День четвертый
Центральный Парк, 11:20
Мэттью сидел на скамейке в парке и пытался понять, как он до такого докатился. Он прочно укоренился в должности адвоката Джесс за прошедшие лет шесть, но никогда особо с ней не сближался. Но за то время, что они не виделись, в ней появилось что-то такое, чего он не мог объяснить. Что-то, из-за чего его к ней влекло. Наверное, будучи рыцарем в душе, он просто питал к ней слабость, как к девице в беде. Нет, Джесс всегда была очень сильной. Мэтт искренне ею восхищался. И сейчас она все так же сильна, несмотря на все то, что на нее навалилось. Но он все же должен был ей помочь. Должен был, хоть для него все было не так-то просто. Утром Мэтт даже ходил на исповедь. Его старомодная религиозность опять-таки навевала мысли о рыцарстве. Сидя на скамейке, он обдумывал слова священника. — Святой отец, простите меня, я согрешил. — Расскажи мне все, сын мой. — У меня есть… мысли. Об одной моей клиентке. Не самые благочестивые мысли. Дело в том, что я должен помочь ей справиться с одной проблемой, но не хочу, потому что тогда она вновь исчезнет из моей жизни. — Знаешь, Мэттью, иногда нужно просто отпустить ситуацию и довериться Богу. Делай, что должно, а Господь усмотрит все. И твоя ситуация сложится наилучшим для тебя образом. Но что для него значит «наилучшим образом»? «Что все кончится до того, как начнется. И она не станет моей слабостью». Как бы изъезженно это ни звучало, иначе сказать было просто невозможно. Мэтту Мердоку нельзя было заводить близкие отношения. Ради людей, которых он любил. — Мэтт? — Джессика? Джесс присела на скамейку рядом с Мэттом, и он на ощупь нашел ее ладонь. Она сжала его руку в ответ и попыталась улыбнуться. Какая-никакая, а поддержка, и ей это было приятно, пусть со стороны она и казалась бессердечной сукой. Мердок не впервые оказывал ей юридическую помощь, а она в прошлом оказывала ему услуги частного сыщика. Тогда они и сдружились вроде как. По крайней мере деньги за работу друг у друга не брали. Давно это было, но Джессика еще помнила тот укол в сердце (тупейшая метафора, подумала Джонс) от Мэтта, когда она увлеклась им, а он так этого и не заметил. Слепой, что с него, блин, возьмешь. — Как ты, держишься? — спросил Мэтт, накрыв второй ладонью сжимающую его пальцы руку Джонс. — Как видишь, — пожала плечами она, но, поняв, что сказала, смутилась. — Ой, извини. — Ничего, — улыбнулся Мэтт. Он привык к отсутствию зрения и к связанным с этим казусам. — Люк не дает мне увидеться с дочерью. Откровенность далась ей поразительно легко. Прежде она бы умерла, но не вынесла бы сор из избы. Но от Мэтта что-либо скрывать не имело смысла. Он нашел ее руку и ободряюще сжал. — Мы найдем выход из этой ситуации, — пообещал Мердок. — Правда? — ее голос дрогнул. То ли от сомнений, то ли от надежды. Или и того, и другого. Сердце Мердока сжалось. Для юриста у него было слишком нежное сердце. Но это не мешало ему оставаться блестящим адвокатом и направить свою энергию исключительно на добро, на помощь людям, на борьбу с несправедливостью. Слишком нежное сердце для того, кто должен держать свои чувства в узде, не позволяя себе привязываться к людям. Слишком открытое, чтобы не впустить туда нуждающегося. — Правда, — выдержав паузу, ответил он. — Обещаю. — Как? — не сдавалась Джессика. — Подадим апелляцию. Разжалобим социальных работников. Найдем тебе работу, — перечислил Мердок, глядя куда-то вбок, на ее колено. Вполне объяснимая привычка, но от нее Джесс всегда было не по себе. В любом другом случае Джонс сочла бы это признаком неуверенности, однако сейчас ей было неважно, куда обращен невидящий взгляд ее адвоката. Она ему доверяла. Как никому другому. — Тогда по рукам, чувак. — По рукам, — подтвердил Мэтт и с улыбкой сжал пальцы Джессики. Они прогуливались по парку и беседовали. Обо всем, что случилось за прошедшие пять лет. Больше говорила Джессика, конечно, потому что Мэтту по сути и нечего было рассказать, кроме процесса над Фиском и над Карателем. Но оба дела были широко освещены в прессе, а подробности разглашать Мердок не имел права, поэтому Джесс не узнала ничего нового ни о Карателе, ни об интересующем ее вопросе. Сама же она рассказывала о дочери. Мэтт искренне смеялся над забавными историями о малышке, и Джесс, казалось, почти забыла о своем несчастье. Она шла под руку с адвокатом и взахлеб описывала материнские будни, не забывая для убедительности сдобрить сказанное крепким словцом. Мердок привык к ее манере разговаривать, и это уже ничуть не смущало его тонкую душевную организацию. — Выпьем? — вдруг предложил он, кляня себя за сентиментальность. Подобные вопросы Джессике повторять не требовалось. — Еще спрашиваешь, — согласилась она.Адская кухня. Бар «У Джоззи», 18:00.
