Unveil

… — «Настоящий не означает то, как ты сделан, — ответила Кожаная Лошадь. — Это то, что с тобой происходит. Когда ребенок очень-очень долго любит тебя, не просто играет с тобой, а по-настоящему любит тебя, вот тогда ты становишься Настоящим.»* Я замолкаю, и Джузо поднимает голову с моего плеча. Мне казалось, что он уже все-таки уснул, но нет. Раньше меня Сузуя никогда не засыпает. Сегодня он пришел домой поздно и выглядел до предела уставшим. Гуль, за которым мы охотились, оказался довольно изворотливым, а тут еще и я умудрилась слечь с сильной простудой и помочь ему особо не способна. Джузо вымотался, но ложиться спать сразу не захотел. С порога сунул мне в руки книгу в яркой цветной обложке и спросил, смогу ли я ему почитать. Поскольку горло у меня сегодня уже почти не болит, пришлось согласиться. И теперь мы сидим на диване, я читаю вслух сборник детской прозы, опираясь спиной на грудь Джузо, он буквально виснет на мне, положив голову на плечо. Не самая удобная позиция, но можно и потерпеть. Пауза затягивается, и приходится продолжить. Сузуя кивает и укладывается обратно. В последнее время ему нравится слушать, как я читаю, и даже мой хриплый ныне голос его не смущает. Я переворачиваю страницу и продолжаю, чувствуя, как он двигается, пытаясь устроиться поудобнее. От него пахнет кровью, потому что сегодняшняя охота закончилась успешно, и карамелью, потому что он грыз конфеты буквально минут десять назад. — «Ты превращаешься. Это занимает много времени. Вот почему это не часто происходит с теми, кто легко ломается, или у кого острые края, или кого нужно бережно хранить. Обычно к тому времени, как ты становишься Настоящим, почти вся твоя шерсть выдирается, глаза выпадают, крепления расшатываются, и ты становишься очень потрепанным. Но все это совершенно не имеет значения, потому что когда ты Настоящий, ты не можешь быть некрасивым, разве что только для тех, кто ничего в этом не понимает.» Я делаю паузу, чтобы взять книгу поудобнее. Сузуя сидит тихо, не поднимая головы. Прислушиваюсь к мерному дыханию, одновременно продолжая читать. Джузо вздрагивает и крепче прижимает меня к себе. Стараюсь не прерываться и не дергаться, чтобы не разрушить момент. Он спит, он сейчас действительно спит на моем плече! Что-то подобное происходит впервые, и я даже позволяю себе подумать, что Джузо стал доверять мне немного больше… Мы заходим в номер, продолжая молчать. Сузуя игнорирует меня всю дорогу, я же пыталась с ним заговорить и объясниться. Все бесполезно, и внутри начинает закипать злость. Конечно, я понимаю, почему он обиделся, и готова признать свою вину. Вот только в чем? Я искала информацию о социопатии два с половиной года назад, мы только начали сближаться, и мне просто хотелось знать, с чем имею дело. И еще в то время стало ясно, что да, Джузо подходит под описание симптомов, но в то же время и нет. Я ни на секунду не верила в его бездушность и неспособность сопереживать, ведь тогда он уже убил для меня гуля. И я видела, что он с радостью идет на контакт, если набраться достаточно терпения и достучаться до него, видела, что ему нравится со мной проводить время. А потом открылась правда о его прошлом, и все встало на свои места. Я все гадала, как психотерапевты во главе с моей бабушкой умудрились навесить на него ярлык социопатии, но не разглядели обычного ребенка, с которым очень жестоко обращались. А ведь они все знали с самого начала. Джузо просто хотел внимания, хотел, чтобы его приняли вопреки всему и перестали смотреть, как на пугало. Мы все были слепы, включая меня, и первым, кто разглядел в нем что-то, стал Шинохара-сан, бывший руководитель нашего отряда. И вот теперь я споткнулась о собственную хорошую память и то давнее любопытство. Всегда знала, что это плохая привычка. Джузо задевают подобные темы, если они касаются нас двоих. Весь остальной мир может считать его хоть Чарльзом Мэнсоном, но только не я. — Рей, — зову в очередной раз. В какой именно, уже сказать не могу, сбилась. — Давай поговорим, пожалуйста. Он чуть заметно качает головой, что-то