***
Использовав полог невидимости, который ученики должны были изучать только в следующем году, Александру удалось проникнуть в преподавательский корпус. Здесь, по информации, полученной от скелетов, и остановился так бесивший его Алхимик. Шутки и подколы этого неотразимого всезнайки зацепляли его нежно лелеемое самолюбие и чувство собственного величия. Даже бредни женщины, возомнившей себя великим психологом, не сводили с ума так, как короткие колкие фразы этого альбиноса. В нужной комнате никого не было. «Удача на моей стороне» - не успел подумать он, как дверь скрипнула, и на пороге показался тот самый преподаватель. Не желая быть пойманный с поличным, Саша юркнул мышкой в шкаф и вновь спрятался под заклинанием. Парень в щёлочку следил за мужчиной, который казался дико уставшим и замученным, в противовес тому идеальному учителю, который изводил его на уроках. Виктор устало потёр глаза и плюхнулся в кресло, уставившись бессмысленным взглядом в потолок. — О, Атуа, прошла только неделя, а я уже готов упокоиться с миром… — вздохнул он и, обнаружив какую-то записку на столе, расстроился ещё больше. — М-да. Закрывать прорывы, искать нарушителей магического закона, вести шесть предметов у людей, не очень-то и заинтересованных в образовании… А теперь ещё и учебный план составлять на два года вперёд… Немного побрюзжав, мужчина всё же принялся за работу, однако перед тем как приступить, достал очки в тонкой оправе и надел их. А перед учениками он слегка стеснялся носить их, преподнося молодым людям образ «идеального во всём». Его нудное занятие продолжалось около часа. Виктор сидел над столом и с каждой минутой наклонялся к раздражающему листку всё ближе и ближе, гневно чирикая по нему, когда общее количество часов не совпадало с требуемым или расписание пересекалось с чужим планом занятий. Александру даже стало жаль преподавателя, который казался в этот момент беззащитным и каким-то даже… трогательным? Последнюю мысль парень попытался отогнать, потому что давно решил, что его сердце всецело и полностью принадлежит умершим душам. Альбинос откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул, разминая кисти рук и, сладко потянувшись, буквально простонал фразу: — На сегодня хватит. От этого томного голоса по телу юноши прошла волна дрожи. Он, задержав дыхание, следил за тем, как Виктор сбрасывал с себя одежду прямо на пол. Казалось, что он делает это нарочито медленно, специально хвастаясь перед нарушителем своей фарфоровой кожей, подтянутым натренированным телом, тонкой мальчишеской талией и узкими бёдрами с такой аппетитной упругой задницей… Залюбовавшись данным зрелищем, Александр даже не сразу заметил, что лишился своего импровизированного укрытия. — Никифоров? — удивлённо произнёс Виктор, ошарашенно оглядывая затаившегося в шкафу ученика, от шока даже забыв, что стоит перед ним полностью обнажённым. — З-здрасти, — заикнулся Саша, превращаясь в однотонный красный помидор с пристыженными зелёными глазками. — Можно практику отработать? Виктор Романович с минуту пытался здраво оценить ситуацию, однако на его ум не пришло идеи лучше, чем ехидно усмехнуться и, скрестив руки на груди, подколоть ученика: — Ну, отрабатывайте, раз пришли.Неожиданности
13 декабря 2016 г. в 23:11
POV Родион
Стоило подняться на чердак, как меня встретили крики и причитания, принадлежавшие, скорее всего, Андрею:
— Саша! Твою мать! Твою ж мать! Просто твою ма-а-ать!
— Да не кипятись ты, мы только немного… — начал оправдываться парень, но демонолог вновь перешёл на повышенную тональность:
— С мертвецом! — возмутился он. — А ты куда смотрел, Евгений?!
На его вопрос подросток пожал плечами и вновь уткнулся в интересующую его книгу, сидя по-турецки на своём законном месте.
— Эй! У нас демократия на дворе. Это моё дело, с кем я сплю. Да, Жозефина? — парировал друг, обращаясь к кокетливо прикрывшей свои достоинства зомбячке.
— НО НА МОЕЙ КРОВАТИ???!!! — не своим голосом провопил юноша, хватаясь за голову.
— А ты думал, почему Лёша и Даня в гамаках спят? — пробухтел себе под нос спиритист, не отвлекаясь от захватывающего чтива. Даня, который, судя по ещё не снятой форме, пришёл недавно, наслаждался представлением, качаясь на своей лиловой кровати.
