Шпионка

Она потерялась. Бесконечные улицы превратились в темный водоворот с мелькающими блестками горящих окон. Он уносил Джесс вглубь себя, и все ее попытки вырваться были тщетны. Сбежать от проблем — то, что у нее получалось лучше всего, — больше не получалось. Что ее теперь спасет? В жизни Джессики никогда не было такого человека, который бы взял хоть часть груза ее проблем на себя. Она всегда была одиночкой, всегда была обладательницей незавидного багажа неприятностей и всегда несла его сама. Темные улицы. Разбитые фонари. Джессике было страшно. Она сжимала кулаки — на всякий случай, вдруг придется кому-нибудь прописать по морде. Хотя драться она не любила. Умела, но была не из тех, кому лишь бы помахаться. Он появился будто из ниоткуда. Или свалился с неба. В этом своем дурацком костюме с рожками. Как всегда внезапный, загадочный. Прячущийся в полумраке, скрывающий лицо под маской. — Я везде тебя ищу, — странным приглушенным голосом сказал он. — С хуя ли? — удивилась Джессика. Сорвиголова не ответил. Он в мгновение оказался рядом с ней, касаясь ее груди своей. Джессика попыталась отступить, но лишь уперлась спиной в холодные кирпичи. Губы Дьявола накрыли ее рот, он вжал ее в стену, ограничив справа и слева кольцом рук. Она почувствовала привкус крови. У Джесс не было ни сил, ни желания сопротивляться страсти Сорвиголовы. Он кусал ее губы, кусками сдирал ее одежду. Майка, разорванная посередине, повисла на одном плече, открывая груди с возбужденно торчащими сосками, к которым тут же припал Дьявол Адской кухни. Дьявол. Он не искушал ее, он сразу склонил ко греху. Что ж, это действенней, чем уговоры. Он развернул ее спиной к себе. Прижатая грудью к стене Джессика не могла видеть его лица, наполовину скрытого маской, да и не хотела, в принципе. Не хотела она узнавать тайну Сорвиголовы — ни для себя, ни для кого-либо еще. Она хотела, чтобы он не останавливался. А он и не думал останавливаться. Крепко держал ее бедра и вжимал в стену резкими толчками. В полной тишине. Джессика стискивала зубы, чтобы не нарушить безмолвия, и крошила пальцами кирпичную кладку так, что мышцы ныли от напряжения. Этот преувеличенно животный акт внезапно прервал властный голос, громче во сто крат, чем в жизни. — Спасибо, что привели нас к нему, Джессика, — гремел гороподобный Фиск; он был таким огромным, что Халк на его фоне казался бы игрушечным. — Не зови меня, блять, так, — ответила Джессика. И проснулась.