напевая себе под нос, и забирается на кровать прямо с ногами, откидывается на подушки. Я загоняю поглубже злость и пристраиваюсь на краю. — Послушай, к тебе это имело лишь косвенное отношение. Я всего только раз прочла статью из интернета и то в самом начале. Ну поставь себя на мое место. С тобой было довольно тяжело и… И это стоило того, безусловно, просто… Я прерываюсь, глядя, как он достает из кармана телефон и начинает в нем копаться. Удавить злость больше не получается, и она пожаром поднимается, расползаясь по всем мыслям, и затмевает собой все доводы разума. — Знаешь, я вообще не понимаю, почему должна оправдываться за то, что было почти три года назад, — раздраженно выпаливаю и встаю. — Серьезно, Рей, это уже просто смешно! Джузо переворачивает мобильник, из динамика раздается громкая музыка какой-то игрушки, заставляя меня озвереть окончательно. Чтобы не наговорить гадостей, как это обычно и происходит со мной в таком настроении, беру из сумки ноутбук, хватаю несколько принесенных папок и выхожу из номера, громко хлопнув дверью. Хоть где-то могу себе это позволить, не рискуя напугать котов или бросить тень на репутацию своего командира. Я спускаюсь в небольшой уютный ресторанчик на первом этаже гостиницы и выбираю столик в углу зала. Разложив перед собой ноутбук и материалы, одолженные у Ямады-сана, делаю заказ и принимаюсь за работу. Итак, официальный диагноз нам известен, и он подставной. Пробежав глазами первый лист, откладываю его в сторону и перехожу к личным заметкам доктора. По его мнению, лечить Киоко бесполезно. Просто не от чего, она не больна. Он называет ее состояние отклонением от нормы, да, но не болезнью. Характеризует девушку как расчетливого манипулятора, описывает, что она не придает ценности чужим жизням и здоровью. Более того, ей нравится причинять вред. До госпитализации она издевалась над младшим братом, чтобы на нее обратили внимание. Ямада-сан пишет, что пропавшая собака семьи Мацумура была найдена садовником спустя неделю. Животное с петлей на шее кто-то спрятал под густым кустом ежевики. И это был не единственный случай жестокости Киоко к братьям нашим меньшим. Есть и упоминание о нескольких драках с одноклассниками. Один раз она едва не выколола кому-то из них глаз. — Спасибо, — рассеянно благодарю я официантку и отодвигаю от себя десерт, заказанный по привычке. Больше всех доставалось младшему брату. Его она явно ненавидела, и доктор Ямада пишет, что это выбивается из общей модели ее поведения. Обычное стремление Киоко причинять людям боль не было замешано на какой-то сильной отрицательной эмоции, ей просто нравилось так делать. Ямада-сан приходит к выводу, что младший брат стал отправной точкой для ее психического расстройства. Нет, Киоко и раньше была достаточно агрессивной и наплевательски относилась к другим, но появление Мичи выбило ее из колеи. Родители принялись таскать ее по врачам только с тринадцати лет, но никто и ничего не мог сделать. Не представляю, каково им было понимать, что не болезнь виновата, что их ребенок просто расчетливый маленький монстр. Я отвлекаюсь, когда к моему столику подходит какой-то парень. Он улыбается и задает дежурные вопросы, чтобы прозондировать почву и понять, почему я здесь одна. Его акцент кажется знакомым, но не могу понять, откуда именно он приехал. Впрочем, мне все равно. Когда парень не понимает отказа и продолжает попытку флиртовать, я достаю из кармана удостоверение. Обычно действует безотказно. Он видит логотип и надпись «CCG», но не пытается читать дальше, где написано, что перед ним не следователь. Вместо ожидаемых извинений и капитуляции, парень растягивает губы в улыбке и что-то говорит. Я не вслушиваюсь. Потому что в дверях вижу Сузую. Он окидывает взглядом зал и замечает меня. Я все еще сижу с раскрытым удостоверением в руке, а рядом стоит этот иностранец и трещит без умолку. Джузо усмехается и идет к нам. Спохватившись, убираю документы и пытаюсь отделаться от навязчивого парня. Тот не понимает намеки вовремя, и Сузуя бесцеремонно вмешивается в разговор. — У вас