Это только твоя забота и только твоя проблема, это недостаток, это брешь в твоей броне. Человек ты пока что неважный, многого не знаешь, потому что всю свою жизнь провела в океане, среди сестер.       — Все нормально, — отвечает она после небольшой заминки, беспокоясь, что голос может её выдать. Джаред, должно быть, читает её как открытую книгу. — Не волнуйся обо мне, все нормально. Я просто хочу, чтобы ты поправился как можно скорее.       — Нет, я… — просто вспомни, что именно ты делал с ней в своей каюте, дурак, — помнишь, я… я рассказывал об отношениях между мужчинами и женщинами?       Он чувствует себя безумно глупо, наверное, самое время закатить глаза и спросить у самого себя о том, что за глупость ты несешь. Пират просто понятия не имеет о том, какие слова использовать и как вывести все это к главному вопросу. Ты… ты беременна от меня, Марго? Чувствуешь, как странно это может звучать? Думаешь, она поймет тебя и ответит на этот вопрос?       Русалка немного хмурится и кивает. Потом, видимо, вспомнив все в красках, вспомнив то, как сам Джаред с ней «общался», она покрывается румянцем и прикусывает пухлые губы. Лето хочет послать всех к дьяволу, и эту девочку заодно: слишком много проблем и нерешительности она ему приносит. Внутренний голос откровенно потешается над безмозглым пиратом, помогая вновь почувствовать мягкие губы на своей груди, вес тела Марго на себе. Что, она приносит только проблемы, да, пират? Довольно интересно ты называешь те моменты, когда словно безумный теряешь сам себя, и говоришь бранные слова тихо-тихо, шепотом, так, чтобы её юные уши не расслышали. Не хватало еще научить русалку ругаться как подзаборный пьянчуга.       — Марго, ты ведь помнишь, что я сказал тебе о… — ты как неопытный юнец. В принципе, это и не удивительно. Как ты собираешься объяснять русалке, что… что сделал что? Что бесстыдно воспользовался её положением, что не сдерживался раз за разом, все припоминая хвост вместо ног? Так некстати в голове всплывает недовольный образ ведьмы, буквально прорубающей его топором. — О том, как у нас появляются дети.       Русалочка — отличная ученица. Маленькая, розовощекая, бледноватая и открытая ко всему новому, с горящими светлыми глазами, облизывающая свои развратные губы, проходящая по ним зубами. Из-за того, что это чудо вновь садится и смотрит ему в глаза, так доверчиво и открыто, у него перехватывает все внутри. Что-то хочет притянуть к себе это тело как можно ближе, вцепиться в красивую светлую шею, насладиться бархатной кожей, поставить красные отметины, зарычать как животное. Она будит в нем зверя, неспособного сдерживать себя, чувствует ведь это и даже не хочет прикрыться. Напряженные соски видно сквозь ткань рубахи, и так неспособной прикрывать ничего нормально. Она сидит перед ним совершенно нагая, с жалким куском тряпки на плечах, в то время как он хочет вгрызться зубами в подушку. Отлично, Лето, просто отлично.       — Ты говорил, что ваши женщины могут понести от мужчин, — чуть ли не дословно повторяет его самая лучшая ученица. Джаред чувствует, как на лбу выступает пот. Он точно себя убьет таким образом, одними разговорами хотя бы.       Да, именно это, Марго, именно такими словами.       Джаред делает резкий выдох, пораженный тем, на что способно его тело и бесстыжий мозг даже в таком болезненном состоянии. Ты чуть не умер, а теперь почти полностью готов благодаря одному разговору? Глаза тут же опускаются вниз, он тянется правой рукой вперед и кое-как касается края рубашки. Запахивает её, но Марго, немного смутившись (будто бы даже и причины нет для этого, бесстыжее создание), снова смотрит на него.       — Да, я…       Господи, да ради всего святого, чего ты тянешь? Дышать становится все тяжелее, воздух слишком теплый, на улице, за окном, светит солнце и приветливо переливаются птицы. Прекрасное время для того, чтобы умирать от одного взгляда своей маленькой русалочки, которая будто намеренно это делает. Словно проглядела все и прознала, чертовка, и теперь использует свои чары на нем как может.       — С нами могло такое произойти. С тобой. Я тогда не… я тогда не сдержался, я потерял голову, чего делать не стоило. Я просто… — он замечает, как быстро меняется взгляд русалки. Как она напрягается и выпрямляет спину, чуть отклоняется назад и быстро-быстро о чем-то там думает. — Прости меня.       Она не простит, дурак. За такое точно не прощают, и Джаред хочет дать себе оплеуху: насколько смешно это все сейчас выглядело. Попросил прощения. Идиот. Может, потом скажешь, что у вас любовь до гроба, что победит любое зло, как-то обычно происходит в сказках?       Марго сглатывает, смотрит на покрывало, которое укрывает его больную грудь, вздыхает пару раз и замирает. А потом вновь смотрит на него и вновь своими улыбающимися светлыми глазами: будто думала о чем-то до этого, но теперь наконец-то все решила.       — Я русалка, глупый. Мы не можем понести от человеческих мужчин, — на её губах какая-то горькая улыбка, и Джареда на секунду прошибает, словно снова кидает в холодную воду с раной в теле. Неужели она… такое было тогда, когда он сказал об этом впервые, но пират не придал особого внимания сменяющим друг друга эмоциям. Неужели она сожалеет о том, что только что сказала?       — Ты уверена?       — Такого ни разу не было с моими сестрами. Это невозможно, мы не ваши женщины.       С этим он бы поспорил. Сейчас перед собой он видит самую шикарную женщину, практически полностью нагую, с нежной кожей без единого изъяна, с глазами, которым могла бы позавидовать абсолютно любая, с пухлыми губами и с красивой шеей, от которой он то и дело не может оторвать глаз. Сейчас ты безумно похожа на одну из «их» женщин, на одну из людей, и можно вообразить, словно это так и есть. У тебя нет хвоста, не в данный момент.       — Ты не чувствуешь себя как-то странно? Может, у тебя болит живот или…       Ты же не разбираешься в этом хорошо, да, пират? Никогда не приходилось иметь дело с подобным, вся жизнь была только о том, чтобы что-то у кого-то украсть, потопить вражеское судно, одержать победу в битве. Ты встречал мало беременных женщин в море, а если и встречал, то разговоры с ними были недолгими.       Марго не дает ему договорить на этот раз: она касается его правой ладони и аккуратно тянет на себя руку, поглаживая пальцы и посматривая вниз. Девушка не поднимает головы, относится к происходящему с неким равнодушием, словно старается сдержать свои чувства, оставить их при себе. Она внимательно наблюдает за тем, чтобы ему было не больно: проклятая рана все еще иногда зудит, но значительно меньше. Может, твой организм понял, что надо каким-то чудодейственным образом заживать как можно быстрее?       Она вновь оставляет его без слов, потому что раскрывает его ладонь и кладет её сверху на свой теплый живот. Он касался его бессчётное количество раз, не только пальцами, он знает, как русалка реагирует, стоит провести кончиком пальца по низу живота. Он многое знает о ней, но до сих пор не уверен, правильно ли он понимает все эти сигналы и эмоции. Марго грустит из-за того, что сказанные им слова могут оказаться неправдой? Она бы правда хотела… даже его мозг не может разрешить этому слову проскользнуть в его мыслях. Это слово произнесла Марго, после чего закусила нижнюю губу и посмотрела на него сосредоточенно и серьезно.       — Он должен быть тут, да? — русалка делает все по памяти. Она подсказывает девушке, что матери вынашивают своих детей в животе, под сердцем, что дети из маленьких становятся большими. Марго поднимает голову и смотрит в глаза пирата. Джаред словно нехотя кивает, удивленно смотрит на неё, старается понять мысли русалки. — Но тут ничего нет. Мы не одни из ваших женщин. Тут правда ничего нет, Джаред.