День седьмой

Квартира Лэнга

Джесс проснулась в постели Лэнга, возбужденная до крайности. Чуть светало. «Я так сексуально озабочена, или это из-за полнолуния​?» — подумала она, выворачиваясь из объятий Скотта. Она надела его свитер на голое тело, потому что было довольно прохладно, и на цыпочках, чтобы не шуметь, прокралась на кухню. В горле пересохло. Джессика включила воду, склонилась над раковиной и попила прямо из-под крана. Вытерев губы рукавом, она обошла стол и подошла к окну. Огни, высотки, детские площадки, дворы, подворотни, рекламные щиты, неоновые вывески — это все так мелко на самом деле. Стоит ли рвать за это жопу, как Фиск или тот же Сорвиголова? Да, если терять нечего и бороться больше не за что, возможно. Но ей теперь есть, что терять, у нее есть то, что дороже Нью-Йорка. Она могла бы бросить все и переехать в любой другой город, лишь бы Денни была с ней. Она не супергерой. Не смогла им стать, даже когда пыталась. А теперь она бы хотела быть от всего этого как можно дальше. Этот город болен. Фиск болен. Все здесь больны. *** — Сколько супергероев нужно, чтобы поймать преступника? — Сколько? — Двадцать один. Один гоняется за бандитом, а остальные громят город. — Да, смешная шутка, юморист хренов, блять. Джессика выползла, чтобы купить молоко, яйца и хлеб и впервые за несколько дней позавтракать по-человечески, но, возвращаясь, не смогла пройти мимо двоих мужиков, не отпустив комментарий. — Чего-о-о? — презрительно протянул шутник. Толстое лицо подернулось рябью, будто желе. Его хихикающий друг вдруг замолчал. — Идите-ка вы, дамочка, с миром. Идти с миром и было в планах Джессики изначально, но то ли черт дернул, то ли вожжа под хвост попала. Может, Мстители и не самые приятные люди на свете, но никто не заслуживает такой черной неблагодарности, ведь так? — Я бы с удовольствием посмотрела, как твою жирную задницу дерут читаури или как андроиды Альтрона отрывают твою крохотную сосисочку, но, к несчастью, тебя спасли от этого — угадай, кто? Больше, в принципе, Джесс сказать было нечего. Она с силой пихнула жирного шутника плечом и поднялась в квартиру к своему супергерою. — Сука, ты вывихнула мне плечо! — орал вслед мужик. — Ты мне заплатишь за все, я тебя засужу, подстилка супергеройская! Боролась с желанием добавить ему пиздюлей Джесс недолго. Все-таки дать какому-то мужику просраться не стоит того, чтобы отмотать срок за нападение с нанесением тяжких увечий, хоть и в состоянии аффекта. У Мэтта, в конце концов, и без того забот хватает, чтобы еще и из тюрьмы ее вытаскивать из-за мужика, который проспал тот день, когда раздавали мозги, а на распродаже тупости взял две и получил третью в подарок. Она поймала себя на мысли, что больше думает о Мердоке, чем о себе. Мэттью Майкл Мердок. Человек с еще более беспощадной тавтографией* в имени, чем у нее самой. ______ *Тавтография — это когда все слова в тексте начинаются с одной и той же буквы. Вдруг кто не знал. Вот инициалы Мэтта — М.М.М. (как то самое МММ), а у Джесс в полных инициалах затесалась буква "К" (Джессика Кэмпбелл Джонс). ______ Скотт встретил ее улыбкой, как из рекламы зубной пасты. Он забрал у нее покупки, чмокнув в щеку и закрыв за Джесс дверь ногой, отнес пакет на кухню и подождал, пока она снимет и повесит куртку. Джессика подошла через минуту. Лэнг расставлял продукты по полкам, а она начала готовить омлет. Когда он уже шкворчал в раскаленном масле на сковороде, Джессика обернулась к сидящему за столом Скотту и взгромоздилась на тумбу. Она тяжело вздохнула, а он, выжидая, смотрел на нее. Наконец, собравшись с мыслями, она начала: — Мне нужно кое-что тебе рассказать. Поделиться хоть с кем-нибудь было настолько же сложно, насколько необходимо. А еще запрещено. — Пообещай, что сохранишь это в тайне. Но Джесс не была уверена, что Скотт все же сохранит все сказанное в секрете от Мстителей. — То есть вообще никому. Ни маме, ни кошке, ни мышке. — Что я не должен рассказывать? — Сначала пообещай. Скотт ждал. Ждал объяснений. — Просто пообещай. — Хорошо, обещаю, — сдался он. — Ни одной живой душе... — Ну хорошо, говори уже. *** — Ты мне скажи, ты в своем уме — работать на Фиска? В принципе, Джесс знала, что так все и будет. Она рассказала Скотту всю историю от и до, не умолчав об опасности, грозящей ее дочери. Когда дело касается чужих детей, да и любых других близких людях, все вдруг вспоминают о принципах, о которых не помнят, когда опасность грозит непосредственно их любимым. Джесс пожала плечами и промолчала, ведь большего она и не ожидала. Скотт между тем продолжал: — Ты ведь знаешь, что это за человек. Да его и человеком-то назвать можно с натяжкой! Почему ты не отказалась? Действительно, почему? Джессике казалось, что все очевидно. — Ты могла бы сразу сказать Мстителям. Они, то есть, мы бы сразу помогли. Омлет подгорал. Запахло жжеными яйцами. Кажется, Лэнг как-то раз, узнав, что его дочь в опасности, пошел и убил какого-то злодея? Джонс швырнула сковороду в раковину и включила кран на полную мощность. Масло зашкворчало, вода зашипела, поднимаясь паром к потолку. Джессика выбежала из кухни, схватила куртку и метнулась за дверь, оставив Лэнга наедине с испорченным завтраком и его двойственными принципами. Убегать из дома входило у нее в привычку. *** — Что за идиот! — сам себе сказал Лэнг и хлопнул себя по лбу. Он встал из-за стола, смахнул с него невидимые крошки и подошел к раковине с шипящей в ней сковородой. Омлет был безнадежно испорчен. Как и весь день. Как и его отношения с Джесс. Скотт понимал, что погорячился. Он всегда горячился. Сначала делал, а потом думал. Обычно ему везло, но не с Джесс. Джессика была для него особенной женщиной, и он не понимал, каким дебилом нужно быть, чтобы, как он, из раза в раз ее просирать. Он вымыл сковороду и прибрался на кухне. Запах стоял удушающий, и пришлось открыть окно. Холодный воздух немного привел его мысли в порядок, и он взял телефон. «Какой же идиот, нужно было сразу позвонить!» ***