проблемы? — спрашивает он, пристально глядя на парня. Взгляд последнего скользит по Джузо, задерживается на швах. Понимая, что конфликта лучше избежать, встаю и быстро говорю: — Ты долго. Я тебя ждала. Иностранец извиняется и отходит, Сузуя снова ухмыляется ему вслед. Покачав головой, сажусь обратно, Джузо занимает стул рядом со мной. Я возвращаюсь к работе, игнорируя его. Лишь подвигаю к нему чертово пирожное и успеваю заметить, что ухмылка становится только шире, вызывая новый всплеск раздражения. Я переворачиваю страницу и продолжаю читать. Джузо некоторое время молчит, затем спрашивает: — Значит, ты меня ждала? — Нет, — коротко отвечаю, не поворачиваясь. Сузуя ковыряет ложкой десерт, а мне снова хочется извиниться. И одновременно не хочется, потому что за последние пару часов сделала это уже несколько раз. Я почти не вздрагиваю, когда Джузо касается пальцами моего предплечья. Невесомым движением он ведет вниз по коже, до ладони, переходит на пальцы и замирает, будто спрашивая разрешения. Не могу ничего с собой поделать и легко сжимаю его руку в ответ. Джузо не умеет извиняться, и о том, что он чувствует себя виноватым, я узнаю по едва заметным изменениям в поведении. Да, утомительно, да, не всегда достаточно, но иначе он не может. Мы проходили это уже много раз. — Я читала статью почти три года назад, — негромко говорю, и Сузуя кивает. — Потому что потом стало все равно, ты понравился мне таким, какой ты есть. И я никогда не просила и не слушала чьих-либо советов. Джузо отлично понимает, о ком речь, и снова кивает, крепче сжимая мою руку. Я закрываю ноутбук и собираю материалы обратно в папки, потом складываю все это на свободное место. Сузуя тянет меня к себе ближе, приходится подвигать стул. — Прости, — шепчу, касаясь губами его щеки. — Я правда не хотела тебя обижать. — Нам глупо ссориться, — с ухмылкой говорит Джузо. — Это моя фраза. Улыбаюсь и целую его. Отстраниться он мне не дает, да не очень-то и хочется. Больше всего в наших отношениях ненавижу ссоры, особенно, если они происходят из-за моей глупости. Я могу сколько угодно злиться на себя или на него, но чувство вины грызет изнутри, подобно каким-нибудь термитам. Сегодня мы оба оказались хороши, но все равно такое ощущение, будто с плеч свалился огромный булыжник. Я отстраняюсь, жалея, что человеку нужно дышать. Джузо откидывается на спинку стула и берется за ложку. Лучше всего сейчас будет просто перевести тему, поэтому вкратце сообщаю обо всем, что успела прочитать. Сузуя внимательно слушает, затем протягивает: — Младший брат, значит? Свяжись с местным отделением CCG, пусть выставят охрану возле дома, где живет ее семья. — Думаешь, она вломится туда? — недоуменно спрашиваю, доставая мобильник из кармана. Джузо утвердительно мычит, не отвлекаясь от десерта. Понятия не имею, как бы Киоко могла добраться до Осаки, но нельзя исключать такую версию. Поэтому я звоню сначала в главное управление, чтобы предупредить их о сотрудничестве с местными силами, потом открываю ноутбук и посылаю два официальных запроса: один в Токио, другой в Осаку. И в последнюю очередь связываюсь с местным отделением. — Все, — говорю я, нажимая отбой. — Через час возле их дома будут дежурить следователи. Похоже, мы настолько привыкли иметь дело с гулями, что перестраховываемся даже, когда дело касается человека. Ситуация у нас, прямо скажем, необычная, поэтому лишние меры предосторожности не помешают. Поднявшись наверх, мы продолжаем разгребать записи доктора Ямады. Он знаком с Киоко чуть больше двух лет, но аферу с госпитализацией согласился провернуть только семь месяцев назад. По его словам, родители еще сильнее забеспокоились, когда дочь связалась с дурной компанией. Надо полагать, убитого гуля она и раньше знала, может, он даже и был той самой компанией. А может, и не он один. Остается загадкой, почему ее просто не съели. Хотя, можно понять, если Киоко действительно так умело манипулирует людьми, как описывает Ямада-сан. — Начинаю понимать, почему ее заперли, — бормочу я, откладывая в сторону очередной лист, где