Ведь дороже злата он

      Проходят дни, но Марго отдаляется от него. Да, это время он хотел бы провести с ней, но вместо этого ему приходится стоять на стреме и охранять жилье Ирвинга, пока тот отправляется «по делам». Мужчина говорит, что ему нужно послать ворона Томо, чтобы тот сказал свое местоположение, и это займет какое-то время. Один раз Ирвинг оставляет Джареда и Марго на целый день, и тогда пират набирается храбрости, а потом смотрит на самого себя с жалкой улыбкой. Серьезно, так вот для чего тебе храбрость? Не можешь просто взять и сделать то, что так давно хочешь?       Русалка держится отстраненно и холодно. И если раньше она его стеснялась, то теперь принципиально не хочет смотреть мужчине в глаза. Джаред, это произошло чуть ли не у нее на глазах. Она не привыкла к такому. И как бы ты ни начинал каждый вечер, как бы ни старался оправдать действия Ирвинга, упрямая девочка не хочет тебе доверять. Этим она похожа на обычных жителей суши, подмечает про себя пират нехотя, а потом одергивает. Видимо, ей нужно дать немного времени, вот и все, что ты должен сделать. Переключи свое внимание на что-то другое, пират. Позволь её мыслям уложиться в голове.       Ирвинг живет вдалеке от основной части людей, Джаред замечает это сразу. Этот район деревушки не назовешь зажиточным или бедным, он просто находится посередине. Средний класс бедных людей — так сейчас называется основная часть людей, населяющих многие королевства на земле. Сначала он слышит робкий голос в первую ночь их пребывания здесь. На следующий день Джаред узнает, что он принадлежит девочке лет десяти — поутру она выгоняет пастись гусей и посматривает на него-чудака, пришедшего в соседний дом.       Вечером она разговаривает с Ирвингом перед домом — тот выходит за невысокий забор и внимательно слушает девочку. Джаред видит это в окне, а вот незнакомка и друг Милишевича даже не чувствуют, что за ними наблюдают. Ирвинг возвращается в дом и еле заметно вздрагивает, когда замечает Джареда около небольшого кухонного столика.       Мужчина быстро берет себя в руки и действует так, словно ничего и не случилось.       — Кто она? — Джаред кивает в окно, туда, где за дверью своего старого домика исчезает маленькая фигурка.       Ирвинг пожимает плечами, хмурится и нехотя тянет:       — Её мать умерла полгода назад из-за болезни. Родственники живут в Шотландии, обещали приехать, но никак их не видно. У неё есть маленький брат. Присматриваю тут за ними, когда могу.       — Просто ребенок? — переспрашивает Лето, почему-то с самого начала решивший, что девочка не совсем обычная. Русые грязные волосы, измазанные в саже и в пыли, были прикрыты темной шапочкой. Такие одевают когда носят траур, напомнил себе капитан.       — Проще некуда. Думал, что теперь до конца жизни будут окружать ведьмы и русалки?       Джаред нехотя сжимает губы в небольшую полоску и выдыхает накопленный воздух. Подумать только — его жизнь круто изменилась меньше, чем за полгода. Чем за год. Если бы кто-то сказал ему, что через какое-то время он встретит русалку, от которой чуть не потеряет разум, то он бы насильно приволок этого человека под ограду лечебницы для больных рассудком.       — Да нет, скорее…       — С этим тяжело свыкнуться. И с тем, что вы видели в лесу, тоже. Я так понимаю, она вам помогала. Я понимаю, что эта женщина показалась вам обоим милой и хорошей, но ничего милого и хорошего в ней нет. Возможно, она бы даже отпустила вас из-за того, что у нее не так много сил и не до того совершенно… но я видел, что эта чернь делала с другими. И я не просто так совершил то, что совершил. Твоя русалка так и не простила меня?.. — мужчина кивнул на закрытую дверь. Марго упорно не хотела выходить наружу, на свежий воздух, продолжала оставаться в комнате, которую Ирвинг выделил для них двоих. — Ничего, они упрямый народ. Может, когда-то поймет. Как понял в свое время и я.       Русалка упорно твердит, что не хочет есть, поэтому на второй день голодовки Джаред приходит в комнату с тарелкой каши и с ложкой, присаживается рядом с девушкой на кровать и критично её осматривает.       — Я правда не хочу есть, — бормочет Марго себе под нос и опускает голову. Светлые волосы скрывают часть её лица, а пухлые губы русалочка надувает, из-за чего похожа на ребенка.       — Так я и подумал.       