Больница в Адской кухне. 16 часов спустя

Джессика дежурила у больницы уже который час. Не по необходимости, а от нечего делать. Смолила сигарету за сигаретой, оставляла звонки и сообщения Скотта без ответа, пинала камушки носком ботинка, кормила голубей белым хлебом, купленным через дорогу. Время тянулось, как резиновое, и было чувство, что в один час умещалось как минимум сто двадцать минут. Самое худшее в бездействии — это то, что голова не занята ничем, что могло бы отвлечь от мыслей, которые думать не хочется. Джессика не хотела думать об очередной ссоре с Лэнгом. Не хотела думать и об опасности, грозящей ее малютке. И о Мэтте Мердоке думать не хотела. Ей нужно было сосредоточиться на деле, но она все еще перекручивала в голове утренний разговор. Неужели Лэнг действительно не мог ее понять? Или это банальное нежелание? Он убеждал ее, что дорожит ею, но на деле выказывал лишь пренебрежение ее интересами. В конце концов Джесс додумалась до того, что ему претит мысль о том, что у нее есть ребенок от другого мужчины, и этот ребенок разрушил их отношения. Это же вполне логично: сперматозоиды другого мужика оказались шустрее и обставили его, задетое эго, все дела. Либо Лэнг просто пиздобол. Мысли о дочери были проще. «Я не дам тебя в обиду, малышка», — повторяющееся многократно с нарастающей яростью. В итоге Джесс даже смогла себя в этом убедить. От мыслей о Мердоке ныло в низу живота. Джонс обдумывала, как вести себя с ним при следующей встрече после того инцидента, но все нафантазированные диалоги в ее голове заканчивались сексом на его скрипучем кожаном диване, на длинном и узком кухонном столе, на широком подоконнике — где угодно. Только эти мысли помогали ей скоротать время. Стемнело около шести, и тогда стало холодно. Джессика согревалась горячим кофе в картонном стаканчике из автомата. До начала смены Клэр она выпила его до чертовой матери и была на взводе от чудовищного количества потребленного кофеина. В холле больницы все казалось слишком ярким. Даже серый кафель и не то голубоватые, не то зеленоватые стены резали глаза, не говоря уж о лампах дневного света. Неизменная толстая тетка ее усиленно не замечала, хотя самой Джесс собственные шаги казались громоподобными. Она стукнула по стойке, и регистраторша от неожиданности подпрыгнула. Складки на шее и животе всколыхнулись, и Джессике показалось, что они ее поглотят. — Что надо? — испуганно спросила толстуха. — Пора бы уже запомнить, — огрызнулась Джесс в ответ, ведь разговаривала она с этой дамой уже третий раз. — Тут знаете, сколько народу каждый день приходит? Откуда мне всех помнить? Так что надо? — испуг прошел, регистраторша вернулась к своему обычному состоянию и начала катить бочку. — Клэр. Тэмпл, — разделяя слова, напомнила Джессика. И добавила: — Та самая, чью сексуальную жизнь вы со мной обсуждали. И, видя, что это толстуху никак не задело, добавила еще: — Или вы обсудили интимные подробности о стольких людях, что всех не упомнить? Регистраторша поджала губы и указала Джессике направление. Джесс, не благодаря, быстрым шагом направилась по коридору. Она сразу поняла, куда ей. Палата была переполнена. Смуглая медсестра с острыми, но не тонкими чертами лица, носилась от койки к койке. Джессика застала новую знакомую за тем, как она вдолбила шприц с седативным препаратом в буйного пациента. Тот обмяк и сделался послушным. Медсестра вытерла пот со лба. — Клэр? — окликнула ее Джесс. Клэр повернула голову на голос, но метнулась к пациенту с открытым переломом ноги. Он орал и матерился так, как не могла сама Джессика. Медсестра вколола ему наркоз, и шума поубавилось. — Вы Клэр? — Да, это я. Говорите скорее, что хотели, у меня здесь не курорт, — кивнула медсестра, разрезая штанину, и даже не взглянув на Джесс. Это было заметно. Надев чистые перчатки и вооружившись щипчиками и пинцетом, Клэр вычищала рану, которая выглядела мерзко. Жгут останавливал кровотечение, но это не сглаживало впечатление, потому что из раны на несколько сантиметров торчала обломанная кость. — Вы знаете что-нибудь о Сорвиголове? О Дьяволе Адской кухни? Рука Клэр дрогнула. — Ну, он народный мститель. Защищает жителей города от преступности, — медленно проговорила она, не отрывая взгляда от расхристанной раны. — Я имею ввиду что-то более личное. — Нет, я с ним не знакома. — С этим парнем, которого вы латаете, это сделал он? Сорвиголова? — Я не знаю. Уходите, пожалуйста, у меня слишком много работы и только две руки! Джесс попятилась к выходу. — Последний вопрос: кто латает самого Сорвиголову? — Я не знаю! — Клэр развела руками. Для Джессики было очевидно, что она врет. Джонс вышла в коридор и присела в кресло неподалеку. Ноги и руки начали отогреваться, и она расстегнула куртку. Ждала она долго, прежде чем Клэр вылетела из палаты и побежала в противоположную сторону. Джессика пошла за ней. Клэр остановилась и достала телефон. Джесс притаилась. Клэр судорожно набрала номер. Через полминуты она начала говорить: — Черт, опять твой автоответчик. Послушай, меня спрашивают о Сорвиголове. Я говорю, что ничего не знаю, но... будь осторожен, прошу тебя, — она замолчала, сглотнула, а потом закончила почти шепотом: — Береги себя.