Внезапно в помещении оказался ещё один человек. Это был голубоглазый парень с крашенными ярко-красными волосами, на щеке которого алели несколько царапин от женской руки. Его нижняя губа была проколота, также в ушах торчало несколько колечек пирсинга и пара гвоздиков. Он принёс свою подушку и, выудив из-под двухъярусной кровати матрац, задвинул его в угол, чтобы плюхнуться на него и отвернуться к стенке.
— Вань, что опять мегеры из комнаты выгнали? — поинтересовался Даниил, запуская в гостя скомканным пледом. Рыжий сей дар принял и, что-то невнятно промычав, завернулся в него колбаской. Этот балаган меня мало интересовал. Всё, что я хотел – хорошенько выспаться перед новым безумным днём. Благо, что на чердаке отдельной комнатой была обустроена ванная, где я смог привести себя в порядок и сменить одежду.
По возвращении я обнаружил куксящегося демонолога, который брезгливо сбрасывал простыни с своей кровати, отделённой от остального мира чёрными занавесками, а ещё дописывающего что-то при свете ночной лампы Даниила, а также остальных постояльцев и гостя, которые сладко посапывали.
— О, Родя, когда ты пришёл? — поинтересовался Даня, да и Андрей выглядел удивлённым.
— Ну, примерно на том моменте «почему на моей кровати», — пожал плечами я, пытаясь даже НЕ думать о том, чем Саша занимался в наше отсутствие с мертвячкой, если, конечно, это не его очередная шутка.
— Вот так и живём! — вполголоса воскликнул призыватель и продолжил выводить какие-то буквы на листке. Заметив, что меня заинтересовало его занятие, он поспешил рассказать о том, чем занимался:
— Завтра латынь, а у меня с ней небольшие проблемы.
— Ясно, — коротко ответил я, забираясь на своё место.
— А как прошли дополнительные занятия? — спросил демонолог.
— Нормально, — отозвался я, не имея больше сил распинаться.
— Устал? — задал ещё один вопрос юноша.
— Ага, — выдохнул я, чувствуя, как мои глаза слипаются.
— Ну, спи, — великодушно отстал от меня Андрей, и я погрузился в безликий беспокойный сон.
Будние дни в этом интернате тянулись бесконечно долго. За эти пять маленьких жизней я успел миллион раз поседеть, двести раз расхохотаться до смерти и столько же раз испугаться до той же самой старушки, а ещё к ней ужасно хотелось в гости от постоянной зубрёжки и вечных дополнительных занятий, проходивших под колким холодным взглядом Генриха Абрамовича. Единственное, что не успевал сделать, так это выспаться. Практика наклёвывалась только на следующей неделе, а это значит, что самое страшное ждёт, как обычно, впереди. Иногда казалось, что моя крыша едет, и я скоро стану таким же странным, как и другие ученики. Однако стоило подумать, что влился в стихию, как меня выбрасывало из этого бассейна, и это непрозрачно намекало мне, что я ничегошеньки не знаю об этом месте. Зачастую меня просто не замечали. Только Андрей и приободрял меня в такие моменты, помогая справиться с скопившимся стрессом. Ему хватало всего одной фразы, чтобы заставить вновь поверить в себя.
О, кстати, пару раз в интернате появлялись странные люди в костюмах и с какими-то бумажками, они пристально вынюхивали что-то, ища за что бы зацепиться. Как сказал демонолог: «Это социальные работники. Они и в прошлом месяце появлялись. Директор, конечно, мог бы стереть их в порошок, но он же не опустится до уровня этих бюрократов, поэтому уважаемый Господин Элиот Арлам ведёт немного другую игру».
А Евгений избегал разговоров с моей персоной, хотя по такой же схеме он общался и с остальными. В мгновения пока Василиса не тыкала в меня ручкой или била локтем по рёбрам, чтобы в очередной раз заткнуть мне рот или выразить своё недовольство, она задумчиво смотрела в окно и вздыхала. Лёша целыми днями пропадал не пойми где, а ночью всхлипывал, прося свою Софи его обнять. Даниил изо дня в день зубрил латынь, что я даже credo in proprietatem voluntatis suae* (поверил в пристойность его намерений). Тот рыжий к нам захаживал частенько, но ночевать оставался только пару раз, в основном он жаловался на трио заклинательниц, которые не давали ему спокойной жизни (к слову, Иван тоже был заклинателем, но на поганость своего характера не обращал абсолютно никакого внимания). А очередным вечером к нам даже забежала жизнерадостная спиритистка-Шанита, которая, вне зависимости от того, желал ли индивид предсказания или нет, попросила у всех позолотить ручку и после убежала обратно. Кстати, на мою ладонь она долго и упорно пялилась, в конце выдав: «Ой, очень смешно! Можно тебе погадать потом, когда ты соизволишь мне показать свою ладонь, а не руку покойника?»