Они пришли к открытию. Еще только начинало темнеть, и неоновая вывеска и приглушенный электрический свет из окон были единственными источниками света в полумраке нью-йоркской улочки. Постоянная публика еще не собралась, и Джоззи радушно приняла первых клиентов. Она налила им по кружке пива, кокетливо подмигнув Мэтту. Неизвестно, зачем. — За счет заведения. — Спасибо. Джоззи, это Джессика, моя подруга, — представил Мэтт. — Джесс, это Джоззи, лучший бармен в Адской кухне. — Мы уже виделись, — выпалила Джоззи, прежде чем Джессика смогла беззвучно велеть ей молчать. — Должно быть, по пути к тебе заходила. Мэтт открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Джесс его опередила. Ей не хотелось лишних вопросов, касающихся ее последнего расследования. — Нет, просто проходила мимо. Ну, знаете, — она пожала плечами, — дела. Она не соврала, всего лишь не договорила, какие дела могут быть у нее в Адской кухне. Мэтт, а теперь и Джоззи, — единственные, с кем она была знакома в этих краях, поэтому Джонс даже не могла придумать ничего убедительного, чтобы соврать. Смущение Джессики можно было ощутить в воздухе, оно стало вполне осязаемым, и Мэтт быстро сменил тему. — Что нового, Джоззи? И Джоззи начала без умолку болтать. Джессика была благодарна Мердоку, хотя подозревала, что он спросит ее обо всем позже. Но тогда она, по крайней мере, будет готова к расспросам. Настроение резко вернулось к привычной для последних дней отметке «крайне хуевое», и Джонс молча потягивала пиво из высокого бокала, пока «лучший бармен Адской кухни» болтала о чем-то, что было ей совершенно неинтересно. Начали подтягиваться клиенты, и Джоззи засуетилась, разливая напитки, здороваясь, отпуская остроты. Мэтт повернулся к Джесс, но заговорил не сразу. Будто вслушивался в ее эмоциональный фон. А когда он набрал воздуха в легкие и открыл рот, Джонс тут же перебила его: — Не начинай. Ей нужно было пару дней, чтобы решиться поведать обо всем Мэтту. Джессика всегда работала в одиночку, и привычка никому не рассказывать о текущих делах была сильнее ее. К тому же Джонс боялась его реакции на новость о том, что она работает на Фиска. Она и сама себя за это не очень-то уважала, из-за чего расследование шло крайне вяло, однако оправдывала себя тем, что у нее, впрочем, не было выбора — она поступала так ради ребенка. Да, она лишала город защитника ради одной маленькой девочки, подвергала жизни сотен хороших людей опасности ради безопасности одной, но разве мать может поступить иначе? Хорошей матери не обязательно быть хорошим человеком, если это идет вразрез с материнством. Юридическое образование спорить с Джессикой никогда не помогало, и потому Мэтт спросил: — Еще по одной? — Только чего покрепче, эта моча совсем не вставляет, — согласилась Джесс. Мэтт заказал виски. Джоззи налила. Она все так же неодобрительно смотрела на Джессику. Джонс ей не нравилась. Но Джессике было плевать на отношение какой-то барменши. Она все равно больше не собиралась соваться в эту дыру после окончания дела. Звук входящего вызова на мобильник Мэтта прервал ее мысли. Он отставил стакан. «Номер не определен», — монотонно повторял телефон электронным голосом. Мердок взял трубку. Полминуты он напряженно вслушивался. А потом соскочил с места. — Мне пора, — бросил он Джессике, хлопнул пару купюр на стойку Джоззи и умчал, будто весь день только притворялся слепым, а к вечеру эта игра ему наскучила. Джессика допила виски из своего стакана, опустошила стакан Мэтта, поймала еще один осуждающий взгляд Джоззи и сползла с высокого стула. — Может, хватит так на меня глазеть? — спросила она хозяйку бара и, не дожидаясь ответа, продралась сквозь посетителей на улицу. — Он слишком хороший парень, но его не обманешь, девочка, так что лучше оставь свои интриги! — крикнула ей вслед Джоззи. Мердока уже и след простыл. Джессика была в замешательстве.