Мужчина зачерпывает немного каши и подносит ложку к губам Марго. Та все еще противится, но спустя минуту-две покорно открывает ротик и аккуратно пробует кашу на вкус. Есть можно — Марго уже энергичнее тянется за следующей ложкой, а Джаред ставит в своей голове небольшую галочку — странная пропасть, образовавшаяся между ними благодаря той незнакомой русалке и кончине Хефины, не такая уж и большая.       Это он думает до того, как хочет дотронуться до девушки — Марго вздрагивает и подается назад, нерешительно поднимает голову и смотрит Джареду в глаза. В данный момент хочется зарычать, но Лето знает, что в этом не будет никакой пользы. Может, пришло время включить холодность и со своей стороны? Джаред не похож на глупую обидчивую девицу или сынка какого-нибудь влиятельного лорда, который по наследству обделен мозгом, он просто не привык действовать себе же во вред.       Он чувствует, как удивляется Марго, когда на протяжении всего следующего дня мужчина не оказывает ей никаких знаков внимания — а ведь так хочется в какую-то минуту. Хочется послать все как можно дальше, но, к огромному сожалению, это тоже ему никак не поможет, поэтому Лето упорно продолжает стоять на своем и напоминать себе не смотреть на русалку.       Именно после этого Ирвинг уходит и не возвращается в течение всего следующего дня, оказываясь на пороге дома только через одно утро. Мужчина страшно устал и проголодался, поэтому несколько минут Джаред дает ему на то, чтобы прийти в себя, и не задает никаких вопросов.       За этот прошедший день Джаред успевает почувствовать на себе даже не один взгляд своей свободолюбивой и вредной русалки. Он просто желает её доброго утра и спокойной ночи, говорит примерно то же, что и она ему, не опускается до всяких нежностей, которые позволял себе до этого. Сердце пирата снова покрывается панцирем — оказывается, так ему намного комфортнее, хотя где-то глубоко и зреет обида на Марго. За то, что она себя так ведет, за то, что ему тоже тяжело. Пару раз Джаред поворачивает голову и смотрит на платье, что Марго одолжил старый знакомый Ирвинга. Ему в разум приходит другая картинка — беременная девушка, которую он видел еще до ареста Шеннона. Будто бы это было в другой жизни. Такая же молодая, маленькая и светловолосая, как и русалочка.       Она была абсолютно одна и тащила следом за собой корзину с бельем. Шеннон, нацепив дружелюбную улыбку, предложил свою помощь, и боже, как же бедняжка была рада, когда избавилась от своей ноши.        Желания борются друг с другом, но бедный мужчина не находит ничего лучше, чем выйти на улицу и сесть на одну из ступенек. Неподалеку он слышит знакомый голос и удары об воду. Юная знакомая Ирвинга стирает и поет знакомую Джареду трактирную песню про трех ворон.       There were three ravens sat on a tree,       Down a down, hey down, hey down.       And they were as black as black might be,       With a down.       Девчачий голос был слишком высокий, но девочка умело обращалась со словами в куплете, поэтому ни один из вырвавшихся звуков не был слишком натянутым или низким. Джаред не особенно любил детское пение, потому что чаще всего это был хор голосов, из-за которого закладывало уши, но тут мужчина прислушался. Он определенно знал эту песню — пьяные пираты, прячущиеся по тавернам, то и дело распевали её направо и налево, опираясь друг на дружку.       Then one of them said to his mate:       «Where shall we our breakfast take?»       With a down, derry, derry, derry down, down.       — Это ведь больно? — слышит он еле различаемое и оборачивается. Марго довольно бледная, а под глазами у девушки залегли тени. Маленькая девочка продолжает петь и не обращает на них никакого внимания, слишком увлеченная грязным и чистым бельем.       — Что именно?       Его к ней тянет. Немыслимо. Отрицать это довольно глупо, особенно теперь, когда до неё можно дотронуться рукой, остается лишь протянуть её. Марго садится рядом, поправляя под собой смятую юбку.       — Нам об этом не говорили, но я… это же больно, да? Давать жизнь. Ваши женщины страдают, — девушка затихает на полуслове, поворачивает голову и смотрит на него. Джаред сглатывает, пока в голове слова разлетаются в разные стороны. Что ты можешь ответить ей сейчас, безумный? Только правду.       Он боится не выражения эмоций русалки, а того, что она встанет и уйдет. Он справится с её слезами, он почти уверен, что справится, но вот если она решит вновь спрятать от него свое лицо, уйти тотчас, как только услышит ответ — скорее всего, это будет его огромное поражение. Он не может понять, из-за чего она так реагирует: то ли из-за слов своей сестры, то ли из-за признания Ирвинга насчет Хефины.       — Джаред… — выдыхает она, когда проходит минута тишины. Мужчина набирается силы, набирает воздуха в легкие, чтобы наконец сказать это. Возможно, это сделать не так сложно — но откуда он знает? В его жизни никогда не было таких моментов с женщинами, никогда больше и не будет. Он не сможет впустить, подпустить к себе кого-то, кроме неё.       — Да, сам процесс… роды — это больно.       Он никогда не присутствовал при этом. Он никогда не видел рожающую женщину, просто не понаслышке знает об этом — столько лет жизни не идут даром. Информация об этом словно дается человеку вместе с взрослением. Об этом не разговаривала с ним мама, нет. Как-то обмолвился поначалу Сэмюэль, мол, «только попробуйте обрюхатить какую-то девку — её крики будете слушать сами где-то в подворотне, когда время подойдет».       Ему больше сорока лет, но сейчас капитан Лето чувствует себя юнцом глупым, который ничего не может сделать.       — Очень больно? — спрашивает следом Марго, не шелохнувшись.       — Если что-то идет не так, то… некоторые женщины могут умереть. А может умереть и ребенок. Именно поэтому теперь рожают в присутствии повитухи и лекарей, — сразу же спешит добавить он после своего первого предложения. В данный момент Джаред не удивился бы, если бы русалка в ту же минуту встала и убежала куда глаза глядят, лишь бы не смотреть на него.       Именно он виноват в этом, Марго, да, именно он. Ты могла бы просто уплыть после всего, что случилось, черт, да ты могла бы и дальше плавать со своими долбанными русалками в своем море, если бы он не поймал тебя. Еще думал, что в этом виноваты какие-то чары.       Джаред усмехается, отворачиваясь от русалки. Определенно чары, определенно чары в твоей ненормальной башке. Но что мешает тебе просто взять и оставить её?       Вдруг его руки касаются прохладные тонкие пальцы, и приходится стереть улыбку со своего лица, чтобы понять, что хочет сказать этим Марго. Он поворачивается и удивленно смотрит сначала на руку, а потом в глаза девушки, ожидая хотя бы одно слово. Русалка ощутимо дрожит, но вдруг приникает к нему и начинает беззвучно трястись, вынуждая его поднять руку и прижать к себе, упереться подбородком в её плечо и поглаживать по волосам.       — Мне страшно, — вот так просто выдыхает она ему на ухо.       Юная сирота продолжает свою работу, а до ушей Джареда вместе с частыми вздохами Марго доносится еще и песня.       Down in yonder greenfield,       Down a down, hey down, hey down.       There lies a knight slain under his shield;       With a down.       — Я буду рядом, — шепчет он в ответ, понимая, что это будет звучать несколько глупо. Чем ты ей поможешь, дурак?       — Я могу стать не такой интересной. Я боюсь. Джаред, у меня больше… ко мне не возвращается хвост, — выговорив последнюю фразу, она замолкает и тянется рукой к его плечу. Марго плачет еле слышно, втягивая в себя воздух рывками. Как бы он ни старался её успокоить, он не может. Лето начинает рассказывать то, что знает: то, как понесла жена его матроса, который несколько недель ходил как об воду ударенный, то, как он упросил отпустить его на сушу несколько месяцев спустя, заявив, что хочет быть со своей будущей семьей. Джаред видел девушку, держащуюся за свой выросший живот, когда корабль причалил к порту, а невеста пришла увидеть своего жениха-пирата.       А еще он поглаживает её по волосам и приговаривает, что хвост обязательно вернется. Что это, возможно, временно, что все будет нормально, и что он её никогда не оставит. Только не её.       Хриплым тихим голосом он рассказывает ей большую часть из того, что знает, покуда Марго начинает успокаиваться и размеренно дышать. Что он всеми силами будет стараться сделать так, чтобы ей больше не было больно, потому что не хочет, чтобы это чувство ассоциировалось у неё только с ним, что сделает все, лишь бы быть как можно чаще рядом.       Когда на следующий день под утро на пороге появляется Ирвинг, то Джаред уже давно проснулся ото сна, укрыв своей частью простыни сопящую Марго. Он провел указательным пальцем линию от её виска до подбородка, еле улыбнувшись, а потом вышел и прикрыл за собой дверь, стараясь не разбудить её. Марго даже ночью вздрагивала, долго не желая засыпать, поэтому ему пришлось засыпать полулежа, ожидая, когда русалка поудобнее устроится у него на груди или на животе.       Ирвинг прочистил горло, вытер лоб от пота и произнес всего лишь несколько слов, достаточных для того, чтобы на лице у Лето появилась улыбка:       — Томо с Шенноном будут тут завтра вечером.