Кстати, о птичках. Всю неделю Саша изводил преподов, уступая в неравной битве только новому Алхимику и Варваре Иннокентьевне, обучающей нас приёмам защиты от нежити. Если первому он хотел отомстить, то предпринимать какие-либо действия насчёт второй побаивался, так как его поступок могли подвергнуть бессмысленному и беспощадному, но хорошо аргументированному психоанализу.
И вот сегодня Александр, наконец, решил воплотить свой план мести Виктору Романовичу. Весь пятничный вечер зеленоглазый брюнет занимался тем, что таскал какие-то склянки и копал могилы. По его лихорадочно блестящим глазам и безумному оскалу было ясно, что он затеял нечто грандиозное. Пока он этим занимался, я штопал рукав формы, оторванный по вине Инги, которая вновь прикопалась к Машеньке.
— Слушай, Саш, — обратился к нему Даня, продолжая пялиться в замусоленный словарь, на который успел пролить кофе восемь раз. И это только за последние десять минут.
— Чего тебе, святая невинность, — огрызнулся парень и запихнул ещё одну непонятную штуку в и без того объёмный серый мешок.
— Ты… fatuus, — после секундного раздумья выдал слишком примерный в последние дни парень. Такой вывод я сделал, основываясь на рассказах Василисы, которой он мешал своими меж пространственными трещинами и, в последствии, оргиями с суккубами заниматься репетицией балета вот уже несколько месяцев подряд. Как она говорила: «В такие ночи весь интернат вставал на уши и старался оперативно залатать прорыв, чтобы кроме безобидных с виду суккубочек не вылезло что пострашнее, ведь мы находимся в сейсмической зоне. У нас тут пересечение линий силы, а не притон!»
— Кто-кто? — переспросил Александр, который умудрился прогулять несколько, а точнее все уроки Генриха Абрамовича. Поэтому я, как и остальные ребята, начал откладывать на надгробие этому бесстрашному дебилу.
— Идиот, — перевёл за него Даня и ехидно хмыкнул, созерцая пожелтевшие странички «увлекательного» чтива. — Забыл, что в эту субботу родительский день?
— Нет, — выплюнул он и закинул багаж на спину. — Мои всё равно не приедут.
— Родительский день? — уточнил я, а внутри всё похолодело.
— Доброе утро, солнышко, — пощёлкал пальцами Даниил, будто пытаясь разбудить меня. — За несколько недель до каникул обычно устраивают такие встречи, ты чем слушал, когда я тебе в первую ночь рассказывал?
— Он дрых, — посмеялся поднявшийся на чердак Андрей, который нес в руке кофейник. — Он заснул ещё на начале истории о душещипательной влюблённости Лёши в призрачную особу.
— Только не это… — дрогнувшим голосом проговорил я и схватился за голову, пытаясь придумать, куда бы спрятаться в эти выходные. — Слушайте, есть же способ выбраться отсюда? Ну, хотя бы на один денёк?
— Андрееей? — потянул внезапно ставший зубрилой парень, обращаясь к человеку, знающему лазейку.
— Ты сдурел? — возмутился тот. — Я хотел с мамой повидаться! Она мне писала, что даже папа приедет! И вообще они мне гитару обещали за то, что я делаю успехи в учёбе!
— Дюшечка-дучечка, — нараспев произнёс Даня, невинно хлопая глазками. — Я, раз уж такое дело, устрою очередной прорыв Инферно, а вы сбежите под шумок.
— А вот и нифига. Ты только и думаешь о том, как бы суккубочек потискать, прикрываясь благородными мотивами! — возразил демонолог и после того, как наградил своего друга презрительным взглядом, обратил внимание на меня.
— Андрей, пожалуйста, — умолял его я, заглядывая в удивлённые глаза цвета спелой вишни. — Я сделаю всё, что угодно.
— Всё, что угодно? — задумчиво повторил за мной он и расплылся в ехидной улыбке. — Запомни свои слова. А лучше нет. Давай заключим контракт на право одного желания за мной в случае исполнения просьбы. Как думаешь?
— Я согласен, — уверенно ответил я, но у меня было такое ощущение, будто скоро продам свою душу дьяволу.
— Ой, да делайте вы что хотите. А я пошёл. Разберусь кое с кем! — заявил Саша и, наконец, спустился вниз по лестнице, чтобы устроить нечто, за что его, скорее всего, будут держать в карцере до скончания его веков. Ну, или просто отчислят, хотя это, по рассказам учеников, невозможно. Единственный выход из школы – закончить её или умереть.