перечисляются подвиги юной садистки. Джузо, сидящий на полу у изножья кровати, вытягивает руку с зажатым в ней снимком вверх. Я встаю с подушек, чтобы забрать фотографию, но тут же отдаю обратно. Спасибо, мне теперь всю ночь будут сниться закопанные трупы животных. — Все это, конечно, занимательно, но мало чем поможет, — резюмирую, закрывая папку. — Нам бы понять, как она связалась с гулем. Это точно было до клиники, но почему он ждал семь месяцев, чтобы забрать ее? Сузуя пожимает плечами. Так и я могу, ответов все равно не прибавится. Взяв у него следующую папку, возвращаюсь на место. Не проходит и минуты, как Джузо встает и укладывается рядом, закрывая глаза, после чего просит читать документы вслух. Уже второй час ночи, и мне хочется спать не меньше, но я твердо решила закончить с этим сегодня. Джузо периодически останавливает меня и задает вопросы или просит повторить, развенчивая мои подозрения о том, что он собирается просто спать. Когда очередные заметки доктора заканчиваются, я кидаю их в сторону прочитанных документов, которые сгрузила на кровати. Набралась уже приличная стопка, но и осталось не меньше. Ямада-сан со всей ответственностью подходит к работе, он записывал малейшую деталь. Не могу сказать, что это плохая привычка, но разрывать горы ненужных данных бывает довольно утомительно. Чтобы не заснуть, принимаю сидячее положение и, скрестив ноги, продолжаю читать. Возможно, где-то здесь скрыта зацепка, поэтому лучше не отвлекаться. — Рей, перестань. — Я дергаю плечом, почувствовав, как он ведет по нему рукой. — У нас еще куча дел. И вряд ли мы успеем разобрать все даже за ночь. В голове мелькает мысль, что нам лучше задержаться в Осаке на всякий случай, но пока ее приходится отогнать. Это, в любом случае, будет решать Джузо. Который сейчас прижимается к моей спине, явно не настроенный дальше работать. Пытаюсь его игнорировать, что не так-то просто сделать, ведь невнимания к своей персоне он не терпит. — Отдай, — устало прошу я, пытаясь забрать у него документ, который Джузо спрятал себе за спину. Хочу обернуться, но он удерживает меня на месте. — Нам нужно разобраться с этим до утра, чтобы точно знать, оставаться в Осаке или нет. — Я уже знаю, — нараспев протягивает Сузуя, убирая мои волосы от шеи, и целует в ее основание. — Мы останемся и будем ждать ее здесь. — А если?.. — Она придет, — уверенно заявляет он, дергая широкий воротник футболки вниз, и прокладывает дорожку из поцелуев к плечу. Вот и как с ним спорить? Сдавшись, откидываюсь назад, наклоняя голову, чтобы ему было удобнее. Мы точно сегодня не выспимся, а завтра еще нужно успеть сдать билеты и встретиться со следователями, которые будут нам помогать в Осаке. Джузо легко прикусывает кожу, и я понимаю, что готова пожертвовать сном. Повернувшись в кольце его рук, начинаю расстегивать рубашку, под которой сегодня, вот чудо, нет ножей. Сузуя довольно ухмыляется, он снова выиграл, и я не смогла ему отказать. Ничего не поделать. Скинув ненужный предмет одежды на пол, тяну за край майки, снимая и ее. С наслаждением припадаю губами к бледной коже в районе ключицы, потом перехожу на швы. Ему нравится, когда я прикасаюсь к ним. Может, из-за того, что когда-то побаивалась их, и он это замечал. Джузо заставляет выпрямиться и стягивает с меня футболку, под которой ничего нет, и от прикосновений к голой коже по телу проходит волна жара, вырывая судорожный вздох прямо в приоткрытые тонкие губы. Целую их и вздрагиваю, когда горячие пальцы дотрагиваются до шрамов на моем животе. Я всегда считала их уродливыми, до сих пор считаю. Выглядят рубцы действительно не очень приятно, но Джузо все равно. Несколько раз он заявлял, что они ему нравятся. Нас прерывает звонок мобильника. Мы замираем и смотрим в сторону телефона, который лежит на кровати. В два часа ночи не будут звонить просто так. И я и Джузо это понимаем. Проходит еще несколько секунд, и рука Сузуи сталкивает мобильник на пол. — Отличная идея, — замечаю, глядя, как туда же он скидывает стопку документов, чтобы хоть немного приглушить звонок. — Ага.